Православие. Русская идея. Великая Россия

Попытки выдать православие за главную духовную ценность России — отнюдь не худший вариант «русской идеи». Поиски главной ценности страны, которая могла бы объединить весь народ, дала бы ему веру в себя и силы на рывок, ведутся на протяжении веков. И убеждение, что силу русскому духу даёт именно православие, тоже, в общем-то, не ново. Но беда в том, что оно не соответствует действительности.

Конечно, всё относительно, и мы, наверное, люди менее светские, чем европейцы, но точно менее религиозные, чем, например, грузины. Если в Грузии на обочинах дорожных трасс часто встречаются кресты — не как память о ДТП, а для того, чтобы люди в пути крестились, и первый тост у грузин по традиции всегда «за святых», то в России ничего подобного не наблюдается. И речь не только о Москве.
Конечно, если позволить танцевать кан-кан в храмах, от церкви вовсе ничего не останется, но странно надеяться изменить нашу ситуацию посадками всех, кто критикует РПЦ. Чего добивается этим церковь? Наверное, думает, что «стерпится — слюбится». Возможно. Возможно, уже через поколение никто не войдет в церковь с непокрытой головой или решится что-то там фотографировать. Но какой будет нация с такой церковью — представить тоже несложно. Если храм превращают в тюрьму со строгими тюремщиками, то вряд ли это принесет любовь и свет в души верующих.
Кончится тем, что православные люди, которым наш патриарх сейчас служит примером, подобно патриарху облачатся в воинственную процерковную риторику: по содержанию — вроде православную, по категоричности — исламистскую. И вот эти люди, вооружившись святой водой и крестами, а в провинции — более вескими аргументами, начнут гоняться за всеми, кто, по их мнению, оскорбляет чувства верующих.
Но ошибочно думать, что такой станет вся Россия. Хотя церковь пользуется покровительством государства, всё-таки государство любит себя больше, чем церковь, и поэтому развернуть в полной мере клерикально-православную агитмашину патриарху не дадут. Поэтому только часть общества разделится на тех, кто будет активно «за» и активно «против», и таких пассионариев будет меньшинство, а остальным будет просто плевать на разборки между суперсветской и суперклерикальной Россией.


Кто победит в этом споре? Те, кто останется в стороне. Потому что таких будет большинство, они и будут образ и суть России.
Эти люди не будут воинствующими атеистами, просто потому, что церковь у нас не первый век, и они не захотят ломать собственную историю и топтаться на её костях. Ну, была церковь, пусть и дальше будет. Но они не превратятся и в очумелых защитников православного ордена.

Однако вопрос, который пытается, на свой лад, решить наш патриарх — он остаётся открытым. Это вопрос о том, что объединяет сейчас Россию, какова наша национальная идея.
Патриарх прав — есть среди наших святынь место и православию. Но его место не первостепенно. Главная русская идея — это величие нашей страны. Будь она православной или светской, когда её огромная территория получает соизмеримый вес в глазах остальных государств мира, когда с нами считаются, нас уважают — тогда нация крепнет духом. Поэтому вопрос о национальной идее напрямую связан с вопросом — что делает нацию сильнее?
Если патриарх Кирилл готов взять на себя роль Ахмадинежада, соединяя воедино фанатичную религиозную риторику для консолидации малообразованного большинства и научные разработки, осуществляемые образованным меньшинством, которые способны напугать мир, если он готов таким образом делать нацию сильнее — это тоже путь. Но такая позиция вряд ли сулит России стабильность.
Если же мы хотим развивать потенциал, который у страны уже есть, то в этой стратегии также есть место православию. В этом случае роль церкви, которую она могла бы выполнять для блага нашей страны — в основном внешнеполитическая. За счёт союза с государствами постсоветского пространства, в первую очередь с Украиной, Белоруссией, Грузией, наша страна, конечно, стала бы сильнее. Такой союз может быть построен, в том числе, и на платформе православия.
И это та служба, которую патриарх мог бы сослужить нашей стране, вместо того чтобы дискредитировать себя сомнительной агрессивной и реакционистской риторикой.