Афганские вдовы формируют сообщество на холме Кабула

В Кабуле. Холмы этой столицы стоят как памятники мужчинам-борцам, на возвышении которых располагаются разрушенные крепости и ржавые танки, древние бастионы и блестящие могилы королей. Но один из них не такой как все, но он также является свидетельством войны. Он известен как «Тапайе Занабад» (Tapaye Zanabad) – холм, построенный женщинами.

За последние десять лет вдовы погибших на войне сошлись сюда со всех окраин и своими руками построили глиняные хибары на склоне выше кладбища в восточном соседстве с афганской столицей. Первоначально они пришли сюда, потому что земля была свободна, и они были бедными. Полиция штрафовала или избивала мужчин за возведение поселения на правительственной земле, но если вдовы были достаточно умны, то они знали, что могут строить.

Сюда пришли сотни вдов, сообщают сотрудники гуманитарной помощи, и сейчас их насчитывается более 1000 на самом холме и его окрестностях. Тогда ещё первые самовольные дома превратились в многочисленное сообщество, у которого есть запасы питьевой воды и местами электричество. Большинство женщин не смогло избежать презренной бедности, но они смогли сохранить нечто более исключительное в стране, в которой доминируют мужчины.

«Большинство женщин не имели ничего, когда они пришли сюда», - говорит Анееса (Aneesa), пожилая вдова, которая живёт на холме вот уже восемь лет. - «Когда мы узнали друг друга, мы почувствовали, что мы как будто сёстры».

Более тридцати лет непрекращающейся войны в Афганистане массы женщин оставались вдовами. ООН подсчитало, что почти половина детей, проживающих в Кабуле, потеряли своего родителя. Общее число вдов неизвестно, но предполагается, что их количество от нескольких сотен тысяч до 2 миллионов.

Иногда вдовы болезненно заметны – транспорт Кабула полон попрошаек, чьи головы покрыты паранджой. Но чаще всего афганские вдовы спрятаны от постороннего взора по приказу родственников-мужчин, оставаясь дома во всё увеличивающихся семьях.

Но для тех, у кого нет родственников, которые бы их приютили, мало шансов. Для Афганистана с его религиозно консервативными традициями сложно предоставить работу женщинам, и ни афганское правительство, ни его финансирующие зарубежные партнёры не создали существенные гарантии женщинам, которые должны выживать после потери кормильца.

Но в «Тапайе Занабад» женщины нашли то, что им нужно.

Анееса пришла на холм после того, как распалось правительство Талибана в 2001 году. Её муж, солдат, был убит несколькими годами ранее во время гражданской войны. В культуре, которая мало что может предложить бедной вдове, у которой мало родственников, она припадает к земле в заброшенных домах тех, кто спасался бегством, уходя от борьбы. Но она никогда не чувствовала себя комфортно, и как беженцы, которые возвращались в свои дома в течение первых дней правления президента Хамида Карзая (Hamid Karzai), она решила, что ей нужно идти вперёд.

«Когда вы стали вдовой и живёте одна, люди начинают странно к вам относиться. Они говорят много плохих вещей», - говори она по пути к Тапайе Занабад. - «Другие женщины беспокоятся, что ты можешь попытаться выйти замуж за их мужей. Они говорят у тебя за спиной. Это Афганистан; полный негатива. Мы чувствуем себя лучше среди таких же вдов».

Анееса пришла в Занабад, когда диких псов там было больше, чем домов. Вместе со своим племянником – «Мне позволили жить с ним», - говорит она, усевшись за работу с киркой и лопатой, разбивая камни и возводя глиняные стены. Она научилась торговать по необходимости и принуждению.

Она строила при лунном свете, чтобы полиция не обнаружила, а затем закрывала стены покрывалом, дабы скрыть свои успехи.

«Полиция приходила и разрушала стены», - вспоминает Анееса. - «Как только они уходили, мы заново всё отстраивали».

«Я лучше умру, чем покину это место», - говорит она.

Анееса, как и многие афганки, ходят под одним именем.

Некоторые вдовы в Занабаде, которые в большинстве своём принадлежат к этническим таджикам, отказались вновь выходить замуж. После того, как два года назад муж Фареебы (Fareeba) погиб в автокатастрофе на предательской дороге в город Джелалабад, молодая вдова переехала в дом на холме, который делит вместе со своим зятем и его семьёй.

У него есть жена и двое детей, но почти каждый день он требует, чтобы она тоже вышла за него замуж, - говорит Фарееба. - «Если он скажет, то я никогда не смогу покинуть дома или же никогда не позволю кому-либо прийти в него, и я сделаю это», - говорит она. -«Но я никогда не соглашусь выйти за него замуж».

Биби Амена (Bibi Amenah), пожилая вдова, нашла покой в повседневной работе на вершине холма. Её муж, торговец, погиб при ракетном ударе во время проталибанской гражданской войны, один из 20 членов её таджикской семьи погиб в конфликте. Она пыталась шить одежду, продавать украшения и ткать коврики для молитвы. Но сейчас она создаёт глиняные кирпичи, чтобы строить дома для других вдов.

«Я, правда, хочу работать», - говорит она. - «Было время, когда по три или четыре дня у нас не было еды, но я никогда не выходила просить милостыню. Я вообще этого не переношу».

В Занабаде существует союз вдов, который время от времени проводит собрания, и в неформальной обстановке вдовы пытаются помогать друг другу. Но, в конце концов, холм даёт лишь приют. Сотрудники гуманитарной помощи говорят о проституции и постоянных попытках искоренить нелегальное проживание в городе. Правительство предлагает скудную помощь: 130$ ежегодно для каждой вдовы и продовольственную карточку на рис и масло.

Когда три года назад муж Миро Гул (Miro Gul), Атик (Atiq), погиб при взрыве террориста-смертника, семья едва выживала на его зарплату за ежедневный труд. Их пятнадцатилетняя дочь Руксар (Rhuksar) пыталась покрывать недостающий доход мытьём машин, но этого было недостаточно.

В Занабаде семья нашла знакомых, которые приютили их в обмен на то, что они будут готовить и убирать.

Вне дома Гул босоногие дети, выполняя ежедневную работу, продают полиэтиленовые пакеты и указывают дорогу такси по узким и пустынным улочкам. 54-летнему диабетику сложно подниматься по этим тропам, и она редко отваживается выходить наружу, но порой она вынуждена это делать, чтобы попасть в государственную медицинскую поликлинику. Очень долго приходится идти до ближайшей асфальтированной дороги и также долго ехать на автобусе отсюда. Недавно, когда ей понадобилась пшеница, она попросила Руксарс забрать 45 фунтов у молотильщика. Мужчина же выкрикнул, что ей следует проще быть с дочерью. «Я вынуждена делать это», - вспоминает Гул со слезами на глазах.

Её муж, что был на десять лет её младше, «любил меня от всего сердца», - говорит она. - «Вы не поверите. Когда я прогуливалась босиком, он останавливал меня и целовал ступни моих ног».

«Сейчас моя дочь говорит, - «Мам, ты собираешься держать меня здесь, пока я не состарюсь». Она хочет выйти замуж», - говорит Гул.

На следующий день Руксар пригласили на свадебный вечер, небольшое редкое развлечение вдали от холма. У неё нет своей обуви, поэтому она осталась дома. «Если я чего-то хочу и не могу это иметь, то я не противлюсь больше; я слишком стара», - говорит Гул. - «Но моя дочь, когда она чего-то желает, и я не могу ей это позволить, это действительно меня убивает изнутри».

Она находит небольшое утешение на холме, что построили женщины. «Лучше умереть, чем стать вдовой в этой стране».

Специальный корреспондент Джейвд Хэмдард (Javed Hamdard), который внёс свой вклад в подготовку настоящего доклада.