Где начинается политика?

Разве можно ругать модернизацию? – спрашивал меня один иностранец. Модернизация – это же как мама или яблочный пирог – про них ничего плохого не скажешь. Ой, не знал он загадочной русской души. Плохого-то про модернизацию не скажешь, зато можно прибавить к ней прилагательное – и сразу все меняется. В идейных спорах о модернизации одна сторона упирала на ее комплексный характер, непременно включающий и демократизацию, а другая как огня избегала сочетания слов «модернизация» и «политика». Взамен изобретались прилагательные, кои сторонникам данного подхода приличествовало употреблять всякий раз со словом модернизация, чтобы – упаси, Господи, кто-то не подумал, что они хотят что-то изменить в политике. Самыми распространенными прилагательными были «технологическая» и «консервативная», в более продвинутой версии – «органичная».

Такой пропагандистский прием оказался малопродуктивным. Как консервировать модернизацию, никто не понял, даже сами изобретатели этого прилагательного. Против технологичности, похоже, никто ничего не имел, но уж больно много всего – в первую очередь качество человеческой жизни – оставалось вне ее понятийного ареала. Да и оппонент не дремал – рисовал образы желаемого завтра, описывал опыт других модернизаций, коренным образом ломавших жизненные уклады целых наций. Особенно усердствовала в освещении темы модернизации одна газета, основанная, естественно, англо-саксонскими финансово-медийными магнатами (нужны ли еще какие-нибудь доказательства ее неблагонадежности?). Пришлось менять тактику.

Уже приходилось цитировать одного борца с политической модернизацией с Охотного ряда: «в нескольких статьях «Ведомостей» каждый день…:

«Не может быть экономической модернизации без политической модернизации». Мы не можем просто сказать: «Они дураки!» Это невозможно, это непродуктивно. Поэтому я предлагаю противопоставить им лозунг о том, что политическая модернизация – это лозунг перестройки, который привел к негативным результатам, а мы предлагаем другое – экономическая модернизация должна сопровождаться социальной модернизацией. То есть формированием новой школы, формированием здорового образа жизни».

Под таковой г-н депутат понимал возрождение массового спорта и физической культуры и борьбу против алкоголизма и табакокурения, но борьбу замысловатую:

«Я подчеркиваю, среди молодежи и женщин. Почему? Потому что в предвыборный период для нас важна электоральная реакция, мы не можем просто вообще в электоральном плане развернуть такую кампанию, потому что среди наших избирателей довольно много людей пьют и курят. Не надо их обижать, не надо оскорблять. Но среди наших избирателей точно почти нет курящих и пьющих женщин, а подростки, как известно, не голосуют».

Этот примитивный цинизм выдает всю суть подхода: если модернизационная мера чревата утратой хоть одного голоса за «Единую Россию», она становится политической и опасной. Не очень понятно, как такой подход соотносится с позицией Президента, который еще в программной статье «Россия, вперед!» описал будущее российской политической системы:

«Как и в большинстве демократических государств, лидерами в политической борьбе будут парламентские партии, периодически сменяющие друг друга у власти. Партии и их коалиции будут формировать федеральные и региональные органы исполнительной власти (а не наоборот), выдвигать кандидатов на пост главы государства, руководителей регионов и местного самоуправления.

Они будут иметь длительный опыт цивилизованной политической конкуренции».

Понятно, что речь идет о будущем, что путь к этому эволюционен и постепенен, но не пора ли начинать по нему двигаться?

Лозунг социальной модернизации заменил собой прежние неудачные конструкты: его ведь можно приложить и к популярным в патерналистском электорате идеям. А потому он и поныне широко используется определенной «школой модернизации».

Но тут последовал новый удар: социологи выявили приоритеты модернизации в глазах общественного мнения. Замер группы «Циркон» показал, что поставленные перед выбором между модернизацией и стабильностью, россияне в соотношении 65% на 28% предпочитают модернизацию, а среди ее приоритетных направлений выделяют вещи, явно «пахнущие политикой». Беда не ходит одна. Статью об этом исследовании напечатали те самые «Ведомости», а Президент, комментируя ее, сказал:

«…ни я, ни, надеюсь, здесь присутствующие российские граждане никогда не относились к модернизации просто как… к теме технологической модернизации…. если говорить о других сопровождающих этот процесс условиях, то они, к сожалению, не менее важны, и, более того, может быть, без решения этих вопросов никакая технологическая модернизация, никакая инновационная экономика не возникнет… Это вопросы противодействия коррупции, вопросы уменьшения административного влияния в нашей стране и вопросы развития честной конкуренции».

Что же делать после таких событий противникам политической модернизации? Только одно: объявить эти приоритеты неполитическими или, по крайней мере, – нелиберальными. Вот и появляются утверждения, что «эти лидеры (т.е. приоритетные темы) ничего либерального в себе не содержат: считается, что с коррупцией лучше борются там, где отрубают части тела, а самым радикальным сокращением аппарата стал в нашей истории 1937 год», и вообще (далее – уже другой автор), то, что людям «не нравится коррупция, рост чиновничьего аппарата и отсутствие конкуренции в экономике – a priori ясно».

Ничего удивительного в таком выборе приоритетов действительно нет. Проведенное нашим Центром в 2009 г. исследование политических субкультур России показало, что наиболее консенсусными требования всех граждан России, независимо от политических предпочтений, являются именно борьба с коррупцией и дебюрократизация. Да и другие «зоны высокого внимания» общества, получившие в опросе ЦИРКОНа рейтинг более 20% - честная конкуренция, независимый суд и активное участие граждан в местном самоуправлении – из того же ряда. Нельзя побороть коррупцию, если забюрокраченность выше крыши. Нельзя обеспечить честную конкуренцию, если нет непредвзятого арбитра, т.е. независимого суда. Она же невозможна при коррумпированной и раздутой бюрократии. Активное участие граждан в местном самоуправлении – это тоже нажим на бюрократию. Все это – по-моему, тоже ясно a priori: за какое звено из пяти приоритетов ни потяни, все остальные моментально выйдут на поверхность. Посмотрите, хотя бы, какое сопротивление вызвала такая вроде бы частная мера, как запрет ареста обвиняемых в экономических преступлениях. И стабильность бюрократического сонного царства действительно придется поколебать. Неужели кто-то возьмется утверждать, что это – не политическая проблема, и пока она не решена, никакой модернизации не будет. О чем, собственно, и сказал Президент. Ну и что делать будем? Дальше изобретать прилагательные к слову модернизация, или все же начнем модернизироваться?