Украинизация: начало распада Украины

На модерации Отложенный

Стремительно приближается к окончанию первый срок правления Виктора Ющенко, и надо полагать, и в целом его нахождение у власти на Украине в качестве первого лица. Почти пять лет правления Ющенко образовали определенный феномен в области государственного строительства мононационалистического государства по принципу «Украина для украинцев». Известная формула «Одно государство – одна нация» на Украине оказалась неосуществимой как минимум из-за того, что понятие «титульной нации» в этом государстве совершенно размыто, а потому все усилия администрации Ющенко сосредоточились на другой формуле определения украинца – «украинец тот, для которого родной язык украинский». Именно на этом догмате и строилась все годы правления Ющенко внутренняя и внешняя политика.

Надо отдать должное, в определенной степени такое самоопределение «истинного украинца» имеет свои резонные доводы. В отличие от русскоязычного человека (который, к слову, не обязательно идентифицирует себя исключительно с Россией), у украиноязычных людей нет вариативного сепаратизма, т.е. они идентифицируют себя исключительно с Украиной, а не с малой родиной (Донбассом, Крымом, Тавридой и т.д.). И даже существенное различие в самом украинском языке между различными регионами Украины (особенно это проявляется между западными областями и центральными) нивелируется за счет общего комплексного восприятия своей вторичности по отношению к русскому языку. Таким образом, главным своим приоритетом во внутренней политике Ющенко обозначил максимальную украинизацию государства с постепенным вытеснением русского языка на самую периферию (Луганскую и Донецкую области, а также в Крым). И основной удар в этой политике администрация Ющенко систематически наносит по детям и молодежи (вся образовательная, развлекательная, а также госсфера ведутся исключительно на украинском языке). Стоит отметить, данная политика приносит определенные дивиденды и если такие темпы украинизации сохранятся, в следующую пятилетку количество украиноязычных граждан Украины может превысить своих русскоязычных сограждан. И вот здесь, как ни странно, лежит наибольшая опасность для территориальной целостности Украины.

Сложившаяся языковая ситуация в стране такова, что при восемнадцатилетнем правлении украиноязычных выходцев из села, русский язык оставался доминирующим практически во всех сферах существования Украины. Связано это было с целым рядом исторических и объективных факторов, но главный из них – высокая конкурентоспособность русского языка в области науки, бизнеса и культуры (отсюда и украинизация проходит не путем передачи каких-либо преференций украинскому языку, а исключительно через физическое вытеснение русского языка). В последние годы ситуация стала кардинально меняться, украинизация приняла невиданные ранее размахи и теперь русскоязычные граждане, действительно, становятся меньшинством (пусть пока и огромным). Но самое главное, русскоязычное «меньшинство» концентрируется по географическому принципу, а не по социальному, как это было при Советском Союзе, когда русскоязычные граждане жили в городах, (включая, в том числе и западноукраинские города) а украиноязычные в сельской местности. Нынешняя дифференциация населения, огромными темпами складывающаяся в результате насильственной украинизации, с огромной вероятностью может привести к возникновению отдельного субэтноса который начнет себя осознанно противопоставлять украинскому этносу.

Ярким примером тому могут служить события в Приднестровье в начале девяностых годов. Однако война, вспыхнувшая весной-летом 1992 года, является лишь кульминацией процессов, приведших к территориальному распаду Молдавии. Начало, пожалуй, одного из самых бессмысленных гражданских конфликтов ХХ века послужило желание молдавских националистов еще в 1989 году придать молдавскому языку статус единственного государственного в республике. При этом, молдавские националисты основным своим доводом в безальтернативности разрешения языкового вопроса считали то, что людей говорящих на молдавском языке в два раза больше, нежели русскоязычных. Никакие доводы об уважении к альтернативным позициям своих сограждан, которые родными считали другие языки, молдавские националисты слышать не хотели. Все закончилось весьма печально для всех сторон – восточные части Молдавии, в основном земли по левому берегу Днестра объявили о создании своей отдельной республики, а Молдавия, после провозглашения суверенитета в 1991 году встала перед фактом гражданской войны, которая вскоре и разразилась.

К слову, крошечная Молдавия могла тогда распасться на еще больше частей. В том же 1991 году о своем суверенитете объявила Гагаузия (южные провинции Молдавии). И лишь в 1994 году удалось путем взаимных компромиссов решить «гагаузский вопрос» - Гагаузия отказалась от независимости в обмен на автономию в составе Молдавии, а также на предоставлении официального статуса сразу трем языкам – русскому, гагаузскому и молдавскому. И не вызывает никакого сомнения, что хотя бы частично предположив к чему приведет бездарная молдавская политика относительно языкового вопроса в конце 80-х годов, проблему расколотой Молдавии в мире никто бы не знал (как и не было бы несколько тысяч убитых и искалеченных мирных граждан с обеих сторон конфликта).

Однако показательно в молдавском примере другое. Изначальная проблематика всего молдавско-приднестровского конфликта стояла вокруг статуса русского языка в республике. Прошло уже 17 лет после войны, между двумя сторонами конфликта прошла масса переговоров, подписан не один том всевозможных деклараций и намерений, и это притом, что Молдавия неоднократно заявляла о намерении признания русского языка вторым государственным с вхождением Приднестровья в состав республики. Иными словами, та проблема, которая возникла изначально, казалось бы, уже разрешена, но положительных сдвигов все равно нет. А нет их потому, что на территории Приднестровья за этот период образовался отдельный субэтнос с четким стереотипом поведения, отличающимся от других, соседствующих с ним этнических образований (например, власти Приднестровья, систематически заявляя о своей духовной и этнической близостью с Россией, никаких видимых попыток вхождение в состав славянской Украины не предпринимали). У приднестровцев появилась своя политическая и экономическая элита, свои мировоззренческие установки и самое главное, своя четко очерченная территория, которая переросла понятие «малая родина», утратив эту самую приставку «малая». Таким образом, вопрос русского языка уже не является для приднестровцев исчерпывающим, хотя еще 20 лет назад он был основополагающим.

Вообще, история человечества практически не знает добровольных объединений даже братских народов в единое государство, не говоря уже о том, чтобы объединялись совершенно разные этнические группы. Более того, к сепаратизму подвержены даже представители одного и того же народа. Советское правительство на протяжении 70 лет пыталось разрушить этническое самосознание десятков входящих в СССР народов и «вывести» новое надэтническое формирование – советский народ. И пока у СССР был мощный административный ресурс, а также высокие успехи в области экономики, науки и спорта такое эфемерное образование весьма успешно взаимодействовало. Но как только произошел сбой и вся система рухнула, один из самых болезненных психологических уронов понесли русские (т.е. государствообразующие СССР). Великороссы не смогли осознать своих исторических границ, украинцы не смогли переварить полученных границ, а белорусы и вовсе так толком и не смогли найти своей самоидентификации. И если на бытовом уровне развал единого русского пространства до сих пор воспринимается как катастрофа, элиты (в том числе и местные) все больше подвержены тенденциям к сепаратизму. Особо ярко это проявлялось в ельцинской России когда не только мусульманские республики, но и ряд чисто русских регионов (например, Приморский край) так или иначе выдвигали идею отделения.

Украина сейчас стоит на пороге территориального раскола ближе, чем, например, в 1993 году, когда перспектива потери Крыма была более чем реальной. Осложняется ситуация для Киева тем, что помимо языковой свободы, в регионах активно приветствуется экономическая и финансовая самостоятельность. Последние инициативы премьер-министра Юлии Тимошенко создать районные местные бюджеты, минуя областные, направлены лишь на притупление данной тенденции с параллельным предвыборным ходом. Но общая тенденция к децентрализации намечается четко. И вполне вероятно, что «Северодонецк 2004» когда был проведен съезд с целью создания Юго-восточной автономии, может не только повториться, но и родить лидера способного пойти дальше просто деклараций о намерениях.