Рахбар акбар

Он неизменно входил во всевозможные списки «самых кровавых диктаторов мира». Его ненавидели и боялись, считали фанатиком и мракобесом, а потому усердно хоронили последние три года, получая в ответ из Тегерана классическое «не дождетесь».

Но на сей раз «не дождетесь» последовало с большим опозданием, причем было озвучено чиновниками весьма невысокого ранга. Таким людям не по чину опровергать слухи о встрече аятоллы Али Хаменеи с вечнодевственными гуриями. А уж распространяться о его здоровье – тем более. Все это говорит в пользу того, что Исламская республика ждет неизбежного. Косвенно подтверждает, что Хаменеи действительно впал в кому.

Разного рода «правозащитные организации» по всему миру еще не открыли шампанское, но, как минимум, поставили его охлаждать. Очень зря. Хаменеи, конечно, умрет. Если не сейчас, то скоро – здоровье, возраст, нервное истощение. Однако смерть его вряд ли приведет к «демократизации Ирана». Напротив, она может открыть новый, куда более кровавый период в жизни Исламской республики. Период, когда Иран станет по настоящему опасным.

Достоинство рахбара Хаменеи в том, что он – предсказуем и связан огромным количеством ограничений, которые проистекают из его веры, из той трактовки ислама, которой он придерживается. При этом личная власть нынешнего рахбара настолько безраздельна, что смерть ее носителя неминуемо приведет к расщеплению оной. И есть подозрение, что в целом для региона это куда опаснее, чем расщепление атомов на заводе под Кумом.

За время своей карьеры Али Хаменеи успел побывать практически на всех ключевых постах Исламской республики. Начав с диссидентства во времена шаха, он был одним из главных организаторов революции, ближайшим соратником Рухоллы Хомейни. После победы теократии над монархией, его карьера шла только по нарастающей – руководитель пятничной молитвы (читай – министерства по агитации и пропаганде), глава КСОР (его усилиями Корпус стражей Исламской революции превратился из народного ополчения в элитное подразделение), президент. Причем – очень уважаемый президент, хотя, возглавив исполнительную власть, будущий рахбар провел в Иране серию кровавых, подчас ничем не обусловленных чисток, вырезав «контру» под корень.

В этой убедительной на взгляд иранца биографии, впрочем, есть одна деталь, наглядно объясняющая нынешнее всевластие Хаменеи: на ключевые должности он попал, вопреки местному законодательству. Так, согласно концепции Хомейни, на пост президента Ирана должны были избираться исключительно люди светские, но для ближайшего соратника он сделал исключение. Еще более принципиальное исключение пришлось сделать после смерти Хомейни: нынешний рахбар не мог быть назначен рахбаром, так как не носил в те времена звания великого аятоллы. Однако Хаменеи рахбаром стал, причем, еще до того, как в конституцию ИРИ были внесены соответствующие изменения.

Поговаривают, что назначение состоялось благодаря фальсификации завещания Хомейни. Слухи – это всего лишь слухи, однако на репутацию нового рахбара они оказывали не самое благотворное влияние. Кроме того, члены Совета великих аятолл поглядывали на марджу-скороспелку объяснимо свысока.

И вот тогда Хаменеи начал действовать. Его стараниями пост премьер-министра был упразднен, а полномочия президента существенно урезаны. Новый рахбар переподчинил лично себе всё, что мог – КСИР, армию, полицию, разведку, фонды, телевидение, прессу. Последним «приобретением» Хаменеи стали ракетные войска, ведь мало ли, что придет в голову импульсивному Ахмадинежаду. А война с Израилем Хаменеи была не нужна, равно как и любая война на Ближнем Востоке.

Она попросту не укладывалась в его понимание мира и роли Ирана в регионе. И даже планы по создания атомной бомбы, в коих режим Хаменеи обоснованно подозревал Запад, укладывались в этот концепт: многие исследователи подозревают, что лично рахбар рассматривал ядерное оружие исключительно как элемент системы сдерживания.

Однако те же многие полагают, что видение Махмуда Ахмадинежада несколько шире. Имеется также мнение, что, если бы Хаменеи переподчинил себе еще и экономику, у Ирана было бы больше надежд на мирное небо.

Но рахбар был равнодушен к экономике, предпочитая заниматься близкими ему по духу проектами – доступным образованием, атомной программой, развитием медицины и науки. По факту, экономика была полностью отдана на откуп Ахмадинежаду, в итоге преобразования, затеянные президентом, утвердили в Исламской республике коррумпированную систему госмонополии, где на ключевых постах стоят люди «неистового Ахмади».

Именно это дало толчок к массовым выступлениям оппозиции после выборов. И именно это окончательно пошатнуло авторитет рахбара.

Судя по всему, Ахмадинежада верховный руководитель Ирана рассматривал как свою пешку, руками которой удобно расправляться с политическими оппонентами. Но не учел, однако, сколь сильна будет ненависть многих к нынешнему президенту и как аукнется рахбару безоговорочная поддержка такого политика.

И куда хуже, что Хаменеи не учел характер Ахмадинежада, которого в свое время фактически «на помойке нашел, очистил от очисток». После окончательного утверждения результатов явно фальсифицированных выборов президент стал рисовать рахбару невиданные доселе «фигвамы». К примеру, демонстративно игнорировал его мнение при формировании кабмина.

Все потому, что Ахмадинежад знал – рахбару осталось недолго, рахбар потерял абсолютное доверие общества и Совета экспертов. И теперь авторитета рахбара явно не хватит, чтобы сделать следующим рахбаром своего сына.

Трагичность же ситуации в том, что смертельный риск несет в себе любой выбор Совета экспертов, которому придется утверждать нового верховного руководителя.

Если им станет прагматик Али Акбар Хашеми Рафсанджани, на деньги которого финансируется оппозиция, Иран окажется на пороге кровавой борьбы кланов, где с одной стороны будут все те же условные «либералы» и исламские старейшины, а с другой – номенклатура Ахмадинежада и рвущиеся до власти офицеры спецслужб. И итог этой борьбы непредсказуем ни для Ирана, ни для региона в целом.

Если им станет Мохаммад Таги Месба Язди – консерватор, бесогон и духовник Ахмадинежада, у президента будут развязаны руки для поэтапной реализации лелеемого им проекта некой иранской империи, что неизбежно означает войну. Хорошо, если не ядерную.

Риск того, что при распределении полномочий рахбара (сейчас в Иране просто нет человека, способного проглотить этот кусок целиком, а если и есть, ему попросту не позволят) весьма существенная их доля достанется Ахмадинежаду, крайне велик. А ведь уже сейчас он практически полностью контролирует номенклатуру и нефтяные потоки, пользуется авторитетом в армии и спецслужбах, способен мобилизовать консервативно наторенную часть населения в кратчайшие сроки.

Иран вплотную подошел к тому, чтобы стать не реальной, а условной теократией. Смерть Али Хаменеи неминуемо нажмет на кнопку секундомера перемен. И ужас в том, что окружающие Ахмадинежада светские элиты связаны гораздо меньшим количеством моральных и политических ограничений, чем мракобесный режим исламских аятолл.