Первыми православными были самураи

Интервью с епископом Японской Автономной Православной Церкви Сендайским Серафимом

– Владыка, в России, к сожалению, очень мало знают о Православной Церкви в Японии, о ее особенностях и истории. Расскажите, пожалуйста, с чего все началось?
– Христианство пришло в Японию в XVI веке. Это были католические миссии. Они довольно широко распространились по стране. Однако после этого Япония на триста лет оказалась закрыта для иностранцев, практически никакого влияния извне не было. И только в шестидесятые годы XIX века вновь начались дипломатические визиты, произошло так называемое “открытие страны”. Возобновилось проникновение западной культуры, и в стране снова появились христианские проповедники – из Америки, Голландии, России… Именно тогда в Японию приехал молодой священник, будущий святитель Японии Николай. С его появления и начинается история японского Православия.

В то время японцы не видели никакой разницы между христианскими конфессиями: что Протестантизм, что Католичество, что Православие – для них все было едино. Сферы их влияния делились только по одному признаку – географическому: каждая из них осваивала ту территорию, где изначально осели проповедники. Так, Православие распространилось в северных землях, а большинство протестантских священников обосновались в Восточной Японии. Как говорится, так уж исторически сложилось… ➔
Проповедовали, конечно, все по-разному. Но главной проблемой для всех было – объяснить простым японцам, Кто такой Бог. Это до сих пор очень сложно, потому что самого понятия Единый Бог в традиционной японской культуре никогда не было. Поэтому важнейшей задачей христианской миссии в Японии было перевести Библию на японский язык. И когда святитель Николай приехал в Японию, перед ним тоже встал вопрос перевода.
Он обратился к китайскому варианту. В Китай Православие пришло несколько раньше, и Священное Писание там уже давно было переведено. А поскольку у японского и китайского языков есть общие черты, этот перевод оказался хорошим подспорьем.
Но даже наличие перевода не решает проблемы: как в устной проповеди рассказывать японцам о Едином Боге, о Троице. Думаю, и в России нецерковным людям это не так-то просто объяснить, а ведь Россия – страна с тысячелетней христианской историей, и под влиянием Православия сформировалась вся ее культура и определилась история. Что уж говорить о Японии…

Другой вопрос – как сами японцы воспринимают Православие? Как веру, то есть то, что определяет их жизнь? Или как часть культуры, пришедшей с Запада? К сожалению, второй вариант встречается гораздо чаще. К тому же, Православие пришло к нам из России и у многих ассоциируется именно с ней. А каковы сейчас российско-японские отношения? Вот Вам и ответ, почему Православие у нас менее популярно, чем, скажем, Католицизм.

– И все-таки, почему Православие чаще воспринимается в Японии как культурный феномен, а не как вера?
– Есть несколько причин. Во-первых, широкое распространение христианства началось у нас в XIX веке, в эпоху Мейдзи, когда в Японию хлынула западная культура. Естественно, и христианство было воспринято как элемент этой культуры: особая литература, особый род живописи… Подкреплялось такое восприятие и протестантскими проповедниками, которые делали акцент именно на морально-этической стороне христианства. Во-вторых, в самом японском языке нет такого понятия – вера. Как, к примеру, переводится на японский “Православие”? – “Сей-Кё”, то есть “правильное учение”. Что, в общем-то, и понятно, ведь традиционные для Японии религии, синтоизм и буддизм, – это, прежде всего, именно учения, предписания, как жить, как поступать в той или иной ситуации. В этих религиозных традициях нет таких понятий как спасение души для вечной жизни, личное общение с Богом, Бог-Личность и так далее. А христиане верят в Воскресение Христово, принимают это событие как факт и как возможность своего личного спасения. Разница, как видите, огромна.

И тем не менее, в Японии есть немало людей, которые принимают Христа всем сердцем, и Православие для них – это именно вера, то, что меняет их жизнь. В эпоху Мэйдзи нашлись те, кто услышали проповедь святителя Николая и последовали за ним.

– Это были люди, находившиеся в глубоком внутреннем поиске?
– Скорее, в глубоком внутреннем кризисе. Как ни странно, это были самураи. Что представлял собой север Японии, тот же Хакодате, когда туда приехал святитель Николай? Это было место, где жили люди старой Японии, той Японии, которая проиграла в революцию Мэйдзи, свергнувшую сегуна Токугава и формально передавшую власть императору. Люди Токугава оказались выброшенными на обочину жизни, как дворяне в России после 1917 года. Это были образованные люди, с самурайским типом мышления, то есть готовые жертвовать собой, жить ради идеи. Но они потеряли положение в обществе, состояние… А самое главное, то, ради чего жили: принципы и идеалы, которым они служили, принадлежали той Японии, которой больше не было. Что делать дальше, они не знали. Вот в таком состоянии они отступали на север, спасаясь от натиска новой эпохи.

Им очень хотелось что-то изменить в своей стране. Но они нуждались в каком-то учении, идее, которая поддерживала бы их в это тяжелое время. Тут-то и произошла их встреча со святителем Николаем… Что это было: Промысел Божий или случайность – назовите как угодно. Но именно эти люди стали первыми, кто действительно услышал его проповедь о Христе. И слова его попали на добрую почву. Один из его учеников, Павел Савабе, став священником, говорил: чтобы изменить что-то в своей стране, необходимо, прежде всего, изменить себя. А что может изменить сердце человека, если не Православие?

– Выходит, и среди самураев были воины Христовы?
– Да, среди первых японских православных было много самураев. Все они друг друга знали, были друзьями, поскольку кодекс верности и дружбы для самурая – превыше всего. О новой вере узнавали друг от друга быстро, и, доверяя друг другу, с доверием относились и к ней. А еще, как мне кажется, сыграло роль то, что Православие – вера соборная: молитва в храме – общее дело всей Церкви, в ней молятся всем миром, ощущая себя единой семьей. Это близко самурайскому духу. Все это способствовало распространению Православия.

Потом самураи стали постепенно возвращаться в свои земли. Многие были родом из Сендая, поэтому в этот город Православие пришло довольно скоро. И стало быстро распространяться среди родственников, друзей и знакомых этих новообращенных. Хотя главная проблема: как объяснить простым японцам, что такое Бог-Троица и Христос – Богочеловек, Который своими страданиями победил смерть, – так и оставалась нерешенной.

– А есть ли в Православии что-то близкое и понятное сознанию японцев?
– Конечно, есть. Многие основные принципы: возлюби ближнего своего, ударят по левой щеке – подставь и правую, – издавна знакомы и понятны японцам.

Если в западном мире в центре вселенной стоит человек, его “я”, и только потом его отношения с другими, то в сознании японцев на первом месте именно другие. То есть какие-то элементы православного сознания в них заложены. Или взять то же поминовение усопших. В Японии чтят память предков, и традиция служения панихид, поминальных трапез была воспринята очень быстро. Но есть в этом и оборотная сторона: для христиан главная цель богослужения – это Причастие, единение с Богом, в Японии же в одном ряду с ним стоит панихида – как дань уважения предкам. И это проблема всех христианских конфессий. Христианство в Японии зачастую воспринимается не целиком, а лишь в той мере, в какой оно нам понятно и удобно, поскольку соответствует нашим прежним убеждениям. Но это, как мне кажется, проблема не столько самих верующих, сколько духовенства. Нас очень мало, нас просто не хватает, чтобы объяснить каждому желающему, что такое христианство и в чем его суть.

– Но ведь есть же в Японии духовные школы, катехизаторские курсы, есть, в конце концов, кафедры богословия в университетах. Неужели этого мало?
– Одно дело – понять христианство как учение, как академический предмет, усвоить его теорию и принципы и решить для себя: это мне подходит, принимаю. И совсем другое дело – принять его на уровне чувств, как веру, которой пронизана вся жизнь, которая живет в сердце и меняет его. Это качественно иной шаг.
До перевода в Сендай я служил в Воскресенском храме Токио и часто наблюдал такую картину: люди посещают воскресную школу год, два, три, четыре – уже понимая учение и принимая его – и все равно не крестятся. Вот это для японцев очень характерно. Среди наших ученых, занимающихся библеистикой, практически нет христиан. Они воспринимают Библию как литературу.

– Каким же образом, на Ваш взгляд, можно объяснить современным японцам, что такое грех, спасение души, вечная жизнь, – все то, что в Православии является основополагающим, но не свойственно японскому сознанию?
– Это сложный вопрос. Проблема, как я уже говорил, в том, что до сих пор христианство воспринимается в Японии как религия западного мира, чуждая, импортированная. И изменить это отношение до сих пор не удалось – число христиан всех конфессий в Японии не превышает одного процента населения.

Кроме того, в современном мире совершенно отвыкли учиться. Знания закладываются в компьютер, и если нужна информация – надо просто нажать соответствующую кнопку. Мы ищем готовые ответы на все вопросы, и многие их находят, тем более что их в изобилии предлагают различные оккультные секты. А удовлетворившись этими ответами, уже не нужно совершенствоваться, стремиться стать лучше. Последние двадцать-тридцать лет в Японии эта тенденция прослеживается довольно четко: люди не хотят думать, не хотят расти. Большинство жителей Японии считают себя буддистами. Но что представляет собой их буддизм? Раз в год прийти в храм, несколько минут помолиться, сходить на могилу родственников – и все. Мало кто изучает буддизм как религию и выстраивает свою жизнь в соответствии с его учением. И среди христиан, в том числе православных, то же самое. Изменить свое сердце – зачастую становится непосильной задачей, люди предпочитают просто отказаться от веры, даже если понимают умом ее правильность и необходимость. Ведь вера – это, прежде всего, работа души... Чтобы воспитывать в себе веру, человек должен думать, должен стремиться получить опыт общения с Богом. Он реален, он доступен каждому. Мы обладаем немыслимой роскошью – возможностью чувствовать Бога в повседневной жизни. Господь вокруг нас! Но мы теряем способность осязать это присутствие. Мы просто живем, не обращая на это внимания. И зачастую просто не готовы к разговору о грехе, о вечной жизни… Но думать и говорить об этом необходимо. И, прежде всего, именно нам, пастырям. Мы должны быть внимательнее к нашим прихожанам и к так называемым захожанам, особенно – к тем, кто пришел в храм впервые. Меня не покидает мысль: может, все дело в том, что мы, пастыри, делаем недостаточно.

В каком-то смысле сегодняшняя ситуация в Японии напоминает раннехристианскую историю. Трудно было быть христианином в Римской империи, трудно было проповедовать в Греции… Вот и мы ведем свою проповедь среди язычников, которым наша вера чужда, а необходимость спасения души – неочевидна. Конечно, нас не бросают в клетки к тиграм, не истязают – в этом смысле нам значительно проще. Но гораздо сложнее находить способ свидетельствовать о Христе в обыденной жизни, когда тебя никто не преследует, не запрещает тебе молиться. Потому что остается единственный способ свидетельства – искренняя любовь к ближним, и не в романтическом порыве, а в повседневности. Согласитесь, это не так-то просто.

– А есть среди Вашей паствы, среди прихожан Вашего храма люди, которые глубоко восприняли Православие?
– Есть разные примеры. Многие приходят, интересуются церковной жизнью, службами, внимательно слушают проповеди, ходят в церковь на протяжении полугода, года, наконец, решаются – и принимают Крещение… Но после этого сразу перестают ходить в храм. И это при том, что интерес их был абсолютно искренним, и они действительно хотели стать настоящими христианами... Но принятие Крещения в какой-то момент стало их единственной целью. Вместо того чтобы стать началом церковной жизни, оно сделалось для них окончанием пути. Такой вот забег на короткую дистанцию. Среди тех, кто пытается понять христианство как учение, как академическую дисциплину, таких людей особенно много.

Но есть и другие примеры – и их немало – когда люди действительно меняются. Просто времени прошло не так много. Судите сами: в России Православие имеет тысячелетнюю историю, а в Японию оно пришло сто сорок лет назад. В исторической перспективе это очень маленький срок, Православие еще просто не успело укорениться в нашей культуре, в сознании. Ведь в Японии синтоистские и буддийские праздники (мацури) – это часть даже не религиозной, а общественной жизни. А исторически так сложилось, что общественное у японцев выдвигается на первый план. Судите сами, насколько сложно в такой обстановке выбиваться из общей массы. Быть белой вороной – значит, подписать себе приговор. Ребенок в школе не может не ходить на мацури – иначе он станет объектом издевательств и травли со стороны сверстников.

В то же время, если в России, Европе и Новом Свете завершающий неделю воскресный день в сознании людей связан с фактом Воскресения Христова, в Японии это просто – день солнца. Поэтому для японца вовсе не очевидно, почему в этот день лучше воздержаться от повседневной работы и посвятить его духовному делу.

Я считаю, что перед Православием, перед христианством вообще, стоит сейчас очень важная задача – стать неотъемлемой частью японского общества, наполнить его жизнь новым, еще не ведомым ему смыслом. И это огромная ответственность для каждого христианина.