Вечный SHIT

Прошел год с начала кризиса. Он уже перестал быть чем-то пугающим – стал обычным фоном, вроде плохой погоды, грязных дорог или весенних сосулек, которые могут сорваться с крыши и кого-нибудь убить. Но в случае с дорогами и сосульками всегда есть инфернальная надежда на то, что появится какой-нибудь Брюс Уиллис или Сергей Шойгу, который после трагедии заасфальтирует ямы и посбивает все сосульки. В случае с погодой есть надежда на то, что солнце хоть на день-другой покажется из-за облаков даже в самом хмуром городке. С кризисом не так – он вроде загрязненного воздуха. В нем теперь придется жить. И это навсегда.

Выяснять, кто испортил воздух во всем мире (или в России) – так же непродуктивно, как искать виновника аналогичного конфуза в ночном клубе. Почти все думают на изрядно перебравшего ковбоя, занимающего лучшие места у барной стойки. Он сам этого инцидента просто не заметил, в их отдаленных штатах портить воздух считается нормой, и оттого дикий фермер никак не возьмет в толк, почему на него косо смотрит половина посетителей столичного увеселительного заведения. Да и потом, где презумпция невиновности? Почему все решили, что это он? Часто бывает так, что виновница – какая-нибудь скромная барышня, на которую никто никогда не подумает. А она это знает и пользуется.

С другой стороны, досадное происшествие уже не позволит пить-гулять-веселиться завсегдатаям мирового клуба и его русской части как раньше. Вонь – ее ведь полюбить нельзя, только приспособиться. Поэтому потихонечку в клубе изменится состав участников, бармен приоткроет дверь, и кто потрезвее - уйдет отсыпаться. Наутро хорошо подумает, есть ли смысл возвращаться в заведение, где попахивает. Некоторые даже задумаются об организации собственного клуба-конкурента. Впрочем, говорить об этом будут часто, а вот дойдет ли дело собственно до открытия нового заведения – вопрос.

Пока нужно просто понять, что нам всем жить и трудиться в этой новой атмосфере перманентного спада. Нам не придется рассказывать детям, что когда-то был кризис 2008-2009-го, а потом он отступил, и в воздухе с тех пор пахнет сакурой. Не придется рассказывать, потому что дети родятся и вырастут в атмосфере того же кризиса, к которому привыкнут и будут считать его нормой. Так рожденные в СССР считали нормой наличие полупустых прилавков в магазинах и многочасовое стояние в очередях за дефицитом. Так рожденные в нулевых и десятых годах 21-го века будут считать нормой стартовую зарплату в 300-500 долларов, а не в $2000, которые требовали себе ничего не умеющие выпускники вузов еще в 2007-м.

Вообще-то, кризис – это безусловное благо. Он заставляет протрезветь и избавиться от иллюзий и мифов, которыми питалось массовое сознание. Почти каждый россиянин, благодаря отечественным сказкам и политикам-сказочникам, живет с подсознательной уверенностью, что рано или поздно ему точно повезет – он выловит свою щуку счастья, не слезая с печи, либо, современный вариант – найдет свой чемодан с миллионом (10 миллионами, 100 миллионами) долларов. При этом изо дня в день трудиться для этого вовсе не обязательно – можно большую часть дня лежать на диване-печи перед телевизором или валяться с бутылкой под забором, а удача тебя все равно найдет, никуда не денется. Объективная реальность в лице кризиса это ощущение болезненно и эффективно скорректирует. Так же, как и необоснованную веру в то, что государство позаботится-накормит-обеспечит всех бездельников и иждивенцев, которых, к несчастью, из 140 миллионов народонаселения - большинство.

Ветер кризиса заставит уехать из многочисленных Пикалево и Тольятти всех, кто способен упорно и эффективно трудиться. Заставит понять, что единственный надежный способ обеспечить себе и близким достойное существование – это ежедневный труд и самообучение, преодоление себя и собственной лени, а потом снова самообучение и труд, как бы занудно и менторски это не звучало.

Да, далеко не все смогут в этих условиях жить достойно, а тем более богато и состоятельно. Да, большинство будет привычно считать, что им не вернули некий мифический долг, вернее, ренту за использование природных ресурсов. Но рано или поздно им придется изменить образ жизни и больше трудиться, потому что на баррикады им идти так же лениво, как и на работу. Если коротко - революции не будет. Почти наверняка.

Одновременно все, кто действительно присосались к трубам или госбюджету, умерят свой сосательный рефлекс – в новом запахе, с новой атмосферой, неизвестно как поведут себя те, кто за ними должны надзирать. Все-таки уровень влияния кризисных примесей во вдохе медициной еще вполне не изучен. Часто слышу, что рано или поздно коллективный начальник страны может и жахнуть шашкой по шахматной доске, сказав «Доколе! Хватит!» Затем простить все, что нажито неправедным способом, получено в форме откатов и взяток, но с условием: с завтрашнего дня – ни-ни, не брать вообще, иначе – расстрел. То есть, наступит действительная амнистия за шкодные нулевые годы, а в десятых наступит правоохранительный террор для коррупционеров.

Скорее всего, на такой резкий шаг не отважатся, будут действовать спокойно и поступательно. Тут Черкизон прижмут, там лужковых с их пчелами и батуриными подвинут, показав, что неприкасаемых нет. То есть, совсем нет. Не сразу, постепенно. Году к 2015-му, насмотревшись на показательные примеры, отучится сосать без ограничений даже средний класс госслужащих, правоохранителей и менеджеров госкомпаний.

Качество государственного управления повысится, или государство погибнет. Не может не повыситься. Потому что как в известной присказке: с деньгами – и дурак все делает, а ты теперь без денег попробуй. Денег ведь губернаторам и министрам будут давать все меньше и меньше или не давать совсем.

Вообще, поскольку кризис – безусловное благо для страны и самый раскрученный в мире актуальный брэнд, из него можно сделать национальную идею или даже светскую религию. В него можно верить, как в апокалипсис , в режиме: «Люди, конец света уже наступил, а мы – ничего, живем тут как-то и дальше проживем!» Если использовать его как объединительную идею, то можно сделать ее и внутренней, и экспортной. Для своих главный тезис: «Мы живем в кризис. Это наше испытание, которое очистит нас. Светлая Русь с честью преодолеет его, и будет еще ближе к Богу». Главное, не вдаваться в детали.

На экспорт примерно так: Russia. It\'s Crisis-land. Forever. Pikalyovo-tours. И продвигать как туристическую фишку все моногорода, спасая их от вымирания как уникальные памятники советской экономике. Сделать модным экстрим-туризм с трудоустройством на предприятия дерипасок-усмановых, с работой в угольных шахтах и горячих цехах.

Еще лучше – объявить международный конкурс и начать возводить всемирный грандиозный памятник Очистительному Кризису – рядом с Сочи, например. Выглядеть он может как некое техногенное сооружение вроде Эйфелевой башни, но высотой в 3-4 километра. Поскольку каждый понимает, что это сакральный символ, средства на его возведение удастся собрать со всех разумных стран. Землю под строительство выделит независимая Абхазия – и тогда ее довольно быстро признают те, кто раньше поддерживал Саакашвили.

Если без шуток, то нужно себе честно признаться: мечта об общей сытой и ненапряжной жизни не сбылась, хотя казалась близка. А нам и нашим детям придется затянуть пояса и работать в поте лица. Каждый день, много лет и за небольшие деньги. И это навсегда.