\"Сигналы\" Медведева расшифровке не поддаются

Действия и слова Дмитрия Медведева в судебно-правовой сфере настолько противоречивы, а сама эта сфера столь субъективна и запутанна, что технические акты президента, под которыми, возможно, и нет никаких политических или иных привходящих мотивов, общество склонно интерпретировать как некий «сигнал».

Именно так энтузиастами освобождения Михаила Ходорковского и Платона Лебедева были восприняты поправки, внесенные Медведевым в Положение о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в РФ (утверждено Путиным в конце декабря 2001 года). Смысл той из поправок, которая в очередной раз заставила юридическую общественность заниматься гаданием на кофейной гуще, состоит в следующем. Территориальные комиссии по помилованию (связанные в первую очередь с УФСИН) теперь обязаны принимать прошения о помиловании не только от тех осужденных, которые мирно отбывают свой текущий срок, но и от тех, которые одновременно с одним сроком находятся под следствием или под судом еще и по другому делу.

Кто-то сопоставил, что в такой ситуации как раз находятся Ходорковский и Лебедев, из чего был сделан вывод, что свой «сигнал» Медведев адресовал именно им. Если даже это и так, то вряд ли они этот «сигнал» воспримут. Речь ведь может идти только о помиловании по первому делу, а по второму прошение можно будет подавать после долгого обжалования и вступления в силу второго приговора (если он будет обвинительным). Судя по темпу, в котором старается вести процесс обвинение, второй приговор будет вынесен тоже отнюдь не завтра. Подсудимые настаивают на своей невиновности (в чем, по крайней мере, в части второго обвинения убеждены и многие юристы, в том числе автор этих строк), а подача прошения о помиловании даже без формального признания вины так или иначе все равно будет расцениваться как акт покаяния.

Политически ситуация в сфере правосудия пока не выглядит созревшей для того, чтобы Медведев проявлял милосердие, независимо от того, склонен он к нему или нет: в противном случае он бы еще год назад помиловал Светлану Бахмину, к чему по-человечески были веские основания.

Если предположить, что Медведев (это уж, правда, больше похоже на сказку) желал бы свободы узникам по «делу ЮКОСа», у него и сейчас достаточно ресурсов, чтобы убедить прокуратуру просто отказаться от обвинения (действительно нелепого), зачем тогда огород городить? В конце концов, нельзя полностью исключать и оправдательного приговора суда по «делу ЮКОСа», хотя сегодня политически (а право тут вообще ни при чем) шансы на это не выглядят предпочтительными.

Почему бы не рассматривать внесенные Медведевым поправки как нормальное совершенствование законодательства? Справедливость ведь может существовать и вне всякой связи с какими-либо политическими делами. Президент, скорее, запутал общественность предыдущим «дуплетом», когда внес в Думу два предложения с противоположным политическим вектором: о ликвидации «испытательного срока», что должно отчасти разрушить механизм управляемости судьями, и в то же время о ликвидации демократического порядка избрания судьями Конституционного суда председателя КС.

Впрочем, если верна наша догадка о том, что в 2012 году, по окончании президентского срока, сам Дмитрий Медведев может быть назначен Советом Федерации по представлению другого президента председателем КС, то у него будет возможность сразу же пересмотреть приговор в отношении Ходорковского и Лебедева в порядке надзора. Если эта логика верна, то одним из следующих ключевых законопроектов станет проект объединения под одной крышей (может быть, даже и в Санкт-Петербурге) всех трех высших судов: Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного.