Чечня теперь оазис мира?

К своим многочисленным политическим достоинствам президент Чеченской Республики Рамзан Кадыров может прибавить еще одно. Он зарекомендовал себя в качестве хорошего прогнозиста. Предсказав в конце марта нынешнего года скорую отмену режима контртеррористической операции (КТО) в Чечне, он попал в самую десятку.

И хотя 31 марта 2009 года на заседании Национального антитеррористического комитета (НАК) решения об отмене КТО не было принято, реализация прогноза лидера Чечни не заставила себя долго ждать. Национальный антитеррористический комитет России по поручению президента Дмитрия Медведева внес изменения в организацию управления в республике. Начиная с 16 апреля территория Чечни считается свободной от режима КТО. Таким образом, снова чеченский лидер доказал, что в своей республике именно он (а не федеральный центр) формирует политическую повестку дня и определяет правила игры.

Вместе с тем решение НАК России заставило вспомнить знаменитую пословицу о том, что обещанного три года ждут. В данном случае речь идет о буквальном понимании этой народной мудрости. Всё дело в том, что нынешний премьер-министр РФ в бытность свою главой государства уже констатировал окончание контртеррористической операции в Чечне. 31 января 2006 года на своей пятой по счету большой кремлевской пресс-конференции тогдашний президент ответственно заявил: «Я думаю, что вполне можно говорить об окончании контртеррористической операции — при понимании того, что правоохранительные органы Чечни практически берут на себя основную ответственность за состояние правоохранительной сферы. В Чечне созданы все органы государственной власти, я уже об этом говорил, и вы хорошо об этом знаете».

Однако юридически этот президентский тезис не был закреплен ни сразу же после той памятной пресс-конференции, ни в последующие годы. То ли органы власти на местах, по мнению обитателей Кремля, еще не в достаточной мере овладели ситуацией, то ли основная ответственность была взята правоохранительными органами республики не полностью. Как бы то ни было, с одной стороны, операция вроде бы была завершена (сам глава государства это открыто провозгласил), а с другой — она еще продолжалась. До тех пор пока под определенным давлением руководства Чечни федеральный центр не принял «правильное решение». В самом деле, в отличие от федеральных чиновников Кадыров является публичным политиком, а потому имеет в этом плане серьезное преимущество. Он может играть на опережение и четко защищать свои позиции в отличие от не слишком внятных бюрократов общефедерального уровня, не имеющих четкого представления о том, что и как надо делать на Северном Кавказе.

Но как бы то ни было, отмена режима КТО — это серьезное изменение внутренней ситуации в Чечне. Во-первых, это определенный пиар-символ. В этой связи понятны заявления самого Рамзана Кадырова и представителей российской правящей партии о кардинальных изменениях в Чеченской Республике. По словам президента Чечни, «завершение КТО значит, что мы одержали победу в борьбе с ваххабизмом и терроризмом». Спикер Государственной думы Борис Грызлов полагает, что «сегодня мы можем говорить о том, что эта контртеррористическая операция завершена и мирная жизнь налаживается». На фоне новых проблем, порожденных финансовым кризисом, демонстрация картинок из «мирной Чечни» станет важным фактором в работе партии и правительства с населением. Знаменитый тезис «Всё не так уж плохо» получит дополнительное обоснование (даже если нам пока и не так хорошо).

Во-вторых, отмена режима КТО — это новое укрепление позиций республиканской власти. Действовавшие до 16 апреля 2009 года ограничения в отношении Чечни — это объективно, вне всяких личных симпатий-антипатий, был сдерживающий фактор для президента республики, ограничивавший его власть. Снятие таких ограничений и отмена КТО укрепляет еще сильнее не только личную власть Кадырова, но и его авторитет внутри Чечни, поскольку с политической и психологической точки зрения это еще одно завоевание нового пространства у федерального центра.

И это далеко не только символический акт. Военно-политическое присутствие России сократится (если иметь в виду передислокацию из Чечни армейских подразделений министерства обороны и сворачивание командировок для милиционеров из других регионов РФ). И сократится принципиально. В случае отмены КТО предполагалась передислокация из Чечни практически всех подразделений внутренних войск (а это почти 20 тыс. военнослужащих!). Грозненский аэропорт получит статус международного со всеми причитающимися такому транспортному узлу атрибутами (таможня, милицейский контроль прежде всего). Появляются в этой связи серьезные вопросы. Будет ли федеральный центр осуществлять реальный контроль за грозненским «окном в мир» или, как в других случаях, предоставит ответственность «местным товарищам»?

Между тем Чеченская Республика, в отличие от праздничной картинки, для партии и правительства пока еще с трудом видится оазисом мира и стабильности. В течение прошлого года там было убито 97 милиционеров и военнослужащих, а ранено более 130, произошло 39 терактов и диверсий. Были, естественно, перестрелки и взрывы, нападения, открытие тайников с оружием. Российские правозащитники из центра «Мемориал» (которых трудно назвать сторонниками сохранения режима КТО) фиксируют далеко не блестящую ситуацию с похищениями людей. Может быть, ситуация в начале 2009 года резко улучшилась по сравнению с прошлым годом? Те данные, которые известны даже только по официальным источникам, говорят о том, что такой революционной трансформации не произошло. Хотя, наверное, сравнение с соседней Ингушетией или Дагестаном кто-то может привести в качестве доказательства большей стабильности в Чечне. Впрочем, согласно официальной версии новейшей чеченской истории, подъем России с колен принес в Чечню мир. Окончательно и бесповоротно.

Только за скобками этой версии остается цена вопроса. С отменой режима КТО (наверное, небезупречного, но всё же игравшего роль федерального контроля над ситуацией в не самой простой российской республике) политическая автономия Чечни возрастет. Только для каких целей будет использована такая автономия? Для еще более сильного обособления республики от остальной России или для сближения Чечни с другими российскими регионами? Сегодня ответы на эти вопросы не кажутся очевидными.

За весь постсоветский период российское руководство реализовало три модели управления Чечней. Первую можно определить как государственно-управленческий аутизм. Эта модель была реализована в 1991—1994 и 1996—1999 годах, когда Москва только делала вид, что Чечня является частью РФ. В реальности же на ее территории существовала инфраструктура де-факто Чеченской Республики Ичкерии, не платившей налогов в федеральный бюджет и не подчинявшейся российской конституции и законодательству. Вторая модель — это силовое подавление сепаратистской инфраструктуры. Даже сегодня автор настоящей статьи убежден, что без использования силы было невозможно нейтрализовать угрозу чеченского сепаратизма не только для российской, но и для евразийской безопасности. Однако и в 1995, и в 1999 году силовые действия, во-первых, должны были осуществляться в жестких правовых рамках (а не быть произволом военных и милиционеров), а во-вторых, дополняться мерами по интеграции Чечни в социально-культурное пространство России. И наконец, третья модель может быть названа «чеченизацией власти». Ее суть состоит в передаче практически всей полноты властных полномочий республиканской элите в обмен на демонстрацию формальной лояльности федеральной власти. Но при всех кажущихся различиях всех их объединяет одно — они не решали и не решают проблемы интеграции республики в общероссийское правовое и социальное пространство, создают предпосылки для ее обособления. С режимом КТО и без него.