В России есть места, куда не дошел кризис: он там был всегда

Пожалуй, ни один глянцевый фотоальбом и ни одна картина маслом не передаст красоты Курил. Хотя бы потому, что ни один художник не научился передавать шум океана и запах тайги. И ни одно деловое издание не покажет вам, как там живут люди. “Утренний край России” — “зеленые острова” — приграничная зона. Посторонним вход запрещен.

Корреспондент “МК” смог попасть туда, откуда к нам приходит новый год.

Это надо видеть

“Каторжное захолустье” или “зеленые острова”, “богатейший морской край” или “заброшенное российскими властями место”. В голове крутились цитаты из книг и статей. Многочисленные точки на глобусе между Сахалином и Камчаткой, рядом с которыми порой и названий-то нет. “Ан-24”, чуть ли не ровесник моих родителей, несет меня с Сахалина на Кунашир. Не самый большой из гряды, зато самый южный. Кроме меня в этом летающем чуде еще 34 человека. Дело накануне Нового года, а потому все — с подарками с “большого острова” или с материка. “Аккуратнее, там телевизор”, — просила женщина пилота, который до того, как взлететь, поработал грузчиком (!). “Вижу, что не холодильник, сама залезай!” — смеялся тот. Все друг друга знают. Кто домой, кто в гости. А скорее и так, и так. Для кого-то Кунашир стал домом на время пограничной службы по контракту. Другие, имея жилье на большой земле, все равно обитают на острове. “Странное место”, — скажет позже один работник местной администрации. В 1994 году Кунашир нешуточно тряхнуло. Землетрясение лишило крыши над головой большую часть населения, люди потянулись с острова прочь. “Специально поднимал списки. Процентов 90 вернулось, — продолжит мой собеседник. — А я сам с материка. Так раньше отпуска копил и уезжал отсюда чуть ли не на полгода сразу”. Сам он приехал на Кунашир 39 лет назад, а с тех пор, как перестал “копить отпуска”, прошла уже пара десятилетий. И сам не заметил, что на вопрос о родине начал отвечать: “Южные Курилы”.

“Ан-24” не покинешь, не предъявив заветную бумажку — пропуск в приграничную зону или паспорт с пропиской. За воротами аэропорта “Менделеево”, похватавши свои “телевизоры”, прямо с грузовичка, пятившегося задом по летному полю от самолета, прибывшие прыгнули во встречавшие их высокие джипы. Напротив ворот — одинокий деревянный дом в несколько этажей, половина которого “висит” набок, а во второй половине явно живут люди — цветочки и занавесочки. Лезу за телефоном — позвонить маме. “Связи здесь нет. Потерпите до поселка”, — говорит встречающий. “Значит, это еще не поселок?” — выдыхаю, косясь на страшный дом.

Грунтовая дорога петляет между сопками, опоясанными тайгой со свисающим с деревьев зеленым лишайником. Местами открывается вид на океан, вплотную подступающий к тайге. “Это вулкан Спящая Красавица”, — начинается моя “экскурсия”. Обернувшись, вижу “девушку”, лежащую на спине: распущенные волосы, носик, подбородок, грудь. Не надо обладать изрядным воображением, чтобы увидеть, кого сделала природа. Говорят, раньше прямо из макушки “красавицы” японцы добывали серу. Осталось ли что-нибудь в ее голове сейчас, никто не знает. Машина подлетает на кочке: “В следующем году обещали, что между “Менделеево” и поселком будет асфальтированная дорога”. Последующие дни жизни на острове показала: здесь почти все либо было, либо будет. И мало что есть.

“Район Кунашир, в который кроме одноименного острова входят и острова Малой Курильской гряды: Шикотан, Зеленый, Танфильева, Полонского, Юрий, Анучина, населен, согласно статистике, почти восемью тысячами жителей”, — вновь штудирую страницы справочника. Правда, в администрации утверждают, что только на Кунашире 10 тысяч граждан, половина которых живет в “столице” — Южно-Курильске. В любом случае где все эти тысячи в пять часов вечера в субботу — непонятно. Поселок городского типа Южно-Курильск как будто вымер. Кстати, определение Южно-Курильска — вечный повод для обиды на Москву: путают столичные чиновники и пишут даже в документах — рабочий поселок, а не ПГТ.

Отдав документы на оформление в гостинице под оптимистичным названием “Айсберг”, сообщаю администратору, что пойду погуляю, а заодно и поем. Взглянув на меня как на умалишенную, она кивает. Причина столь красноречивого взгляда стала понятна через несколько минут. Ресторан и караоке-бар были еще (а единственное кафе — уже) закрыты. Больше на острове поесть негде.

Остается осмотреть городок на пустой желудок. Двухэтажные серые дома складываются в прямые улицы, которые очень быстро накрывает темнота. Цветными пятнами пестрит лишь развешанное на веревках от стены к стене белье. Из звуков лишь шепот океана.

Самая широкая и, кажется, единственная улица — Океанская — ведет через площадь с многочисленными магазинчиками к православному храму. Простое и подкупающее своей искренностью строение. Как и все дома на Кунашире, храм деревянный.

Магазины промтоваров на Кунашире работают по типу: “авто, мото, вело, фото, а еще мне петь охота”. На площади в несколько квадратных метров умещается туча китайского товара: от чайных сервизов и удочек до купальников и ватников. При мне какой-то мужчина спросил в таком магазине розетку — через несколько минут она была найдена под кучей пуховиков. Продуктовые магазины делятся на “скромные” и “зажиточные”. В “скромных” — хлеб, крупы, макароны, консервы в жестяных и стеклянных банках. Словом, все то, что не портится. В “зажиточных” — кроме всего этого колбаса, сыр, фрукты и овощи. Китайские глянцевые груши с вызовом глядят на сырокопченую колбасу, высохшую до состояния таранного орудия. Сыр — напротив — расплылся. “Колбасы другой нет?” — спрашиваю, кивая на батончики по 815 (!) рублей за кг. “В понедельник к вечеру будет”, — жизнерадостно отвечает продавец. И продолжает: “Так это вы сегодня приехали? Не знаете еще, что пароход по понедельникам приходит”. Пароходы приходят (или нет, в зависимости от погоды) два раза в неделю (или раз в две недели — это уж как получится) из Хабаровска или Владивостока. Привозят они что закажет владелец торговой точки. Но могут и отступить от заказа, и тогда остров будет “есть то, что есть”. География продуктов очень порадовала бы антимонопольщиков. Никакого регионального сепаратизма. Соленья из Краснодара, колбаса из Москвы, сок из Липецка, консервы из Владивостока, бананы с мандаринами, вероятно, из Африки. Остров не производит сам ничего. Только из привозной муки печет хлеб.

А вот полка с алкоголем в другом магазине явно огорчила бы главного санитарного врача: полным-полно молдавского спиртного. На вопрос: “Откуда?” — ответили, что из Молдавии. Наверное. Есть чему удивиться: формально запрет Роспотребнадзора на опальный “градус” уже снят, только молдавская продукция и до Москвы-то толком еще не доехала. В ответ на расспросы продавщица раздраженно выставила московский коньяк: “Возьмите свой”. Похоже, уже весь остров знает, что “мы приехали”.

Практически все цены зверские. Чтобы представить их порядок, умножьте московские на два. Ванночка творожка — 55 рублей, пакет самого дешевого в столице сока — 80. В морозильниках с прозрачными крышками лежат только серого цвета пельмени. Но потрясло даже не это, а то, что на острове, со всех сторон окруженном океаном, в магазинах нет рыбы. И как им это удалось?

В общем, ужинать пришлось “Дошираком”. С водкой.

— А как вас сюда занесло? — встретила меня администратор отеля, протягивая паспорт. В давнюю мечту побывать на Курилах, судя по всему, она поверила слабо. Зато удалось ее повеселить: “Как кризис, больно ударил?” Вероятно, так она не смеялась давно: “Какой еще кризис? Он здесь вечный”. Говорит, смотрят островитяне новости по телевизору и удивляются, что москвичи за голову хватаются. К примеру, единственный коммерческий банк на Кунашире захлопнулся вместе со сбережениями местных жителей задолго до начала даже разговоров о кризисе.

Кстати, о новостях. Они в основном лишь по “ящику”. Пресса на Кунашир попадает либо по воздуху, либо по морю. И свежей ее никак не назовешь — опоздание порой недели две-три: “То погода довезти не даст, то почтовики не состыкуются”. Но на острове только мною было обнаружено 9 подписчиков “МК”. И это много. “Старая гвардия выписывает и ждет газет, а молодежь в Интернете почитывает”, — рассказал один из них. Ага. Почитывает, когда свет есть.

— О, сегодня Шикотан (остров-сосед Кунашира. — Ю.Ш.) видно, — говорит, указывая в океан, глава муниципального образования “Южно-Курильский городской округ” Игорь Коваль.

— Хорошо! — мне всегда казалось, что ясное небо — признак как минимум неплохой погоды.

— А что хорошего-то? Шикотан видно — плохая примета. К метели. Значит, самолеты опять летать не будут.
Местный четырехлетний малыш Миша, надувшись, поделился, что с ним “опять не дружит Ваня”, но вскоре быстро развеселился: “Ваня скоро опять будет дружить, никуда не денется”. Это точно. Куда денешься, если на острове один детский сад на 150 детей (на Шикотане — на 100 детей). Есть школа, дом творчества, музыкальная школа, а еще — большая детская площадка и футбольное поле. В прошлом году даже первый раз залили каток, но радовались детишки недолго. На ярком островном солнце лед плавится, как сливочное масло.
В Южно-Курильске был раньше дом культуры. Правда, помнят его не все. Это было еще в СССР. Сгнил. Был кинотеатр. Но его смело землетрясением. Теперь на этом месте вырос непонятный храм зелено-голубого цвета. Простите, не сильна в сектах. А в том, что это дело рук одной из них, сомнений нет: крест удалось узнать с трудом.

Как рассказали южнокурильцы, ощущение пребывания на подводной лодке пугает только приезжих. Сами они к этому вполне привыкли: за год оказываются отрезанными от внешнего мира чуть ли не через день.
На третий день пребывания на Курилах на острове кончилась… вода. Обнаружилось это, конечно, уже в душе. Администратор объяснила, что вода “начнется” часов в шесть утра: “Резервуар плохо заполняется, вот и отключили на ночь”. Где находится резервуар и почему он плохо заполняется, осталось загадкой. Никогда еще до того не приходилось умываться водой с таким количеством золотых медалей на этикетке…

На вопрос, куда ходит взрослое население, местная молодая девушка ответила: “На корюшку”. Подледный лов — любимая забава на Сахалине и Курилах. А весной, летом и осенью, вероятно, все живут воспоминаниями о корюшке.

На Курилах два пути — в пограничники и в рыбаки. У каждого пограничника есть знакомый рыбак (и наоборот). Можно договориться, отсыплют. Были бы деньги. Тот же гребешок, который выкидывает на берег штормом, с рук стоит рублей 350 за кг (сложно представить, почем бы его оценили в магазине). Но в любом случае от отсутствия рыбы местные не страдают: “Хочется того, чего у нас нет и быть не может. Фруктов. А они дорогие и несвежие”. Овощи они начали потихоньку растить в теплицах. Сами съедят и продадут немножко. Один местный умелец соорудил теплицу для цветов. На магазинной площади есть достаточно большая и хорошая торговая точка со всевозможными цветами. Правда, почему-то под вывеской “Джинсы”. Но свои-то все знают, что там.

На этом “чудеса” не заканчиваются. Практически у каждой семьи острова есть автомобиль (статистика была собрана путем подсчета машин у домов). Как правило, праворульный внедорожник (“классика” там не проедет). Но нет ни одной заправки! Еще несколько лет назад была одна, но развалилась. “Где заправляемся? Да где придется, — ответили в администрации. — То у одного предприятия попросишь, то у другого”. Где заправляются простые островитяне — неизвестно.

На острове нет дорог (асфальтированные трассы обещают сделать, но для этого нужно открыть на Кунашире цементный завод), так же как и нет какого-то организованного движения. Зато есть 13 сотрудников ГИБДД. Чем занято такое роковое количество гаишников, ответить не смог никто. А их самих встретить не удалось.
Зато на острове есть несколько строителей. На моих глазах они приделывали к одному из домов подобие веранды. Не то чтобы у островитян не было денег на ремонт. Но как только приступаешь к каким-то реконструкционным работам, рассказали мне местные, сразу понимаешь, что дело — дрянь. Собрался менять окна, а фундамент со стеной до подоконника сгнили. 60—70% жилья Кунашира — в аварийном состоянии. Самое свежее построено лет 30 назад по нужде — бараки стали на глазах разваливаться. “По-хорошему бы все сносить надо”, — говорит Игорь Коваль. Но на что строить дома — не ясно. Тут вот государство посчитало… и построило за 20 лет один дом. На четыре семьи. “Для специалистов” — врачей и учителей. Досталось не только Кунаширу, но и Шикотану. Там теперь тоже есть новый дом.

— А вот то, от чего мы хотим когда-нибудь уйти, — указывает вниз с обрыва Игорь Коваль. На берегу, о который красиво бьется океан, “уютно” расположился склад ГСМ. За серым забором круглые цистерны с топливом, которое приходит в танкерах по морю: “Видите, быки в море? Вот на них с танкера выбрасывается шланг, по которому идет топливо”. Уйти от этого, по мнению Коваля, действительно можно. В недрах Кунашира содержится несметное количество тепловой энергии. На юге острова стоит установка “Туманы”, производящая из термальной воды с помощью генератора пароводяную смесь. “Если полностью перейти на этот вид альтернативной энергетики, не нужен будет северный завоз”, — мечтает Коваль. “Эх, если бы эта труба заработала на полную, можно было бы весь остров обеспечить энергией. Уж на быт и сельское хозяйство точно хватило бы”, — продолжает глава муниципалитета. У парогенератора 5 скважин. 4 из них глубиной от 1 тыс. м до 1 тыс. 270 м, пятая — всего 320 м и работает целиком на отопление лечебницы “Горячий пляж” (о ней позже). По проекту “Туманы” должны выдавать мощность 1,8 мВт, но пока видели лишь 60% от запланированного. Но островитяне не отчаиваются: по курильской программе на следующий год государство выделило средства на дальнейшую модернизацию и развитие “Туманов”. В 2009-м планируется к запуску еще одна скважина. Вообще, по вышеупомянутой программе сначала на Курилах должно “прийти в себя” электроснабжение (может быть, тогда заодно остров избавится от деревянных фонарных столбов, которые до сих пор ставят для освещения улиц), а потом теплоснабжение.

Кунашир мог бы жить рыбой — в прошлые годы район был самым развитым на Курильском архипелаге. Ключевое слово опять “был”. Перерабатывающих производств не осталось (кроме шинковки морской капусты, которой в окрестных водах до сих пор уйма). Завезти даже консервные банки и специи настоящая проблема, не говоря о новом оборудовании. Раньше 70% населения так или иначе имело отношение к рыбной ловле, теперь благодаря все той же программе граждане побежали реконструировать аэропорт, строить пирс, заниматься рыборазводом. А те, кто остался на рыбе, — прекрасно сбывают ее в Японию (от южной стороны острова до японского берега — 14 км). Сейчас, к примеру, идет путина морского ежа, икру которого очень любят жители Страны восходящего солнца, а россияне не видели в глаза. Правда, скоро этот прекрасный симбиоз должен закончиться. С 1 января все биоресурсы, выловленные в исключительной экономической зоне РФ, должны доставляться на российский берег для таможенного оформления. Вероятно, оформляться они будут исключительно на рейде. Пирс, по не к ночи помянутой программе, будет готов только к 2010 году. А пока вдоль берега тянется гофрированный железный лист.

Кунашир мог бы жить туризмом. Более красивые места сложно себе представить. Чего стоит одна лечебница “Горячий пляж”. Ванны с активной термальной водой ждут желающих поправить здоровье и зимой, и летом. Правда, раздеваться лучше в машине и сразу прыгать из нее в воду. Сооружения будут постарше того “Ан-24”, что “домчал” на Курилы. И стоят они без капитального ремонта уже полвека. Зато после переодевания в мороз в неотапливаемом помещении, где с потолка на голову капает конденсат, а под ногами холодные лужи, ванна покажется особенно горячей. А если смотреть четко перед собой, а не на то, на чем сидишь (ванны тоже не ремонтировались), то голова кружится от зеленой тайги, устланной вечнозеленым бамбуком в чистейшем белом снегу. Добавьте к этому яркое солнце на лазурно-голубом небе, и вы получите фото для рекламного буклета. Который, попадись он в руки американцев, европейцев, да тех же японцев, сделал бы свое дело. Но лишь несколько лет назад островитянам разрешили передвигаться по их же родному острову без паспорта. Тем же, что приехали, до сих пор нужно носить с собой пропуск. А если Курилы открыть и запустить туристов, то встают другие проблемы. Рванули они, допустим, в горы — в районе Кунашир четыре действующих вулкана, не считая мирных сопок. Или, наоборот, засели в ваннах. Но… с гор и из ванн они когда-нибудь вернутся на землю и захотят есть и спать. А есть нечего. И спать негде.

В свое время Южные Курилы очень любили посещать советские правители. Российских на островах никто еще живьем не видел. Только по телевизору. Когда свет есть. Местные жители надеются, что когда-нибудь у российской власти дойдут руки и до “конца географии”. И они перестанут из Москвы, не видя Курил, отвечать твердое “нет” японцам, которые причитают об “ужасных условиях, в которых живут люди”. Хотя бы для того, чтобы не уподобляться тем же японцам. Последним наплевать на самом деле, как живут наши люди. Был бы жив морской еж.

Юлия Шестоперова