Итоги года. Российские спецслужбы уходят в тень

В 2008 году подтвердилась тенденция, которую наметил еще Владимир Путин в конце 2007-го — теперь российские спецслужбы должны защищать интересы избранного круга российских корпораций. В полном соответствии с новой концепцией сотрудники ФСБ вмешались в конфликт акционеров ТНК-BP. Напомним, что даже от дела ЮКОСа Лубянка держалась в стороне, предоставив главную роль Генеральной прокуратуре.

В новых условиях спецслужбы получили новые полномочия — ФСБ гарантировали отсутствие проблем в судах, и вот результат: в 2008 году практически все подследственные Лубянке статьи УК выведены из зоны применения суда присяжных. ФСБ также пообещали изменить содержание статей по госизмене и шпионажу таким образом, чтобы засадить человека за шпионаж можно было за одни только контакты с международной или иностранной организацией, а не за работу на конкретную разведку.

В результате оценивать вклад Федеральной службы безопасности «в победу над Грузией» — разрекламированный арест в августе грузинских шпионов — будут уже по новым правилам, то есть за закрытыми дверями и без присяжных. По крайней мере, в ФСБ предпочли не начинать судебные процессы над задержанными в прошлом году агентами Грузии, возможно, ожидая вступления новых поправок в силу.

В том же 2008 году ФСБ впервые поймали на засылке агентов в политические движения, что запрещено российским законодательством, — в январе в Данию сбежал Александр Новиков, внедренный в ОГФ.

Еще спецслужбы окончательно потеряли контроль над Чечней. Бойцы отрядов спецназа «Восток» и «Запад», подчинявшиеся ГРУ, или распущены и деморализованы, или перешли под контроль Кадырова. При отсутствии на месте независимой от  республиканских властей структуры ФСБ ситуацию не спасают даже увеличенные сроки командировок в Чечню для сотрудников контрразведки из других регионов. Центр специального назначения ФСБ тоже отказался от практики дислокации в Чечне на постоянной основе одного из своих отделов, и его сотрудники вылетают  на место лишь от случая к случаю.

При этом сама «борьба с терроризмом» на Северном Кавказе окончательно перешла в фазу контрпартизанской борьбы — в 2008 году боевики предпочитали атаковать военные цели (подрывая и отстреливая сотрудников правоохранительных органов), практически не трогая гражданское население. В результате в двух республиках — в Кабардино-Балкарии и в Северной Осетии — в 2008 году были убиты начальники УБОПов, подразделений, которые в системе региональных МВД отвечают за борьбу с боевиками. Одновременно на Северный Кавказ вернулись смертники, которые не появлялись уже три года: смертник пытался подорвать кортеж министра внутренних дел Ингушетии, шахидка устроила подрыв маршрутки во Владикавказе.

Главной опорой в борьбе с боевиками на Северном Кавказе продолжают считаться Внутренние войска. Ставка на ВВ была сделана в 2004 году, после нападения на Назрань, когда была принята доктрина, по которой наиболее вероятным террористическим сценарием считается нападение крупных сил боевиков на северокавказский город (как это случилось в Нальчике в 2005 году). В соответствии с этой доктриной в регионе были развернуты дополнительные подразделения Внутренних войск и офицеры ВВ были назначены ответственными на случай подобных кризисов. Когда в Кремле решили  сократить численность Вооруженных сил, подвергнуть секвестру решили и Внутренние войска. Однако в 2008 году главкому ВВ удалось уговорить Кремль не только отказаться от сокращений ВВ, но и добиться новых финансовых вливаний (возможно, на решение Кремля повлиял как финансовый кризис, так и теракт в Мумбаи, который развертывался как раз по тому сценарию, который ВВ избрали как наиболее вероятный и все последние четыре года отрабатывают схему противодействия ему).

В конце декабря стало известно, что на базе отрядов спецназа ВВ будут образованы три центра спецназначения, которые, судя по заявлениям пресс-службы Внутренних войск, станут прямыми конкурентами Центру спецназначения ФСБ. При этом спецназ ГРУ конкурентную борьбу с ВВ уже проиграл: весь год в армейском спецназе упорно ходили слухи о планах полностью расформировать как минимум три бригады СпН.

Между тем, в прошлом году ФСБ официально презентовала новую террористическую угрозу, которая на этот раз исходит из Центральной Азии (впервые об этом заявил в апреле Николай Патрушев). Его наследник на посту директора Александр Бортников подтвердил новый тренд. В августе он рассказал, что в Башкирии пресечена  деятельность «Булгарского джамаата», созданного лидерами «Аль-Каеды» для организации «экстремистских ячеек и  ведения террористической деятельности»  в России. По его словам, эмиссары этого движения прошли подготовку в лагерях «Талибана» в Афганистане и готовились к проведению масштабных терактов.

Спустя четыре месяца стало ясно, что директор ФСБ подразумевает под мощной террористической организацией. В данный момент по делу «Булгарского джамаата» предъявлено обвинение одному человеку, жителю города Салавата Рустему Зайнагутдинову. При обыске у него дома, где находилась жена и дети, нашли две гранаты и запалы к ним. Следствие УФСБ Башкирии  считает его одним из вдохновителей террористического подполья в Башкирии. В качестве главаря «джамаата» фигурирует русский мужчина, принявший ислам Павел Дорохов. Но Дорохова застрелили еще 20 августа, когда при обыске в частном доме он оказал вооруженное сопротивление правоохранительным органам. Эти двое и представляют на данный момент весь «Булгарский джамаат», созданный едва ли не лично муллой Омаром. Эту парочку обвиняют в подготовке взрыва на местном водоканале, подготовке нападений на посты ДПС и др. преступлений.

Конечно, на мертвеца можно повесить все что угодно, начиная от схронов с оружием в лесу, тайников с консервами и камуфляжем и кончая переправкой боевиков в Афганистан. Но и самый большой почитатель российской контрразведки согласится, что на мощную террористическую сеть один многодетный отец с гранатами и убитый (назовем его даже боевиком) Дорохов не тянут.

В случае с «Булгарским джамаатом» вероятны две версии: либо башкирское УФСБ выставило Бортникова, подсунув ему непроверенную оперативную информацию, либо, что гораздо хуже, не смогло реализовать полученные оперативные данные.

В последние годы мы много писали о том, что российские спецслужбы причастны к похищениям оппозиционеров и исламских диссидентов из стран Центральной Азии, которые пытались найти убежище в России.  В 2008 году это удалось доказать на примере похищения известного таджикского оппозиционера Мухамадрузи Искандарова. Личный враг президента Рахмонова Искандаров скрылся от преследований в России, где его в 2004 году задержали по запросу Таджикистана. Поначалу Российская генпрокуратура отказалась выдавать его в страну, где применяются пытки. Но поскольку Рахмонов сделал вопрос о выдаче оппозиционера условием добрососедских отношений с Россией,  Искандарова похитили и с мешком на голове посадили в самолет рейсом «Москва-Душанбе». Естественно, российские власти отрицали свою причастность к этому позорному эпизоду, однако таджики сами предоставили доказательства. В конце 2008 года МИД Таджикистана направил в ООН документ, в котором сказано, что Искандаров был выдан им правоохранительными органами РФ в 2005 году. Понятно, что пересечь границу без участия ФСБ, в состав которой входит погранслужба, Искандаров не мог.

При этом есть основания предполагать, что практика зарубежных ликвидаций как  метод давления на страны, лояльные к чеченским беженцам, продолжает применяться — в декабре в Стамбуле был убит бывший чеченский полевой командир Ислам Джанибеков.

Самым громким событием для спецслужб в 2008 году стал начавшийся процесс по делу об убийстве Анны  Политковской. Передав дело в суд, Следственный комитет вместо результатов расследования представил пиар-обеспечение — присяжным предложено судить людей, среди которых нет ни исполнителя, ни заказчика преступления. Единственный фигурант, который мог бы стать ниточкой  к заказчику — подполковник ФСБ Павел Рягузов, — был по неясным причинам исключен СК из числа обвиняемых по делу и пусть и сидит в том же зале Московского окружного военного суда, но обвиняется совсем по другому эпизоду, никак не связанному с убийством.

Кроме того, при любом развитии событий ни сам процесс, ни вердикт присяжных не сможет ответить на главный вопрос в деле об убийстве Анны Политковской — за что ее убили. Этот вопрос просто не был поставлен: СК передал дело в суд, не назвав мотива преступления.

Заявления о том, что Политковскую убили, потому что она не нравилась определенным политикам, не выдерживают критики: она им не нравилась и в 2000-м, и в 2004-м, когда ее пытались отравить, но убили ее именно в октябре 2006-го, и для этого должна быть вполне конкретная причина.

Дело Политковской в этом смысле является уникальным: напомним, что даже в крайне спорном процессе об убийстве Пола Хлебникова обвинение представило мотив преступления, был назван мотив и в деле об убийстве Дмитрия Холодова.

Ну и последнее: кризис заставил ФСБ обратить внимание на националистические преступления — в декабре Александр Бортников распорядился принять жесткие ответные меры в связи с ростом в России преступлений националистического и экстремистского характера и убийств по национальному признаку. Возможно, это позволит снизить активность фашистских группировок в столице и других городах страны, с чем очевидно не справляется МВД. 

Адрей Солдатов, Ирина Бороган