Собчак заняла эфир Первого канала вместо Познера

На модерации Отложенный

Раньше все было ясно и просто. Ксения Собчак — по ТНТ или по Муз-ТВ, возможно, что и круглосуточно. Владимир Познер — по Первому каналу в воскресенье в 18.00 с солидным общественно-политическим ток-шоу «Времена».

Теперь все наоборот. Оба на «Первом». Собчак ведет «Последнего героя…» в воскресенье в 22:00. Познер появляется с камерным ток-шоу «Познер» в понедельник в 23:30. Оба не на своем месте. Оба не в свое время.

И названия у обоих какие-то неадекватные.

Вероятно, Первому каналу удобнее, чтобы часть аудитории, привыкшей ложиться спать не очень поздно, смотрела от нечего делать «Последнего героя. Забытых в раю», а до Познера в понедельник просто не доживала бы в бодрствующем виде.

Откровенно развлекательный эфир вытесняет инфотейнмент.

Наверно, Первый канал больше любит «Последнего героя…». Поэтому и название у этого реалити-шоу такое зазывное. Поэтому скандалом с Никитой Джигурдой и Виктором Ерофеевым проедали мозги всю осень.

Поэтому и Гордон на свое ток-шоу «К барьеру без Владимира Соловьева» — ой, прошу прощения, «Гордон Кихот» — зовет то Джигурду, то Собчак. А Познера не зовет и ни в чем не обвиняет, то есть не рекламирует.

На фоне суеты с лицами «Последнего героя...» Познер на «Первом» существует дикарем. Ведь теперь рекламная политика «Первого» заключается в назойливых приемах антирекламы. Подробно канал критикует только тех, с кем усиленно работает как с медийными лицами.

Стало быть, и лица должны быть такими, чтоб критика выглядела убедительно и для лиц все равно престижно.

Нынешний заход «Последнего героя...» хочется переназвать: «Добровольцы в аду». Реалити-шоу усиленно эксплуатирует миф об открытии Америки, показавшейся попервоначалу чуть ли не раем.

Тут вам и пронзительно зеленые райские кущи с вертолета.

Тут вам и экзотическая фауна крупным планом.

Конкистадоры искали золото, а привнесли в заокеанский рай сложность и жестокость цивилизации — непреднамеренно. Создатели телепроекта втаскивают на Панаму преднамеренную жажду эффектной грязи, жестокости и унижений — ради славы Первого канала и бумажных денег.

Борьба за физическое выживание пока оттеснена на второй план образами социального дискомфорта вроде транспорта для перевозки заключенных.

Чем громче возмущенный голос Джигурды, тем, стало быть, нужнее Первому каналу трансляция социальных страхов. Не вписаться в дикие правила игры — проявить несоциабельность.

Экономический кризис на дворе, в моде увольнения сотрудников. Уйти самому означает нахамить кризису, а главное, повести себя немодно.

«Последний герой...» будет автоматически читаться как назидательный тележурнал примеров модного поведения в эпоху кризиса.

А законодательства в сфере моды гипнотизируют.

Вот облачили ведущую Ксению Собчак в брутальный наряд, запустили ее ассоциацию с Ларой Крофт.

И все слепо тиражируют эту мифологему. Как будто не видят, в чем тут разница.

А разница в том, что брутальность оригинальной Лары Крофт оттеняет женственность и сексапильность исполняющей эту роль Анджелины Джоли.

Ток-шоу Владимира Познера, опять же, напрашивается на другое название — «Ночной полет с прямыми спинами». Впрочем, мелькают тени больших архаичных интервью Урмаса Отта.

И возникает еще ассоциация с давней программой «Герой дня» на НТВ. Правда, «Герой дня» выходил ежедневно, будучи привязан к текущим событиям.

«Познер» кажется вынужденно старомодным, поскольку лишен и острой общественной актуальности, и органичности болтовни перед камерами. Ну пришел Юрий Михайлович Лужков, ну честно без пауз и раздумий поотвечал на некаверзные, несложные и нефилософичные вопросы.

Мило, но недостаточно мило.

Счастья непринужденного общения ведущего с собеседником не наблюдается. Камерность, безлюдье и удаленность от эпицентра политики — чужой для Познера формат.

И название не его, поскольку просто ловить кайф от личного пребывания в эфире, не имея свободы для полноценных дискуссий, этот ведущий не привык.

Познер расцветает тогда, когда он может держать в своем эфире атмосферу исторического момента, когда у него есть многофигурная композиция и ее надо заставить проявить драматизм современности.

Я помню, как в самые ранние перестроечные годы Познер общался с нашими полуграмотными гражданами из провинции, собравшимися зачем-то эмигрировать в США.

Он нашел тогда такие слова, такие интонации и спровоцировал такие реплики, чтобы стала очевидна вся бредовость ситуации и вся бесценность нашей российской культуры. А тогда шла волна маниакально некритического обожания Запада и нелюбви к собственной стране.

Владимир Познер мог декларировать, что «Времена» адресуются к самому широкому зрителю, к простым людям. Но это не значило, что Познер к ним приближался.

Наоборот, Познер виртуально приближал самих людей с ограниченными социальными и экономическими возможностями к Америке и Европе, к политикам и всяческим деятелям, от народа далеким.

А «Познер» навевает грусть. В том, как чинно сидит ведущий напротив гостя пустой студии, есть что-то обреченное. И даже белоснежный платочек выглядывает из кармана пиджака Владимира Познера как-то обескураженно: мол, зачем я тут торчу и ради чего было так торжественно наряжаться?..

Этого настроения не перекрывают никакие игры освещения, полыхающего алыми оттенками, никакие крупные планы, подающие сразу оба лица во весь экран, как две планеты Солнечной системы.

Тесное общение двоих в пустоте похоже на дружбу Робинзона и Пятницы на необитаемом острове.

И «Последний герой...», выходящий сутками ранее, смотрится как опасное соседство медийных дикарей.

Екатерина Сальникова