Война была неизбежна, а победа - неочевидна?

На модерации Отложенный

22 июня 1941 года началась самая кровопролитная война в истории Советского Союза и Российской империи. Историки до сих пор спорят как о причинах чрезвычайно больших советских военных потерь, так и об их истинной величине. До сих пор история Великой Отечественной войны нередко используется в пропагандистских целях.

Например, раздаются утверждения, что раз Советский Союз внес решающий вклад в победу во Второй мировой войне, то нынешняя Россия имеет право занимать особое место в миропорядке. Не очень понятно, правда, как право на собственное место под солнцем можно обосновывать фактами истории несуществующей страны, на наследство которой, кроме России, имеют право еще четырнадцать ныне существующих государств (другое дело, что многие из них не собираются этим правом пользоваться).

Почему нас застали врасплох

В качестве одной из причин тяжелых поражений Красной армии в первые годы войны называют внезапность германского нападения. Тут надо сделать две весьма существенные оговорки. Во-первых, в тактическом плане немецкое нападение оказалось внезапным для советской стороны только потому, что Сталин сам тогда собирался напасть на Гитлера, веря, что немцы боятся нас и не посмеют ударить первыми.

Тому есть целых два решающих доказательства. Во-первых, на плане стратегического развертывания Красной армии на Западе, составленном в марте 1941 года, тогдашний заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Николай Ватутин оставил недвусмысленную резолюцию: «Наступление начать 12.6.», явно отражающую волю будущего верховного главнокомандующего. Во-вторых, 4 июня 1941 года Политбюро приняло решение к 1 июля сформировать 238-ю стрелковую дивизию Красной армии из поляков и лиц, знающих польский язык. Точно так же за месяц до советского нападения на Финляндию в Красной армии начали формировать финский корпус. Так как к 12 июня, первоначальному сроку, подготовить нападение не успели, его перенесли на июль. И опоздали. Но я рискну утверждать, что даже если бы Гитлер еще раз отложил начало операции «Барбаросса», и Сталин бы успел ударить первым, ход и исход Великой Отечественной войны все равно не претерпел бы сколько-нибудь существенных изменений.

Почему мы отступали

Красная армия слишком по многим параметрам уступала вермахту, чтобы успешно сражаться с ним один на один, а тем более одержать победу в молниеносной войне, как первоначально планировал Сталин. Только когда Германия истощила силы на многих фронтах, когда стала давать максимальную отдачу помощь по ленд-лизу, советские войска стали побеждать немцев, и вермахт начал безостановочно откатываться на запад. Но и в победных 1943-1945 годах потери Красной армии были столь же велики, как и в первые два года войны. Уменьшилось число пленных, но зато возросло число раненых и убитых. Так, наибольшие помесячные потери ранеными за всю войну советские войска понесли в августе 1943 года. Далее в порядке убывания следуют: июль 1943-го, август 1944-го, сентябрь 1943-го и июль 1944-го. Общие же потери Красной армии погибшими, включая сюда и умерших в плену, составили, по моей оценке, около 26,4 млн человек (точность здесь - плюс-минус несколько миллионов). Потери гражданского населения составили около 17 млн человек. Германские войска потеряли на Восточном фронте погибшими около 2,6 млн человек, то еcть в 10 раз меньше. С учетом же потерь германских союзников, а также тех бывших советских граждан, кто сражался в рядах вермахта и СС (а таких людей было от 1 до 1,5 млн), реальное соотношение потерь будет примерно 7:1.

Почему у нас были такие солдаты

Цифры отражают действительное соотношение боевых качеств вермахта и Красной армии. При том, что переход к современной массовой кадровой армии в СССР начался раньше, чем в Германии. Уже в 1930 году Красная армия начала переход от смешанной территориально-милиционной и кадровой системы к чисто кадровой системе комплектования. Переход был завершен 1 сентября 1939 года принятием закона о всеобщей воинской повинности.

Гитлер же только в 1935 году объявил об отказе от военных ограничений Версальского договора и переходе от 100-тысячного рейхсвера к массовой кадровой армии, завершив его к началу Второй мировой войны.

Однако качество двух армий было несравнимо. Вермахт опирался на кадровый офицерский корпус, имевший опыт Первой мировой войны, а также на 100 тысяч солдат рейхсвера с 15-летним опытом службы, представлявших собой готовый сержантский корпус. В Красной армии бывшие царские офицеры были в основном вычищены еще в 1925 году, а в начале 1930-х годов многие из вычищенных и немногие еще оставшиеся на службе подверглись репрессиям в рамках операции «Весна». К 1941 году бывших царских офицеров в Красной армии остались буквально единицы. Кроме того, верхушка офицерского корпуса была значительно ослаблена репрессиями 1937-1938 годов, с меньшим размахом продолжавшимися вплоть до 1941 года.

В результате советские командиры больше чем противника боялись вышестоящего начальства, а маршалы и многозвездные генералы - самого Сталина. Поэтому они предпочитали действовать по шаблону, воевать числом, а не уменьем и тщательно скрывать неудачи. Из-за этого пришлось наладить два дополнительных канала донесений о ходе боевых действий - от представителей Генштаба в армиях и фронтах и от Особых отделов, в 1943 году переименованных в контрразведку «Смерш». Авторы таких донесений за исход боев не отвечали и потому давали более или менее объективную картину. Однако подавляющее большинство этих донесений до сих пор не введено в научный оборот, а ведь именно они являются настоящей правдой о войне. Сержантский корпус Красной армии, созданный в ходе гражданской войны, был утрачен при переходе к территориально-милиционной системе и так и не успел сформироваться к началу Великой Отечественной. По потенциальному числу призывников Советский Союз многократно превосходил Германию, что делало соблазнительной идею закидать врага трупами. А вот по качеству подготовки германские призывники значительно превосходили советских.

В СССР, как и в Германии, была достигнута всеобщая грамотность населения. Однако немецкие солдаты, выросшие в условиях рыночной экономики, были функционально грамотнее советских, лучше понимали свой маневр, самостоятельно решали те или иные задачи, лучше разбирались в той технике, с которой приходилось иметь дело, и лучше о ней заботились. Да и при создании советского ВПК упор делался на танки и самолеты, а не средства связи и транспорт, и эти узкие места были преодолены только в 1943 году благодаря ленд-лизу. В советской системе человек считался винтиком, и поэтому солдаты рассматривались как расходный материал. В Германии же из-за ограниченности людских ресурсов по сравнению со странами антигитлеровской коалиции поневоле вынуждены были заботиться о минимизации собственных потерь.

Почему у нас были такие военачальники

Советские генералы и маршалы воевали по шаблонам и больше заботились о том, чтобы верховный главнокомандующий не заподозрил в излишнем стремлении беречь людей. И можно сказать - в излишнем профессионализме. Именно в по-настоящему профессиональной армии, возглавляемой компетентными и профессиональными военачальниками Сталин видел единственную реальную угрозу своей неограниченной власти. Такая армия в случае победоносной войны может породить нового Бонапарта. Чистка в армии, начатая в 1937 году, при всей своей кажущейся алогичности имела вполне рациональную цель - устранение одной из двух соперничавших группировок, в которой видели потенциальных бонапартов. Оставили "конармейцев» - они благонадежнее, хотя бы из-за своей бездарности. Воевать пришлось большой кровью, но развитый тоталитарный режим обеспечивал устойчивость государства при самых тяжелых поражениях. Ресурсов же у СССР и его союзников оказалось значительно больше, чем у Германии, хотя нацистский тоталитарный режим тоже сражался до конца, в том числе и в абсолютно безнадежной ситуации 1945 года. И бессмысленно сравнивать советских генералов и маршалов с германскими или американскими.

Если бы Жукова или Рокоссовского поместить в германскую или американскую армию, их бы там через месяц отдали под суд.

Но точно такая же судьба ждала бы Манштейна или Эйзенхауэра, окажись они в Красной армии, которую никак нельзя было бы перестроить по лекалам западных армий. Что ж, два мира, две армии, две войны.