Частный бизнес - лишнее звено экономики?

В рейтинге экономической свободы, который составляет американский Heritage Foundation, Россия сейчас занимает 134-е место из 157 возможных. Но частные компании, чьи права ущемляет российская власть, пока не бьют тревогу. Более того, они готовы к сотрудничеству с госхолдингами и пересмотру итогов приватизации, вплоть до полного выхода из бизнеса. Ситуация, сложившаяся в российской экономике не уникальна – коленопреклонение частных корпораций перед чиновниками превратилось сейчас в общемировой тренд. 

Вертикальное интегрирование и строительство госкорпораций, основанные на «разумном протекционизме» (термин главы РСПП Александра Шохина), стали основными лозунгами российской экономики в 2007 году. Госаппарат направил всю свою активность на образование гигантских холдингов-монополистов, насыщая их собственностью и накачивая бюджетными деньгами для скупки активов на рынке. Специфической юридической формой экспансии государства на коммерческие рынки стали госкорпорации (ГК), которые сегодня контролируют около 40% экономики страны. А если учитывать деятельность всех госкомпаний и ФГУПов, получается, что они обеспечивают более 50% ВВП.

Первые четыре ГК уже приступили к работе – это Банк развития (создан на базе Внешэкономбанка), объединенные авиастроительная и судостроительная корпорации (ОАК и ОСК соответственно) и «Роснанотех». Принят закон о начале работы госкорпорации «Фонд содействия реформированию ЖКХ». Законодательно оформлена деятельность Росатома, «Олимпстроя», «Ростехнологий», а Минтранс готовит концепцию создания госкорпорации «Автодор». Политики и чиновники высказывают предложения о формировании ГК в сфере станкостроения, нефтепереработки, в черной металлургии, в фармакологии и лекарственном обеспечении, сельском хозяйстве, рыболовстве, производстве строительных материалов. Наконец, Военно-спортивный фонд предложил создать госкорпорацию по вопросам гражданско-патриотического воспитания молодежи и развития в стране физкультуры и спорта. Другими словами, Россия рискует превратиться в гигантский материнский холдинг, состоящий из огромных вертикально интегрированных структур. Найдется ли там место для крупных частных компаний?

Галантерейщик и кардинал
Согласно недавно опубликованному исследованию Центра политической конъюнктуры России, у крупного отечественного бизнеса больше нет собственных политических проектов. Вместо этого на всех уровнях он ищет компромисс с государственной властью. Так, в июле 2007 года основной владелец крупнейшей российской алюминиевой компании – United Сompany Rusal – Олег Дерипаска заявил в интервью британской газете The Financial Times, что не заинтересован в IPO компании на Лондонской фондовой бирже и готов передать, если потребуется, свои активы российскому государству. Желание отдать «под высокую государеву руку» корпорацию мирового значения выглядит как «клятва на верность» власти, призванная обезопасить бизнес. Зачем отнимать у того, кто сам в любой момент готов отдать? Однако некоторые политологи услышали в словах Дерипаски вовсе не личное признание в лояльности. Не исключено, что предприниматель в данном случае выступил лишь как ретранслятор «пожеланий» стратегов со Старой площади. Призыв, по всей видимости, был услышан. Спустя четыре месяца, в декабре 2007 года глава РСПП Александр Шохин заявил, что российский бизнес считает допустимым пересмотреть некоторые сделки по приватизации 1990-х годов. Такие громкие заявления сразу двух знаковых фигур, прозвучавшие в течение нескольких месяцев, не делаются просто так. Эксперты заговорили, что вскоре бизнесу предложат форму сотрудничества с госкорпорациями и ОАО, в которых доминирует казенный капитал. И это будет предложение, от которого нельзя отказаться.

Спящий дракон
Отечественные госкорпорации по целям и образу действий мало чем отличаются от частных бизнес-структур. Разница лишь в том, что им гарантирована со стороны власти дополнительная поддержка с помощью политическо-протекционистских и фискально-репрессивных инструментов. Имея такой набор, задушить конкурента, приобрести нужный актив или обеспечить продвижение на рынки гораздо проще и дешевле. При этом организационно-правовая форма ГК предусматривает, что имущество, которое передается корпорации государством, становится ее собственностью. «Это еще не приватизация, но разгосударствление одномоментное, оцениваемое сотнями миллиардов рублей, а скоро мы будем мерить триллионами. Все это происходит очень складно, выглядит очень привлекательно, и найдется много желающих пролоббировать создание еще новых и новых госкорпораций, – заявил в эфире радиостанции «Сити-FM» директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев. – Речь уже идет о 60 – 70 гиперхолдинговых структурах (включая госкорпорации), которые должны быть созданы в ближайшие годы. Конкурировать с такими монстрами даже крупнейшие частные компании не смогут. Государственный подход ясен: «Боливар не выдержит двоих». То есть в каждой отрасли может быть только один чемпион. Всех остальных либо присоединят к ГК, либо «привлекут в кооперацию» (то есть распределят субподряды, отведут участки рынка), либо за ненадобностью отпустят в свободное плавание по принципу «если не купят иностранцы, будешь тихо прозябать или так же тихо умрешь».
Некоторые бизнесмены робко высказываются против строительства ГК. Так на одной из пресс-конференций глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов заявил: «Усиление госкомпаний вызывает озабоченность. Мы бы не хотели, чтобы существовало разделение на частные и государственные компании. Я считаю, что должны быть национальные компании». Правда, сразу после этих слов он рапортовал, что ЛУКОЙЛ выполняет все обязательства перед государством, в развитие которого вкладывает значительные средства.

Опасность превращения госкорпораций в могильщиков свободной конкуренции видят эксперты и участники рынка. По словам адвоката бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Антона Костенко, «ГК, существующие в форме коммерческих организаций (в России – ОАО, ЗАО, ФГУП), участвуют в коммерческой деятельности наравне с частными компаниями. Равноправие государства и частных лиц в гражданских правоотношениях заложено в качестве принципа в Гражданском кодексе РФ. При этом очевидно, что госкорпорации, участвующие в конкурентном бизнесе, имеют определенные преимущества перед частными компаниями». «Все бонусы ГК лежат не в экономической плоскости, а в сфере взаимодействия с государством и преференций, от него полученных. Госкорпорации бесконтрольно пользуются налоговыми и иными преференциями, своим монопольным положением на рынках (без ограничений со стороны ФАС), имеют приоритет в доступе к внутренним ресурсам (будь то новые месторождения или средства государственных финансовых институтов)», – уверен гендиректор «Столичной инвестиционной компании» Максим Васин.
Глава Экспертного управления президента РФ Аркадий Дворкович также выступает против повсеместного засилья государственных монстров. По его мнению, создание большого количества отраслевых госкорпораций пагубно скажется на экономике России. При этом Дворкович полагает, и с ним соглашаются опрошенные «Ко» бизнесмены, что госкорпорации могут оказывать такие услуги, которые частный бизнес предоставить не в состоянии. Например, «публичные услуги» Банка развития или Агентства по страхованию вкладов. «Но когда предполагается создание корпораций по лекарственному обеспечению, дорогам, рыбе, то мне кажется, что это путь тупиковый, – говорит Дворкович. – Это наводит на мысль, что государство даже не пытается понять, что это все может сделать частный бизнес».
По словам руководителя Высшей школы экономики Евгения Ясина, российское правительство, по-видимому, руководствуется тезисом: «Ну что делать, раз российский бизнес слишком корыстолюбивый, и у него низкая социальная ответственность? Мы вынуждены делать ставку на чиновника». «Это все неправда. Бизнес всегда корыстолюбив, а социальная ответственность воспитывается веками. Если вы пытаетесь ее подменять чиновниками, то ее не будет никогда», – говорит эксперт.

Мертвая хватка
Тем временем чиновники успокаивают бизнес заверениями, что в постепенном сращивании государственного и частного капитала нет ничего нового. В начале ХХ века российский капитализм отличался высокой концентрацией производства, а банковский капитал шел в связке с промышленным. Несколько видоизмененные, но, по сути, аналогичные явления, происходят в России сегодня. Идет интенсивная консолидация производства, только в большей степени не по географическому принципу, а вокруг национальных компаний-чемпионов, создаваемых при активном участии как государства, так и бизнеса. По данным союза предпринимателей «Деловая Россия», 80% российского ВВП являются результатом деятельности уже всего 500 компаний, тогда как в 2003 году их еще было 1200.

Одновременно с этим процессом начинается сращивание частного и государственного капитала. По данным источников «Ко», освоение значительной части бюджетных и внебюджетных инвестиций в экономику пойдет через так называемые бизнес-единицы (лизинговые компании в виде ОАО с крупной долей участия частных инвесторов) в составе как уже созданных, так и планируемых к созданию госкорпораций и холдингов. В частности, сейчас интенсивно лоббируется создание такой структуры в составе ОАК. Основной вид деятельности – контроль над денежными потоками, а они планируются немалые: $6 – 7 млрд. Другое лобби активно продвигает идею создания «специальной лизинговой компании для реализации новых крупнотоннажных морских судов» в составе Объединенной судостроительной корпорации. Всего, по данным источников «Ко», на сегодняшний день во властных структурах лоббируется не менее 8 подобных проектов. Помимо прочего, с этого года начинается массовое акционирование ФГУПов (в первую очередь высокотехнологичных секторов) с целью «создания эффективной системы управления и контроля, а также привлечения частного инвестиционного капитала».
Еще одной формой совместного владения, извлечения прибыли и решения государственных задач станет частно-государственное партнерство. Механизм его построения предусматривает, что компания-концессионер, выигравшая соответствующий конкурс, становится оператором освоения государственных средств, выделяемых под проект. В зависимости от того, что со своей стороны партнерству предложит частная компания-концессионер (денежные средства, интеллектуальную собственность, земельный участок, энергетические и иные ресурсы), ее доля собственности в проекте может доходить до контрольной и выше. Таким образом, частник сможет не только на равных управлять данной собственностью и контролировать финансовые потоки концессии, но и быть ее главным акционером. Как сообщил собеседник «Ко» во властных структурах, «на концессионные соглашения уже образовалась солидная очередь».

Те, кто полагает, что частно-государственные партнерства займутся локальными, малозначимыми проектами, глубоко заблуждаются. Выступая в апреле на совещании по развитию железнодорожного транспорта, президент Владимир Путин отметил, что для реструктуризации железных дорог необходимо «шире применять механизмы частно-государственного партнерства и активнее использовать инвестиционный фонд». А инициаторы формирования государственной станкостроительной корпорации и вовсе предлагают создавать ее уже на основе частно-государственного партнерства.

На старые грабли
По мнению экономиста Евгения Ясина, в отдельных случаях создание госкорпораций оправданно и возможно, но делать на них основную ставку в экономическом строительстве – чревато большими проблемами. «На стадии модернизации экономики влияние государства на структурные сдвиги желательно и неизбежно, поскольку рынок однозначно толкает страну в совершенно определенную сторону – специализации России на энергосырьевом направлении и сдачи позиций во всех других секторах, – считает Ясин. – Но если госхолдинг или госкорпорация, по существу, заменят собой бывшее отраслевое министерство – проку будет немного». По словам эксперта, важна не просто концентрация сил, а выращивание бизнесов. Если государство создаст корпорации, которые будут вкладывать огромные деньги в определенные правительством сектора экономики, это окажется проигрышным вариантом. Полезнее будет использовать их для привлечения заимствований на международном рынке. «У России нет задачи конкурировать на рынках низких или средних технологий.

Китай и Индия нас все равно обойдут, – уверен Ясин. – Поэтому нам надо строить инновационную экономику, для которой в большей степени нужны предприятия рисковые, предприятия небольшого размера, способные вырастать, как Nokia, из небольшого бизнеса. А в России сейчас практически нет возможности выращивать крупный бизнес с нуля».
По словам президента Союза предпринимателей и арендаторов России Андрея Бунича, все дело в том, что в 1990-е годы был допущен явный перегиб. Приватизация крупнейших предприятий привела к потере значительных доходов, управляемости практически всеми секторами экономики, вывозу за рубеж капиталов. «Государство должно было как-то реагировать и возвращать целый ряд, прежде всего стратегических, жизненно важных для страны активов, – говорит он. – Экономика СССР не была полностью неэффективной. До определенного момента, особенно в эпоху интенсивного индустриального развития 50–60-х годов Союз был вполне конкурентоспособным. Но тогда и на Западе были такие же гиганты. А потом в мире возобладала другая тенденция – постиндустриальная. Западные корпорации пошли по пути децентрализации, создания гибких систем управления. У нас же перестройки систем управления не произошло. Эффективная в 50–60-х годах корпоративная структура государства дала сбой, следствием которого стала потеря государством практически всех активов и размывание роли государства как управленческого центра в экономике. Это была уже другая крайность. Естественно, эта волна должна была смениться контрволной – восстановлением управляемости. Что сейчас и происходит».

Хищники против чужих
По мнению многих экспертов, Россия в своем стремлении интегрировать экономику не идет поперек течения – идея государства-корпорации во всем мире становится все популярнее. Например, выступавший в июне 2007 года на Санкт-Петербургском экономическом форуме Фрэнсис Фукуяма, известный американский политолог, профессор Школы углубленных международных исследований при университете Джона Хопкинса, высказал мнение, что ослабление роли государства во многих странах, либерализующих экономику, привело ее к худшему состоянию, чем она была бы без этих реформ. В итоге Фукуяма пришел к выводу, что современная экономика требует усиления роли государства.

Управляющий партнер по стратегическому развитию КПМГ Михаил Царев считает, что к проблеме российских ГК нужно относиться двояко. «С одной стороны, это наш ответ на меняющуюся экономическую обстановку в мире, с другой – это более удобная форма для государства, чтобы активно участвовать в экономике, не через изменение экономического климата в стране, а через прямой контроль отдельных отраслей, – говорит он. – Мир постепенно переходит от идей глобализма к идеям большего протекционизма. Этого не избежать. Все страны Европейского сообщества, Америка постепенно начинают задумываться, как защитить свои стратегические отрасли, сохранить и обеспечить их деятельность для внутренних интересов страны». Вспомним, как британские власти неистово защищают свою газораспределительную компанию Centrica от «Газпрома». Или как в середине прошлого года власти США помешали альянсу «Русских машин» и Magna стать владельцами убыточной «национальной американской гордости» компании Chrysler. «Вовлечение Олега Дерипаски в сделку по Chrysler может вызвать сомнения в Госдепартаменте, который за последние годы уже помешал нескольким крупным сделкам по соображениям политики и безопасности», – писала тогда The Wall Street Journal.

«Основной причиной таких событий я бы назвал перераспределение мировых финансовых ресурсов, – говорит Царев. – Если раньше основная концентрация этих ресурсов происходила в США, Европе, в какие-то периоды – в Японии, то сейчас центры сосредоточения смещаются в сторону арабских стран, Китая, России. Крупные государственные фонды, корпорации, частные компании этих стран живут по большей части своей жизнью. Они почти неподконтрольны событиям на американском или европейском рынке. И понятно, что избежать притока этих денег в какие-то стратегические отрасли Европы и Америки невозможно».
«Европу привлекают и в то же время очень беспокоят огромные запасы капиталов, накопленные государствами Ближнего Востока, Россией и Китаем, – пишет американская The International Herald Tribune. – Неожиданное усиление влияния фондов национального благосостояния, в копилке которых сегодня имеется активов на $3 трлн, прошлым летом вызвало приступ страха у старушки Европы».

Осенью 2007 года Китай создал один из крупнейших в мире госфондов, который инвестирует в иностранные фонды до $20 млрд. Время для этого вполне благоприятное. В конце прошлого – начале этого года из-за кризиса ликвидности крупнейшие финансовые компании США и Европы пошли на беспрецедентное списание безнадежных долгов. Самые большие потери понесла Citigroup – $17,4 млрд, UBS лишился $13,8 млрд, общие убытки Morgan Stanley оцениваются в $10,8 млрд, Merrill Lynch лишился $7,9 млрд, Bank of America списал $5,1 млрд. В результате Citigroup продала 5% акций арабским инвесторам, Morgan Stanley – 10% китайскому фонду (ранее китайская корпорация China Investment приобрела долю в американской инвестиционной компании Blackstone за $3 млрд), Merrill Lynch продал акций на $4,4 млрд сингапурскому государственному фонду.

Соревнование крупнейших компаний мира только подчеркивает ослабление развитых стран. В десятке мировых гигантов пять компаний из Китая (China Life, China Mobile, Industrial Bank of China, Commercial Bank of China и China Petroleum & Chemical), российский «Газпром», две «американки» (Exxon Mobil и General Electric) и англо-голландская Royal Dutch Shell. Таким образом, суммарный расклад – шесть против трех. Именно эти и им подобные гиганты с Востока заставляют европейцев и американцев задумываться о не совсем рыночных механизмах защиты своих компаний и банков от поглощений иностранцами. Действующие в США правила разрешают американскому правительству блокировать иностранные инвестиции, если те считаются противоречащими интересам национальной безопасности. В 2007 году Конгресс ужесточил эти правила после политической бури, вызванной попыткой Дубая выкупить контрольный пакет акций ряда американских портов. В Европе в середине января президент Франции Николя Саркози лично пообещал защитить французские компании.
«Мир неизбежно приходит к внедрению национальных протекционистских мер, одной из которых в отечественной редакции, судя по всему, является госкорпорация», – делает вывод Михаил Царев. Аналитик ИК «Баррель» Андрей Зорин также считает происходящие в России события частью общемировой глобальной тенденции: «На сегодняшний день мы находимся в процессе консолидации, как частных, так и государственных активов. Компании других развитых и развивающихся стран стремятся достичь высокого уровня конкурентоспособности на мировом рынке аналогичным образом. Например, в Китае к концу 2008 года за счет объединения в крупные холдинги количество компаний, руководимых представителями государства, должно сократиться до 80 – 100, 30 – 50 из которых должны обладать международной конкурентоспособностью».

Туда, не знаю куда
По мнению Андрея Бунича, на сегодняшний день у России еще есть 10-процентный резерв увеличения госсектора, после чего надо остановиться. «Проблема заключается в том, что все преобразования, как прошлые (поголовная и огульная приватизация), так и нынешние (массовое огосударствление) происходят при отсутствии какого-либо плана, концепции, осознания того, когда и что мы сделали не так, что и как будем делать дальше», – говорит эксперт. Похожее мнение высказал в декабре прошлого года и Александр Шохин. Он отметил, что было бы очень правильно, если бы государство, приобретая те или иные активы, поясняло, зачем оно это делает. Ведь никто до сих пор не объяснил нам, зачем все раздавалось в частные руки, и зачем сейчас собирается обратно с огромными потерями и затратами для страны. «Только возвращение «Газпрома», «Роснефти» и «Сибнефти» обошлись государству в $35 млрд. А за все годы приватизации оно получило порядка $10 – 12 млрд. Получается, у нас единственная страна в мире, которая провела приватизацию в минус себе. В обратном процессе нет внутренней согласованности и понимания: куда он идет и что будет на выходе. Нельзя отрицать его обусловленность и общую позитивную направленность, но может оказаться, что он превратится в кампанейщину и дойдет до абсурда», – говорит Бунич.

Тем не менее до абсурда еще далеко. Большинство опрошенных «Ко» экспертов пришло к выводу, что нынешняя правящая элита будет делать все, чтобы сконцентрировать в государственных (читай в своих) руках как можно больше финансовых и организационных ресурсов. Таким образом, следует ожидать, что наиболее крупные и интересные активы в ближайшей перспективе окажутся в руках госструктур либо близких к ним предпринимателей. Политологии отмечают еще один интересный аспект. Они считают, что президент Владимир Путин потихоньку «урезает» полномочия правительства, передавая часть его функций вновь создаваемым госкорпорациям. Иначе говоря, создавая круг госкорпораций, глава государства, возможно, преследует некие далеко идущие цели, которые могут нас очень удивить.

Поэтому большинство экспертов скептически относятся к идее возможной скорой распродажи активов госкорпораций в частные руки, однако вполне допускают выход на мировые финансовые рынки, равно как и превращение некоторых из них в глобальные мировые компании. «Не стоит ждать в дальнейшем перепродажи госгигантов», – говорит инвестиционный консультант УК «Метрополь» Елена Чернолецкая. Их деятельность будет подчиняться рыночным процессам, и если компания сможет сформировать систему управления, то сможет успешно функционировать на рынке. Пока примером такой деятельности являются близкие государству «Газпром» и ВТБ. Андрей Зорин полагает, что несомненной остается растущая потребность в привлечении больших объемов инвестиций, но полная приватизация госкомпаний если и будет для этого использоваться, то в самую последнюю очередь, в условиях безвыходности. «Пока же наиболее распространенным способом влияния на привлекательность акций компаний и в России, и в КНР является увеличение их free float за счет снижения доли государства максимум до контрольной», – говорит эксперт.

Начальник аналитического управления ИК «Велес Капитал» Михаил Зак считает, что увеличивающаяся роль госкорпораций грозит в дальнейшем снижением конкуренции в соответствующих отраслях, а это негативным образом скажется на финансовых показателях всех компаний. Причем эффективность самих госкорпораций тоже снизится. «По сравнению с частными компаниями в сделках M&A государственные компании неповоротливы и скупы. В их же собственных интересах развивать бизнес внутри страны (и СНГ), поскольку коммерческая эффективность такого бизнеса будет выше», – считает Максим Васин.

По словам начальника отдела инвестиционного консультирования ИК East Capital Дмитрия Рожкова, наиболее вероятен цикличный, эволюционный процесс, который уже прошли европейские страны. Если преемственность текущего политического курса сохранится, то после роста популярности госкапитализма возможно размещение части акций госхолдингов на бирже, создание СП со стратегами из политически лояльных стран. Тем более что мировая экономика знает такие прецеденты. Например, после прихода в 1979 году к власти Консервативной партии Великобритании тогдашний премьер-министр Маргарет Тэтчер провозгласила курс на приватизацию государственного сектора экономики, прежде всего в сфере промышленности и инфраструктуры. В 1980-е годы было приватизировано большое количество государственных или полугосударственных предприятий, в том числе публичных корпораций. Публичные корпорации в ряде случаев по существу представляли собой почти целые отрасли промышленности или их основную часть: черную металлургию – «Бритиш стил корпорейшн», угольную – «Нейшнл коул борд», судостроение – «Бритиш шипбилдерс». В качестве основного механизма приватизации государственных корпораций, для выкупа которых требовались миллиардные суммы, власти Великобритании использовали именно выпуск и продажу акций через фондовую биржу. Не исключено, что российские госкорпорации ждет именно такой путь.