МОЙ СЫН ЖЕНАТ НА МАРОККАНКЕ

На модерации Отложенный

 — Мама, я женюсь!

Это сообщение я приняла по дороге на работу относительно спокойно. Мальчик вырос. Слава Богу, пошел уже 25-й год.

— Мама я женюсь на Эти. Она марокканка.

Со скоростью, превышающую скорость мысли, у меня перед глазами пролетели картины марокканца, орущего на базаре: «Аватиах!», лезущего без очереди во все места, где есть очередь, нагло проваливающего мне тест на машину с надеждой на взятку… Господи, о чем я буду с ней говорить?!

-Ну что ж, сынок, если ты ее любишь, то и я полюблю. Главное — будьте счастливы — услышав со стороны свой голос, я тихо съехала на обочину. «Спасибо, мама, сегодня вечером едем знакомиться», — он отключился.

А я подумала, что мне просто необходимо что-то совсем успокаивающее.

Первую ее истерику я наблюдала на годовщине их свадьбы. Им привезли салон. Красивый, из натуральной кожи. Мой Юрец неосторожно расписался в получении и грузчики ушли. Я пошла их проводить и вдруг услышала душераздирающее рыдание с короткими, как выстрелы, выкриками в адрес грузчиков, мебельного магазина и моего сына. Вбежав в квартиру, увидела перевернутую мебель, груду упаковки и среди них мою невестку. Она рыдала с отчаянием человека, потерявшего все. Ну, абсолютно все. По щекам текли слезы, невыносимое страдание в больших, марокканских глазах, в отчаянии протянутая квитанция с подписью сына.

Не буду описывать свои мысли, страхи и ужас перед наступающим горем. Мои глаза начали наполняться слезами, я уже искала салфетки для носа, когда вошел мой сын. Спокойно, без эмоций он оглядел бардак в комнате, вытащил откуда-то две подушки от нового салона и молча положил перед Эти. Посмотрев на меня, просто сказал: «Валерьянки нет, она не помогает, но рюмку коньяка я тебе принесу».

И спокойно ушел. Так же спокойно Эти взяла эти подушки и начала примерять, куда их положить. Шторм утих также внезапно, как и начался.

С тех пор прошло еще 10 лет. Все эти 10 лет я наблюдала процесс построения этой семьи. Это было чудо, как они, такие непохожие, с разной культурой, интересами, характерами бережно сохраняют свой брак.

Он, дружелюбный, любящий читать (это в пору компьютеров), не умеющий торговаться, несмелый в общении, всегда избегал конфликтов.

Она же совсем наоборот, сама лезла на конфликты, требовала все, что хотела получить. Профессионал в сфере скидок цен на все, что ей нравилось,  удивлялась количеству книг у нас дома. Эмоции заглушали разум напрочь.

Первое, что они сделали после месяца бурной семейной жизни, — заключили между собой союз.

В договоре было сказано:

Он обязан:

1. мыть за собой посуду;

2. неплохо содержать семью;

3. делать с ней покупки, (через пару недель ее почерком было исправлено на «все» покупки, а еще через пару недель уже его почерком — «необходимые покупки»);

4. вместе смотреть фильмы.

Она обязана согласиться, что:

1. он уходит через 5 мин, после того когда она начнет разносить дом в очередной истерике (через неделю появилось написанное ее рукой исправление — «через 10 мин.»);

2. решение основных вопросов за ним.

Договор был прикреплен магнитиками на холодильнике.

Они менялись у меня на глазах. Он стал заботливым, мягким. Появилась ответственность, забота о семье. Возмужал, стал уверенным в себе, своих способностях, возможностях. Не боялся, как раньше, начинать что-то новое, незнакомое ему.

Она постепенно превращалась в красивую женщину. Появилась какая-то скромность, терпимость. Гордость за мужа. Все чаще и чаще проявлялась исконная ее мудрость. Мудрость женщины в построении семьи, в отношениях с мужем, со мной, с родителями. Истерики практически прекратились, спокойней стала относится к неприятным ситуациям.

И у них обоих было одинаково бережное отношение к их браку, к их союзу.

Я не вмешивалась в их жизнь, но точно знала, что у них происходит по тому, как она называла моего Юрца. Если я слышала: «Твой сын», — значит, она полна возмущения за то воспитание, что я дала ее мужу, и за то, что ей теперь расхлебывать все мои ошибки. И, по ее мнению, мне срочно надо вмешаться, чтобы помочь ей в этом благородном деле.

Если же она говорила: «Мой муж», — это значит, что управление в ее руках и мне там делать нечего.

Но все чаще и чаще я слышала родное мне, теплое, со смешным произношением: «Югец», — и тогда мне было спокойно.

Я научилась готовить ее любимые блюда, она старалась честно принять наши.

Ее просто обожает муж и наш старенький дедушка. А моя мама терпеливо пыталась научить ее вязать носки и очень возмущалась, что у этой «шлимазл» совсем нет терпения. На что Эти на русском, с ослепительной улыбкой говорила ей: «Бабушка, я тебя люблю». И моя мама все ей сразу прощала.

Ее непосредственное поведение, искренняя радость и такое же искренние огорчение сделали ее нашей любимицей. Она просто вошла в нашу семью, слилась с ней и мы приняли ее как нашу — Эти, жену нашего мальчика, родную и близкую.