У нас война

На модерации Отложенный

У нас в Израиле война.

Для меня эта война настоящая. Сын в армии. Воюет. В конце недели он был дома. Успела все выстирать, почистить его ботинки, приготовить все, что он любит. Да и с собой надо дать. Для его друзей. Я знаю их всех. Совсем недавно, до войны, вся рота с нами праздновала 20-летие моего Дани

Ночью не могу уснуть.

Муж встает, идет к компьютеру, рыскает по интернету, ищет, что сейчас там, на юге? Всегда есть кто-нибудь, кто снимает, передает, рассказывает в фейсбуке, на ютубе последние новости.

Я боюсь каждого звонка в дверь. Очень боюсь.

До войны даже в Йом Кипур не ходилав синагогу. Но теперь каждую пятницу я там. Молюсь. Сначала молюсь за Израиль, потом за всех детей. Мальчиков и девочек с оружием, которое нельзя оставлять, даже когда ты спишь. Мальчиков и девочек, которым пришлось научиться убивать.

Сбереги их, Господи, верни домой.

И уже потом плачу за своего Данечку.

Соседи, друзья, коллеги по работе знают, что мой сын на фронте. Я чувствую, что все ко мне относятся так, как будто не он, а я воюю. Дают мне пройти без очереди, подбадривают, шутят, поддерживают, спрашивают, чем помочь. Я же показываю всем эсэмэски, которые сын посылает мне. Часто смешные, с веселыми смайликами. Я их не стираю. Все время возвращаюсь к ним, перечитываю.

И так из дня в день. Всю войну.

Воет сирена.

Раньше сирены были только на юге. Там жители вообще не выходят из бомбоубежищ. Но мы, в Тель-Авиве, жили обычной жизнью. И вот сегодня первая сирена. Первый раз я услышала этот вой так близко.

В 5 утра дочурка, муж и я уже были в комнате безопасности. У нас, как и в большинстве новых домах, есть комната безопасности. Я там, на всяких случай, приготовила и воды , и немного еды. И конечно компьютер. Без новостей нельзя. Сейчас новости для нас — это связь с сыном, со всем, чем мы сейчас живем.

Бум!

Зазвенели стекла. Вскрикнула Машенька.

Рвануло где-то совсем рядом. Мы с мужем шутим, улыбаемся дочурке. Чтоб не очень боялась. Но она молодец. Их в школе хорошо готовят к таким стрессам. В Израиле есть большой опыт работы с детьми во время войн.

Отбой.

Начался день.

Он начинается с новостей. В начале говорят имена погибших и раненых. Потом  —  все остальное.

Телефон все время со мной.

Звонок со школы от дочки: Мама, Данька звонил? Эсэмэска от мужа: Есть что-нибудь от Даниила? Отвечаю – «Нет, не волнуйся, нельзя им».

И опять ожидание со страхом. Кто позвонит, сын или его друзья со страшным известием.

Господи, ну когда же ты дашь нам жить спокойно!? В чем мы перед тобой виноваты? Скажи, мы сделаем все, только верни наших детей домой.

Мой мальчик вернулся.

Спит усталый в своей комнате.

Почему же мне не спокойно?

В этой войне мы похоронили 65 воинов. Таких, как мой Данечка. Их улыбающиеся лица на фотографиях долго не сходят с газет, с экранов телевизоров.

Я встречаюсь с матерями, чьи сыновья и дочери были на войне.

Мы молимся.

В нашем сидуре все молитвы за “нас” и нет молитв за “себя”.

Сердце болит за своего ребенка, а молимся за всех детей.

Потому, что это правильно. Не может быть хорошо моему сыну, если его товарищи гибнут. И всем понятно, что нет чужих, все мы как-то связаны вместе.

Вся страна плакала по трем детям, похищенным и убитым. Вся страна оплакивала погибших воинов на этой войне, тысячи людей со всей страны приезжали на похороны солдат, у которых семьи за границей. Приходили в госпитали, где лежали одинокие раненые ребята.

Мы поддерживаем семьи, чьи дети не вернулись. Мы связаны вместе нашим общим горем и общим счастьем. Горе делим, а счастье умножаем. Вот и получается, что если кто-то женится или рождается — радуемся, и радость увеличивается всеми нами. Мы ее складываем вместе на таких праздниках. А если, не дай Бог, горе, то делим на всех. Помогаем, чем можем, не оставляем одних. Каждый берет от этого горя маленькую часть. Чтоб близким меньше осталось.

Взаимовыручка, соучастие, сострадание, это очень сближает нас.

Так мы и живем в Израиле. И дети наши, и внуки наши… одной неспокойной, бурлящей семьей. Потому что это наш общий дом.