Почему у нас ничего не получится

 

Общество, которое обеспечивает своим членам наилучшие условия для развития, а именно создание такого общества выходит сегодня на повестку дня человечества, должно быть организовано иерархически: объем полномочий членов общества развития определяется уровнем их личностного развития: профессионального, интеллектуального, нравственного, эстетического... Грубо говоря – более талантливые, мудрые, добрые, честные выше менее талантливых и мудрых. Тратят же верхние свои силы на помощь в развитии нижним. Ну, и естественно – на собственное развитие.

При этом общество как бы пронизывают два встречных потока: сверху вниз идет "информационный" поток знаний, понимания, подсказок и руководства, а снизу вверх идет "материальный" поток самоограничения и самопожертвования – делегирование свободных метериальных ресурсов: денег, но даже не столько денег, сколько своей жизненной энергии, времени, сил и так далее. Что касается таких ресурсов, как деньги, то они потом все равно перераспределяются сверху вниз. 

В том, что я говорю, вообще говоря, нет ничего принципиально нового. Так устроены все общества. Отличия в том, как выстраиваются иерархии и организуются информационный и материальный потоки. Вот здесь как раз есть место для совершенствования: минимизация непроизводительной траты материальных ресурсов и повышение качества информационных потоков через, грубо говоря, снижение статуса дураков и подлецов при повышении статуса умных и порядочных.

Совершенствание такого рода вообще говоря тоже не есть что-то новое: всю свою историю человечество занято такого рода оптимизацией с учетом тех изменений, которые происходят с людьми: по мере того, как члены общества становятся выше, меняются и способы иерархизации общества. Сегодняшние новации относятся к другому. Во-первых, сегодня мы готовы понять то, чем мы занимаемся много тысячелетий (грубо говоря, понять, что мы "говорим прозой"). И во вторых, сегодня появились новые технологии общественной жизни: интернет создал принципиально новые возможности для организации наших взаимосвязей: например, теоретически каждый может учиться у самого лучшего (для себя) учителя.

Занимаясь социальным проектированием, то есть обдумывая свое будущее житье, мы могли бы (опять-таки – теоретически) выстраивать схемы того, как необходимо организовать общество будущего.

Но оказывается, что в своем сегодняшнем состоянии мы к этому принципиально неспособны. Мешают два внутренних препятствия.

Первое – психотравма, отлившаяся в формы того, что можно назвать "интеллектуальной ригидностью". Мы настолько травмированы советскими реалиями, что утратили способность к живой мысли. У нас готов ответ на все вопросы, и ответ этот крайне незамысловат: совок плохо, запад хорошо. Точка. Не о чем больше думать. Хотя и меньше мы тоже не думали.

Второе препятствие – жадность. Мы не готовы ничем жертвовать. То есть не то, чтобы совсем ничем, но самостью своей – точно: и в ее денежной форме, и просто в форме своеволия. И это в равной степени относится ко всему обществу: к образованным и необразованным, честным и не очень, добрым и злым. "Не тронь – моё!" одинаково свойственно и академикам, и плотникам. Именно поэтому те, у кого "моё" измеряется сотнями рублей, так хорошо понимают тех, чье "моё" – украденные миллиарды. Государство, которое не трогает моё, не залезает в нищенскую суму одних и миллиардную кубышку других, равно устраивает и тех, и других. То же относится и к вмешательству в личную жизнь. Государство, которое не мешает создавать гениальные произведения, хорошо для гения так же, как государство, которое позволяет создавать пошлый китч, хорошо для пошляка, государство, которое не мешает лгать, – для вруна, а государство, которое не мешает говорить глупости – для дурака. Нам очень нравится личная свобода, и поэтому мы готовы признать свободу убийц убивать, свободу воров воровать и далее по списку.

Это вольнолюбие делает нас легкой добычей для сильных мира сего. Да, и в самом деле – ведь нужно совсем чуть-чуть: дать нам копаться в своем маленьком огородике, и мы с радостью откажемся от мысли лезть в их большие огороды.

Но дело не только в этом. Такого рода жадность делает нас совершенно недееспособными в том смысле, что мы не способны ни к какой самоорганизации. Ничем не пожертвовав, нельзя ничего получить, и, не ограничив себя тем или иным образом, нельзя ничего создать.

Так что власть зря нас так боится и так законодательно усердствует. Мы совершенно беспомощны.