Кевин Макдональд - США и война

1

Как американцев втянули в европейскую войну

Предлагаем выдержки из работы Кевина Макдональда "Введение в Культуру критики". Kevin B. MacDonald, (род. 24 января 1944) — профессор психологии Калифорнийского университета, известный своими работами по эволюционной психологии и «групповой эволюционной стратегии».
Споря с оппонентами и критиками, автор скрупулезно, детально и предельно доказательно показывает, как американское общество стремительно, буквально за десяток лет "переформатировали", изменив многие, казалось бы, незыблемые представления. Оно перестало быть обществом людей, котрые считают себя европейцами, ощущают свою преемственность от европейских, немецких предков.
Среди персон, сильно повлиявших на это прцесс, нельзя не назвать Альберта Эйнштейна.

Цитаты:
Эйнштейн демонстрировал некритичную поддержку большевистского режима в России, включая постоянную апологетику показательных процессов 1930-х, и во время Второй мировой войны переключился с позиции высокоинтеллектуального пацифиста до адвоката строительства атомных бомб для нанесения поражения Гитлеру. С подросткового возраста он не любил немцев, и позже в жизни он критиковал своих коллег за их обращение в христианство и их прусские манеры. Он особенно не любил пруссаков, элитную этническую группу в Германии.

Фрейдизм, нью-йоркский интеллектуализм, боасианство (течение в антропологии - schutz-brett), и Франкфуртская Школа, эти научные теории были создаваемы и используемы с целью продвижения групповых этнических интересов. Данная идеологическая цель становится очевидной, как только проясняется псевдонаучная природа этих движений.
Значительная часть дискуссии в КК (книга Макдональда "Критика Культуры"-schutz-brett) посвящена документированию интеллектуальной нечестности, отсутствию экспериментальной тщательности, очевидной политической и этнической мотивации, изгнаниям несогласных, внутри-этническим сговорам для доминирования в публичной интеллектуальной дискуссии, и всепроникающее общее отсутствие научного духа. По моему мнению, научная слабость этих движений является доказательством их функции как групповой стратегии.
Моя позиция заключается в том, что \не-христианские\ интеллектуальные и политические влияния были необходимым условием для этих изменений. В случае разворота иммиграционной политики США просто не существовало других групп давления, которые бы проталкивали либерализованную, мультирасовую иммиграцию в рассматриваемый период (вплоть до принятия радикального иммиграционного закона 1965 года). Также не существовало каких-либо еще интеллектуальных движений, кроме упомянутых в КК, которые пропагандировали бы образ США как мультикультурного, мульти-этнического общества, а не как европейской цивилизации (выдел. ред.schutz-brett).
Проливающим свет на настроения по поводу иммиграции событием стала статья Стефана Стейнлайта (2001), бывшего директора по национальным делам (внутренней политике) при Американско-Еврейском Комитете (АЕК), а в настоящее время являющегося старшим сотрудником при АЕК. Стейнлайт рекомендует изменить «традиционную политическую линию, поддерживающего щедрую – а на самом деле неограниченную – иммиграцию и открытые границы», несмотря на то, что для «многих порядочных, прогрессивных соплеменников простое озвучивание таких фундаментальных вопросов тождественно ереси, а дискуссия на эту тему равноценна вызыванию дьявола.» Его враждебность по поводу рестрикционизма (ограничения, в данном случае - иммиграции - ред. schutz-brett) 1924-1965 годов является совершенно прозрачной. Эта пауза в иммиграции воспринимается им как моральная катастрофа. Он описывает ее как злую, ксенофобную, антисемитскую, гнусно-дискриминаторную, чудовищную политику, глубокое моральное падение. Подавляющее большинство американцев до 1965 года описывается им как безмозглая толпа, поскольку они желали полного иммиграционного моратория.
Иммиграционные ограничения с 1924 по 1965 годы \в их представлениях\ находятся в той же категории, что и разрушение Храма римлянами в 70 году н.э., мародерствующие крестоносцы средних веков, ужасы инквизиции, зло русского царя, и рационально-неизмеримое бедствие нацизма. Эти события представляют из себя не просто образы, извлеченные с пыльных полок истории. Это глубоко прочувствованные образы и мощные мотиваторы современного поведения... Поддержка неограниченной иммиграции столь характерна для всего их политического спектра, от крайне левых до неоконсервативного правого крыла.
Forward, неоконский еженедельник, рутинно публиковал статьи, пытающиеся создать ассоциацию между FAIR, группой по ограничению иммиграции, ведомую бывшим [губернатором Колорадо] Ричардом Ламмом, с нео-нацизмом, используя грубые методы очернения. Ни один из моих в то время друзей-неоконов не полагал, что с подобными методами что-то не в порядке. Читайте Weekly Standard, читайте Бена Ваттенберга. Читайте [Подгореца]. Или не читайте. Но если вы займетесь этим вопросом, то вы никуда не денетесь от этих шокирующих фактов, потому что они по-настоящему шокирующие. Никто не хочет называть имен, потому что ни один из представителей правого крыла не желает вскрывать эту плохую сторону неоконсерваторов, но мне приходит на ум один молодой академический исследователь, очень умеренно пишущий на темы, имеющие отношение к иммиграции, и обучавшийся под руководством одного из ведущих неоконсервативных академиков. Он сказал мне, что он был просто потрясен приверженностью неоконов к высокой иммиграции что, казалось бы, идет вразрез со всеми до единого принципами поддержания баланса и порядка в обществе (выдел.ред. schutz-brett) и осознанием социальных слабостей, теми самыми принципами, сторонниками которых, по их словам, и являются неоконсерваторы.

Упадок этнического сознания среди американцев европейского происхождения
Упадок этнического сознания среди европейских народов является фундаментальным фактором в трансформации Соединенных Штатов в результате массивной не-европейской иммиграции. Сравнение иммиграционных дебатов 1920-х с дебатами 1950-х и 1960-х представляет собой захватывающее занятие. Рестрикционисты 1920-х без смущения отстаивали право американцев европейского происхождения на ту землю, которую они завоевали и заселили. Было множество утверждений этнического интереса о том, что народы, колонизировавшие эту страну и создавшие в ней политическую и экономическую культуру, имеют право сохранить страну в своей собственности.
Но уже к 1940-м, и тем более к 1960-м, было совершенно невозможным делать подобные заявления и не быть заклейменным не просто расистом, но интеллектуальным неандертальцем.

Можно видеть изменения в карьере расового теоретика Лотропа Стоддарда, автора таких книг, как "Вздымающаяся цветная волна против превосходства белого мира" (The Rising Tide of Color Against White World Supremacy), и многочисленных статей для газет и журналов, таких как Colliers, Forum, и Saturday Evening Post. Боасианская революция в антропологии завершилась триумфом, и теоретики, верившие в то, что фактор расы является важным для объяснения человеческого поведения, превратились в маргинальные фигуры. Стоддард сам проделал путь от популярного и влиятельного писателя до скорее изгоя по мере того, как администрация Рузвельта готовила страну к войне с национал-социалистической Германией.
Еще одним признаком изменяющихся настроений стала реакция на замечания Чарльза Линдберга в Дес Мойнсе, штат Айова, накануне вступления США во Вторую мировую войну. Защита невмешательства Линдбергом происходила не только из его ужаса перед разрушительной силой современного оружия, результатом чего, как он предвидел, будет саморазрушение европейской культуры, но также из его веры в то, что вторая европейская война станет самоубийственной для собственно белой расы.
В статье, опубликованной в популярном издании в 1939 году, вскоре после начала Второй мировой войны, он сказал, что это война среди доминантных людей за власть, слепую, ненасытную и самоубийственную. Западные нации снова в состоянии войны, войны, вероятно, более обессиливающей, чем любая из прошлых войн; войны, в которой белая раса обречена потерпеть поражение, а другие обречены выиграть; войны, которая запросто может ввергнуть нашу цивилизацию в новые Темные Века, если ей вообще удастся выжить (Линдберг 1939, стр. 65).
Линдберг верил, что для продолжения доминирования над другими расами и чтобы остановить неисчислимые легионы не-белых, которые являются подлинной долговременной угрозой, белые должны объединиться. Линдберг не был Нордистом. В течение длительного времени он вынашивал идею, что Россия должна стать белым бастионом против Китая на Востоке. Он пропагандировал расовый альянс среди белых, основанный на Западной Стене расы и оружия, которая способна сдержать как Чингисхана, так и инфильтрацию низшей крови; воздвигнутую на английском флоте, германской авиации, французской армии, [и] американской нации (стр. 66). Однако Советский Союз при коммунистах был отвратителен: Я говорю вам, что я сто раз предпочту увидеть мою страну в союзе с Англией, или даже Германией со всеми её недостатками, чем с жестокостью, безбожием, и варварством Советской России. Каждый гражданин Америки, каждый христианин и каждый гуманитарий в этой стране обязан сопротивляться альянсу между Соединенными Штатами и Россией (Берг 1999, стр. 422). Совершенно ясно, что Линдберг рассматривал зверства, учиненные Советской Россией, как намного более чудовищные, чем совершенные нацистской Германией.
В своей знаменитой речи от 11 сентября 1941 года, Линдберг утверждал, что США втягиваются в войну силами, действующими вместе с администрацией Рузвельта и британцами. Он заявил, Я говорю, что \определенные\ лидеры, в силу причин, насколько понятных с их точки зрения, настолько же нежелательных с нашей; в силу причин, которые являются не-американскими, желают втянуть нас в войну (Берг 1999, стр.

427).
Речь Линдберга была встречена потоком оскорблений и ненависти, беспрецедентным в американской истории в отношении публичной фигуры. За одну ночь Линдберг превратился из культурного героя в морального парию.

В буклете, опубликованном в 1936 году, редакторы журнала Fortune пришли к выводу, что главными источниками влияния в прессе были контроль двух основных радиосетей и кинематографические студии Голливуда (редакторы Fortune 1936).
Не является секретом, что кинематографическая индустрия действительно вела пропаганду против Германии и за вступление Америки в войну. В мае 1940 года, студия Warner Brothers протелеграфировала Рузвельту, что лично мы хотим сделать всё, что в нашей власти внутри кинематографической индустрии, чтобы, используя говорящий экран, показать американскому народу всё величие того дела, ради которого свободные народы Европы идут на столь огромные жертвы (Габлер 1988, стр. 343). Позже, в 1940 году, Джозеф П. Кеннеди потребовал от голливудской кинематографической элиты прекратить пропаганду войны и выпуск анти-нацистских фильмов, пригрозив опасностью роста антисемитизма.

Представляется интересным, что офицеры американской армии часто беспокоились о том, что анти-германские настроения Рузвельта возникли под влиянием его советников Самуэля И. Розенмана, Феликса Франкфуртера и Генри Моргентау-младшего (Бендерский 2000, стр. 274), и они опасались, что не-американские интересы втолкнут Соединенные Штаты в войну с Германией. Франкфуртер и Моргентау поддерживали американское участие в войне против Германии, а Моргентау получил известность как сторонник чрезвычайно сурового обращения с немцами во время и после Второй мировой войны.
Определенные организации оказывали огромное давление на правительство (Бендерский 2000, стр. 325). Во время Второй мировой войны они использовали громкую дипломатию (стр. 326), организуя тысячи ралли, обедов со знаменитостями, почтовые кампании, собрания, лоббирование; угрозы газетам, публикующим неправильные статьи; использование пропагандистских статей под видом новостей; давая деньги политикам и знаменитостям, таким как Вилл Роджерс, в обмен на их поддержку.

Ко времени речи Линдберга определенные круги при помощи интеллектуальных и политических движений, обсуждаемых в КК, захватили позиции интеллектуального и морального превосходства. \...\ Заявления о существовании специфических европейских этнических интересов стали непозволительными. Такие утверждения вступали в конфликт с боасианской догмой, что генетические различия между народами являются тривиальными и не относящимися к делу; они противоречили марксистским убеждениям о равенстве всех людей и марксистской вере в то, что национализм и утверждение своих этнических интересов является реакционным; а в контексте психоанализа и в деятельности Франкфуртской Школы подобные притязания представлялись как безошибочный признак психопатологии; а в будущем, усилиями Нью-Йоркских Интеллектуалов и неоконсерваторов, разбрызгивавших фрагменты этих идеологий с помощью наиболее престижных академических и медиа-институтов общества, они будут представляться как бормотание сельских мужланов.

Полезно взглянуть на то, каким образом европейцы в США воспринимали сами себя сто лет назад (6). Американцы европейского происхождения считали себя частью культурного и этнического наследия, простирающегося в прошлое ко времени основания страны. Англо-саксонское наследие Британских островов находилось в центре этой само-концепции, но и американцы немецкого и скандинавского происхождения также полагали себя частью этого этнического и культурного наследия. Они разделяли большую гордость за свои достижения. Они покорили обширную территорию и достигли значительного экономического прогресса. Они рассматривали себя как создателей цивилизации на строгом моральным основании, страну фермеров и малых предпринимателей, развившуюся в мировую экономическую державу. Они верили, что их цивилизация была продуктом их собственной уникальной изобретательности и умений, и они верили, что она не выживет, если другим народам будет дозволено играть в ней слишком большую роль. Они воспринимали себя как носителей положительных личностных качеств, таких как храбрость перед лицом опасности, уверенность в своих силах, изобретательность и смекалка, оригинальность и честная игра -- те самые добродетели, которые позволили им покорить дикий мир и превратить его в продвинутую цивилизацию.

Американцы конца 19-го века взглянули на мир и увидели, что их общество превосходит все остальные. Они видели себя и другие европейские общества пожинающими плоды политической и экономической свободы...
Они видели себя христианами и полагали христианство неотъемлемой частью социальной ткани и образа жизни своего общества. Христианство рассматривалось ими как основа морального фундамента общества, и угроза христианству воспринималась как угроза обществу в целом.
Когда эти люди вспоминали свое прошлое, они видели простой и безопасный мир разделяемых всеми ценностей и поведения (Бендерский 2000, стр. 6) мир культурной и этнической однородности. Они обладали сильным чувством семейной гордости и региональной идентификации: у них были глубокие корни в тех местах, где они родились и выросли. Они не думали о Соединенных Штатах как о марксистском аде борющихся социальных классов. Вместо этого, они полагали свою страну миром гармонии между социальными классами, в котором верхние слои общества, хотя и заработали свои позиции, но тем не менее имеют определенные обязательства перед низшими социальными классами.

Тот мир исчез. ...Демонтирование специфически-европейской природы Соединенных Штатов вот настоящие темы "Культуры Критики" (выдел. ред. schutz-brett). Война с целью уничтожения специфически-европейской природы США велась на нескольких фронтах. Основной удар против европейской этнической и культурной гегемонии был сфокусирован по трем критическим источникам власти в Соединенных Штатах: академическому миру знаний в социальных и гуманитарных науках; миру политики, в котором решались вопросы иммиграционной социальной политики и другие этнические проблемы; и миру средств массовой информации, который предлагал публике способы видения мира. Культура Критики детально исследует первые два из них.

На интеллектуальном уровне велось сражение против идеи о существовании рас вообще и против идеи о биологическом происхождении межрасовых различий в интеллекте и культуре. Америку стремились представить как набор абстрактных принципов, а не этно-культурную цивилизацию. Появилось движение за неограниченную иммиграцию в США всех народов мира и за поддержку интересов других расовых и этнических меньшинств, активизировались легальные и административные усилия по удалению христианства из публичной сферы.

Первым павшим бастионом старой американской культуры стали элитные академические институты и, в особенности, университеты Лиги Плюща. Трансформация профессорско-преподавательского состава шла полным ходом в 1950-х, и к началу 1960-х она была по большей части завершена. Новая элита была чрезвычайно непохожей на прежнюю. Разница заключалась в том, что старая протестантская элита не находилась в состоянии войны со страной, над которой она доминировала. Старая протестантская элита была богаче и образованней, чем публика в общем, но мировоззрения общества и элиты по большому счету совпадали. Они полагали себя христианами и европейцами, и не видели необходимости в радикальных социальных изменениях.

Сейчас все очень по-другому. С шестидесятых годов прошлого века враждебная, неприятельская элита заняла доминирующее положение в интеллектуальном и политическом дебате. Эта элита почти инстинктивно испытывает отвращение к традиционным институтам европейско-американской культуры: ее религии, традициям, манерам и сексуальным предпочтениям. По словам одного комментатора, Сегодня элита презирает нацию, которой она правит .

Существовало сильное сопротивление упадку европейской гегемонии среди офицеров армии США в период от Первой мировой войны до эры Холодной Войны, похожие настроения в то время были широко распространены среди публики. Но их сопротивление было обнулено упадком в интеллектуальном основании европейской этнической гегемонии и политическими событиями, которые они были не в состоянии контролировать, такие как закон об иммиграции 1965 года. В конце концов, закон 1965 года был принят, потому что он афишировался как не больше чем моральный жест, который не будет иметь никакого долговременного влияния на этнический баланс в США. Однако, для его активистов и сторонников, деятельность которых была критической для прохождения закона, иммиграционная реформа была тем, чем она была всегда: механизмом для изменения этнического баланса в Соединенных Штатах. ..... Фундаментальная идея заключается в том, что европейские народы высоко уязвимы перед вторжением сильно-коллективистских, этноцентрических групп, поскольку индивидуалисты обладают меньшей защищенностью против таких групп. Конкурентное преимущество сплоченной, тесно-взаимодействующей группы очевидно, и эта тема проходит красной линией через всю мою трилогию...

Макдональд Кевин - Введение в Культуру Критики
http://mreadz.com/new/index.php?id=133485
http://fanread.ru/book/9653328/

КЕВИН МАКДОНАЛЬД. КУЛЬТУРА КРИТИКИ
https://docviewer.yandex.ru/?url=ya-serp%3A%2F%2Fvelesova-sloboda.vho.org%2Farchiv%2Fpdf%2Fmacdonald-evrejskoe-uchastie-v-intellektualnyh-i-politicheskih-dvizheniyah.pdf&lang=ru&c=5571c86c70b3