Кто немец из России?

Кто немец из России?

Этот вопрос высокопоставленного советского офицера был началом ужасной трагедии, которая произошла в мае 1945 года в занятой советскими войсками Праге. А если быть точнее – началом преступления. Таких преступлений тогда происходило огромное количество, что не умаляет преступный характер каждого из них в отдельности. Речь идет о насильственной смерти большого количества российских немцев, попавших в советский плен вместе с другими солдатами вермахта. Об этих ужасных событиях всю жизнь помнил, а перед своей смертью в 2005 году записал российский немец Густав Нельде. Он, бывший во время войны солдатом вермахта и в самом конце войны попавший в советский плен, оказался невольным свидетелем этого преступления советских победителей. Мы решили познакомить вас с его воспоминаниями.

Несколько слов о самом Густаве Нельде (1918-2005). Он родился и вырос в немецком селе Фюрстенфельде на Украине. Знакомясь с его жизнью, понимаешь, какие страдания и испытания выпали на долю этого поколения. Когда ему был один год, его отца, как и многих мужчин в их селе убили махновцы. Рос сиротой, испытал голод, охвативший Украину в 30-е годы, был свидетелем большевистских преступлений в селе: раскулачивания и выселения целых семей, арестов многих земляков в 1937-38 годах. Вступил в комсомол, работал вместе с матерью и сестрами в колхозе. Будучи в комсомоле, часто заранее знал о планах местного руководства – кого хотят раскулачивать или подвергать обыску и предупреждал об этом людей, большинство которых были родственниками и друзьями семьи. Немцы в селе издавна научились жить дружно, поддерживать друг друга. Когда началась война, жители села, как и остальные 350 тысяч украинских немцев, так быстро попали в зону немецкой оккупации, что советские власти не успели выселить украинских немцев в восточные районы страны также, как позже они сделали это с поволжскими немцами. Густав, из-за своего членства в комсомоле, чуть было не попал в руки с гестапо. Заступились односельчане. Население под новой властью продолжало заниматься своими делами, немцы даже не ликвидировали колхозы. Позже военное положение изменилось и когда Красная Армия стала все больше приближаться к этим территориям, в октябре 1943 года все жители немецких сел были эвакуированны на территорию Рейха в Вартеланд (территория нынешней Польши, входившая тогда в состав Германии). Эвакуированные украинские немцы ускоренным темпом были введены в германское гражданство. Мужчины военнообязанного возраста, как новоиспеченные граждане рейха, были призваны в вермахт. Не избежал этого и Густав. Другого выбора у российских немцев не было. Хорошо ли они там служили или нет – не в этом дело. Важно помнить, что никто из российских немцев не попал в вермахт добровольно. Абсолютное большинство из них попали на фронт и не запятнали себя участием в преступных акциях. Очевидно около 50-60 тысяч молодых мужчин-украинских немцев на последнем этапе войны сыграли для германского вермахта роль пушечного мяса. На них нет преступления. Преступление на тех политиках Советского Союза, которые своей авантюристической и недальновидной политикой допустили приход иностранных войск на территорию страны. Российские немцы, как и все другие советские народы, своим напряженным трудом внесли вклад в создание самой сильной тогда в мире армии, самой мощной линии обороны. Советским народом были построены мощнейшие укрепрайоны «Линия Сталина» и «Линия Молотова». Во что только эти укрепрайоны обошлись народу, говорит тот факт, что в 30-е годы их строительство поглощало третью часть всего производимого в СССР цемента. По оценкам многих исследователей, если бы Красная Армия к июню 1941 года сохранила свою приверженность планам оборонительной войны и не покидала укрепленные сооружения, то у немцев не было бы даже шансов захватить Брест, не говоря уже о тех успехах, которые они получили в реальности. Еще раньше в первой мировой войне российские немцы в рядах царской армии, сражаясь против турков на Кавказском фронте, показали себя стойкими, мужественными солдатами, верными поддаными своей страны. Справедливости ради следует признать, что и у представителей других национальностей – русских, украинцев, белорусов, татар и так далее, которые рекрутировались из концлагерей для военнопленных в военные образования вермахта, такие, например, как армия генерала А. Власова, выбор тоже был небольшим. Но он был. Оставаться в концлагере, значит идти на риск умереть с голоду и от болезней, пойти служить к немцам – значит стать предателем своей страны (или борцом с большевизмом – это уж кто как на это посмотрит). Согласимся выбор плохой, но это был выбор и решение идти служить во власовскую армию или другие военные формирования вермахта, бывшие советские граждане принимали все же добровольно. Как сегодня известно, во время войны на стороне Германии сражались более миллиона советских людей. Но и их мы, представители послевоенного поколения, судить не можем. Судить, всегда означает набраться смелости сказать, что «я бы на их месте поступил иначе». Мы не знаем как бы мы поступили, будучи «на их месте». К тому же, если мы вспомним, что навытворяла советская власть за 20 лет в стране, то нам может быть удастся понять людей, которые не любили эту власть и желали ее поражения. А если вспомнить, что уже 28 августа 1941 года советское правительство заранее объявило всех советских немцев «предателями и шпионами» и ясно продемонстрировало свое к ним отношение на примере немцев поволжских, то становится понятным, что у тех российских немцев, которые попали в зону немецкой оккупации вообще никакого другого выхода не оставалось, кроме как любыми путями избежать возможного контакта с этой властью. Во всяком случае, мы, авторы этого предисловия, судить никого не беремся. У меня, Генриха Дауба, было много родственников, которые во время войны оказались в советских концлагерях для российских немцев, так называемой трудармии, в частности мой отец. Мой дядя, двоюродный брат отца, его тезка Эмиль Дауб, в звании капитана советской армии погиб под Ленинградом. Муж моей кузины и отец Александра Нельде, второго автора этого предисловия, Густав Нельде, оказался волею судьбы в вермахте. В их судьбе отражается судьба всего нашего народа, который попал в жернова двух тоталитарных режимов, схлестнувшихся в жесточайшей за всю историю войне. Никто из них для нас, их потомков, не лучше и не хуже другого.

Густав Нельде сначала попал на западный фронт, а в конце войны – на восточный. Во время боя от взрыва ему были повреждены глаза и обожжено лицо. Попал в военный лазарет на окраине Праги. Здесь, в самом конце войны развернулись события, которых он касается в своих воспоминаних. 5 мая 1945 года началось пражское восстание. 6 мая на улицах Праги появилось 1600 баррикад. Начались не только бои с войсками германского вермахта, но и жесточайшие расправы над немецким населением Праги. По радио шли передачи с призывами: «Смерть немцам!» Всем немцам, в том числе и гражданским лицам – в Праге традиционно жило много немцев. Так и делали. Из захваченных военных лазаретов в окна выбрасывались тяжелораненные немецкие солдаты, многих убивали на месте, немецких подростков – девушек и парней, подвешивали головой вних на фонарных столбах, обливали бензином и сжигали живьем. Последствия этих оргий Густаву Нельде пришлось увидеть своими глазами.

Из радиоцентра Праги, образованный повстанцами чешский национальный совет, на русском и английском языке отчаянно звал на помощь американские и советские войска. Положение чехов в начале было практически безнадежным - им здесь противостояла сильная немецкая группировка, более крупная, чем чешские силы по численноси, лучше вооруженная и подготовленная. 6 мая немцы с воздуха начали бомбардировку районов города, захваченных повстанцами. В это время на сторону чехов неожиданно перешла часть армии Власова под командованием власовского генерала С. Буняченко. 6 и 7 мая в результате решительных действий власовцев был захвачен немецкий аэродром, с которого подымались бомбардировщики против повстанцев. Утром 6 мая в Прагу зашли 18000 солдат армии Власова, одетых в немецкую форму, вооруженных немецким оружием, имевших тяжелую артиллерию и танки. Они и обеспечили перелом в военных действиях. Жители Праги приветствовали их как освободителей. Во всяком случае вмешательство власовцев спасло многим чехам жизнь и город от более крупных разрушений. Около 300 власовцев погибло, освобождая Прагу. Когда 9 мая в Прагу зашли советские войска, исход боев был уже решен. Жители Праги приветствовали их криками «Да здравствует Сталин!» и «Да здравствует Власов!». Власовцы же, для того, чтобы не попасть в руки советской армии, 8 мая ушли из города в направлении запада с целью сдаться в плен американцам. Но это им не помогло, вскоре американцы передали их советскому командованию. Многие из власовцев были расстреляны, основная масса закончила свою жизнь в сибирских лагерях ГУЛАГа. В августе 1946 года в Моске были повешены 11 руководителей этой армии вместе с генералом Власовым и освободителем Праги С. Буняченко. Всего за 4 дня восстания в Праге погибло 1600 чехов, 900 немцев и 500 русских (из них 300 власовцев).

Раненный солдат вермахта Густав Нельде, волею судьбы оказавшийся в конце войны здесь, видел все творившиеся с обеих сторон ужасные преступления. Вместе с другими немецкими солдатами он был взят в плен частями Советской Армии и стал свидетелем того, как спустя несколько дней после окончания войны была расстреляна группа военнопленных российских немцев. Ему самому тогда удалось скрыть свое происхождение и не стать жертвой этого страшного преступления. А то, что это было преступление, у нас сомнения не вызывает. Во-первых, были убиты безоружные пленные уже после подписанной немцами капитуляции. Во-вторых, из большого количества пленных были отфильтрованы по своему происхождению российские немцы и без суда и следствия, без возможности каким-то образом оправдаться, немедленно расстреляны. Мы не знаем, поступали ли так со всеми российскими немцами, служившими в вермахте и попавшими в советский плен или это было явление локального характера. Нам не известно, существовал ли такой приказ советского главнокомандования или это была самодеятельность какого-то конкретного генерала или маршала, которые по законам военного времени были наделены со стороны главнокомандования широкими полномочиями и вполне могли принять такое решение без страха понести за него какую-нибудь ответственность. Мы не знаем, было ли это делом рук военных или специальных уполномоченных НКВД. То есть мы не в состоянии найти документы, которые открыли бы нам имена тех советских командиров, которые приняли такое преступное решение, мы не знаем, где находится могила расстрелянных российских немцев. Это могут сделать профессиональные историки, имеющие доступы к соответствующим архивам. Но для нас ничего не значит тот факт, что это преступление нигде не описано. До 90-х годов советская историческая наука ничего не писала также и о трудармии, в которой были наши отцы – это была закрытая, запрещенная тема. Но мы то обо всем этом знали – от своих родителей, родственников. Если историческая наука избегает освещения таких неприглядных событий, то они со временем станут устными мифами, но забыты они не будут. Поэтому для общей пользы было бы, если бы такую информацию не скрывали, а исследовали. Сам Густав Нельде в беседах с нами говорил: «Я не знаю, сколько там было российских немцев, может быть 2-3 тысячи, может быть это были 500-900 человек, мне было не подсчетов. Знаю только, что их было много».

До своего выезда в Германию в 1975 году он разделил судьбу всех российских немцев в СССР. Его уникальный и очень волнующий рассказ о событиях в Праге мая 1945 года является одной из страниц истории советско-германских взаимоотношений, которая до сих пор неизвестна широкой общественности. Свои воспоминания он посвятил погибшим землякам и хотел, чтобы они стали еще одним напоминанием людям о том, как важно сохранять мир на земле. А мы решили, что нашим долгом будет его воспоминание оформить соответствующим образом и опубликовать.

Генрих Дауб

Александр Нельде

 ---------------------------------------------------------------------------

Густав Нельде

Я свидетельствую...

Это было 6 мая 1945 года. В городе и вокруг нашего лазарета, в котором я находился уже несколько недель со многими другими ранеными, неожиданно начались бои. С разных сторон были слышны выстрелы, в разных местах города были видны огни пожаров. До нас дошло, что чехи восстали против немецких оккупационных войск в Праге. Армия генерала Власова, которая была до этого на стороне немцев, тоже вмешалась в эти события. Они перешли на сторону восставших и поддержали их в уличных боях.

Происходили ужасные сцены с большим количеством жертв со всех сторон. Происходили ужасные расправы с ранеными и пленными немецкими солдатами и гражданскими лицами, многих из которых связывали, обливали бензином, подвешивали головой вниз на фонарных столбах и сжигали живьем.

Фронт, из-за быстрого наступления Красной Армии, находился в это время уже недалеко от города. Из-за событий, развернувшихся в Праге, организованное отступление немецких войск из этого города в направлении запада, стало невозможным. И вокруг здания нашего лазарета в эти дни шли бои – и здесь были погибшие, но, к счастью, большинство из нас уцелели. Ситуация в эти дни сложилась совершенно неясная, в любой момент могло произойти что-нибудь неожиданное. Наконец, 9 мая в город вошли части Советской Армии и установили свой контроль. Так здесь закончилась война.

После нескольких дней, проведенных под охраной в лазарете, нас собрали на большой площади в центре Праги. Здесь были собраны тысячи военнопленных немецких солдат и представителей других народов, которые сражались на немецкой стороне. Под строгой охраной нас выстроили в шеренги. Всем было приказано снять головные уборы. Получилось так, что я оказался в одном из самых передних рядов. Мы все стояли подавленные, охваченные страхом. Никто из нас не знал, что произойдет в следующий момент. Лица многих товарищей по плену были усталыми и опустошенными. Их взгляды были направлены в пустоту – каждый был погружен в собственные мысли. Я чувствовал себя не лучше других. Это, конечно же, было неудивительно после всех тех ужасных и жестоких событий войны, которые каждый из нас по своему пережил. Большинство из нас видели смерть, но мы были еще на этой земле – и живые.

Стояла гробовая тишина. Перед нашими рядами в некотором отдалении стоял высокопоставленный советский офицер, рядом с ним стоял еще один офицер. На площади росло чувство напряженности. Предоставленные воле победившего противника мы ждали своей дальнейшей судьбы.

И потом началось необъяснимое. Советский командир приблизился к нашим рядам и громким энергичным голосом задал вопрос, который звучал больше как приказ: «Кто немец из России?» Я понял эти слова и внутренне испугался. У меня перехватило дыхание. Застыв и не двигаясь, я стоял среди других военнопленных, опустив голову. Только одна мысль стучала в моих висках: что с нами российскими немцами хотят сделать? Я чувствовал, что вопрос этого офицера не предвещал нам ничего доброго.

Приподняв свой взгляд после мгновений наступившей тишины, я увидел взметнувшийся справа и слева от меня лес рук. Таким образом, все эти люди, поднявшие руки, были мои земляки – и их было, как минимум, много сотен. Им приказали выйти из общих рядов и построиться в колону по четыре человека. Я был очень удивлен тому, что здесь было так много моих земляков.

Что я должен был делать? Много времени для размышлений не было. Инстинктивно я принял решение не поднимать руку, не признаваться в том, кто я. Я не знал, какими мыслями руководствовались мои земляки в этот момент. Некоторые, наверное, думали, что им удастся вернуться домой. Другие, наверное, подняли свои руки из страха и отчаяния, так как чувствовали себя полностью во власти противника. Мне тоже было страшно. Но все это было правдой: также как и все, мы были военнопленными и в то же время мы были немцами из России. В этом была наша особенность. Солдаты Советской Армии были из той же страны, как и мы, но теперь друг напротив друга стояли враги.

Командир внимательно за всеми наблюдал и не спускал с нас своего взгляда. Спокойным шагом он шел вдоль бесконечных рядов военнопленных, оставшихся стоять на месте. Судьбе было угодно, что имея перед собой огромное количество людей, он остановился именно напротив меня. Он посмотрел на меня своим колючим взглядом. Я постарался скрыть охватившее меня волнение. Его холодный и пронизывающий взгляд и сегодня стоит перед моими глазами. Испытание продолжалось. Командир медленно поднял свою руку и изо всей силы сжал двумя своими пальцами мой нос. Глубоким и тихим голосом он утвердительно сказал: «Ты тоже немец из России!» Казалось, что сердце мое остановилось. Смертельный страх пронизал меня. Я не знал в этот момент, что было страшнее – боль, которую он мне причинял или то, что этот человек распознал во мне среди огромного количества людей российского немца. Я потерял способность ясно мыслить. Не прекращая он сдавливал мой нос и, казалось, что это продолжалось целую вечность. Мы смотрели глаза в глаза, но я продолжал молчать.

Неожиданно он отпустил меня и сделал несколько шагов дальше. Я стал приходить в себя. Снова инстинктивно я решился на необычный шаг. Набравшись храбрости я произнес по немецки и удивленным тоном у стоявших рядом товарищей по плену: «Kameraden, was wollte dieser Mann von mir?“ (Друзья, что этот человек от меня хочет?) На это мне несколько рядом стоявших солдат ответили: «Wir haben keine Ahnung...wir verstehen selbst nichts» («Понятия не имеем» или «Мы сами ничего не поняли»). Я, конечно, надеялся, что командир эти слова услышит и придет к выводу, что я не российский немец, потому что я по-русски ничего «не понял». В этот момент я не знал, помогло ли мне мое поведение, во всяком случае этот офицер пошел вдоль рядов военнопленных дальше и оставил меня в покое. Я немного успокоился.

Не оставляла мысль: что же с нами будет дальше? Селектированные группы начали разводить. Всех военнопленных, среди которых был и я повели в концлагерь. А вышеупомянутых солдат-российских немцев в сопровождении охраны и большого количества чешских гражданских лиц мимо нас повели дальше. Их ожидала не участь военнопленных, а совершенно другая судьба. Для тех, кто перед этим уже знал Советский Союз, знал, что плен после такой ужасной, истребительной войны, с большой вероятностью означает дорогу к смерти. Кто тогда был немцем, тот не мог ждать от судьбы ничего хорошего. Очень свежими был еще воспоминания об ужасном 1937 годе с его бесчисленными арестами. Уже находясь в бараке, через щель между досками я увидел, что у всех сопровождавших колонну чехов в руках были лопаты. Колонна с российскими немцами, чехами и вооруженной охраной из советских солдат постепенно скрылась из виду за зеленой стеной деревьев и кустарников. Последний раз я видел своих земляков. Что с ними будет, можно было себе уже представить. Через какое-то время издали послышалась долго продолжавшаяся серия выстрелов и затем наступила тишина! Через какое-то время вернулись русские солдаты и чешские гражданские лица – одни!

Я как будто окаменел, невыразимая боль охватила мою душу. Нет, это был не сон, но ужасная реальность – наших товарищей просто расстреляли. Произошло немыслимое! Вторая мировая война закончилась уже 8 мая 1945 года. Но убийство людей продолжалось. Это событие, насколько я помню, произошло дня 3-4 спустя после окончания войны. То, что здесь произошло, осталось в моей памяти, как наиболее печальная страница немецко-советской истории, которую я никогда в жизни не мог забыть.

На следующий день в наш барак пришла группа советских солдат охраны и повела часть военнопленных, среди которых был и я, на уборку поврежденных боями близлежащих улиц. Вместе с нами пошла группа чехов с кирками и лопатами. Среди них был один, который мог изъясняться по немецки. Он спросил у нескольких военнопленных, повидимому немцев из рейха: «Почему ваших людей вчера расстреляли?» Никто не мог ему дать ответа. Один ответил ему: «Мы и сами не знаем.» Я все это слышал, но не подал виду. Ведь я и сам чисто случайно не оказался среди подлежащих расстрелу.

В лагере мы были еще много дней. Здесь некоторых немецких офицеров начали жестоко допрашивать и пытать в подвальном помещении. Очевидно им просто мстили за те жестокости, которые до этого по отношению к чехам совершили немцы.

Что с нами будет дальше? Мои земляки уже не были в живых. Хотя я не видел собственными глазами их казнь – но... их больше не было! Я еще не мог чувствовать себя в безопасности, в любое время могло расрыться, кто я на самом деле. Уже не было больше сил выдерживать это напряжение. Был ли я единственным, кто скрыл свое происхождение или среди нас были еще и другие российские немцы? Что было причиной расстрела и...неужели всем российским немцам придется заплатить эту высокую цену за прошедшую ужасную войну? Увижу ли я когда-нибудь снова свою семью? На все эти вопросы в этот момент у меня не было ответа. Я хотел только одного – выжить!

С момента происшедшего события мне постоянно приходилось притворяться.

Я несколько раз менял свое имя и выдавал себя немцем из рейха. Я старался ни с кем не разговаривать и быть неприметным. Любую ошибку я мог заплатить своей жизнью. Все свои переживания я переносил в себе.

Из этого лагеря всех нас перевели в другое охраняемое место вблизи реки Молдава. Затем нас большими группами в многодневном марше без пищи и еды переправили в город Брюнн. Во время марша мы ночевали под открытым небом, лежа на голой земле. В Брюнне нас разместили в поездах. Грузовые вагоны были переполнены военнопленными. Все двери закрыли и наш поезд медленно тронулся. Много недель, наполненных адскими мучениями, продолжался путь на восток. Многие умерли в пути от истощения, а я чудом выжил. Наконец мы достигли нашей цели – это был Нижний Тагил на Урале. Всех военнопленных ожидал самый тяжелый труд на горном предприятии. Смерть продолжала собирать свой урожай. Уже здесь, во время одного из многочисленных допросов, было раскрыто, что я российский немец и в какой части я на самом деле служил. Месть была страшной – мне дали 14 дней одиночки в бункере, в который через отверстие сверху падал снег. Чудом я выжил. Спустя год вместе с другими военнопленными я попал на север России. Здесь нам предстояло искупать свою вину в вечной ссылке. Это был Кашим в Коми-АССР. Я здесь работал на лесоповале и на деревоперерабатывающем производстве. Позже я стал электромехаником.

И здесь нам пришлось еще немало пережить. Голод и холод были нашими постоянными спутниками. Послевоенное время было очень тяжелым. Еще много людей потеряли в это время свою жизнь. Несмотря на это даже и в эти годы я познакомился со многими русскими людьми и людьми других национальностей, которые были хорошими и открытыми людьми. Многие из них тоже вынесли тяжелые удары судьбы. Затем ситуация в стране стала постепенно улучшаться и в 1956 году была отменена комендатура и российским немцам снова было разрешено более свободно перемещаться по стране, правда без права возвращения в родные места. В 1957 году я переселился в Среднюю Азию. Позже мне удалось разыскать также и часть моих близких. Но нашу родину на Украине нам никогда больше не пришлось увидеть.

Хотя это были очень тяжелые времена, я всегда старался сохранить присутствие духа, поддерживать других и надеяться на лучшее будущее. Как и большинство других, я создал семью и много работал, чтобы ее содержать. Спустя много лет мне удалось с моей семьей выехать в Германию. Боевые товарищи в Праге навечно остались в прошлом. Где-то они лежат в чужой земле. Расстрелянные и безымянно захороненные, но не забытые! Хотя война уже закончилась, эти люди должны были умереть, умереть только потому, что они были немцами из России. Какое безумие – кто отдал такой приказ? Мне удалось избежать такой участи. В своей жизни я больше никогда не встретил ни одного человека, кто знал бы об этом же событии. А ведь при этом мы, российские немцы, были меньше всего виноваты в том, что разразилась эта страшная война Германии против России. Но наказание для нас было самым высоким. Депортация, подневольный труд и государственный надзор для всего нашего народа до 1956 года. Спустя еще много лет многим приходилось испытывать дискриминацию в профессиональной сфере и в жизни. Но люди разных национальностей, проживавших в этой огромной стране, в своей каждодневной борьбе с общими бытовыми проблемами жили друг с другом в основном в согласии. Большинство российских немцев навсегда потеряли свою родину вместе со своими домами и имуществом, не будучи при этом реабилитированными государством. Но самое страшное – это была потеря близких людей. И в Праге 1945 года из множества военнопленных разных национальностей выбрали именно российских немцев. Этих людей хотели просто вычеркнуть из жизни. Так и произошло! А скольким невинным гражданским людям в военное и послевоенное время в самых бесчеловечных условиях пришлось нести на себе груз германской вины? На просторах Сибири, Казахстана и в других местах наши люди замерзали, умирали с голода и погибали от каторжного труда. Кто знает их судьбу? Сколько осиротевших детей выросли без родителей? Бесчисленное множество людей и сегодня еще ищут друг друга. Практически весь наш народ был лишен своих корней! Не надо также забывать, что большинство жертв понес сам Советский Союз!

Нет ничего страшнее войны! Очень много людей от нее пострадали. И все они имеют право помнить о своих павших.

О своих товарищах, оставшихся лежать в Праге, я и сегодня вспоминаю с болью в сердце. Из далека доносятся их голоса: «Не забывайте нас, не забывайте нас!»

Кто все это пережил, кто сам не раз смотрел смерти в лицо, тот не сможет этого забыть никогда.

 ---------------------------------------------------------------------------------------

Gustav Nelde

Ich bezeuge...

„Es war der 6. Mai des Jahres 1945. In der Stadt und um das Lazarett, in dem ich seit Wochen mit vielen anderen Verwundeten lag, brachen plötzlich Kämpfe aus. Weithin hörte man Schüsse fallen und an mehreren Stellen konnte man Feuer erkennen. Es gab Meldungen über Aufstände der Tschechen gegen die deutsche Besatzung von Prag. Auch die russische Armee des General Wlasow, die bisher auf deutscher Seite stand, griff in das Geschehen ein. Nun wurden die Aufständigen in Prag bei den Strassenkämpfen unterstützt.

Grausame Szenen, mit vielen Opfern auf allen Seiten, vollzogen sich. Das schrecklichste Bild bot sich einem von den misshandelten deutschen Soldaten und Zivilisten, die man fesselte und mit Benzin übergoss, um sie anschließend kopfüber an Laternenmasten hochzuziehen und bei lebendigem Leibe zu verbrennen.

Die eigentliche Front war durch den schnellen Vormarsch der Roten Armee nicht mehr allzu weit entfernt. Durch die Ereignisse vor Ort war allerdings ein geordneter Rückzug der deutschen Einheiten aus Prag in Richtung Westen nicht mehr möglich. Unser Gebäude wurde in diesen Tagen des Aufstandes ebenfalls umkämpft - auch hier gab es Tote, doch der Mehrzahl von uns ist glücklicherweise nichts zugestoßen. Die ganze Situation war in dieser Zeit unüberschaubar, jeden Augenblick konnte etwas unerwartetes geschehen. Am 9. Mai marschierte dann die Sowjetarmee in die Stadt ein und übernahm das Kommando. So kam hier das Ende des Krieges.

Nach einigen Tagen Bewachung im Lazarett, führte man uns zu einem großen Sammelplatz mitten in Prag. Es kamen hier taugende deutsche Soldaten und Angehörige anderer Nationen, die alle auf deutscher Seite kämpften, als Gefangene zusammen. Unter strenger Bewachung wurden wir in Reihen ausgerichtet - alle mussten ihre Mützen abnehmen. Es hat sich so ergeben, dass ich in einer der Reihen ganz vorne stand. Niedergehgeschlagen und mutlos standen wir alle da. Keiner von uns wusste, was als nächstes geschehen würde. Die Gesichter vieler Mitgefangenen wirkten müde und leer. Ihre Blicke gingen abwärts - jeder war scheinbar in seine eigene Gedanken versunken.Mir ging es nicht anders. Nach all den schrecklichen und grausamen Ereignissen des Krieges, die wohl jeder auf seine Art durchgestanden hat, war das sicherlich kein Wunder. Die meisten von uns haben den Tod gesehen, doch wir waren noch da – und am Leben.

Es herrschte völlige Stille. Auf dem großen Vorplatz stand in einiger Entfernung vor uns, ein ranghoher sowjetischer Militärkommandeur, neben ihm stand ein weiterer sowjetischer Offizier. Eine merkwürdige Spannung lag über dem ganzen Platz. Ausgeliefert unserem Gegner erwarteten wir nun unser weiteres Schicksal. Und dann begann das Unfassbare. Der sowjetische Kommandeur trat zu uns vor und rief mit lauter und energischer Stimme eine Frage in die Menge, die sich aber mehr als ein Befehl anhörte: «Кто немец из России?“ (Wer ist Deutscher aus Russland?). Ich verstand diese Worte, erschrak aber im gleichen Augenblick. Der Atem stockte mir völlig. Erstarrt und regungslos stand ich mit gesenktem Kopf zwischen den anderen Mitgefangenen. Nur ein einziger Gedanke beschäftigte mich jetzt: was hat man mit uns Russlanddeutschen als nächstes vor? Mein Gefühl sagte mir, dass die Frage des Kommandeurs nichts Gutes zu bedeuten hatte.

Nach einem Augenblick der Stille sah ich mit leicht erhobenem Blick, wie sich rechts und links von mir, unzählige Hände in die Höhe streckten. Demzufolge waren das alles meine Landsleute, die sich meldeten – und es waren mindestens mehrere Hunderte. Daraufhin mussten sich einige Schritte heraustreten und man stellte sie in Reihen zu jeweils 4 Mann auf. Ich war erstaunt darüber, solch eine große Anzahl unserer Menschen hier anzutreffen.

Was sollte ich tun? Es gab keine Zeit um lange nachzudenken. Instinktiv entschloss ich mich nicht zu melden, meine Hand blieb unten. Welche Gedanken aber hatten meine Landsleute in diesem Augenblick, ich wusste es nicht. Einige dachten vermutlich, dass sie wieder nach Hause kommen würden. Andere wiederum hoben ihre Hand sicherlich aus Angst oder Verzweiflung, da sie ihrem Gegner vollkommen ausgeliefert waren. Angst hatte auch ich in diesem Moment. Doch es war die Wahrheit: so wie alle waren wir nun Gefangene und gleichzeitig auch Deutsche aus Russland, das war unser zweites Merkmal. Die Männer der Sowjetarmee kamen aus dem gleichen Land wie wir – jetzt standen sich Feinde gegenüber.

Der Kommandeur beobachtete alle sehr genau und ließ von uns keinen Blick. Mit ruhigem

Gang schritt er nun die endlosen Reihen der übrigen Gefangenen ab. Das Schicksal wollte es so, dass er bei dieser großen Menschenmenge, ausgerechnet vor mir stehen blieb. Mit stechendem Blick schaute er mich an. Ich wurde unruhig, doch ich ließ mir nichts anmerken. Den kalten und durchdringenden Ausdruck in seinem Gesicht habe ich bis heute noch vor mir.

Es ging weiter. Der Kommandeur hob langsam seine Hand und drückte mit zwei seiner Finger meine Nase zusammen, so stark er nur konnte. Dabei sagte er zu mir mit eiserner und tiefer Stimme: „Ты тоже немец из России!“ (Du bist auch Deutscher ausRussland! ). Mein Herz stand still. EineTodesangst fuhr blitzartig in mich. Ich wusste nicht was schlimmer war, der Schmerz in meinem Gesicht oder die Tatsache, dass ich von diesem Mann, aus der großen Menge der Gefangenen, als Russlanddeutscher erkannt wurde. Ich konnte keinen klaren Gedanken mehr fassen. Unaufhörlich drückte er mich weiter - und es schien eine Ewigkeit zu dauern. Auge in Auge sahen wir uns an - doch ich blieb stumm.

Plötzlich ließ er mich los und ging einige Schritte weiter. Ich kam langsam wieder zur Besinnung. Und wiederum instinktiv entschloss ich mich etwas ungewöhnliches zu tun. Ich fasste Mut und sagte zu meinen Mitgefangenen in einem Ton der Verwunderung auf Deutsch: „ Kameraden, was wollte dieser Mann von mir?“ Daraufhin antworteten mir einige Landser aus kurzer Nähe: „Wir haben keine Ahnung “, oder „wir verstehen selbst nichts “. Ich hoffte natürlich, dass der Kommandeur diese Worte vernimmt und zum Entschluss kommen würde, dass ich kein Russlanddeutscher bin, da ich ihn vorher auf Russisch nicht verstanden habe. Ich wusste nicht, ob mir mein Vorgehen in diesem Moment nützlich war - jedenfalls ging der Kommandeur vor der Reihe der Gefangenen weiter und ließ mich in Ruhe. Es kehrte bei mir ein wenig Erleichterung ein.

Doch was sollte mit uns allen weiter geschehen? Das große Aufteilen hatte nun begonnen. Alle Gefangenen, unter denen auch ich war, hat man in ein KZ-Lager gebracht. Die genannten Russlanddeutschen Soldaten aber führte man unter strenger Bewachung und in Begleitung von mehreren tschechischen Zivilisten, gesondert an uns vorbei, in eine andere Richtung. Auf sie wartete ein anderes Schicksal als die Gefangenschaft. Wer aber die Sowjetunion bereits kannte, der wusste, dass eine Gefangenschaft nach diesem furchtbaren und mörderischen Krieg, mit Sicherheit ein Weg in die Vernichtung sein würde. Wer Deutscher war, der hatte damals nichts Gutes zu erwarten. Das Schreckensjahr 1937 mit seinen unzähligen Verhaftungen war vielen noch unvergessen.

Durch einen Spalt zwischen den Holzbrettern in der Baracke sah ich noch, dass die tschechischen Zivilisten mit Spaten ausgerüstet waren. Der gesamte Tross mit den Russlanddeutschen, den Tschechen und den sowjetischen Bewachern, verschwand allmählich hinter einem grünen Band von Büschen und Bäumen. Es war das letzte mal, dass ich meine Landsleute gesehen habe. Was nun kommen sollte, hat man sich bereits denken können. Aus der Ferne hörte man nur eine lang anhaltende Folge von Schüssen, bis es irgendwann plötzlich still wurde! Eine gewisse Zeit später kamen die russischen Soldaten und die tschechischen Zivilisten wieder zurück - alleine!

Ich war wie versteinert, ein tiefer innerer Schmerz überkam mich. Nein, das war kein Traum, sondern grausame Realität - unsere Kameraden wurden einfach erschossen. Das Unfassbare war geschehen! Der Zweite Weltkrieg war bereits am 8. Mai 1945 zu Ende. Das Töten von Menschen sollte aber noch weitergehen. Dieses Ereignis hat sich höchstwarscheinlich 3 bis 4 Tage nach Kriegsende zugetragen.

Was hier in Prag geschah , war für mich eines der traurigsten Kapitel der deutsch-sowjetischen

Geschichte, welches ich im Leben nie mehr vergessen sollte.

Am nächsten Tag kam eine sowjetische Wachmannschaft zu uns in die Baracke und führte eine Gruppe Gefangener, bei der auch ich dabei war, zum Beseitigen von Strassenschäden und

Granattrichtern in der näheren Umgebung. Einige tschechische Zivilisten, ausgestattet mit Schaufeln und Hacken, gingen mit uns mit. Ein Tscheche war dabei, der einigermassen gut Deutsch sprechen konnte. Dieser fragte nämlich mehrere Gefangene, vermutlich einige Reichsdeutsche: „Warum hat man eure Leute gestern erschossen ? “ Keiner, keiner konnte antworten. Nur einer sagte zu ihm: „Wir wissen es selber nicht “. Ich aber konnte das alles mithören und hielt mich still. Denn um Haaresbreite wäre ja auch ich unter den Erschossenen gewesen.

Im Lager waren wir noch mehrere Tage. Hier wurden einige deutsche Offiziere ausgesondert und in den Kellerräumen von Sowjets und Tschechen verhört und misshandelt. Vermutlich wollte man Rache nehmen, für vorher verübtes Unrecht an Tschechen, seitens der Deutschen.

Wie sollte es aber mit uns weitergehen? Meine Landsleute waren nicht mehr unter den Lebenden. Obwohl ich ihre Hinrichtung nicht direkt miterlebt habe - sie waren nicht mehr da! Ich durfte mich noch nicht sicher fühlen, jederzeit konnte meine wahre Identität bekannt werden. Die Anspannung war kaum auszuhalten. War ich der Einzige der seine Herkunft verschwieg, oder gab es noch andere überlebende Russlanddeutsche? Was war der Grund für die Erschiessung - und sollten tatsächlich alle Russlanddeutschen diesen hohen Preis für den schrecklichen Krieg bezahlen? Würde ich meine Familie jemals wiedersehen ? Auf all diese Fragen hatte ich momentan keine Antwort. Ich wollte nur überleben!

Seit diesem Ereignis musste ich mich vollkommen verstellen. Ich habe mehrmals meinen Namen geändert und spielte die Rolle eines Deutschen aus dem Reich. Meistens versuchte ich mit Niemandem zu reden und mich ruhig zu halten. Jegliches Fehlverhalten konnte ich mit dem Leben bezahlen. So habe ich alles im Stillen ertragen.

Nach der Zeit im Lager brachte man alle Gefangenen zu einer weiteren, eingezäunten Sammelstelle in der Nähe des Flusses Moldau. In grösseren Gruppen eingeteilt, trieb man uns dann in einem mehrtägigen Fussmarsch ohne Verpflegung zur Stadt Brünn. Übernachtet haben wir während des ganzen Marsches unter freiem Himmel und auf der blosen Erde liegend. In Brünn wurden wir dann an einer Eisenbahnlinie auf Züge verteilt. Die Güterwaggons wurden mit Gefangenen regelrecht überladen. Alle Türen gingen zu und unser Zug setzte sich langsam in Bewegung. Die Höllenfahrt Richtung Osten dauerte mehrere Wochen. Viele sind dabei noch an Erschöpfung gestorben - auch ich entging nur knapp dem Tode. Dann kamen wir endlich ans Ziel, es war Nischni Tagil im Ural.

Alle Gefangenen erwartete schwerste Zwangsarbeit in einem Bergwerk. Auch das Sterben ging weiter. Meine wahre Identität als Russlanddeutscher und die Angehörigkeit zu meiner richtigen Einheit kamen bei einem der vielen Verhöre erst hier zu Tage. Die Abrechnung war furchtbar - ich bekam 14 Tage Einzelhaft in einem Bunker, die ich gerade so überstehen konnte. Ein Jahr später kam ich mit anderen Gafangenen in den Norden Russlands. Hier sollten wir in der ewigen Verbannung weiter unsere Kriegsschuld begleichen. Der Ort hiess Kaschim in der Komi-ASSR.

Ich war hier als Waldarbeiter und in der holzverarbeitenden Industrie tätig. Später wurde ich

Elektromechaniker.

Auch hier mussten die Menschen noch viel erleiden. Hunger und Kälte waren unsere ständigen Begleiter. Es war eine schwere Zeit, die Nachkriegszeit. Sie hat noch vielen Menschen das

Leben gekostet. Und dennoch habe ich auch in diesen Jahren viele Russen und andere Nationalitäten kennengelernt, die gute und aufrichtige Menschen waren. Einige waren vom Schicksal gleichfalls schwer getroffen. Allmählich besserte sich dann die Lage in der UdSSR und im Jahre 1956 wurde die Komandantur aufgehoben – man konnte sich als Russlanddeutscher wieder etwas freier im Land bewegen, ohne jedoch in die alten Siedlungsgebiete zurückkehren zu dürfen.

1957 zog ich nach Mittelasien um und auch ein Teil meiner Angehörigen habe ich später wiedergefunden. Die alte Heimat in der Ukraine sollten wir alle aber nie mehr wiedersehen. Obwohl die Zeiten oft schwer waren, versuchte ich immer den Mut zu behalten, meinen Mitmenschen zu helfen und im Leben stets nach vorne zu schauen. Wie die meisten Leute habe ich eine Familie gegründet und war grösstenteils damit beschäftigt den Lebensunterhalt durch Arbeiten zu verdienen. Viele Jahre später gelang mir mit meiner Familie die Ausreise aus der Sowjetunion nach Deutschland. Die Kameraden in Prag blieben für immer zurück. Irgendwo liegen sie in fremder Erde. Erschossen und namenlos begraben, aber nicht vergessen! Obwohl der Krieg zu Ende war, mussten diese Menschen sterben, alleine deswegen, weil sie Deutsche aus Russland waren. Welch ein Wahnsinn - wer hat so etwas befohlen? Ich kam davon. In meinem Leben bin ich nie mehr Jemandem begegnet, der ebenfalls von

diesem Ereignis berichten konnte. Dabei hatten wir Russlanddeutschen doch die geringste Schuld an diesem mörderischen Krieg Deutschlands gegen Russland. Die Strafe sollte aber die höchste sein. Deportation, Zwangsarbeit und politischer Gewahrsam bis 1956 für unser ganzes Volk. Selbst Jahre später mussten noch viele im Beruf und im zivilen Leben Benachteiligungen hinnehmen. Doch die einzelnen Menschen der vielen Nationen kamen in diesem unendlich weiten Land bei ihren gemeinsamen Alltagssorgen grösstenteils gut miteinander aus. Die meisten unserer Landsleute haben ihre alte Heimat mit Haus und Hof für immer verloren, ohne dafür jemals rehabilitiert zu werden. Der Verlust von Menschen aber war das schlimmste. Auch in Prag 1945 wurde aus der Vielzahl der in Gefangenschaft geratenen Völker, unser Volk ausgewählt. Man wollte dass diese Menschen nicht mehr leben. So ist es auch geschehen!

Und wieviele unschuldige Zivilisten mussten während des Krieges und noch lange danach, unter unmenschlichsten Bedingungen die Kriegslasten Deutschlands tragen? In den Weiten Sibiriens, Kasachstans und anderen Gegenden sind unsere Menschen erfroren, verhungert oder während ihrer Zwangsarbeit umgekommen. Wer kennt ihre Schicksale? Wieviele weinende Kinder sind ohne Eltern aufgewachsen? Unzählige Menschen suchen heute noch einander. Unser ganzes Volk wurde praktisch entwurzelt! Die meisten Opfer aber hatte die Sowjetunion selbst zu beklagen - auch das sollte nicht vergessen werden!

Krieg ist etwas Schreckliches! Viele haben darunter gelitten. Und alle Betroffenen haben auch das Recht zu trauern.

An die Kameraden in Prag denke ich aber heute noch mit schwerem Herzen zurück.

Aus der Ferne rufen sie uns zu: „Vergesst uns nicht, vergesst uns nicht! “

Und wer solche Zeiten mitgemacht hat und dabei selbst beinahe umkam, der behält es tief drinnen in sich - ein Leben lang.