Феномен проституции с точки зрения социалистической теории. Либеральный и левый феминизм

Одной из центральных тем феминистской мысли рубежа веков становится проблема объективации и самообъективации женщины. Именно в этом пункте социалистическое понимание проституции расходится с либеральным.

Классик левофеминистской мысли Симона де Бовуар в своём анализе проституции говорит о нескольких причинах, по которым проституция не просто существует как социальный феномен, но и становится возможной и приемлемой для самих женщин (в данном случае речь идёт именно о той или иной степени согласия на проституцию) [1].

  Первая причина состоит в невозможности для женщины выполнить базовые требования к ней буржуазного общества в связи с недостаточностью материальных средств, которые она может самостоятельно себе обеспечить – по сравнению с тем, какими средствами ей – как женщине – надлежит обладать, с точки зрения общества. Речь идёт, с одной стороны о том, что в поздней феминистской риторике будет названо «стеклянными потолками», т.е. об искусственном препятствовании женщине в карьерном росте, а с другой – о разнице в оплате эквивалентного женского и мужского труда, не позволяющей женщине, не находящейся на иждивении, стать полноценной в понимании патриархатного капитализма, и вообще самостоятельно выжить (не говоря уже о том, чтобы прокормить ребёнка).

  Вторая проблема состоит в том, что, принимая этот порядок, женщина с неизбежностью претерпевает изменения собственной психической и интеллектуальной конституции, и не просто адаптируется к условиям, где она дана как человек второго сорта и, к тому же, полностью сведённый к полу, но и сама начинает видеть себя таковой и исходить из этого в своих дальнейших взаимодействиях с миром. Так, Симона де Бовуар вплотную подходит к фундаментальной проблеме – проблеме объективации и самообъективации женщины. Впоследствии, на рубеже XX и XXI вв., эта проблема была осознана как одна из центральных гендерных проблем.

  В чём же она заключается? С раннего возраста, со школьной скамьи, девочку приучают жить в двух измерениях: как того, кто обладает телом (собственник), и как тело (собственность). При этом тело мыслится как предмет, который необходимо приводить в то или иное состояние, чтобы получать что-то необходимое. Или обменивать. Тело понимается как данность, позволяющая или препятствующая получать необходимое, как своего рода таможня, как  капитал. Вокруг этой житейской «премудрости» сосредоточено множество всевозможных фольклорных императивов, передаваемых одним поколением женщин – другому. Самый невинный из них – «не будешь красивой, никто замуж не возьмёт».

  Отчуждённость от собственного тела и отстранённый взгляд на него как на вещь позволяют легко мириться с тем, что кто-то использует его - в том числе, сексуально. На этом стоят многие семьи, в которых так привычно укрываться от одиночества в обмен на повседневные телесные услуги. Иными словами, тело становится объектом, и в этом акте самообъективации происходит отрешение девочки от самой себя. И именно поэтому объективирующий её другой не испытывает особых угрызений совести, ведь он "просто воспользовался телом" - не убил же.

  Такой взгляд на тело делает проституцию практически неизбежной. Даже в тех случаях, когда девушку не продают в рабство - как это случается с огромным количеством женщин во всём мире (а это возможно только при объективации женщины и растождествлении её с её телом). И даже когда она не умирает от голода. Взгляд на отстранённый объект не сообщает сожалений по поводу временного использования этого объекта кем-то другим. Особенно если это использование сулит хоть какие-то выгоды - признание, деньги, статус, вещи. Именно этот взгляд лежит в основе самой возможности проституции.

  И именно поэтому очевидно, что, во-первых, именно объективация формирует женщину как социальный псевдосубъект (этот субъект растождествлён внутри себя), а, во-вторых, делает возможной проституцию – как женскую, так и подростковую. Её причины – уже не только в глобальных экономических и идеологических процессах – как в России времён Перестройки, где, согласно социологическим опросам, среди советских школьников профессия валютной проститутки входила в десятку самых престижных [4,c.464]; где 35-40 % московских школьниц на протяжении нескольких лет после просмотра фильма «Интердевочка» упорно мечтали стать путанами [5]; и где повсеместная нищета ввергала в отчаяние тех, чьё представление о должном формировалось под влиянием новых образцов красоты и блага, тиражируемых развивающейся новой массовой культурой. Таким образом, причины проституции осознаются в левофеминистском дискурсе современности на принципиально новом уровне – как связанные уже не только со становлением и расцветом рынка, превращающего в товар всё на своём пути, но и, прежде всего, с политической и культурной интерпретацией роли женщины вообще.

  До тех пор, пока объективация не будет преодолена - глобально или в каждом отдельном случае, женщина не сможет стать свободным и автономным субъектом, мыслящим себя как часть общества; пока она замкнута в этой раздвоенности себя как субъекта обладания и себя как объекта обладания, она не сможет преодолеть навязанный ей эгоцентричный индивидуализм, выработанный, в основном, инстинктом самосохранения. А значит, и стать самостоятельным субъектом общества и истории, а не рабыней, пытающейся обхитрить хозяина, и не обладателем собственного отчуждённого тела и собственной отчуждённой сексуальности.

  Между тем, подобно тому, как вызванная патриархатным капитализмом объективация женщины делает возможным предметное и инструментальное отношение к ней (в том числе отношение этой женщины к самой себе), так общество потребления в целом отчуждает человеческую сексуальность как таковую, превращая её в нечто отдельное от самой личности и могущее быть удовлетворённым за деньги, а также в товар, который можно приобрести. Классик неомарксистской мысли Э.Фромм описывает этот процесс как редукцию всех способов человеческого бытия – к способам обладания, и, вследствие этого, как отчуждение человеческого – от человека – в сферу торговли [8]. На этом примере хорошо видно, что экономические феномены на деле выходят далеко за пределы экономики и обнаруживают себя, к примеру, в области этики или гносеологии: так, описанное выше отчуждение становится неизбежным следствием того, что человек не просто живёт при капитализме, но и мыслит капиталистически: себя, своё тело, тела других. И хотя проституция появилась задолго до того, как капитализм оформился  в законченную формацию, те его особенности, которые содержались уже в феномене частной собственности, стоявшем у истока истории, не могли не влиять на мышление общества.

  С точки зрения сегодняшнего левого гендерного дискурса, современный капитализм представляет собой лишь завершение процесса развёртывания феномена и категории частной собственности до своего предела. Таким образом, сама возможность помыслить проституцию возникает из господства определённой экономической модели, описывающий мир особым образом. В данном случае – через операцию обладания вещью и подведением под это понятие широкого спектра явлений, в том числе человека. В предельном смысле эта логика приводит нас к понятию тотально сексуальной объективации – то есть к одному из самых радикальных проявлений того, что Маркс называл «отчуждением».

  Впрочем, в этике капитализма понимание человека как вещи в ряде случаев есть нечто совершенно нормальное и описываемое с помощью гибкого понятия «платная услуга». Именно в этом пункте социалистическое понимание проституции расходится с либеральным: в либеральном дискурсе  проституция есть обыкновенная услуга, которая должна быть легализована и доступна каждому. В защиту этой позиции либералы приводят доводы о том, что, работая легально, проститутки защищены от произвола криминальных структур, полиции и клиентов, а также могут рассчитывать на медицинскую помощь и комфортные условия труда.  «Рядовые граждане полагают, что, призывая к легализации или декриминализации проституции, они повышают социальный и профессиональный статус женщин работающих в проституции. Однако повышение статуса проституции как работы возвышает отнюдь не женщину, а секс-индустрию» [7]. Что способствует закреплению в общественном сознании статуса женщины как сексуального объекта и, как следствие, росту сексуального насилия – как на улицах, так и в семье.  Более того, сами женщины, работающие в сфере легальной проституции, признаются, что попали туда не по собственному желанию.

  Между тем, практика легализации проституции показала, что даже сам по себе благородный довод о защите легальной проститутки на деле не выдерживает никакой критики. «Женщины, занимавшиеся проституцией, отмечали, что структуры, где они работали проститутками, почти ничего не делали для их защиты, вне зависимости от того, легальные это структуры или нелегальные. «Единственное кого они защищают – это клиентов»[7]. «Даже в Нидерландах женщины и девочки, которые продают свои тела, подвергаются регулярным угрозам, избиваются и насилуются сутенерами и клиентами. В недавнем уголовном процессе двое братьев, турков из Германии, обвинялись в том, что они принуждали более 100 женщин работать в районе красных фонарей Амстердама. По словам адвоката, представлявшего интересы одной из жертв в суде, большинство этих женщин были из неблагополучных семей, где были случаи инцеста, алкоголизма и родительского суицида. Или же это были женщины из Восточной Европы или Южной Азии, которые стали жертвами торговли людьми – их заманивали в страну обещаниями хорошей работы или их попросту продавали собственные родители.

  Эти женщины – главная туристическая достопримечательность Амстердама (вслед за ними идут кофейни, в которых продается марихуана). По различным оценкам от 50% до 90% этих женщин на самом деле находятся в сексуальном рабстве – их насилуют каждый день, в то время как полиция закрывает глаза на происходящее. Как ни трудно в это поверить, но их клиентам вовсе не грозит обвинение в изнасиловании – голландские политики заявляют, что нельзя определить, работает ли проститутка добровольно» [6].

  Таковы неутешительные данные экспертов из Международной коалиции по борьбе с торговлей женщинами. Они показывают, что возвышенная либеральная теория (впрочем, сомнительная, с этической точки зрения, для социалистического дискурса) на практике не только не работает, но, напротив, приводит лишь к ещё большему росту насилия и эксплуатации человека человеком – причём как непосредственно в области проституции, так и за её пределами (о чём было сказано выше).

  Почему же не работает либеральный подход? В чём основная причина столь радикального несовпадения задач и результата? В оптике социалистического дискурса она состоит отнюдь не в случайных плохих людях, которые, по мнению либералов, нарушают правила, но, прежде всего, в том, что либеральный подход – в том числе к проституции - сам по себе внутренне противоречив. 

  С одной стороны, для него священны права человека – во всяком случае, на декларативном уровне.  С другой, - для него не менее (а чаще - более) священны частная собственность  и потребление.

Ситуаций, когда оба этих явления приходят в противоречие друг с другом и приходится выбирать между ними, в истории было великое множество. И, несмотря на всю благородную риторическую линию о человеческом достоинстве, либеральный подход всегда склонялся в пользу частной собственности и прибылей, находя этому самые красноречивые объяснения.

  Например, после цунами на Шри-Ланке, разрушившего все рыбацкие поселения близ океана, неолиберальное правительство с удовольствием воспользовалось этим обстоятельством, чтобы дорого продать эти земли крупным компаниям и развернуть прибыльный гостиничный бизнес. Рыбаков, живших на этом месте веками, выселили в отдалённые от океана местности, лишив их, тем самым, возможности добывать пропитание, и заселили в жестяные бараки, где они на данный момент они провели уже более 10 лет – без каких-либо шансов на лучшую жизнь в будущем [2,c.504-529].

  О том, как организован труд на производствах крупных корпораций в странах Третьего мира, вовсе излишне говорить: нарушение Трудового кодекса и прав человека стали в этой области самым обычным делом. Н. Кляйн, длительное время исследовавшая этот вопрос, пишет: «Несмотря на постоянные угрозы расправы, Центр помощи рабочим делает робкие попыт­ки организовать профсоюзы в недрах зонных фабрик — с разной степенью успешности. На­пример, организаторы кампании на швейной фабрике All Asia столкнулись с очень непро­стым препятствием — изнеможением рабо­чих. Самая большая претензия швей All Asia, шьющих одежду для Ellen Tracy и Sassoon, — принудительная сверхурочная работа. Обыч­ная смена продолжается с семи утра до деся­ти вечера, но несколько раз в неделю работ­ницы должны «задерживаться» на работе — до двух часов ночи. Во время авралов вполне обычны две такие «смены» — до двух часов ночи —  подряд» [3,c.199].

  Схожим, однако, ещё более драматичным образом дело обстоит и с проституцией. В подходе, легализующем торговлю человеческим телом и сексуальностью, на деле не остаётся места уважению человеческого достоинства. Невозможно одновременно видеть в проститутке субъект, наделённый всеми дорогими либеральной риторике правами, и использовать её при этом как объект. Торговля телом предполагает превращение тела в объект, торговля сексуальностью живого человека – со всеми его ощущениями и чувствами превращает его в вещь, которой пользуются в режиме конвейера. Либеральный взгляд на легализацию проституции упускает из виду и то, что для тех, кто хотя бы эпизодически видит в человеке сексуальный объект для своего развлечения, чисто логически не может быть никаких преград к насилию над ним, поскольку насилие происходит преимущественно именно из тотального объективирования.

  Между тем, сама возможность такого взгляда на женщину, закреплённая традицией легальной его покупки, не может не способствовать закреплению соответствующего отношения к женщине на всех остальных уровнях социальной коммуникации.

  Таким образом, очевидной становится  невозможность пройти между Сциллой человеческого достоинства и Харибдой коммерческих и потребительских амбиций, не потерпев теоретического поражения. Поражение либерального подхода, ратующего за легализацию проституции, состоит в фактической утрате собственного главного и самого привлекательного тезиса – тезиса о человеке-субъекте. Такая утрата будет происходить даже при самом лучшем раскладе – то есть даже если все участники секс-бизнеса будут соблюдать  абсолютно все правила, а женщина будет приходить в проституцию добровольно.

  Однако известно, что добровольно в проституцию приходит около 1-2% женщин. Среди них большинство имеют классовые привилегии и свободу в любой момент покинуть эту область, а часть – страдает психическими расстройствами. Между тем, около 90% женщин, опрошенных в разных странах, ответили, что попали в проституцию против своей воли: одни для того, чтобы просто выжить, других продали в сексуальное рабство их родственники и партнёры, третьи с детского возраста регулярно претерпевали сексуальное насилие и издевательства, в том числе в семье, и это сломало их психологически. При этом, 96% опрошенных сказали, что хотели бы уйти из проституции, но для большинства это невозможно – не только потому, что из этого бизнеса мало кого отпускают сутенёры и другие его участники. Например, в Замбии уровень женской безработицы составляет 90%, и у многих женщин зачастую попросту нет другого выхода, кроме проституции: необходимость выживать и кормить семьи толкает их на панель. Кроме того, большинство проституток впадают в зависимость от наркотиков, претерпевают регулярные побои и в конечном итоге испытывают непреодолимые трудности с возобновлением социальной и психологической адаптации [9].

  Таким образом, очевидно, что в либеральном подходе на практике всё ещё более драматично, чем в теории: фундаментальное теоретическое противоречие либерального взгляда на проституцию на деле оборачивается невозможностью соблюдать правила, установленные этим же порядком и приводит к эффекту, прямо обратному концепции о правах и достоинстве человека. Заявляя о сексуальной и коммерческой свободе, сторонники и практики легализации проституции лишь создают все условия для ещё большего нарушения прав женщин, которых в конечном итоге начинают завозить в страны с легализованной проституцией из стран Третьего мира – покупая их там у родственников, заманивая обманом и обещаниями достойного заработка, и пользуясь их безвыходным экономическим и социальным положением.  В итоге, говоря о свободах, либерализм предсказуемо склоняется к финансово выгодной защите свободы мужчин пользоваться телами женщин и детей, и иронически смотрит на свободу женщины жить без опасности быть проданной в сексуальное рабство, обманутой, или попасть на панель в результате крайней бедности и безработицы [9]. 

  С этой точки зрения, гораздо более последовательны положения либерального феминизма, в основном (за редкими исключениями в лице наиболее экономически привилегированных феминисток) не разделяющего представления либерализма о легализации проституции. В самом деле, либеральный феминизм вполне осознаёт всю описанную выше противоречивость этого подхода, а потому – отстаивает право женщины на то, чтобы ни при каких условиях не восприниматься в качестве объекта потребления – в том числе, и тем более - сексуального. Более того, либеральный феминизм отчётливо видит связь между локальным использованием женских тел для мужского удовольствия и отношением к женщине в целом, а также прямую связь между официальной (и негласной) легитимацией проституции и мужским домашним и сексуальным насилием. По этим причинам либеральный феминизм выступает как против проституции вообще, так и против её легализации.

  Однако, с точки зрения социалистической теории, и этот взгляд содержит в себе противоречие: выступая против инструментализации женщины и сведения её к сексуальной функции, либеральный феминизм поддерживает рыночную экономику, в рамках которой, между тем, другой подход как к человеку вообще, так и к женщине в частности – попросту невозможен. Отчуждение субъекта происходит не только в области проституции, но и на потогонных производствах, где нет места категории человеческого достоинства трудящихся. И хотя отчуждение через принудительный оплачиваемый секс по ряду причин потенциально более травматично для любого человека (неслучайно проститутки составляют в среднем 15% от общего числа самоубийц, а попытку суицида совершает 75% женщин, занятых в этой области [10]), объективация и эксплуатация являются проблемами, аналогичными проституции. С другой стороны, они также являются условиями, которые вызывают её, сея бедность и социальную незащищённость.

  Иными словами, выступая против власти мужчины над женщиной, либеральный феминизм упускает из виду власть капитала, создающую условия для объективации и инструментализации человека, и, тем самым, ещё более усиливая власть мужчин, традиционно воспринимаемых обществом и самими собой как основного сексуального и экономического субъекта.

  В этом смысле социалистическая оптика фокусируется на необходимости преодоления обеих этих инстанций власти – вне зависимости от того, о каком именно социалистическом учении идёт речь: о государственных и антигосударственных социалистах, полагающих, что патриархат как инстанция власти полностью исчезнет с преодолением власти капитала, либо о вариациях социалистического феминизма, полагающих, что патриархат представляет собой специфическую систему власти, могущую существовать и после преодоления капитализма, либо об интерсекциональных вариациях коммунизма и анархизма, работающих с понятием «кириархат» (синтез патриархата, капитализма и этатизма). Таким образом, есть все основания предполагать, что именно в социалистическом дискурсе анализ условий, порождающих проституцию как инстанцию угнетения и насилия, - наиболее последователен теоретически и потенциально конструктивен, с точки зрения практики.

 _______________________

1. Бовуар С.де. Второй пол. - АО Издательская группа «Прогресс» МОСКВА - САНКТ-ПЕТЕРБУРГ,  1997,  http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Bovuar/, 14.01.2015.
2. Кляйн Н. Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф. – М.: Издательство «Добрая книга», 2011, с. 504-529.
3. Кляйн Н. No Logo. Люди против брэндов. – М.: Издательство «Добрая книга», 2012, с.199.
4. Кон. И.С.Опасный секс: Насилие, проституция, болезни. Проституция. Сексуальная культура в России. Клубничка на березке. — М.: ОГИ, 1997. 
5. Максимовский Э. Проститутки Москвы. Справочник «Антибордель». – М: Юстиция, 1997.
6. Меес Х. Работает ли легализация проституции, https://netovar.wordpress.com, 18.01.15.
7. Реймонд Д. Десять причин не легализовывать проституцию. https://netovar.wordpress.com2, 18.01.15.
8. Фромм Э. Иметь или быть. http://lib.ru/PSIHO/FROMM/haveorbe.txt_with-big-pictures.html, 18.01.15.
9. Farley M. Prostitution, liberalism and slavery. http://prostitutionresearch.com/wp-content/uploads/2014/02/Prostitution-Liberalism-and-Slavery_Melissa-Farley-2013.pdf, 20.01.15.
10. Farley M., Prostitution Research and education site, prostitutionresearch.com, http://femunity.livejournal.com/187908.html, 21.01.15.

13 мая 2015 — Мария Рахманинова