«Они хотят, чтобы большая Россия взяла их под крыло и избавила от этого унижения»

.....— Детям своим как объясняете то, что происходит в Новороссии?

— Никаких рассказов про Новороссию я не веду дома, ни одного разговора про Донбасс с детьми не было. Просто старший сын читает мои тексты, статьи, фейсбук, младшие смотрят ролики, документальные фильмы о том, как папа ездил на Донбасс (документальный проект Захара Прилепина «Не чужая смута». — РП.). Они своим детским умом какие-то вещи осознают, и они только так способны воспринять, что это живая жизнь. Это не линейка, где папа вышел и произнес речь о патриотизме, это все наполнено живым самосознанием. Это живой папа, он в этом участвует, и поэтому из этого можно делать какие-то жизненные выводы.

Они даже сейчас их не сделают, но потом это начнет воспроизводиться на личностном уровне. Они будут себя так вести, как вел себя я. Не обязательно посадить сына и сказать: «Сынок, Родину надо любить», это смешно, не нужно этого произносить. Поэтому патриотического воспитания у меня дома нет, оно у меня исключено из обихода.

— На пресс-конференции вы сказали, что людям в Новороссии кажется, будто о них забыли. А чего они все ожидают от России?

— Они хотят, чтобы большая Россия взяла их под крыло и избавила от этого унижения — в течение года они испытывают именно унижение. Это самое главное ощущение. Они надеялись на защиту, на помощь, на то, что у них все пройдет так же легко и безболезненно, как и в Крыму.

Когда я был в последний раз в Донецке и Луганске, я прямым текстом это произнес, и никто из зала меня не оспорил. Я сказал, что я понимаю, что это чудовищно, этого не должно было быть, но как это должно было произойти с точки зрения логики живой? Ввести войска первого апреля и дойти докуда? До границ Луганской области, до Харькова, или захватить Киев и Львов? Как это должно было происходить? Кто-то знает механику этого действа? Не знаю, что у них в голове, но они смолчали.

Но я вам точно скажу, хоть стопроцентной выборки провести невозможно, но если сегодня опять пройдут перевыборы, они никогда не выберут жизни на Украине, не будут за это голосовать. Они уже восприняли все происходящее как крест, который на них взвалился, и они его несут. Вот так вот.

— Про ополченцев что можете рассказать? Какое впечатление они произвели на вас?

— Там есть пара процентов людей диковатых, быдловатых, уголовного происхождения, но это настолько маленький процент, настолько редко и маргинально среди них, что делать из этого какую-то историю обобщающую совершенно невозможно.

Это мотивированные, пассионарные, упрямые, мужественные люди, золотой запас на самом деле. Это самые славные, самые сильные, самые в хорошем смысле безбашенные мужики, которые идут туда уж точно не на меркантильных основаниях, потому что денег им никаких не платят, ни на основаниях какой-то наживы, потому что там они ее не получают, там очень жестко с мародерством. Никто там ничего себе не заработал. Они идут на основаниях того, что у них есть свое сложно или просто сформулированное представление о правде, и они туда за ней пошли. Они считают, что это главное событие в их жизни, поэтому общее состояние их всегда необычайно не возбужденное даже, а такое… радостное.

Это и есть демократия в чистом виде, мужики совершают самый свой главный демократический выбор.

Они принесли на алтарь свою жизнь и счастливы, что могут ей пользоваться: вот моя жизнь, хочу, отдам ее, хочу, распилю на части и порву на клочья. Это необычайное мужицкое счастье, его ни с чем не сравнить. Это такая степень свободы, которая ни в одном московском клубе немыслима.

Я недавно подумал о людях из московских блатных заведений. Работа ополченца или ополченского командира чем характеризуется? Если ты не умеешь делать свою работу, либо тебя очень быстро убили, либо твое подразделение. Это можно сравнить только с работой хирурга — умер у тебя больной на столе или нет. Именно эти люди, у которых прямая связь с их деятельностью и результатами их деятельности, вызывают, как мне кажется, наибольшее раздражение в этом условном клубе «Жан-Жак». Потому что деятельность людей оттуда никак не связана ни с чем. Я не знаю, чем они занимаются, и не очень понимаю, что они такое сделали, чтобы я ими восхитился? Не знаю.

Они вот издеваются, что Моторола не умеет разговаривать (на Захаре во время интервью — майка с портретом командира ополченцев Моторолы. — РП.). Да это смешно, вы сами себя выставляете идиотами, потому что человек, который не умеет разговаривать, не будет руководить огромным подразделением, батальоном, совершающим воинские задачи. Он и психолог, и военачальник, и учитель, и мыслитель, и стратег, политолог, он одновременно работает со всеми этими вещами. Они пытаются унизить его, но тем самым себя унижают. Они не понимают, что они в принципе несопоставимы с ним. Будь он антигерой, будь он демон, они несопоставимы. А они даже не понимают, что они с ним в разных категориях находятся. Он делает что-то, и это видно, то, что они делают — не видно и не понятно.....

— Вы на пресс-конференции рассказали, что сначала обратились за помощью для Донбасса к богатым людям, никто не отозвался, а потом кинули клич, грубо говоря, русскому мужику, и все как один откликнулись.

— Многие «богатеи» боятся личностно соприкасаться с этим, чем бы все ни закончилось. Я думаю, часть из тех, к кому я обращался, потом незаметно скинули какие-то деньги, совесть в них заговорила, еще что-то. Но в целом отзывчивость у нас более чем на высоком уровне.

— А какими словами сопровождались денежные переводы?

— Там можно книжку издать. Меня больше всего поразило, что процент агрессивных сопроводительных слов, вроде «давайте добьем украинцев», просто нулевой. Никакой агрессии нет, желают мира, добра, победы, пишут «храни вас всех Господь». Люди с милосердными, человеколюбивыми, родственными чувствами пишут....

Когда я читаю то, что пишут на украинских блогах, как они собирают деньги, там просто «пойти, порвать и закопать всех». У меня были тысячи переводов и ничего подобного. Один, правда, был «чтобы Украины не было», вот я запомнил. Одна смс всего, да и то в ней был, я не думаю, что исключительно радикальный смысл. «Чтобы Украины не было», наверное, чтобы не было никакого зла, чтобы не было войны. А чтоб не было войны, надо, чтобы не было Украины.