Церкви в условиях конфликта на Украине: религия стала элементом двух противоборствующих проектов

Прошлый мониторинг церковной активности в связи с украинскими событиями охватывал три летних месяца, на которые пришлась активная фаза т.н. антитеррористической операции киевских властей. С сентября боевые столкновения на Юго-Востоке продолжились, хотя и были менее интенсивными, чем летом. Однако на «церковных фронтах» обстановка только накалялась.

Напомним в общих чертах «карту» христианских церквей Украины. В стране действуют:

— православные: Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП), две «раскольнические», не признанные каноническими православными церквями[1]— Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ), немногочисленные альтернативные православные юрисдикции[2];

— католики: Римско-католическая церковь и Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ — католическая церковь восточного обряда; в обиходе ее члены называются униатами);

— протестанты: все крупные деноминации, среди которых особенно активны баптисты и пятидесятники.

Заявления публичных религиозных деятелей 

Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций (ВСЦиРО) сделал традиционно немного заявлений. Церкви, входящие в этот орган, включая УПЦ МП, издали коммюнике в рамках круглого стола с российскими церковными деятелями в Норвегии. Помимо призывов к предоставлению гуманитарной помощи «согласно международным нормам» и соблюдению на Юго-Востоке принципов свободы совести, впервые официально было признано, что у украинских церквей есть «в одних вопросах общие, а в других различные точки зрения относительно причин, событий и последствий нынешнего кризиса», а также сказано о необходимости диалога с российскими верующими.

22 октября ВСЦиРО призвал украинских граждан проголосовать на выборах в Раду, подчеркнув их особую ответственность в связи с тяжелой ситуацией в стране, а депутатов — помнить об ответственности перед Богом за обман или подкуп избирателей. 31 октября Совет, «приветствуя и благословляя милосердную, благотворительную, волонтерскую деятельность», обратился к соотечественникам: «…мы призываем всех, а особенно – верных, принадлежащих к нашим Церквям и религиозным организациям, к посильному участию в ней. Украинские военные, жители Востока Украины, вынужденные переселенцы нуждаются в нашем внимании и поддержке».

Уменьшилось количество «примиренческих» высказываний. Даже официальные церковные деятели отходят от нейтрального церковного языка и говорят, кажется, более жестко и откровенно. На фоне всего массива таких заявлений по-прежнему выделяются глава УПЦ МП митрополит Онуфрий (Березовский), митрополит Луганский Митрофан (Юрчук), архиепископ Славянский и Горловский Митрофан (Никитин), которые периодически дают интервью православным СМИ и продолжают занимать позицию «над схваткой», говоря о том, что «церковь молится за всех» и что воюют «единокровные и единоверные братья».

Архиепископ Горловский Митрофан, находящийся непосредственно в районе боевых действий, особо осудил покупку и отправку священнослужителями вооружения в зоне т.н. антитеррористической операции (АТО): не дело Церкви прямо участвовать в войне, считает он. Церковь молится, заботится о раненых, духовно окормляет военнослужащих, напоминая им, что они христиане — а не прямо поддерживает одну сторону конфликта, забыв о том, что на другой стороне — тоже чада Церкви. 

Этот же иерарх в интервью отметил бесполезность всё новых и новых призывов к народу: «Смысла дополнительно выпускать какие-то публичные обращения, когда и так уже давным-давно все было сказано, и не один раз, я не вижу. Нас никто ни о чем не спрашивает, никто не просит нашего совета, никто не приходит к нам и не говорит: мы будем выполнять ваши советы, только пусть война остановится. Поэтому мы делаем то, что мы можем делать». Церковь, по его мнению, должна готовиться к будущей миссии:

«Священнослужителям нужно понимать, что война закончится, а жизнь продолжится, нужно будет говорить с людьми, которые были на разных сторонах баррикады. Нужно будет иметь соответствующий авторитет, а для этого необходимо, чтобы Церковь не втянулась в эту военную историю, чтобы она не стала стороной конфликта»

Предпринимаются попытки отстраниться от конфликтующих сторон. Так, дважды епархии УПЦ, находящиеся в зоне т.н. АТО, опровергали заявления об участии их священников в освящении знамен ополченцев. В Луганске ополченцы захватили собор Киевского патриархата и предложили его митрополиту Луганскому Митрофану, на что тот ответил решительным отказом. В Антраците УПЦ опровергла информацию об участии своего священника в захвате ополченцами баптистского молитвенного дома и публично выразила сочувствие баптистам. И призвала ополченцев не дискредитировать УПЦ такими действиями.

Особо отметим официальное заявление отдела внешних связей о Русской православной армии, поставившее точки над i в этом вопросе: никакого отношения к УПЦ МП это военизированное формирование не имеет.

Есть примеры, когда осуждают прямое вовлечение в конфликт и другие церкви: так, католического священника одной из западных епархий Украины, который с амвона рассказывал прихожанам о том, что Путин — «фашист», отправили в монастырь «учиться смирению, достойному христианина». Епископ УПЦ КП Кирилл (Михайлюк) за фотографии с оружием в зоне т.н. АТО был запрещен в служении — нестандартный случай, если учитывать четкую «прокиевскую» позицию этой церкви, активно поддерживающей действия украинской армии на Юго-Востоке.

Протестанты провели круглый стол «Церковь в условиях войны: богословие, позиция, миссия». Стоит выделить два их тезиса. Во-первых, противопоставление религии и политики, считают они, некорректно с библейской точки зрения: «Христианское призвание воплощается в формах гражданского соучастия». Во-вторых, «поле войны должно быть полем миссии — примирение, обновление и прощение».

Однако пока многие высказывания представителей церквей зачастую не только не служат примирению, но и увеличивают градус агрессии. При этом в ход идет религиозная лексика и библейские образы.

Вот несколько примеров со стороны, поддерживающей киевскую власть. Бывший пресс-секретарь УПЦ МП протоиерей Георгий Коваленко (ныне — председатель Синодального просветительского отдела УПЦ), заявил, что сепаратизм — это раскол, а раскол с точки зрения церкви — это существенное преступление против церковных канонов. Таким образом, выступление ополченцев против киевских властей приобретает черты церковного преступления.  Киевский патриархат объявил Путина «новым Каином». Епископ Украинской автокефальной церкви заявил, что людей, которые хотят восстановить памятник Ленину в Харькове,  нужно отлучить от церкви.

С «антикиевской стороны» прозвучало яркое неожиданное выступление епископа Лонгина (Жара), викария Черновицкой епархии: он проклял нынешнюю киевскую власть и назвал ее представителей «сатанистами». И упомянул о «проклятой Европе» и американцах, «которые везде, где только ни вмешаются, сеют лишь вражду и кровопролитие. Теперь они отстранились и наслаждаются тем, что проливается кровь наших христиан». Следует отметить, что это первое публичное выступление церковного иерарха против правительства Порошенко.

Внутрицерковные и межцерковные отношения в контексте конфликта на Юго-Востоке

УПЦ продолжает отбиваться от втягивания в информационное военное противостояние. Так, когда ополченцы получили из России икону Божией Матери «Ополченная» и отправились в донецкий собор, их там не приняли, потому что донецкий митрополит Иларион (Шукало) запретил духовенству иметь дело с ополченцами.

В зоне боевых действий отношения священнослужителей и паствы строятся на представлении о том, что люди попали в общую беду и должны держаться вместе. Как отметил архиепископ Славянский и Горловский Митрофан, он может понять священников, оставивших свой приход во время войны, но принять их поступок не может: долг священника — быть со своей паствой и страдать с ней.

Растет градус противоречий внутри УПЦ. Понятно, что там позиции очень разные: кто-то поддерживает т.н. АТО, кто-то, пусть и негласно, — ополченцев.

Священноначалие пытается сохранить хоть какое-то минимальное единство, настаивая на том, чтобы священники поминали на богослужении Патриарха Кирилла и не поднимали вопрос об автокефалии. Однако подлинного единства становится все меньше, а критики официальной церковной позиции — все больше.

Так, упоминавшийся выше протоиерей Георгий Коваленко заявил, что МП на Майдане не было, а была Украинская православная церковь. Посыл понятен: пора бы отказаться от «совкового» мышления (то есть те, кто на Майдан не вышел, — это «совки»), а церковь должна быть подлинно украинской.

Когда Синодом УПЦ МП был уволен ректор Ужгородской украинской богословской академии — архимандрит Виктор (Бедь), активный сторонник украинской автокефалии, который незадолго до этого перешел под юрисдикцию Элладской православной церкви (Греция), — то руководство семинарии заявило решительный протест: поскольку эта академия не только духовное, но и светское высшее учебное заведение (в его официальное название входит наименование «Карпатский университет имени Августина Волошина»), то ректор остается руководителем светских программ. Претензии канонического порядка УПЦ к опальному архимандриту тоже были открыто отвергнуты.

Община в Волынской области, которая собралась выйти из-под юрисдикции МП, направила открытое письмо митрополиту Онуфрию, где упрекала УПЦ в том, что она, по мнению общины, покрывает священнослужителей, поддерживающих ополченцев. «Нам так долго запрещали украинский национализм, что мы не заметили, как вырастили российский национализм».

В межцерковных отношениях заметны две тенденции.

Первая — сжимается «блокадное кольцо» вокруг УПЦ МП — на фоне сближения других «прокиевских» церквей. В СМИ продолжают публиковать материалы о сотрудничестве священников УПЦ с ополченцами, «неканонические» церкви все более жестко обвиняют «каноническую» в пособничестве «сепаратистам» и нежелании предпринимать реальные шаги для объединения украинского православия. Часть общин МП переходит в Киевский патриархат. Причем решения принимает порой не община прихожан, а территориальная община (например, жители села), на территории которой — только одна церковь. Реальные прихожане, в отличие от невоцерковленнных односельчан,  могут быть с таким решением не согласны. Соответственно, УПЦ обвиняет КП в том, что у нее отнимают церкви. Для решения проблем захватов храмов МП и КП Минкультуры Украины создало комиссию — не только государство, но и представители церквей признали, что без посредника этот вопрос не решить.

Противоположная тенденция — стремление не обострять уже испорченные отношения.

В УПЦ регулярно опровергают информацию, что их представители захватывают храмы и сотрудничают с ополченцами; УПЦ КП выступила с заявлением перед праздником Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября), что готовятся провокации против Московского патриархата, и предупредила, что не имеет к этому отношения.

И УПЦ МП, и УПЦ КП констатируют, что официальный церковный диалог был прерван, осталось лишь общение на уровне личных контактов. Продолжаются разговоры о создании единой украинской православной церкви — притом что диалог по этому вопросу «неканонических» церквей с УПЦ МП затруднен взаимными обвинениями.

На фоне напряженных межцерковных отношений православную общественность потряс меморандум о единой украинской церкви, принятый представителями УПЦ МП, УПЦ КП, УАПЦ и Греко-католической церковью в Ровно. Провозглашено там было следующее:

«1. Все православные церкви Ровенской области признают и молятся за целостное и единое государство — Украину.

2. Все православные церкви Ровенской области выступают за создание единой Украинской Поместной Православной Церкви.

3. Все православные церкви Ровенской области осуждают действия России как агрессора, и других государств, относительно захвата территории Украины и посягание на целостность и государственный суверенитет Украины.

4. Все православные церкви Ровенской области осуждают разжигание межрелигиозной вражды и захват православных храмов одной конфессии другою.

5. Все православные церкви Ровенской области не препятствуют религиозному волеизъявлению жителей Ровенской области относительно конфессиональной принадлежности в соответствии с Законом Украины “О свободе совести и религиозных организациях”». 

К ровенскому меморандуму у православных, да и не только у них, возникла масса вопросов. Несколько самых очевидных странностей «ровенского» случая.

Во-первых, почему в двух пунктах из пяти указаны чисто политические тезисы (о признании целостности Украины и об осуждении России), в то время как сложный вопрос о единой украинской церкви может решаться только в рамках церковных канонов, и какие-либо официальные совместные заявления по этому поводу должны ссылаться на то, что церкви преодолели именно канонические преграды? Ясно, что организация самостоятельной поместной церкви (не только на Украине) имеет значение и для политики государства в целом, и для нациестроительства — но открытая политизация этого процесса подвигнет верующих скорее к разобщению, чем к объединению, лишив их «нейтральной территории» — церкви и ее правил, где люди разных политических убеждений все еще могут говорить на одном языке.

Во-вторых, почему межцерковный меморандум подписал глава ровенской горадминистрации — ведь это грубое и незаконное вмешательство светской власти в чисто церковные дела?

В-третьих, почему меморандум о единой православной церкви подписал  представитель греко-католиков — УГКЦ относится к католической, а не к православной церкви?

В-четвертых, почему речь идет только об одной области, ведь понятно, что единая для страны поместная церковь — это дело всей страны и всех православных юрисдикций в целом, а не одной области — даже это, как сказано в сообщении о меморандуме, «первый шаг».

В таком случае, почему представители церквей совершили подобный шаг, не согласовав это (как выяснилось позже) со своим руководящим «центром»? Так или иначе, два митрополита УПЦ МП отозвали свои подписи, а УГКЦ сделала заявление, что не давала и не могла дать своему представителю в Ровно полномочия подписывать документ, касающийся другой конфессии. А глава администрации Ровно был освобожден от должности — возможно, что это решение украинской власти было связано со скандалом вокруг ровенского меморандума.

Вероятно, вся эта история была затеяна светской властью и под ее давлением, что еще раз подтверждает, что объединение украинских церквей — это политический проект, и определенная часть украинской политической элиты намерена решать этот вопрос отнюдь не церковными методами.

Отношения церквей Украины и России

Отношения российских и украинских церквей еще более обострились взаимными претензиями.

Повышается напряжение и со стороны РПЦ, прежде всего патриарха Кирилла.

Патриарх периодически продолжает делать нейтральные заявления: церковь вне конфликта и молится за мир на Украине. Однако появляется все больше утверждений, которые в контексте украинских событий звучат жестко. Патриарх вновь напомнил, что такое Русский мир — это единый духовный и культурный мир восточных славян, вновь упомянул об «общей крещальной купели», заявил, что причина конфликта на Украине — это утрата людьми общего понимания истории и общих героев и что единственная реальная миротворческая сила в этом конфликте — это УПЦ МП. Наконец, патриарх убежден, что храмы Московского патриархата на Юго-Востоке попадали под бомбежку не случайно: по ним велась прицельная стрельба. И что УПЦ МП — это «церковь-страдалица». В связи с этим патриарх Кирилл обратился к Всемирному совету церквей — самому крупному форуму христианских церквей — с просьбой признать дискриминацию православных на Украине. Это можно рассматривать как политические заявления, выходящие за «церковный» дипломатический протокол.

Нельзя обойти вниманием и конфликт председателя Отдела внешних церковных связей митрополита Илариона (Алфеева) с греко-католиками: митрополит во время выступления перед католическими епископами назвал главной проблемой в отношениях РПЦ МП с Ватиканом УГКЦ, которая, по его мнению, сеет вражду и провоцирует дискриминацию православных из УПЦ на Украине. Иларион призвал греко-католиков ««отказаться от любых заявлений на политические темы и от любых видимых форм поддержки раскола, а также от призывов к созданию «единой Поместной Церкви Украины».

Страсти и в умах, и сердцах православных активистов — рядовых священников и мирян — в России продолжают кипеть.

В этом можно убедиться, зайдя на ряд православных сайтов, например, на «Русскую народную линию». Масла в огонь подлили и реплика Владимира Путина в послании Федеральному собранию о том, что Крым имеет для России такое же сакральное значение, как Храмовая гора в Иерусалиме, и посещение президентом храма на Воробьевых горах в Москве, настоятелем которого является украинский священник, вынужденный эмигрировать из-за политики киевских властей. Эти жесты были поняты православными консерваторами как столь ожидаемое ими слияние религиозного и политического.

Журнал «Благодатный огонь», один из флагманов православных консерваторов, предложил дополнить каноническую молитву словами: «Еще молимся о президенте нашем Владимире Путине, христолюбивом воинстве и о еже покорите под нози их всякого врага и супостата».

Некоторые священнослужители открыто поддерживают и благословляют добровольцев из России, которые собираются ехать на Украину. «Битва за Новороссию» с участием добровольцев из России, включая казаков, рядом церковных публицистов понимается как битва за Святую Русь: это флагман России, это ее будущее, к ней подтянется потом и вся страна.

Редко звучат голоса, призывающие к менее экзальтированному взгляду на украинские события.

Так, председатель Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества РПЦ МП Всеволод Чаплин критикует Киев за игнорирование Юго-Востока, но критикует и позицию Москвы: «Может быть, здесь, в Москве, за последнее время слишком много сказано бранных, недобрых и несправедливых слов в отношении украинского народа».

Отметим, что официальная и полуофициальная церковная риторика исходят из тезиса «Русские и украинцы — один народ». Она поддерживает сложившийся в России политический миф, но уводит от понимания реальности — уже случившегося в умах значимого числа жителей Украины расхождения этих двух народов.

Освещение украинского вопроса российскими верующими вызывает резкое возмущение у многих украинских единоверцев, обвиняющих руководство РПЦ за то, что оно никак не препятствует своим прихожанам открыто поддерживать «Новороссию» словом и делом.

Резко разошлись во мнениях из-за украинского вопроса, вплоть до разрыва церковных отношений, и члены альтернативных православных юрисдикций: Украина стала камнем преткновения более серьезным, чем богословские вопросы. Обычно такие церкви идеализируют Российскую империю и Белое движение и ненавидят советскую власть, наследницей которой они считают и нынешнюю российскую политическую элиту, которую они неизменно и жестко осуждали. Однако русскими «альтернативщиками» политика России в Крыму, возможность создания «Новороссии» и поддержка ополченцев были восприняты как возрождение державности и идеалов «Белого дела» (единая и неделимая империя) — о чем они недвусмысленно заявили своим возмущенным украинским и иным единоверцам, разделяющим официальную точку зрения Запада на события на Украине. Показательно, что политическая позиция «правых» альтернативных церквей, до этого резко оппозиционных нынешней российской власти, совпала с позицией православных консерваторов в РПЦ — в основном «левых»,  просоветских и в целом лояльных В.Путину. Такое случилось впервые. Созвучно мыслям «альтернативщиков» и обращение потомков белой эмиграции в поддержку позиции России и в защиту УПЦ МП.

В адрес украинских политических и духовных лидеров критически высказался и епископ российских пятидесятников Сергей Ряховский. По мнению Ряховского, Киев выставляет преступления ополченцев и замалчивает преступления своих Вооруженных сил. Сожалеет протестантский епископ о том, что среди украинских христианских лидеров не нашлось ни одного, кто отлучил бы от своих церквей политиков, у которых «руки по локоть в крови», и глав военизированных формирований, «называющих себя представителями различных конфессий».

Высказывания Ряховского вызвали очередной всплеск возмущения украинских протестантов. Как уже отмечалось, протестанты в России, как правило, осуждают Майдан и т.н. антитеррористическую операцию и не могут из-за этого найти общий язык с единоверцами на Украине.

Высказывают свое резкое порицание единоверцам и украинские верующие. Волынский совет церквей, объединяющий все областные церкви, включая УПЦ МП, обратился к российским христианам:  «Напомните своей власти Заповеди Божии: “Не убей”, “Не укради”, “Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего”, “Не желай... ничего, что у ближнего твоего”, “Не нарушай межи ближнего твоего”. Напомните своим соотечественникам, что взявшие меч — от меча погибнут… взываем к совести военнослужащих РФ и членов их семей: откажитесь от участия в военных действиях на территории Украины, от братоубийственной войны, разжигаемой бессовестными политиками… Призываем всех российских христиан к осознанию, что сегодня оружием, словом или трусливым бездействием православный убивает православного, католик — католика, протестант — протестанта...»

При этом продолжаются  попытки разных церквей сохранить братские отношения — так, ссылаясь на пример РПЦ, оставившей три крымские епархии в подчинении УПЦ, католики и протестанты в ряде случаев настаивают, чтобы вопрос о регистрации их крымских «структур» решался с согласия управляющих ими украинских центров.

Украинские церкви и государство

Официальный Киев заигрывает с церквями и использует религиозную символику и риторику в политических целях. Курс религиозного образования в школе, аналогичный введенному в России, был введен с осени 2014 года День украинского военнослужащего переносится с 23 февраля на 14 октября, на день Покрова: во-первых, это день украинского казачества, а во-вторых, день Украинской повстанческой армии (УПА).

При этом государство ясно дает понять, что взамен хочет предельной лояльности. Так, премьер-министр Арсений Яценюк публично поблагодарил главу УПЦ КП «за высокий уровень духовной и моральной поддержки Украины».

На этом фоне усиливается государственная риторика о связи МП с «совком». Любопытно, что именно сейчас на государственном телеканале вышел первый на постсоветском пространстве документальный фильм о катакомбной церкви (антисоветской): настоящая церковь не имеет ничего общего с советской эпохой.

В использовании церкви для жесткого размежевания со всем советским дело доходит до курьезов: так, места в Раде, где раньше сидели коммунисты, священник окропил святой водой, очищая от «осквернения». 

Продолжаются попытки прямого государственного давления на недостаточно лояльную власти УПЦ МП. Так, в Раде был зарегистрирован законопроект (на данный момент не принятый) относительно названий организаций, руководящие центры которых находятся за пределами Украины. По замыслу законодателей,УПЦ МП должна была бы называться «Российской православной церковью», чтобы подчеркнуть ее «чужеродность» Украине.

На местах чиновники в случае захвата храмов УПЦ МП иногда защищают верующих, как это было в Ровенской области. Но есть случаи и открытого давления местных управленцев на УПЦ МП — так, священники Волынской епархии обратились с открытым письмом к депутатам одного из райсоветов, которые требовали от них «объединиться вокруг родной нам всем УПЦ КП». Священнослужители заявили, что молятся за свою страну, хотя их упрекают в обратном, и что они возмущены таким грубым вмешательством власти в сферу свободы совести.

За указанный период высшее священноначалие УПЦ обратилось к главе государства дважды: по поводу отмененных для церкви скидок на природный газ и по поводу захватов приходов МП. Во втором обращении УПЦ подчеркивает лояльность своей стране, возмущаясь гонениями на церковь как на «предательницу». Обратился к Порошенко и донецкий митрополит Иларион (Шукало) по поводу захвата украинскими военными скита женского Свято-Иверского монастыря — в довольно жестких и эмоциональных выражениях. Высокопоставленные украинские офицеры в ответ заявили, что этот захват был диверсией ополченцев, намеренно использовавших символику украинской армии и Национальной гвардии, а также заметили, что ополченцы часто используют храмы и монастыри УПЦ МП как огневые точки. 

Сакрализация войны

Можно констатировать, что освящение войны и насилия идет с обеих сторон. «Проукраинская» сторона культивирует «Небесную сотню» как чуть ли не новых христианских мучеников. Киевский патриарх освящает памятник в ее честь. В официальном обращении Греко-католической церкви к избирателям перед выборами в Раду говорится: «Пусть всегда будет перед вами жертва Небесной сотни Майдана, а теперь уже и тысячи погибших украинских воинов и мирных жителей Востока». Пополняется список украинских святых, почитаемых прежде всего как герои — борцы с Российской империей за «вольную Украину». Так, был признан местночтимым святым (в пределах Запорожской епархии УПЦ МП) последний атаман Запорожской Сечи Петр Калнышевский.

Характерны и названия добровольческих военных формирований, поддерживающих Киев: сотня Иисуса Христа, батальон Девы Марии. Аналогичные процессы можно наблюдать и в стане ополченцев.

Один из боевых кличей ополченцев (как во время Великой Отечественной войны «За Родину! За Сталина!») — «Во имя Господа Иисуса Христа». Не отстают от прокиевских добровольцев ополченцы и в религиозных названиях — отряд во имя иконы Божьей Матери «Державная», батальон Пресвятой Богородицы Августовской.

Постоянно публикуются ролики, где люди в священнических одеждах присутствуют на мероприятиях ЛНР и ДНР, освящают их знамена и т.д. Более того, на инаугурации главы ЛНР присутствовал и давал ему благословение иерарх УПЦ на покое (то есть «на пенсии») — и это первый не опровергнутый случай участия иерарха УПЦ в официальных мероприятиях ополченцев. 

Известен случай, когда луганские ополченцы торжественно вернули в церковь икону, зачем-то вынесенную украинскими военными. Так что можно предположить, что при определенных условиях священнослужители УПЦ МП, даже не обязательно сторонники «Русского мира», находят у ополченцев защиту от притеснений. В ролике, где происходит освящение знамени бригады ЛНР, человек в священнической одежде (Луганская епархия отрицает, что он имеет к ней отношение), говорит, что ополченцы «защищают нашу церковь и наши святыни». 

Вслед за Киевом и ЛНР официально анонсировала изучение религии в школах — это притом что, в отличие от ДНР, Луганская народная республика — светская и не дающая предпочтения ни одной религии по своей конституции

Новые религиозные символы, подобные «Небесной сотне», появляются и на пространстве «Новороссии». Так, священник УПЦ МП Владимир Креслянский погиб во время артобстрела. Про него уже сложилась житийная легенда: он был смертельно ранен, но молился, чтобы больше этих снарядов не попало в верующих. Верующие свидетельствуют, что действительно больше никого не убило и не ранило. Кровь о.Владимира собрали и хранят теперь как святыню в храме. О погибшем священнике, который, скорее всего, никакого отношения к политике не имел, говорят как о «первом святом Новороссии». На Саур-Могиле в Донецкой области, которую ополченцы активно защищали летом 2014 года, представители Союза православных хоругвеносцев из России и руководство ДНР заложили памятную капсулу — «на месте будущей мемориальной часовни в память о народном ополчении и невинно убиенных в борьбе с неофашизмом на Украине». 

Трудно сказать, какую реальную роль играет религия в идеологии и жизни ополченцев — пока нет четких социологических данных. Однако кое-что можно понять из тех интервью, которые дают начальники «антикиевских» формирований.

Так, командир бригады «Призрак» Алексей Мозговой говорит, что он и его соратники стремятся создать «справедливое русское государство». Мозговой подчеркивает, что борьба с «фашизмом» важна, но второстепенна, а главное — борьба русских против олигархов, социальной несправедливости, капитализма. Православие упоминается в этом контексте как идентификатор «русскости».

Среди ополченцев и их командиров нет общего мнения, является ли их борьба в том числе и религиозной: одни утверждают, что православные воюют против раскольников, сектантов и «язычников» (это позиция и многих православных консерваторов из РПЦ), другие, как, например, Игорь Стрелков (Гиркин), указывают, что, поскольку с обеих сторон воюют и русские, и неоязычники, то конфликт — не этнический и не религиозный. В любом случае — для ряда командиров ополченцев, интервью с которыми доступны, война носит скорее социальный и/или цивилизационный (антизападный) характер.

Священнослужители принимают участие в боевых действиях. Продолжается капелланская служба в войсках на территории т.н. АТО. Некоторые военные священники в интервью подчеркивают, что не выполняют функций политруков и идейных вдохновителей, а просто оказывают бойцам духовную поддержку, избегая разговоров о политике. Батальоны ополченцев тоже время от времени посещают священники. Есть случаи и прямого участия в войне — так, два пастора воевали в батальонах на стороне киевской власти, один из них погиб.

Если говорить о гонениях на церкви по политическим причинам, то все остается по-прежнему. Снаряды попадают в церкви, боевые группы захватывают храмы. С одной стороны, ополченцы похищают и преследуют пасторов, отнимают молитвенные дома. Видимо, положение так серьезно, что одна из баптистских общин призвала официально обратиться к ЛНР, подчеркивая свою аполитичность  — это первый случай, чтобы протестанты на официальном уровне обсуждали даже возможность формального обращения к ополченцам. С другой стороны, у верующих УПЦ продолжают отнимать храмы. МП говорит о 50 отнятых храмах, но, как отмечалось выше, туда включены и те, кто перешел в другую юрисдикцию добровольно. Продолжаются притеснения католиков и греко-католиков в Крыму, испытывают затруднения и мусульмане из крымских татар.

Миссия церкви

За указанный период несколько раз (например, 11 ноября — день молитвы за сирот), представители всех церквей вместе молились за мир на Украине. Активно распространяется «Миротворческий молитвослов» — за прошедший год было роздано более миллиона экземпляров. Из миротворческих инициатив отметим, например, организованный Киевским патриархатом «автопоезд мира»: автомобили едут по территориям, где прошлась война, и верующие разных конфессий организуют совместные молебны, гуманитарную помощь, общаются с детьми.

Появляются христианские свидетельства людей, которым одна из сторон украинского конфликта нанесла серьезный ущерб. Греко-католический священник, побывавший в плену у ополченцев, и священники УПЦ, находящийся в зоне т.н. АТО, видевший разрушение храмов и гибель своих прихожан, никого не проклинают, а считают, что все это — экзамен для христианина на способность прощать и сострадать.

Пытается церковь выступить и посредником между властью (ополченцами) и нуждающимися людьми. Так, донецкий митрополит Иларион обратился к Порошенко с ходатайством об украинских пенсионерах, которым были перекрыты бюджетные выплаты Через несколько дней к нему присоединился греко-католический епископ из той же области. На территории т.н. АТО УПЦ МП несколько раз выступала посредником в переговорах с ополченцами по освобождению украинских военнослужащих.

По-прежнему все христианские конфессии на Украине оказывают помощь нуждающимся. Активно помогает беженцам и РПЦ (особенно южные епархии), и российские протестанты.

******

Можно говорить о двух тенденциях этого периода, одна из которых, к сожалению, сильнее: идет освящение насилия, все более неприкрытое, причем даже со стороны официальных церковных деятелей. Используя религиозную риторику, обе стороны конфликта проклинают друг друга. Религия становится элементом двух разных проектов: «украинского» и «новороссийского». С одной стороны, Майдан и «Небесная сотня», с другой — «Новороссия» как «Святая Русь».

Вторая тенденция, отодвинутая пока в тень и значительно меньше представленная в СМИ: чем больше агрессии, тем больше и желания ее остановить. Верующие продолжают оказывать «низовую» помощь нуждающимся. Остается проблема церковного языка — по-прежнему не находится действенных слов у не слишком многочисленных христианских миротворцев, в том числе и тех, кто непосредственно помогает нуждающимся. Важно, однако, что появляются люди, прошедшие через войну, которые призывают людей к примирению; что есть церковные иерархи, остающиеся со своей паствой в трудные времена и не поддающиеся на политические провокации.

Конечно, этого пока очень мало для успокоения умов и сердец, это как несколько ведер воды в условиях пожарища. Однако когда конфликт все-таки «выгорит», именно такие люди и заявления могут сыграть важную роль в национальном примирении.

------------------------

[1] Эти церкви, полностью независимые в своих решениях и признанные друг другом в качестве канонических, называются автокефальными. Всего их в мире 14. Процедура признания автокефалии очень сложна и во многом зависит от решения той церкви-«матери», частью которой является церковь-«дочка», требующая независимости.

[2] Альтернативные православные юрисдикции возникли после декларации митрополита Сергия 1927 года о лояльности советской власти: тогда много епископов и священников сочли это соглашательством с безбожниками и ушли в подполье (организованные ими общины назывались «катакомбной церковью»), а Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ) расторгла отношения с РПЦ. После объединения РПЦ и РПЦЗ в 2007 г. часть приходов зарубежной церкви, не приняв этого акта,  организовали свои небольшие юрисдикции, точно так же, как и наследники «катакомбной церкви» на территории бывшего СССР. Такие юрисдикции не признаются каноническими православными церквами.