Суды вправе нарушать закон?!

Вопрос, казалось бы, некорректный. Но не будем спешить с выводами…

16 февраля 2015 года председателю Верховного суда Республики Татарстан Ильгизу Гилазову автор этих строк – спецкор REX направил рукопись «Факты и обстоятельства». И попросил выразить свое отношение к этой рукописи. Мою просьбу г-н Гилазов как бы удовлетворил. Впрочем, судите сами. Вот эта рукопись.

Есть ли разница между обычными обстоятельствами и юридическими фактами? Да, есть. Если обстоятельства описывают сложившуюся правовую ситуацию, то юридические факты обусловливают возникновение, изменение или прекращение конкретных правоотношений.

Кроме того, обстоятельства, если стороны на них ссылаются как на основание своих требований или возражений, они сами же и должны доказывать (ст. 56 ГПК РФ). А вот установление юридических фактов - это вопрос суда. В норме суд разрешает этот вопрос в особом производстве (ст. 264), а если усматривает спор о праве, то – по правилам искового производства.

Но иногда он лукавит, сначала как бы устанавливая некое обстоятельство, а затем, уже в другом процессе опирается на это обстоятельство, как на доказанное (ст. 61 ГПК РФ).

А как быть, если выявленное решением суда обстоятельство на самом деле представляет юридический факт? Точный ответ на этот вопрос не могут дать даже опытные юристы.

Так, допустимо ли применять ст. 61 ГПК РФ в отношении юридического факта, если этот факт установлен в качестве обстоятельства, то есть в ином порядке, чем предусмотренный ГПК РФ ?

Устанавливая юридические факты, суды должны придерживаться закона. Как это разъясняется в недействующем Постановлении Пленума ВС СССР от 21.06.1985 N 9 «О судебной практике…», разрешение дела об установлении юридического факта предполагает обращение заинтересованного лица в суд с соответствующим заявлением.

Эту логику поддерживает действующее Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23. Оно подтверждает, что юридические факты рассматриваются по заявлениям заинтересованных лиц.

Отсюда вывод, основанный на логике: если с заявлением об установлении юридического факта в суд никто не обращался (и, соответственно, это не было предметом судебного разбирательства), нет оснований считать такой факт установленным.

Противное означало бы, что у судов есть право устанавливать юридические факты, действуя в нарушение ГПК РФ, что недопустимо.

А вот, что ответил председатель ВС РТ г-н Гилазов.

Уважаемый Ефим Яковлевич!

На Ваше письмо, поданное на имя Председателя Верховного Суда Республики Татарстан, в котором Вы просите высказать мнение по имеющимся вопросам, сообщаем следующее.

В соответствии с ч. 2 ст. 22 Кодекса судейской этики, утвержденной VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 года, судья должен осуществлять свое право на свободу выражения мнения таким способом, который был бы совместим с ограничениями, накладываемыми на него его статусом. При этом он должен проявлять сдержанность во всех случаях, когда авторитет суда и беспристрастность правосудия могут быть поставлены под сомнение. Судье следует воздерживаться от публичных заявлений или замечаний, которые могут причинить ущерб интересам правосудия, его независимости и беспристрастности.

В связи с этим, комментировать обстоятельства по Вашему обращению не представляется возможным.

Что касается раздела о фактах и обстоятельствах, то данный вопрос является дискуссионным и требует обсуждения в юридической среде.

И.И. Гилазов.

Ну, что же, я с уважением отношусь к г-ну Гилазову и понимаю его нежелание «комментировать обстоятельства». А я так могу себе позволить прокомментировать высказывание о том, что судье следует воздерживаться от публичных заявлений или замечаний, если они могут причинить ущерб интересам правосудия.

По-видимому, «интересы правосудия» для г-на Гилазова важнее интересов общества, которому, по идее должно служить государство со всеми своими институтами, включая суд.

Но разве кому-то еще непонятно, что государство, к слову сказать, в полном соответствии с установками классиков марксизма-ленинизма служит... господствующему классу?

Не буду скрывать: вопрос к г-ну Гилазову у меня возник в связи с бесконечным делом инвалида I группы Николая Игнатьева, Его, как мне кажется, «заказал» Ирек Каюмов. Не случайно же судья Кировского районного суда Эдуард Каминский - ныне судья Верховного суда Татарстана в 2011 году принял сомнит  ельное решение. Этим решением он, зачистив квартиру Игнатьева от его законной супруги Гюльнары Зиннатуллиной, вселил в нее г-на Каюмова с его новорожденной дочерью.

Поскольку это решение возглавляемый г-ном Гилазовым региональный Верховный суд оставил в силе, его следует признать законным, но едва ли справедливым.

Возникает закономерный вопрос: что же мы – общественники можем противопоставить суду?

Сказать по правде, дело не столько в суде, являющемся одним из институтов государства, сколько в самом государстве, вполне независимом... от общества.

Российское государство, как известно, в существенной мере поражено коррупцией. А в больном организме здоровых органов не бывает…

А нам что остается делать? – задается риторическим вопросом Надежда Вагина. Если говорить о деле Игнатьева, остается только одно – воевать с государством. В интересах инвалида, естественно.

Каким оружием можно победить коррупционеров, обнаглевших от всевластия и безнаказанности? – интересуется г-жа Вагина.

На мой взгляд, есть только один законный способ. Это общественный контроль, осуществляемый в соответств ии с Федеральным законом от 21 июля 2014 г. N 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в РФ».

Была у меня свояченица Клавдия Е. Доброй души человек, но немного не в себе, царствие ей Небесное. Клава постоянно жаловалась на начальство, которое, по ее глубокому убеждению, виновато во всех наших проблемах.

На самом деле виноваты мы сами. Вот почему многонациональный российский источник распустил порожденную им власть?! И не пора ли нам, как сказал бы незабвенный Ильич, реорганизовать «Рабкрин»? А если точнее, восстановить общественный контроль. 

На основе публикации ИА REX