Как следователь ФСБ и судья отправили умирать в СИЗО Дмитрия Колкера с последней стадией рака

«Мужчина в полном расцвете сил и возможностей», — это цитата в графе «О себе» на странице во «Вконтакте» ученого Дмитрия Колкера. На фотографии крепкий моложавый мужчина играет на органе и улыбается в объектив. Любимой цитатой Колкера была фраза: «Как здоровье — не дождетесь…»

Сейчас, когда я пишу эти строки, со дня смерти учёного прошло уже 9 дней. И ровно 9 дней назад о нем узнал весь неравнодушный мир. Хотя ученый мир знал его еще при жизни.

Детство Колкера прошло в Академгородке. Дед Иосиф Колкер был специалистом в области прочности летательных аппаратов, работал вместе с Туполевым, в Новосибирске создал целую кафедру и факультет самолетостроения в местном университете, там же и преподавал. Отец Борис Колкер был физиком-изобретателем, занимался микроэлектроникой, его работы нашли свое применение во множестве электронных устройств СССР и дали серьезный толчок в развитии отечественных ЭВМ. Еще отец ученого на всю Сибирь прославился тем, что был энтузиастом парусного спорта — он 12 лет строил в одиночку своими руками (и построил!) девятиметровую крейсерскую яхту «Принц». В общем, особого выбора, чему себя посвятить, у Дмитрия Колкера не было.

Но судьба шанс все же давала. Колкер-младший с детства обожал все, что связано с музыкой. Те, кто знал его со школы, сегодня вспоминают, что от учебы в музыкальной школе, а затем и в музыкальном училище он получал редкое для подростков удовольствие. Дмитрий учился по классам фортепиано и органа. К последнему — органу — у Колкера была особая трепетная привязанность на всю жизнь. Кстати, про любовь. Женой ученого стала органистка и концертный исполнитель Наталья. Своим троим детям — дочери Алине и сыновьям Грише и Максиму — Колкеры тоже привили музыкальные навыки. Получилась, кажется, очень счастливая семья, создававшая вокруг себя пространство, в котором физики и технари запросто общались на одном языке с музыкантами. Празднества дома у физиков-музыкантов Колкеров вспоминают сегодня многие, кто знал эту семью.

Вернемся немного назад. В конце 80-х Дмитрий колебался между поступлением в консерваторию и новосибирским физтехом. Колкер все же выбрал квантовую физику и кафедру лазерных систем. В конце 90х — начале 2000-х он защитил докторскую диссертацию. Дмитрий много ездил по миру, стажировался, даже успел поработать во Французской обсерватории, а затем сосредоточился на родном новосибирском физтехе, где стал активно преподавать. Его выпускники вспоминают, что это было нечто незаурядное: во время лекций Колкера человек словно понимал, что физика — это не только формулы, но и прикладная сторона — когда есть возможность создать что-то реальное, создать и увидеть результат своей работы, который будет цениться в мире. В 2015 году Колкер основал при Новосибирском госуниверситете и Институте лазерной физики Сибирского отделения РАН свою лабораторию. Она занималась (и до сих пор занимается, уже без него) разработкой инфракрасных источников излучения — параметрических генераторов света, — и применением этих источников для газоанализа, в основном медицинского (неинвазивный метод диагностики).

Свободное от лекций и работы в лаборатории квантовых оптических технологий время Колкер, как нетрудно догадаться, проводил в филармонии. Часто играл на органе на концертах сам: Баха, Брамса, Регера, Гильмана, Видора, Мессиана, Аллена, Дюпре.

Такой вот «шпион»-ученый.

В 2018 году Китайская компания по развитию технологий и привлечению высококвалифицированных специалистов (China Talent and Techonology Center) пригласила Колкера в город Гуйян выступить с курсом лекций по физике оптических явлений. Речь шла о семинаре по обмену опытом между российскими и китайскими специалистами. (КНР). Все расходы, как водится, китайская сторона брала на себя. Еще до поездки на этапе согласований экспертная комиссия Института лазерной физики Сибирского отделения РАН выдала экспертное заключение (имеется в распоряжении редакции) о том, что в подготовленных для лекций за рубежом презентациях Колкера не содержится сведений, которые составляют гостайну или относятся к технологиям и товарам двойного назначения, подлежащего экспортному контролю. Колкер в декабре 2018 года отправился в Гуйян. Во время поездки ученого, как в старые советские времена, сопровождал сотрудник ФСБ. Колкер читал лекции на русском. Выступления и разговоры на английском ученым во время подобных семинаров запрещены.

«Я нормально — первый день отстрелялся. Переводчица китаянка молодец — переводит все мои лекции с русского. Здесь плюс 10, как у нас в конце сентября-начале октября. Встретили хорошо. Перелет длинный, мы где-то недалеко от Индии. А я все равно домой хочу. Отдыхать или с Пасушей (так называл жену — Ред.) в филармонию ходить».

Никаких претензий после возвращения из КНР к Колкеру у ФСБ не возникло. Но спустя четыре года, в 2022 году, Первый отдел Следственного управления ФСБ (тот, что в нашей стране расследует уголовные дела о госизмене и шпионаже) вспомнил об этой поездке. Формально с подачи Минобороны, которое все же обнаружило в лекциях 4-летней давности гостайну. ФСБ проморгало, а вот военные нет. Что конкретно стало поводом для дела, неизвестно. На нем, как и на всех подобных делах, стоит гриф «секретно». Очевидно, кого-то грызла упущенная выгода от очередного потенциального «шпионского» дела против ученого.

Просчитались. Дела не получилось. Помешала смерть Колкера. К тому моменту, когда кому-то пришло на ум криминализировать его лекции в китайском Гуйяне, Колкер стремительно уходил из жизни. Рак поджелудочной железы, диагностированный в декабре 2020 года, из плотного и крепкого моложавого мужчины превратил ученого в сушеного старика 80 лет.

Рак поджелудочной железы — один из самых тяжелых видов рака, практически не поддающийся лечению. Ученый Колкер не стал исключением. Три полостные операции, начавшееся обширное метастазирование. Курсы химии, которые не помогли. Точнее, их лимит для ослабленного организма за полтора года оказался исчерпан полностью. Теперь просто была поддерживающая терапия. Внутри у Дмитрия стояли сетки, сдерживающие грыжи. В связи с непроходимостью пищи, от печени была проведена трубка к вене, по которой он мог питаться специальными смесями. Он похудел на 30 килограммов. А еще были дикие боли. И рвало 24 часа в сутки. Скромная квартира Колкеров последние месяцы была заставлена пластмассовыми тазами.

Приведу переписку между женой и дочерью Колкера в вотсапе, имевшую место за день до его ареста и за три до смерти. Переписку в открытом доступе специально опубликует дочь ученого, чтобы ни у кого не было сомнений, что тот действительно умирал, а не симулировал, как любит говорить в подобных случаях следствие.

29 июня сын Максим на каталке завез отца в отделение клиники «Авиценна» на капельницы и поддерживающую терапию. Больше нигде не брали. У семьи были планы, точнее надежда, на Москву: устроить отца в онкоцентр им. Блохина, где его возможно смогли бы протянуть подольше хотя бы на несколько дней. И эта надежда на Москву сыграла с семьей Колкеров какую-то невообразимо злую издевательскую шутку: в столицу из платной клиники ученого забрали, только не в онкоцентр, а в СИЗО. И в Москве его никто не «тянул», там ему сократили отпущенное время жизни до двух дней, лишив не только поддерживающей терапии, специального питания через трубку, ухода — лишив возможности умереть в окружении близких.

В «Авиценну» за Колкером сотрудники ФСБ пришли 30 июня. Достали ничем не подтвержденную справку о том, что он «не нуждается в госпитализации». Справку, как потом выяснится, написал обычный терапевт, указавший, что у пациента «заболевание предстательной железы».

Одновременно в его лаборатории прошел обыск. Пришедшие позже сотрудники — ученики Колкера — обнаружили, что из компьютера Дмитрия Борисовича изъят жесткий диск. Раскрученные болтики лежали сверху.

Судья Ирина Викторовна Алиева, как и все судьи в России, назначенная на свою должность указом президента, трудится в должности судьи Советского районного суда Новосибирска уже два года. За это время вынесла десятки приговоров и постановлений по административным делам. Мошенничество, кражи, наркота, нарушению мер «санитарно-эпидемиологического благополучия», хулиганство, установка вредоносных компьютерных программ. Легко выносила далеко не условные сроки, легко штрафовала… Все текло само собой: без рефлексии, и без опасной для карьеры оправдательной статистики. Ну, как у любой среднестатистической российской судьи.

Трудно догадаться, что было внутри у судьи Алиевой при виде в клетке ученого Дмитрия Колкера. Не спросишь. А если даже официальный запрос пошлешь — судья не ответит, ведь по закону судьи у нас независимы и руководствуются сугубо внутренними убеждениями.

А убеждения у госпожи Алиевой оказались такими: выдернутого из-под капельниц Колкера она арестовала, как бы не заметив ни его состояния, ни справок и медицинских заключений о его состоянии. А они были, что бы в том закрытом от публики заседании ни говорил старший следователь по особо важным делам Первого отдела Следственного управления ФСБ В. В. Морозов.

Оставлю в скобках вопросы гуманности. С одной только юридической точки зрения арест умирающему мужчине судья Алиева избрала с нарушением всех законодательных и правовых норм. Поскольку любой рак четвертой степени входит в правительственный список заболеваний, который власть сама и придумала. Список этот запрещает заключать человека, страдающего раком IV степени, под стражу.

В Советском суде 30 июня между самим Дмитрием Колкером и следователем Морозовым произошел такой диалог.

Морозов: Прошу избрать [Колкеру] меру пресечения до 29 августа 2022 года.

Колкер из клетки: Как вы думаете, до 29 августа я доживу?

Морозов: В материалах дела имеются справки врачей, из которых видно, что в следственных действиях вы участвовать можете, я больше чем уверен, что доживете.

Следователь Морозов, конечно же, лукавил. В материалах дела, наоборот, были все медицинские заключения, свидетельствующие, что ученый умирает.

Адвокат в суде у ученого был — по назначению. Комментарии излишни. Семья за столь короткое время — а выдергивали из больницы и привезли в суд Колкера за считанные часы — просто не успела найти адвоката по соглашению. А когда нашла, его даже не пустили в СИЗО «Лефортово». Это подтвердил «Новой газете. Европа» и сам адвокат семьи Колкеров — Александр Федулов.

В тот же день Колкера спецрейсом повезут на неотложные срочные следственные действия в Москву. Имевшееся у родных задокументированное постановление о том, что ученый последние дни принимал барбитураты, следователя Морозова В. В. тоже не смутит.

Когда его посадят в самолет, Колкер уже будет знать, что не выдержит ни полета, ни СИЗО. Дадут всего один звонок. 30 секунд. Он попрощается. Так и скажет: «Я с вами со всеми прощаюсь». Потом кто-то из оперативников, грубо ругаясь, выхватит у него трубку.

Все. Больше его голос семья не услышит.

Что происходило в течение 48 часов в Москве с умирающим ученым Дмитрием Колкерым — доподлинно, даже в общих чертах, до сих пор пока не известно.

Картины того, что с ним там происходило, в каком он был состоянии в самолете, после полета, в СИЗО, пока нет. Мы пытаемся ее восстановить, но пока нам не отвечают ни на одно ходатайство, ни на одно обращение, ни на одну жалобу, — рассказывает «Новой газете. Европа» адвокат Федулов.

Приехавшей в Москву дочери ученого Алине не дали передать отцу лекарства. И, естественно, не дали больше звонков. Как всегда. Разница была лишь в том, что система взяла в заложники полутруп. Такая новая изощренная форма пытки.

Родной брат Колкера Алексей напишет жалобу в ФСБ. Реакции не последует.

54-летнего Дмитрия Колкера не станет 2 июля в 2:40 ночи в реанимации 29 городской больницы Москвы (она находится в двух шагах от СИЗО «Лефортово»). 2:40 — это время укажут родным в телеграмме. Сухой такой телеграмме, в две строчки, описывающей казенным языком последние 48 часов жизни их отца.

Следователь Морозов позвонить не соизволил.

Получилось так: Из Новосибирска в Москву физика и профессора Колкера везли люди в масках живым и за государственный счет. А обратно его тело родным предлагалось перевозить для захоронения на собственные деньги. За прошедшие со 2 июля 11 дней никто из государственных структур не предложил родным помощи, в том числе по доставке тела в Новосибирск. К тому же, тело ученого до сих пор семье не выдали, ссылаясь на какие-то бюрократические проблемы с документами. Тело лежит в одном из моргов Москвы.

5 июля в Академгородке горожане поставили мемориал — цветы и свечи памяти Дмитрия Колкера. Мемориал тут же был разгромлен полицией.

Спустя несколько дней аналогичный мемориал в память физика появился на площади Бастилии в Париже. Ни местная полиция, ни кто-либо еще громить его не стали.

А 11 июля по делу ученого-«шпиона» состоялся еще один суд. Новосибирский областной суд непринужденно и быстро узаконил решение судьи Алиевой (из Советского суда Новосибирска) об аресте уже покойного Дмитрия Колкера. Что красноречиво: судья и здесь была женщина. Елена Владимировна Бондаренко, защищая коллегу, на голубом глазу говорила, что никаких медицинских документов, препятствующих содержанию Колкера под стражей, в заседании нижестоящей инстанции представлено не было (при этом в материалах дела эти документы находились и находятся). Карьера судьи Алиевой была спасена. Стрелочником никого делать не стали. О том, что четвертая стадии рака поджелудочной железы безоговорочно входит в перечень заболеваний, препятствующих содержанию в СИЗО, судья Бондаренко тоже проигнорировала.

Мы пойдем в кассацию. Прекращение дела нам не нужно. Мы намерены добиваться только реабилитации Дмитрия Борисовича. Только реабилитации — говорит «Новой» адвокат семьи ученого.

Дочь Колкера Алина сказала «Новой газете. Европа», что до прощания с отцом ни она, ни близкие не в состоянии говорить с журналистами: «Очень сложные дни…»