Почему коррупция в России — это хорошо

В последнее время борьба с коррупцией стала идеей фикс для оппозиции. Удачная находка Алексея Навального позволяет множеству оппозиционно настроенных людей с невнятными взглядами проявлять гражданскую активность, оставаясь при этом «вне политики» (которая, как известно, дело грязное, накладное и вообще для фриков). Антикоррупционные расследования занимают удачную информационную нишу формата «скандалы-интриги-расследования». Государство заняло интересную позицию: с одной стороны само провозглашает борьбу с коррупцией, с другой — штампует уголовные дела против Навального и его соратников. Однако самое сложное — понять: что такое коррупция? Для чего с ней нужно бороться? Что представляла бы собой сегодняшняя Россия лишенная коррупционных взаимоотношений? А понимание требуется для того, чтобы процесс не становился фикцией вроде «борьбы за нравственность» или «порядок». Коррупция при демократии и автократии Наиболее распространенное определение коррупции звучит примерно как «злоупотребление должностными полномочиями с целью личного обогащения». Очевидно, что в основе коррупции лежит тот же механизм, что у любого другого антиобщественного поведения. К примеру, обыкновенный вор тоже злоупотребляют своими возможностями с целью личного обогащения. Как справляются с воровством? Очень просто: если в обществе существует институт частной собственности, ее владельцы заинтересованы оказывать государству содействие в деле ее защиты. Другое дело, если вся собственность государственная, — раз государственная, то и охрана не волнует никого, кроме государства. Кража такой собственности в глазах общества перестает быть преступлением, а жалоба в полицию из гражданской добродетели превращается в осуждаемое «стукачество» (примерно как в СССР и многих постсоветских странах). С коррупцией история аналогичная. Понятно, что в любом обществе найдутся люди, которые постараются использовать государство в своих интересах, а в самом государстве найдутся те, кто постараются выгодно продать свои услуги. Однако если государство является демократическим (то есть подконтрольным обществу), то собранные налоги будут расходоваться в интересах большинства. Это большинство будет заинтересовано в том, чтобы средства не расхищались и, следовательно, будет оказывать поддержку в борьбе с коррупцией. На практике примерно так и получается: в стабильных демократических государствах коррупция держится на приемлемом уровне. И выше она именно там, где менее задействован «интерес большинства» — в отраслях, где правят монополии и олигополии, процветает лоббизм. А вот в условиях автократии обществу невыгодно отдавать государству ресурсы так как едва ли малая часть их вернутся в виде социальных благ. Львиную долю налогов потратят на любимые забавы автократа. Такие как игры в войнушку, строительство дворцов, содержание канала Russia Today и проведение самых дорогих в истории олимпиад. Интерес большинства, который мог бы сдерживать коррупцию, отсутствует. Напротив, большинству оказывается выгодно использовать коррупционные механизмы, дабы уклоняться от поборов и обходить законодательные ограничения, единственный смысл которых — наполнять карманы диктатуры. Таким образом, коррупция из злоупотребления отдельных лиц становится формой общественного договора. Договор этот большинство подданных автократии заключает с агентами государства, которые перестают качественно выполнять задачи поставленные начальством (поборы, репрессии и т.д.) в обмен на собственную ренту (яхты, дворцы и шубохранилища). В общем, коррупция при демократии и при автократии — вещи разные. Лучше их не путать. Коррупция как пассивный протест и саботаж Существует забавное утверждение, будто бы 84% населения РФ истово поддерживают родную автократию. Нравится оно как государству (по понятным причинам), так и оппозиции. Последней оно позволяет списывать свои организационные неудачи на 84% «ватников», которых якобы ничем не проймешь. Истоки мифа о 84% коренятся, видимо, в том, что прагматичные сограждане, застигнутые врасплох социологами, успевают сообразить, что публичная критика начальства никогда еще не приносила им бонусов. А взрослые и умудренные журналисты, ставящие затем броские заголовки, почему-то забывают, что люди могут говорить одно, а делать совсем другое. Причем не только могут — именно этим они в основном и занимаются. К регулярному грабежу, конечно, можно привыкнуть, но все же должны быть формы пассивного протеста, которые большинство населения практикует постоянно. Почему именно пассивного? Хотя создание демократического государства выгодно условному большинству, требуется найти тех, кто готов броситься на амбразуру, выступив против автократа. А большинство предпочитает подождать пока на амбразуру закроет кто-то другой (какой-нибудь условный «Правый сектор»). Но это не равнозначно полному конформизму — остается пассивный протест и саботаж. Так вот, пассивный протест и саботаж — это коррупция. Ежедневно большая часть страны занимается тем, что расхолаживает и коррумпирует государственный аппарат. Благодаря ежедневным усилиям миллионов людей у российского государства сегодня не хватает сил на полноценную войну, возвращение всех земель исконных со времен палеолита, массовые и публичные четвертования инакомыслящих, создания православно-исламской банковской системы, строительство империи от океана до океана или что еще там может придти в светлую голову нашего автократа. Коррупция как источник социальных благ Интересно, что при этом можно по самые уши накачать общество пропагандой, а получаться будет нечто разряда «а Васька слушает да ест». Народ вроде и соглашается, что он в кольце врагов и нужно все для фронта, но продолжает получать деньги в конвертах и проявлять удивительную солидарность в деле обмана родного государства.

Видно, что от пропаганды здесь толку никакого, потому как система работает автоматически. Люди могут прожевать любую пропагандистскую чушь, но действовать согласно своим экономическим интересам. Примерно как люди с агнозией (расстройством восприятия) могут не видеть предмет перед собой, но если попросить их схватить этот предмет — легко хватают. Глаза не видят, а руки действуют. Почему так происходит? Прямолинейный бросок на амбразуру ради светлых идеалов демократии предполагает жертвенность и самоотверженность. Или, скажем прямо, для этого требуется некоторое количество людей, которым нечего терять, кроме своих цепей («Правый сектор», НБП, «Левый фронт» и тому подобное). А вот коррупция уникальна тем, что она выгодна как отдельному человеку, так и обществу в целом. Например, в советское время рабочий выносит с завода Важную Деталь, запихнув ее в штаны. В этом есть польза как для рабочего — сдаст ее на цветмет, так и для общества — пропажа Важной Детали снизит общую эффективность советской автократии и чуточку приблизит ее неизбежный крах. Благодаря коррупции отдельные люди получают возможность уйти от поборов (в том числе от «налога кровью» в виде призыва в армию), а на сэкономленные деньги откупиться от репрессивного аппарата, если с ним столкнет злой рок. При этом снижается эффективность системы, а государевы слуги из поджарых волков превращаются в ленивых свиней, обрастая жирком и шубохранилищем. Главный минус заключается в том, что даже при самой лютой автократии обществу все равно хочется, чтобы полиция ловила преступников, а поезда ходили по расписанию. Вероятно, поэтому находятся искренние борцы с коррупцией, которые крайне возмущенны коррумпированной полицией, при этом сами они получают серые зарплаты и работают в бизнес-структурах, которые давно разорились бы, не будь у них возможности уходить от налогов, прятать деньги в офшорах и получать выгодные госзаказы по результату распильно-откатных тендеров. Однако предполагать, будто, победив коррупцию, государство бросится строить школы и больницы, — очень наивно. Примерно как выпускать из клетки циркового льва в надежде, что он добровольно пойдет отплясывать в манеже. Автократия не бывает социальным государством. По крайней мере, по доброй воле. В СССР было обещано много социальных благ. Однако во времена высокого сталинизма, когда советский аппарат был наименее коррумпирован, образование было платным, медицина недоступной, люди трудились в ужасных условиях, а государство тратило средства на подготовку к войне, парады физкультурников и строительство военно-промышленного комплекса. Голод 30-ых годов, когда продовольствие вывозилось на Запад в обмен на технологии, наглядно демонстрирует то, как автократия расставляет приоритеты. Но затем советское государство начало слабеть, в результате чего ему и пришлось направить часть средств на социальные нужны — в качестве гарантии спокойствия, подкупа. Таким образом, коррупция в условиях автократии — это вовсе не зло, которое отнимает обеды у сирот, лекарства у больных и пенсии у несчастных бабушек. Напротив, коррупция и создаваемая ею государственная слабость — это главная причина, по которой автократия все еще вкладывает кое-какие средства в социальную сферу, вместо того, чтобы спустить все на излюбленные танки с ракетами. Кому борьба с коррупцией нужнее А вот кому коррупция действительно мешает, так это автократу. Ведь коррупция — это нечто, что мешает общественным средствам перетекать в его карманы, размазывая их по всей длине властной вертикали. Побороть коррупцию с точки зрения автократа — значит приструнить своих исполнителей, дабы те тщательнее грабили подданных и честно передавали наверх награбленное. Средств борьбы с коррупцией у автократа на самом деле не так много, и все они связаны с насилием, ведь в этом вопросе ему приходится выступать против союза общества с его же доверенными государственными агентами. Среди самых успешных антикоррупционных кампаний можно назвать советские репрессии 30-ых годов. Есть также и экстравагантные варианты, связанные с привлечением общественности, например, китайское движение хунвейбинов. В 1966-67 из молодежи бедного происхождения были сформированы боевые отряды, цель которых была — научить бюрократию, как надо правильно любить Мао Цзедуна. Некоторое время там терроризировали чиновников, а затем и с самими хунвейбинами расправились. Но свою миссию они выполнили: коррупционеры были запуганы, одновременно режим дал воинственной бедной молодежи выпустить пар. Такая восточная хитрость. Похоже, что на массовые репрессии российский автократ не способен. Хунвейбины в загашнике имеются, но какие-то совсем уж нелепые (см. движение «СтопХам»). Однако в деле борьбы с коррупцией все равно предпринимаются шаги — например, в виде проектов деофшоризации экономики. И даже имеются успехи — отчасти, последствием этих успехов можно считать невежливую артиллерию под Мариуполем и сокращение социальных расходов в российском бюджете. Хорошая новость заключается в том, что чем сложнее мировая финансовая система и теснее связан мир, тем сложнее и автократу контролировать доходы своих агентов и бороться с коррупцией. Возможно, что отключение РФ от международной банковской системы коммуникаций (SWIFT) в этом смысле даже сыграло бы на руку автократу, несмотря на громадный ущерб который будет нанесен российской экономике. Но я верю в русский народ — он выкрутится и в этом случае. Возможно, брать взятки и откаты и выводить их за рубеж начнут в биткоинах?