Юго-восток и Киев: противостояние этики и эстетики

На модерации Отложенный

Юго-восток и Киев враждуют концептуально: как этическая и эстетическая концепция смысла. Европа, собственно, ничем не добрее России - она красивее. Ее эстетика ощущает этику как конкурента в борьбе за умы. Киевские эстеты делают торт в форме младенца на российском флаге - это как бы сама Россия и ее этика, и погружают, отставив мизинчики, кусочки торта в свои рты, совершая символически людоедский акт, исполненный эстетического эпатажа и этической провокации.

Красота убьет мир. И, кажется, мир встретит свою гибель с восторженным вожделением. Наша смерть будет красивой, как пантера. Интеллект подсказывает, что обстрел Донецка - это эстетический акт, отрубающий погрязшим в этике сторонникам добра руки и ноги. Это изготовление из материала человеческих тел неких абстрактных скульптур, превращающих их в притягательно жуткие и бесполезные формы. Эстетика устала от полезности, устала от пропаганды добра, ей надоело утверждать ценности, она хочет самоутверждения, она хочет быть только собой.

Мы свидетели мировой эстетической революции. Красота освобождается от эксплуататоров - она не хочет служить ни государству, ни добру, ни чьему-то наслаждению. И потому противопоставляет себя любому смыслу, любой пользе, любому использованию. Рука полезна, культя бесполезна. И потому культя красива, а рука - нет. Артиллерийские атаки Киева на ЮВ - это величайший в истории арт-хэппенинг, творящий из полезных , но зараженных этической инфекцией людей не столько культи, сколько СКУЛЬПТЫ.

ЮВ стал бы понятнее Киеву, если бы испек тысячу тортов в форме Порошенко, лежащего в гробу, обложенного погребальными гирляндами из крема. Но вместо этого они заставляют мир отворачиваться своими этическими постановками: они водят пленного полковника по развалинам, показывают разорванных детей и заставляют темнеть лицом, ожидая, когда же польются слезы раскаяния из его потупленных глаз. «Это жестоко!» Даже во время Достоевского это бы не прокатило. Европа это не покажет - ей скучно быть этичной. И уже давно скучно.

На Трафальгарской площади в Лондоне красуется скульптура, сделанная с натуры: женщина без рук и ног, родившаяся такой, сидит на постаменте, символизируя собой абсолютную бесполезность человека и в этой бесполезности - абсолютную же ценность человека вне его эксплуатации и возможного использования. Человек ни для чего. Все – для человека. Эстетика больше не подчиняется ни народности, ни идейности, ни прочим политическим эксплуататорам. Искусство стало провокацией, и вот уже террористический акт становится эстетическим в своей освобожденности от смысла и ангажемента.

Я начал понимать, почему в репортажах с ЮВ так много толстых и некрасивых женщин. Я ни разу не видел в этих новостных роликах девушек. И, напротив, очень много красавиц в репортажах из Киева. А вот и в Одессе юные красотки готовят бензиновые коктейли - тем же вечером они наденут черные фуражки с высокой тульей и серебряным черепком на кокарде - с плеточкой, в проклепанных кожаных шортах они будут выспренно предаваться очищенной от всех этических смыслов красоте. О, каким блеском будет отливать лайкра на их колготках во вспышках стробоскопов столичного ночного клуба!

Все эстеты мира сходятся, что самую красивую военную форму создали дизайнеры Третьего Рейха. И они же сходятся во мнении, что дизайнеры Сталина создали САМУЮ ПРОСТУЮ военную форму. Кресла танкистов в "Тиграх" и "Пантерах" оббивали натуральной кожей. В Т-34 танкисты сидели на железе. Германия создает сложные, красивые, но заедающие автоматы, СССР - безотказного уродца ППШ. Россия исповедует код простоты, Европа - красоты.

Кажется, никогда еще русская этика не противостояла в таком напряжении европейской эстетике. Последнее удивление, которым меня удивили современные художники, был особенный жанр, изображавший японских хёндаек - девочек с развитыми грудями - в образе изуродованных трупов. Вот хёндайка с отрубленной ногой, а вот - с культями вместо рук. Вот в луже крови и обрубков тел. Художник больше не хочет служить похоти педофил-онанистов, даже если эту похоть обнаружил в самом себе. Он вообще не хочет служить. Прислуживаться - ему тошно. Художник хочет быть свободой - даже от самого художества. А вот альпийский пейзаж - картина наполовину закрашена подобием штрихкода, причем полоски покрывают даже раму и часть стены за ней. Художнику противна красота гор. Он хочет даже не всеобщей свободы - он хочет только своей экспансии. А вот портрет Мао, выполненный как бы извивающейся веревочкой выдавленной зубной пасты - но художник не маоист. Он бичует своего зрителя, который все еще наивно полагает, что эстет хочет нам эстетически услужить. Черта с два! Он - сам Мао, диктатор миллиардов китайцев, языка которых не понимает, потому что диктатор не для них - он для себя, а все и всё - для него. Последовательный анархист всегда Антихрист.

Искусство - это ситуация, в которой предметом потребления стало само потребление, доведенное до непотребства. Никакого самоотрицания во имя идеалов - только самоутверждение во имя своего ФИО. Никакого героизма - только сладкое гниение беспредельного потребления беспредельного потребителя, в случае художника – изысканно потребляющего себя самого. Потому что всех героев победит героин. Идеологией Запада стало отрицание идеологий, развращение стало воспитанием, безумие стало умом, а сексуальные меньшинства - сексуальным большинством. Мировая ирреволюция?

Миру надоели герои, мир ставит на пьедестал пошляков. Украина хочет не в Европу - она хочет в закат Европы. И ее новых героев трудно понять старым умом: Бандера?! Да. Кошкодав, педераст, садист, онанист-палач, мастурбирующий на свежие трупы, да еще и закаленный стоянием на морозе мазохист - почему бы и нет? Герои прошлого холодны, как аскетизм зияющих вершин. Герои современности должны быть пошлее самой пошлости. Собственно, что значит кровавое месиво из хёндаек, если не опошление пошлости? Это как даосский секс: секс без оргазма и зачатия, процесс, назначивший целью себя.

То, что поймут киевляне, изощренные до извращенности пенными вечеринками и кокаином, не поймут тупые шахтеры Донбасса. Хотите анекдот? Киевский офицер, утонченный евросексуал, спрашивает корректировщика: "Эдюард, на блёкпосту сепаратистов есть красивые юноши? " "Нет, пан лейтенант. Одни небритые мужики". "Фу, Эдюард! Скорее, огонь! Огонь!! "

Российские политики не понимают, как изменился мир. Декаданс добился, чего хотел. Дансинги ХХ века превратились в декадансинги ХХI-ого. "Развитие ума методом загнивания - отдай детей в нашу школу гениев". Или геев - нет разницы.

Шахтеры не победят, даже если победят. Потребление неизбежно сделает их расслабленными "утончистами", изнеженными онанистами, украшенными девочкиными бантами мастурбантами, пройдет недолгое по историческим масштабам время – и Донбасс повысит донской бас до нежного сопрано, а потом и истерического фальцета кокаиниста.

Редакцию «Серебряного дождя» опечалил разгром музея современного искусства в Донецке. Террористы устроили там штаб, и выставили во двор арт-объект – саморазлагающуюся скульптуру, которая разложилась под открытым небом быстрее, чем задумал художник. Как грубо!