Эпизод № 12Полгода горячки и 15 минут общественного позора
Известная в среде студентов прибаутка, кратко описывающая процесс трансформации бывшего школьника в дипломированного специалиста, звучит так: "Пять лет" - спячки", месяц (как вариант полгода) - "горячки", пятнадцать минут общественного позора и - хлеб на всю жизнь". Пришло время поговорить немного об этом, волнующем любого нормального студента своей неизвестностью, периоде обучения и, собственно, непосредственно о таинстве рождения дипломированного специалиста. Сразу оговорюсь, что ничего сверхъестественного сообщать не собираюсь, все, как и в предыдущих частях по принципу "как есть", точнее "как оно тогда было". Итак, моему вступлению в финишную (дипломную) стадию обучения предшествовало досрочное прерывание последнего в моей жизни летнего трудового студенческого семестра (см. часть про ОСИП "МИГ-76" - http://maxpark.com/community/129/content/1865005) в связи со свадьбой сестры, которая должна была состояться в конце августа. Мне уже не впервой было возвращаться со стройотряда не студенческим эшелоном, а своим ходом, что и предполагало "досрочное прерывание", потому особых затруднений сие не вызвало. Путь мой из Коми АССР пролегал через Вологду. Здесь у меня появились попутчики - студенты из мединститута, с коими, как я уже писал ранее, мы, в ожидании поезда, приставали к местным девушкам с просьбой показать резной палисад, о котором распевали "Песняры" в только что появившемся тогда своем хите "Вологда". Ребята-медики сопровождали двух или трех своих студентов-бразильцев, досрочно, как и я, отбывших из стройотряда в Питер, не помню, по какой причине. Это были дети бразильских коммунистов, коих у них на родине сильно "гоняли" в те времена, по причине чего учащиеся у нас бразильцы на свою родину в каникулы ехать не рисковали, а чтобы зря не "болтаться", да и родителей своих не обременять расходами трудились вместе с нашими ребятами в ССО, что в те времена казалось весьма экзотичным.
Прибыв в Питер и "отгуляв", как и положено, на свадьбе у сестры, я, появившись на родной кафедре, к большому своему неудовольствию обнаружил, что все руководители, считавшиеся среди нашего брата студента путными, как и приличные темы дипломных работ уже разобраны. Более того местные ребята уже и преддипломную практику какую-то прошли. Мне же, как "ветерану" стройотрядовского движения, в качестве преддипломной зачли практику в стройотряде и назначили в качестве руководителя некоего неизвестного мне до того момента ассистента кафедры, к.т.н. Войхонского В.Л. и в качестве направления дипломной работы определили закрытую тему "Синтез алгоритмов управления БИУС". Думаю, что особого секрета ныне сия тема, по прошествии-то 37 лет, уже не представляет, и я вкратце могу немного о ней и рассказать, тем более, что и сам уж многого не помню. Ведь это вполне в духе современности - рассуждать с умным видом о том, о чем сам имеешь весьма отдаленное представление…
В то время считалось, что в техническом плане мы (СССР) отставали от Запада в отдельных областях примерно лет этак на 15 - 20, точнее все равно никто сказать не смог бы. Помню, что на тот момент (1976-77 годы) самым совершенным, к примеру, из танков, по крайней мере, по мнению специалистов нашей кафедры САУ ЛЭТИ, считался западногерманский "Леопард-2". Особенно почему-то запомнилась мне, видимо особо поражавшая тогда воображение, его способность к точной стрельбе в любых условиях, обеспечиваемая совершенной системой стабилизации орудия, которая учитывала, в числе прочего, даже износ ствола после каждого выстрела! Именно под него у нас, насколько я понимаю, работали тогда над танком Т-90. К танку, правда, я отношения не имел, но запомнилось, как наши кафедральные спецы матерились, когда арабские войска бросили, во время очередной арабо-израильской войны, чуть ли не 300 советских танков на поле боя. На многих из них были установлены буквально только что разработанные и изготовленные секретные тогда еще ночные прицелы…. Не буду утверждать, что к ним имели исключительное отношение труды нашей кафедры, не знаю, но такого рода штуки были вполне в ее тематическом профиле. В целом же ВУЗ наш базировался в портовом городе. Потому специальная подготовка в нем для лиц мужеского пола имела вполне конкретный военно-морской характер. Соответственно наблюдался на фоне всего прочего и некоторый морской уклон в деятельности ВУЗа в целом. Тут тебе и лаборатория гидроакустики (располагалась в бывшем небольшом храме, ныне возвращенном патриархату) и целый факультет корабельной электрификации и автоматики (ныне слитый с моим родным факультетом электрификации и автоматизации), да и собственно предмет СИП (Специальная Инженерная Подготовка) для слушателей мужского пола преподавался Военно-Морской кафедрой. Если описывать научно - познавательный процесс в целом, то стоит, наверное, отметить, что он базировался на конкретных исследовательских и проектных работах, которые велись кафедрами учебного заведения по договорам со специализированными научно-исследовательскими и проектными институтами. Поэтому, у всех, начиная со студентов 3-го курса и дипломников и кончая аспирантами и д.т.н. имелся практический материал для выполнения курсовых, дипломных и диссертационных работ.
На проведение и оформление дипломной работы отводилось время с сентября по февраль. В нашем учебном заведении практиковались два вида дипломных трудов: дипломный проект и дипломная работа. Сами названия за себя говорят. Первый особого "полета мысли" не допускал, ограничивая его рамками тривиального расчета, требовавшего проектирования какого-либо конкретного устройства. Вторая же, напротив, – дает практически неограниченный простор для творчества и подразумевает, прежде всего, проведение исследовательской работы. И тут уж кому что нравится. Моя дипломная тема относилась ко второму типу. Не могу сказать, что я был сильно этим доволен. Дело в том, что любое естественное внешнее ограничение свободы действий, как в случае с дипломным проектом, приводит, по моему мнению, как правило, к их углублению, детализации и конкретике. Снятие же внешних ограничений, как в случае дипломной работы, требует значительно большей самоорганизации, самоограничения, причем с необходимостью предварительной выработки принципов этого самоограничения, что само по себе не просто. Суть дела состояла в том, что на момент окончания мною ВУЗа кафедра занималась в качестве подрядной организации некоего военного проектного научно-исследовательского института (наименование мне не было известно) работой связанной с проектированием БИУС (Боевых Информационно-Управляющих Систем) для ВМФ СССР. У "супостата" в то время уже были на вооружении первые подобные системы, в частности, насколько нам было известно, 6-й американский флот был оснащен таковой, что позволяло командующему им американскому адмиралу хвастливо заявлять представителям СМИ, что при необходимости он может утопить советскую эскадру, преследовавшую американцев в Средиземном море неотступно как тень, в течении 15 минут. Возможно, он и преувеличивал свои возможности, что в целом, является характерным для противостоящих сторон во все времена, но доля правды в том была. По крайней мере, американская БИУС позволяла надежно прикрывать основу АУГ - авианосец. Достаточно сказать, что в результате ее работы в среднем только не более, чем одной ракете из 50-ти удалось бы в то время, по оценкам специалистов, прорваться сквозь систему ПРО АУГ. А для того, чтобы утопить авианосец типа "Нимец" требовалось, так же по оценкам специалистов, до 50 прямых ракетных попаданий. Т.е. требовалось до 2500 обычных ракет на одну АУГ, что считалось тогда не приемлемым. Не случайно основным средством борьбы с АУГ считалось и до сих пор считаются ПЛ с торпедами, оснащенными головками с ядерным боезарядом…
В общем, так или иначе, руководство страны и, в частности, МО было озабочено вопросом защиты собственных соединений кораблей ВМФ от ракетных ударов вероятного противника и потому, научная мысль страны билась над его разрешением на основе отечественных возможностей. Наша доблестная кафедра, олицетворяя эту мысль на местном уровне, влила меня в общую текущую работу в качестве малюсенького винтика, незаметного шурупчика, этакой щепочки, увлекаемой мощным потоком научно-технического сознания. Роль моя, как я сам начал ее оценивать по мере вхождения в тему, была не завидна. Будучи иногородним студентом, который почти каждый семестр подрабатывал лаборантом при кафедре по совместительству, я имел всего лишь II-ю группу допуска к секретным материалам, что не позволяло мне знакомиться в деталях с общей картиной работы, развернутой на кафедре по указанной теме. Мне выделили открытую область действий с целью проведения анализа (мониторинга, как сейчас бы сказали) реальных возможностей различных методов математического моделирования событий на ЭВМ. Дело в том, что вычислительная техника того времени при ее внушительных размерах, жуткой энергетической прожорливости и, как следствие, огромной стоимости машинного времени физически не позволяла провести моделирование процессов описывающих события, возникающие при ракетной атаке соединения кораблей ВМФ и защите того от поражения. Вычислительный центр института того времени насчитывал несколько машин типа МИНСК-32 и ЕС ЭВМ. Все они работали в пакетном режиме, машинное же время строго распределялось между кафедрами, с одной стороны, и учебной и производственной частями ВУЗа, с другой. Так вот, проблема состояла в том, что для проведения моделирования описанной ситуации требовалось, если мне память не изменяет, по расчетам того времени, около пяти лет непрерывного счета при условии, что нашей кафедре отдадут все имеющееся в наличии машинное время ВЦ, что, очевидно, было невозможно. Не буду сильно утомлять читателя моих заметок описанием моих трудов. Отмечу только, что мне никогда больше не приходилось читать столько специфической и, к тому же, разноплановой научной литературы. Она была до того разной, что голова моя буквально раскалывалась на части и я почти физически ощущал головокружение от мыслей, двигающихся как бы в разных плоскостях. Интернета тогда не было, потому получить любую, даже самую простую справку о чем-либо стоило больших трудов и массы времени. Отчасти именно в этом и был, как я понял, основной смысл моей работы - избавить научных сотрудников кафедры от необходимости "лопатить" горы литературы. По мере углубления в тему, мною постепенно овладевал ужас от осознания бездонности пропасти познания, открывшейся на практическом уровне вдруг передо мной. На мои отчаянные вопли о том, что формирующиеся по ходу моих изысканий части дипломной работы, по-хорошему, сами по себе тянут на темы для отдельных диссертаций, мой руководитель успокаивал, что от меня, в первую очередь, ждут анализа всех существовавших на тот момент методов моделирования и составления своего рода библиографии, связанной с решаемой кафедрой проблемой.
В общем, долго ли, коротко ли, но трактат мой потихоньку вырисовывался. Беспокоило меня, однако, то, что он носил в значительной мере описательный характер. В результате всех изысканий и размышлений выходило, что решать проблему, с которой столкнулась отечественная наука в лице родной кафедры САУ, можно было только на основе построения ситуационных моделей с применением квазиградиентного метода оптимизации расчетов, что в совокупности позволяло создать базовую модель для БИУС и сократить объем вычислений более, чем в 1000 раз. При этом, предварительный просчет на ситуационной модели вероятных сценариев ракетной атаки позволял в перспективе определить диапазоны многочисленных параметров ордера построения соединения кораблей, подвергающегося атаке, в пределах которых материальный ущерб будет минимален. Возможности квазиградиентного метода в моей дипломной работе иллюстрировал соответствующий кусок математики, переданный мне руководителем из закрытой (недоступной мне, по соображениям секретности, напрямую) части работы кафедры. В заключение своей работы на примере разбора частного случая - атаки соединения кораблей двумя ракетами только под одним углом - мною было сделано заключение о возможности построения на основе ситуационной модели многомерного пространства заранее просчитанных величин материального ущерба наносимого соединению кораблей в зависимости от конкретных текущих параметров ракетной атаки и исходного ордера построения кораблей. Таким образом, представлялось возможным построение алгоритмов работы БИУС на основе выработки ими рекомендаций по изменению текущего ордера построения кораблей исходя из максимально возможной в конкретной ситуации минимизации потерь.
Это если кратко о сути дипломной работы. По форме. Никаких персональных компьютеров тогда не было. Не было соответственно в моем распоряжении и принтеров. Потому писать дипломную пояснительную записку приходилось вручную, т.е. натурально писать и рисовать авторучкой, а не стучать по клавиатуре. Для этого приобреталась специальная дипломная папка, которая включала в себя 100 листов. В моем случае дело осложнялось тем, что чистовой вариант диплома приходилось писать сидя в библиотеке военно-морской кафедры СИП и выносить его оттуда не допускалось, что было большим неудобством тормозившим процесс. Дошло до того, что я закончил писать содержательную часть и только приступил к нумерации ссылок на литературу, а мой руководитель уже привел рецензента. Не помню, где он нашел его, но, когда я его увидел после прочтения моего труда, вид у него был ошарашенный. На мой вопрос: "Ну, как?" - он мне признался, что его специализация лежит совсем в другой области знаний и, что, наверное, он зря согласился выступать рецензентом к моей теме. Заявления такого рода накануне защиты особого оптимизма, как можно догадаться, мне не прибавило, однако в дело вступил снова мой руководитель. Мне неизвестно содержание их с рецензентом разговора, но положительная рецензия была составлена, работа к защите была готова. Стоит отметить, что презентации, по тому времени, кстати, еще не имевшие такого названия, отнимали уйму времени и требовали определенного оформительского таланта, т.к. предполагали подготовку значительного графического материала, отображающего основные моменты работы. Сказалась моя работа сройотрядовским художником. В среднем каждым дипломником готовилось 10-15 плакатов 24 формата с формулами, рисунками, таблицами, графиками. Проекторы применялись тогда крайне редко, поскольку для тех ещё проекторов все равно требовалось изготовить графический материал вручную, только что меньшего масштаба. Кроме демонстрационных плакатов важным элементом защиты дипломной работы была т.н. "речь", т.е. короткий спич произносимый выпускником ВУЗа в присутствии квалификационной комиссии по поводу того, чем он занимался последние полгода. Не знаю как сейчас, но тогда стандартным считался монолог, состоящий из 50 предложений, который, как показывала практика, удавалось произнести в течение отводимых соискателю диплома 15 минут, тех самых, которые в приведенной вначале прибаутке обозначены как "15 минут общественного позора". Выпускнику рекомендовалось "речь" выучить наизусть. Практика показывала, что молодые люди не всегда имели достаточную практику публичных выступлений и потому психологически могли "потеряться" в присутствии комиссии и, нередко, целой аудитории посторонних слушателей.
Итак:
работа проделана
основное ее содержание описано в пояснительной записке с приложениями
Осталось только побриться, помыться, надеть чистое белье и - вперед, на защиту диплома. С высоты своих лет я ныне весьма скептически отношусь к той моей работе. Однако, как бы снисходительно я сегодня на нее не смотрел, тогда все воспринималось очень серьезно, потому как было честно. Из всех групп потока в нашей общаге мне доподлинно был известен лишь один случай покупки диплома. "Отличился" учившийся в одной со мной группе упоминавшийся уже в одной из частей моего повествования "Отец". Он, то ли сам содрал у кого-то готовый диплом, то ли купил его и ходил по комнатам в общаге (в дни нашего наибольшего напряжения по соблюдению установленных сроков сдачи работ) надоедая всем риторическим вопросом - как же он его будет защищать, если ни черта в нем не понимает. Мы в раздражении от него отмахивались, и он уходил, горестно вздыхая, как будто его проблема была сложнее нашей, заключавшейся, в первую очередь, в самостоятельном выполнении работы.
И вот, День защиты моей работы настал. В этот день проводились защиты закрытых работ, потому посторонних на них не было, только сами соискатели дипломов, комиссия, да несколько интересующихся сотрудников кафедры обладающих необходимым допуском. Система была такая. В порядке очереди один дипломник защищался, очередной готовился, развешивая свои плакаты на место снимаемых предыдущим "оратором". Явившись на собственную защиту, я про себя отметил, что в составе комиссии нет ни единого человека, который специализировался бы в области проектирования т.н. больших систем (т.е.- в области моей темы), все - узкие специалисты в области САУ. Тот кто, помимо моего руководителя, действительно был в теме моей работы, разместились на "Камчатке": ассистент Лямкин А.А. и профессор В.Г.Чуич с кафедры САУ, как раз те, кто и вел на кафедре данную работу в целом. Аудитория была невелика и потому я, развешивая свои плакаты, отчетливо слышал реплику Лямкина весело обратившегося к Чуичу: "Смотри-ка, у него заголовки плакатов - неплохие темы для диссертаций!..." Надо ли говорить, что такого рода замечание, сделанное еще до собственно защиты, не добавили мне крепости духа и уверенности в движениях … Честно говоря, я не знал состава аттестационной комиссии заранее и потому составил свою речь в расчете на то, что слушать меня будут люди имеющие отношение к моей теме. Потому речь моя была излишне специализированной. Однако, отступать было уже некуда. Я решил не рисковать , и не импровизировать в надежде популяризировать свое изложение. Потому, мысленно перекрестившись, хотя и являюсь убежденным атеистом, приступил к изложению своей "речи" в том виде, в каком собственноручно составил ее и выучил накануне. Не могу сказать, что у меня был большой опыт выступлений такого рода. Но перед аудиторией говорил я не впервые. Опять же помогло мне себя относительно спокойно чувствовать пред очами пятерых уважаемых членов комиссии регулярное участие в агитбригаде, театрализованных представлениях в ССО. По мере изложения приготовленного материала во мне четко формировалась уверенность в том, что комиссия в полном составе находится в прострации и с трудом улавливает смысловую нить моей речи. По окончании оной в аудитории воцарилось затяжное молчание. Члены комиссии явно не могли сформулировать хоть какой-нибудь вопрос в мой адрес, чтобы он, с одной стороны, выглядел бы вполне наукообразно и, с другой стороны, не продемонстрировал степени их непонимания изложенного. Наконец , один из экспертов комиссии решился озадачить меня, уж очень молчание долгим выглядело. Это был преподававший нам предмет "Нелинейные САУ" А.Знаменский (недавно пришло известие о его уходе из жизни). Прокашлявшись и, крякнув для солидности, он произнес с некоторым сомнением в голосе: "Ну, так я и не понял. Ты синтезировал чего или нет?" Не знаю, возможно, такая фраза кого-то могла бы и убить (морально), но только не меня. Я уже выполнил необходимый минимум действий: работу написал, плакаты нарисовал, речь озвучил, не говоря уже о том, что я ощущал себя на тот момент очень начитанным человеком, причем в области, лежащей, как я точно знал, вне профессиональных интересов участников комиссии. Последнее обстоятельство придало мне уверенности в собственном превосходстве и потому я, отбросив всякое смущение, начал импровизировать с целью изложения сути проделанной работы в более популярной форме, чем вызвал явно одобрительное веселье на "галерке" среди упомянутых "понимающих"зрителей. По мере моих спонтанных, заранее не готовившихся, объяснений члены комиссии заметно оживлялись, начиная постепенно "въезжать" в тему. Завязалась оживленная дискуссия, в ходе которой меня, опьяненного явным успехом, занесло так, что я договорился до того, что в идеале БИУС когда-нибудь окажется в состоянии минимизировать потери в автоматическом режиме. Тут председатель комиссии меня назидательно поправил в том смысле, что все равно окончательное решение всегда остается за человеком. Это замечание, с коим я вынужден был согласиться, и завершило дискуссию. Руководитель мой последовательно зачитал рецензию и свой отзыв, после чего по совместному согласию я был отпущен с предложением собрать свою наглядную агитацию.
Я относился к разряду бедных студентов и у меня не было никакой возможности устраивать банкеты или иные благодарственные действия в отношении родной кафедры в целом и моего мудрого руководителя в частности по поводу защиты дипломной работы. Да и особого праздничного ощущения окончания учебы в ВУЗе у нас после защиты не возникало, т.к. особенностью нашего ВУЗа было то, что следом за защитой мужской контингент убывал на двухмесячную стажировку в ряды ВМФ СССР для прохождения военно-морской практики по приобретенной военной специальности (командир БЧ-2 РПЛ). После стажировки мы (уже в июне) должны были еще сдать гос.экзамен по СИП и затем, уже с присоединившейся женской частью групп, – гос.экзамен по "Научному коммунизму", только после чего нам вручали дипломы и производилась процедура распределения. Но обо всем этом в следующий раз.
Комментарии
Комментарий удален модератором