ИИСУС ХРИСТОС. КТО ОН

Поскольку на христиан часто нападают с обвинениями, о якобы необоснованном почитании Божества Иисуса Христа, то, видимо следует напомнить таким заблуждающимся говорунам, что данное христианское учение, основано не на простых умствованиях человеческих, а исключительно на словах Священного Писания. Если читать внимательно это Божественное Откровение, то для любого у кого есть ум, станет очевидным, что о Христе говорится как о Богочеловеке, Который соединил в Себе две природы - Божественную и человеческую. И особенно это раскрыто в Евангелии Иоанна.

Иные евангелисты благовествуют о воплощении Христовом, а о предвечном Его бытии ничего довольно ясного и наглядного не сказали. А поскольку угрожала опасность, что люди, привязанные к земному и не могущие помыслить ни о чем высоком, подумают, что Христос лишь тогда начал Свое бытие, когда родился от Марии, а не родился от Отца прежде веков, посему великий Иоанн и возвещает о горнем Его рождении. В Евангелии от Иоанна нет ничего человеческого, а дошедшие до нас наставления, божественны и небесны. Посмотрите, какого Духа получил Иоанн, - этот неученый, незнатный, и ни в каком отношении незамечательный рыбак. Но, он возгремел о том, чему еще не учил никто из прочих евангелистов. Чем же начинает евангелист свое сказание?

"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Ин.1:1). Видите ли, в этом изречении всё его дерзновение и силу. Он вещает, нисколько не колеблясь, исповедуя Отца самосущего, и Сына от Отца рожденного. Однако, впрочем, далее не преминул упомянуть и о воплощении Слова, сказав: "И Слово стало плотию" (Ин.1:14).

Итак, когда прочие евангелисты пространно повествуют о земном рождении Господа, воспитании и возрастании, Иоанн опускает эти события, так как о них довольно сказано соучениками его, а ведет речь о Божестве Вочеловечившегося ради нас. Впрочем, при тщательном рассмотрении можно увидеть, что и те ученики не умолчали о Божестве Сына Единородного, но упомянули и об этом, хотя и не так обширно, поскольку один Дух руководил душами всех. Иоанн же, вперив свой взор к вышнему слову, вовсе не опустил из внимания домостроительство воплощения.

Когда Иоанн говорит, что "в начале было Слово", то повествует нам о Сыне, и указывает на вечность Единородного, ибо слова: "в начале было", означают, что "Слово" было от начала. Но, у некоторых может возникнуть вопрос, почему евангелист, оставив Отца, говорит прежде о Сыне? Потому, что Отец уже был всеми признаваем, хотя еще не как Отец, а как Бог. Но, Сына Единородного тогда еще совсем не знали, ибо о Нем пророки писали не ясно, а прикровенно. Поэтому-то и справедливо евангелист поспешил в самом начале, предложить познание о Нем для тех, которые не ведали Его. Впрочем, в этих же словах он и об Отце не умолчал.

Обратим внимание на духовный смысл. Он знал, что искони, люди, прежде всего, признавали и чтили Бога. Поэтому сперва говорит о бытии Сына, а потом далее называет Его Словом и Богом. Но, почему же, Иоанн не сказал "в начале был Сын", но – "Слово"? Это ради нашей немощи, дабы мы, с самого начала услышав о Сыне, не помыслили о страстном и плотском Его рождении. Имея намерение вразумить людей, что это Слово и есть Единородный Сын Божий, евангелист, чтобы кто-нибудь не предположил здесь страстного рождения, предварительно наименованием Сына – Сло­вом, уничтожил всякое злое подозрение, и показал, что Он есть Сын от Отца, и что Он рожден бесстрастно. Для того он и назвал Его Словом, чтобы было ясно, что как слово рождается от ума бесстрастно, так и Он рождается от Отца бесстрастно. Еще назвал Его Словом потому, что Он возвестил нам о свойствах Отца, подобно как и всякое слово объявляет настроение ума, а вместе и для того, чтобы показать, что Он совечен Отцу. В самом деле, как нельзя сказать, что ум бывает иногда без слова, так и Отец и Бог, никогда не был без Сына. Иоанн употребил это словосочетание потому, что много есть и иных слов Божиих, например: пророчества, заповеди, повеления Его. Но, собственно Слово есть личное существо.

Если же, этих объяснений недостаточно для совершенного уразумения этого предмета, то не удивляйтесь, ведь теперь у нас речь о Боге, о Котором невозможно достойным образом ни говорить, ни мыслить. А поскольку невоз­можно сказать, что есть Бог по Своему существу, то евангелист нигде и не говорит о Его существе, но везде показывает нам Бога только из Его действий. Так, мы видим, что немного после, это Слово называется у него Светом, и опять этот Свет именуется Жизнью. Впрочем, не только по этой одной причине он так называл Его, но и потому, что Слово имело возвестить нам нечто от Отца, ибо Он Сам говорил: "сказал вам все, что слышал от Отца Моего". Называет же Его вместе и Светом и Жизнью потому, что Он даровал нам свет ведения, а отсюда – жизнь. Однако нет ни одного такого имени, которое было бы достаточно для выражения того, что касается Божества.

Не просто же, евангелист назвал Его Словом, но желая изобразить Его свойства и отличить этим от всех других существ. Видите, что Иоанн вещает нам не сам от себя, а с самих небес. Посмотрите, как уже в самом начале, поставив как бы выше всего сотворенного и чувственного, выше земли и неба, он возводит нашу душу и устремляет ум к вечности. Выражением: "в начале было Слово", он заставляет наш взор но­ситься в высоте, не давая чем-то его ограничить и достигнуть ему какого-либо конца. А поскольку там и нет конца, то разум напрягает взор, но не находит, где бы ему остановить свой помысел.

Итак, восходя к началу, он показывает, какое это начало. Выражение: "в начале было", означает не что иное, как бытие присносущное и беспредельное, ибо, что существует от начала, у того, без сомнения, не найдется времени, когда бы оно не существовало. Нет ничего старше начала, если выдерживать определение понятия начала в себе самом, ибо начало начала никогда не может быть. Если же, мыслится и берется прежде него что-либо другое, предшествующее ему, то оно, конечно перестает быть истинным началом. Но, говоря о Боге, евангелист ведет речь о действительном начале, по точному и верному рассуждению уходящему в необъятную беспредельность. Какой ум, скажите, может перелететь значение этого "в начале было", если оно всегда предшествует следующей мысли и предваряет следующее за ним понятие? Поистине слово о рождении Единородного выше всякого разума сущих на земле и выше всякого слова, так что в конце концов неизъяснимо. Видите ли, истинную премудрость и догматы божественные, а не пустые рассуждения о Божестве, как у разных пустословов, предполагающих времена и признающих одних богов старшими, других младшими. Ничего подобного у нас нет. Если Бог есть, как и действительно есть, то ничего нет прежде Его. Если Он есть Творец всего, то Он – первее всего. Если Он – Владыка и Господь всего, то все уже после Него, – и твари и века.

Однако враги истины, все извращают и придумывают к тому, чтобы уничтожить славу Сына Божия. Только они не понимают, что Слава Сына Божия всегда пребывает такой, какова она есть, нисколько не уменьшаясь от их злохульного языка, а они лишь покрывают свои лица бесчестием, а душу подвергают казни. Впрочем, поскольку некоторые до такой степени бесчувственны, что думают нечто высокое о своем достоинстве, рассмотрим и те свидетельства, какие они приводят нам. Что же, это за возражения?

Они говорят, что выражение Иоанна: "в начале было Слово", равнозначно выражению Моисея: "в начале сотворил Бог небо и землю" (Быт.1:1). Видите их бесстыдство и нечестие? Евангелист говорит им о Боге, а они указывают нам на землю. Но, разберем их возражения на наши рассуждения и доводы.

- Откуда видно, говорят они, что выражение: "в начале было", означает то же, что и "от начала"?

- Как откуда? Из самого общего понимания.

- Но, мы понимаем, говорят они, это выражение – "в начале было Слово", так же как и у Моисея: "в начале сотворил Бог небо и землю" (Быт.1:1). Как там выражение: "в начале", не дает той мысли, будто бы небо вечно, так и здесь мы не станем понимать слова: "в начале было" так, будто бы и Сын вечен. Затем, продолжая нам возражать, они еще указывают и на другое место Писания, где сказано: "Был один человек…" (1 Цар.1:1).

Итак, они говорят, что якобы изречение: "в начале было Слово", еще не доказывает прямо вечности Сына, потому что, то же самое, было сказано и о небе, и о земле (Быт.1:1), и о человеке (1 Цар.1:1). Видите ли, свидетельства, которые они считают силь­ными? И действительно это сильно, но только для доказательства утверждаемой нами правоты догматов, а для поддержания хулы этих пустословов, ничего не может быть слабее этих доказательств.

В самом деле, скажите, что общего имеют слова: "в начале было", и: "в начале сотворил"? Действительно выражение: "сотворил Бог небо и землю", уже достаточно для того, чтобы убедить самого неосмысленного человека, что небо и земля принадлежат к числу вещей, происшедших во времени и имеют свое начало. Но, ведь о Слове говорится не так. Наоборот, выражение: "в начале было Слово", даже не позволяет и подумать, ничего низкого и ничтожного. В отношении к Единородному нельзя принимать "начало" в значении "начало времени", так как Он прежде всякого времени и имеет превечное существование. О том, что и Сын есть Творец и Создатель, в божественном Писании сказано однозначно: "Бог многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил" (Евр.1:1-2). А поскольку сказано, что все века и всякое пространство времени, произошли через Сына, то очевидно Он выше всякого времени. Это уже необходимо должен признать всякий, кто еще не потерял ум. А если очевидно, что Творец существует прежде Своих творений, то для чего же тогда смешивать то, что не терпит смешивания и горнее делать дольним?

Опять же, скажите, что может быть общего между: "Был один человек" , и: "в начале было Слово"? Стыдно и сличать между собой такие предметы. Однако не мы открыли надобность в таких рассуждениях. Повод к ним нам подают те, которые вооружаются против собственного спасения. Итак, когда о Слове сказано "в начале было", то из сего следует заключить, что Оно существует от начала, а не впоследствии получило бытие, как пустословят эти говоруны. Здесь слово "было" не одно само по себе означает вечность Слова, а в соединении и с другим выражением: "в начале". Подобно тому, как и выражение: "сущий", когда говорится о человеке, показывает только настоящее время, а когда о Боге, то означает вечность. Так же и выражение: "был", когда гово­рится о нашем естестве, означает прошедшее для нас время и известный предел этого времени, а когда о Боге, то выражает вечность. Кроме того, выражение: "был один человек", означает не просто его бытие, но и происхождение его из известного места: "из Рамафаим-Цофима" (1 Цар.1:1).

Итак, если Сын старше и самих веков, то Он не может подлежать происхождению во времени, но всегда был в Отце как в источнике, согласно сказанному Им: "Я от Бога исшел и пришел" (Ин.8:42). Если же Отец есть источник Сына, и не было такого времени когда Отец бы был без Слова, то необходимо признать, что и Сын для Вечного Отца также существует вечным. Притом Божественная природа не может иметь конца, ибо всегда пребывает тождественно себе. Сын есть в Отце и из Отца, не отвне или во времени получив бытие, но находясь в сущности Отца из нее сияет, как Его отблеск.

Но, не сотворенное ли это Слово? – опять говорят эти любители споров.

Но, если это так, тогда что же препятствовало Иоанну сказать: "в начале Бог сотворил Слово"? Ведь Моисей, повествуя о земле, не сказал: "в начале была земля", но сказал, что Бог "сотворил" ее, и тогда уже она "была".  Что же, препятствовало и Иоанну подобным же образом сказать, что "в начале Бог сотворил Слово"? Если рассуждая о земле, Моисей опасался, как бы кто-нибудь не назвал ее вечной и несотворенной, то гораздо более Иоанну следовало бы страшиться этого относительно Сына Божия, если бы Он был сотворен. Почему же там, где нам не нужно ни слова, ни учения, чтобы признавать мир сотворенным, пророк, однако же, прежде всего ясно дает нам это видеть, а там где гораздо более нужно было бы сказать это о Сыне, если бы Он был сотворен, почему-то Иоанн об этом не говорит.

- Так, говорят они, однако Петр высказал это ясно и определенно.

- Где же и когда?

- Тогда, когда, беседуя с Иудеями, говорил: "Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли" (Деян.2:36).

Но, необходимо понимать, что Священное Писание, одни изречения относит к нетленному Его естеству, а другие к воплощению Сына. В противном случае, если вообще будем так мыслить о Божестве Сына, то придем к заключению, что кровь истекала из Самого божеского и неизреченного естества, и Оно, вместо плоти, было пронзено и рассечено гвоздями на кресте. Видите, что такое их пустословие не имеет никаких оснований. Слова Писания: "соделал Господом и Христом", относятся не к Его божественному существу, а к достоинству. Первое означает власть, а второе – помазание. А то, что Сын имеет неотъемлемое начальство, и имеет его по самому Своему естеству и существу, видно из самого Писания. Когда Пилат спросил: "Ты Царь?", Христос не сказал: "Я получил царство", но отвечал: "Я на то родился" (Ин.18:37). Видите, что это все дано Ему не впоследствии, а Он уже был рожден совершенным и полным. Ведь, если бы Он был сотворен, то эти изречения не имели бы места. Поэтому слова Петра: "соделал Господом и Христом Сего Иисуса", относятся только к Его воплощению. Ведь нельзя пред­ставить себе, что Он сперва был сотворен, а потом Бог поставил Его "Господом и Христом".

И что удивляться, если Петр говорит это? Так и Павел, беседуя с афинянами, говорил так: "оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых" (Деян.17:30-31). Видите, что и здесь он называет Его только Мужем, и ничего не говорит ни об образе Божием, ни о равенстве Его с Отцом, ни о том, что Он есть сияние славы Его. Так и следовало. Тогда еще не время было для такого учения, а желательно было, чтобы они прежде приняли, что Он воскрес как человек.

Так делал и Сам Христос. Не вдруг Он открыл нам Свое божество, но сперва был почитаем только как бы за пророка и простого человека. И уже лишь впоследствии, из дел Своих и слов, Он явился нам Тем, Кем был. Потому-то Петр вначале и употребляет такой образ речи. Это была первая всенародная проповедь Петра к иудеям. И так как они еще не в состоянии были ясно познать божество Христа, то апостол обращает к ним слово о воплощении, чтобы слух их, прежде обученный этим словом, предрасположен был и к прочему учению. Апостол называет Его Мужем, и также пространно рассуждает о Его страдании, воскресении и рождении по плоти. Если прочитать всю проповедь Петра от начала, то весьма ясно будет то, что сейчас сказано. И Павел, когда говорит: "родился от семени Давидова по плоти" (Рим.1:3), не иное что внушает нам, а именно то, что слова: "соделал Господом и Христом", также употреблены в отношении к воплощению, как мы и исповедуем.

Итак, если бы Сын Божий был создан, это-то особенно и нужно было бы с точностью показать Иоанну, и поставить слово: "сотворил". Ведь если бы Сын Божий был сотворен, то евангелисту гораздо более надлежало бы опасаться, чтобы кто-нибудь не признал Его несотворенным. Именно это-то, прежде всего, и надлежало ему изъяснить. Однако Иоанн поступает напротив, и поставил слово: "было". Этим евангелист говорит нам, что здесь идет речь о бытии неизреченном и предвечном.

Поэтому справедливо, что ни Иоанн, ни другой какой-либо апостол, или пророк, не сказали, что Сын сотворен. Да и Сам Единородный не преминул бы сказать об этом, если бы это было так. Тот, Кто по снисхождению так смиренно говорил о Себе, тем более не умолчал бы и об этом. Если бы Он был создан, то для чего было бы Ему умалчивать о Своем происхождении, когда Он не упоминал о многом таком, что Ему действительно принадлежало? Тот, Кто для научения смиреннию часто говорил о Себе уничиженно, Тот, если бы был создан, гораздо более не преминул бы сказать об этом.

Итак, очевидно, что если бы Он был создан, то и говорил бы подобным образом. Но, Он все делает напротив. Он употребляет такие выражения, которые невольно, даже не желающих того, заставляют принять противное мнение. Так, Он говорит: "Видевший Меня видел Отца", и далее еще: "Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам" (Ин.14:9,11); или:"Отец Мой доныне делает, и Я делаю" (Ин.5:17); или: "Ибо, как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет" (Ин.5:21); или еще: "дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не чтит Отца, пославшего Его" (Ин.5:23); или еще: "Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца" (Ин.10:15); и еще: "Я и Отец – одно" (Ин.10:30). Везде употребляя такие выражения, Он показывает, что един с Отцом и имеет нераздельное с Ним существо.

А силу Своей власти Он обнаруживает как в этих же изречениях, так и во многих других: "И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань" (Мк.4:39); а также: "запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него" (Мк.9:25). И еще, когда к Нему подошел прокаженный и сказал: "Господи! Если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись" (Мф.8:3). Так же, законопологая, Он говорит: "Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду" (Мф.5:21). И все другое подобное, достаточно доказывает Его власть.

Кажется, что и самая малейшая часть того, о чем сказано, может вразумить и убедить человека, не совсем бесчувственного. Но, так как многие читают предлагаемое не с должным вниманием и не для того, чтобы получить пользу, то и не понимают истинного смысла. Увлекаясь собственными соображениями, они совсем не обращают внимания на приспособительность выражений Священного Писания. Действительно много есть слов божественных, которыми действуют и Ангелы, но ни одно из этих слов не есть Само Божество, а все это только пророчества и Божие повеления. Напротив, это "Слово", о котором говорит евангелист, есть ипостасное Существо, бесстрастно происшедшее от Самого Отца. Изречение: "в начале было", означает вечность Сына. Более того, совечность Отца и Сына показывает и последующее выражение евангелиста: "Оно было в начале у Бога" (Ин.1:2). Видите, что Отец никогда не был без Слова, но Бог-Слово всегда был у Бога-Отца, однако же, в собственной ипостаси. Потому, чтобы кто-нибудь не подумал, что бытие Отца на какое-то расстояние предшествует бытию Сына, и таким образом, не положил бы начала Единородному, евангелист и присовокупляет: "Оно было в начале у Бога". Сын также вечен, как и Отец, и бытие Его, прежде всего мыслимого и прежде веков.

Слушайте, глухие, называющие Сына Божия делом и творением Отца. Разумейте, какое имя Сыну Божию приложил евангелист. Он назвал Его Словом, а вы именуете Его творением. Не дело Он, и не творение, а Слово. Не нужно понимать Слово, как способность говорить, ибо это понятие не подходит к Сыну Божию. Слово Божие не есть ни произносимое, ни внутреннее слово. Эти наши слова естественны, а Слово Отца, будучи выше естества, не подлежит дольным хитрословиям. О сверхъестественном ничего такого сказать нельзя, посему такое хитрое умозаключение и распадается само собой. Это самое Слово не употребляется собственно. Оно только показывает, что Сын родился от Отца бесстрастно, подобно как слово от ума, и что Он стал вестником воли Отца. Что же вы, несчастные, привязываетесь к имени и, слыша об Отце и Сыне, ниспадаете на вещественные отношения и воображаете в уме плотских отцов и сыновей?

Итак, что же мы им говорим? То, что во-первых, выражение: "было", в отношении к Слову, означает вечность Его бытия: "в начале", сказано, "было Слово". Здесь евангелист ясно показывает, что Сын совечен Отцу. Так как Богу по преимуществу свойственно бытие вечное и безначальное, то, прежде всего, это и выражено словом: "было". Во-вторых, выражение: "было" показывает, что это "Слово" было "у Бога". Дабы кто не подумал, что Отец был некогда без Сына, он и говорит, что Слово "было у Бога". Разве возможно, чтобы Бог когда-либо был без Слова или премудрости, или силы? А поскольку Сын есть Слово, премудрость и сила Отца (1 Коринф.1:24), то значит, Он всегда был у Бога, то есть был современно и совместно с Отцом. Этим означается вечность Его по ипостаси. А, чтобы кто-либо не почел Его только "произносимым словом" или только "мысленным", для этого прибавлено и другое выражение: "Слово было Бог". Видите ли теперь, что Слово и есть Бог. Значит, у Отца и Сына единое естество, как и единое Божество.

Да устыдятся теперь те, кто называют Сына Божия созданием и тварью. Да посрамятся они тем, что Слово "было в начале", и "Слово было Бог". А те, кто не принимает троичности Лиц, но говорят о Его единичности, да посрамятся тем, что "Слово было у Бога". Ибо здесь великий Иоанн ясно возвещает, что иной – Слово, а иной – Отец. Однако Отец и Сын не иное и иное по естеству. Ибо иной говорится только о Лицах, но не об Их естестве. Например, чтобы мысль изложить яснее, Петр и Павел суть иной и иной, ибо два лица, но не иное и иное, ибо у них одно естество – человечество. Так же должно мыслить и об Отце и Сыне. Они, с одной стороны – иной и иной, ибо два Лица, а с другой стороны, не иное и иное, ибо у Них одно естество – Божество.

Но как же, говорят они, разве Сын не после Отца? Как возможно Сыну не быть по времени после Отца? Ведь происшедший от кого-либо необходимо должен быть после того, от кого произошел.

Но, таковы только человеческие рассуждения, и тот, кто предлагает такой вопрос, будет, пожалуй, задавать еще более нелепые вопросы. Впрочем, для совершенного удовлетворения людей более слабых, будем отвечать и на это.

Вот скажите, сияние солнечное, не от самого ли солнца истекает, или может быть из чего иного? Всякий, имеющий неповрежденные чувства, необходимо признает, что сияние происходит от самого солнца. Но, неужели можно подумать, что сияние существует позднее солнца? Разве можно представить себе время, когда бы солнце было без сияния и не излучало тепло? Нельзя. Ибо, как оно было бы и солнцем, если бы не имело сияния. Итак, если и в видимых и чувственных предметах, то, что происходит от чего-нибудь другого, не всегда существует после того от чего происходит, то почему этого не может быть в отношении невидимого и неизреченного естества? Если же, мы так мыслим о солнце, то тем более должны так рассуждать об Отце и Сыне, но только богоприлично, как сообразно это вечному Существу. Если все века и всякое пространство времени, произошли через Сына, то очевидно нет и никакого расстояния времени между Отцом и Сыном. А, если нет, то Сын не после Отца существует, но совечен Ему и всегда блистает вместе с Отцом, а не позднее Его, как баснословят эти говоруны.

И эти выражения: "прежде" и "после", обозначают лишь понятия времени. Без века или времени, никто не мог бы и представить себе таких понятий. Но, Бог выше времен и веков. Если же, несмотря на это, ты будешь упорствовать и утверждать, что Сын когда либо получил начало, то смотри, как бы через такие умозаключения ты не дошел до необходимости и Самого Отца подвести под какое-либо начало, – под начало, хотя и первейшее, но все же начало. Ведь приписывая Сыну какой бы то ни было предел или начало, и от этого начала восходя еще выше, не говоришь ли ты, что Отец существует прежде Сына? Очевидно так. Тогда скажи далее: насколько прежде существует Отец? Малое или великое расстояние здесь ты укажешь, во всяком случае, ты подведешь под начало и Отца. Очевидно, что назвав это расстояние великим или малым, ты будешь таким образом измерять его. Итак, если следовать такому рассуждению, ты даешь начало и Отцу, и Он уже не будет безначальным. Но, если с той и другой стороны нет начала, то измерять нельзя. Видите, как все сказанное истинно, и как наше слово везде являет свою силу.

Но, если же, принять их пустословия, то выходит, что Сын не одного и того же существа с Отцом, и если Он не совечен Отцу, то значит – после Него. Тогда как же, сказано: "все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин.1:3). Если был век прежде Его, то каким образом "существовавшее прежде" Него, могло бы произойти чрез Него?  Опять же, хотелось бы спросить этих любителей споров, что значит сказанное у пророка: "прежде Меня не было Бога и после Меня не будет" (Ис.43:10)? И что означают изречения: "Я - Господь первый, и в последних - Я тот же" (Ис.41:4)? Ведь если признать истинными их утверждения, что Сын якобы существует после Отца, то, как же сказано: "и после Меня не будет"? Или они теперь уже будут отвергать и само существование Сына Единородного? Очевидно, что Бог не происходит ни от чего и не имеет ничего первее Себя. Потому евангелист и сказал: "в начале было Слово". Разве не необходимо уже, наконец, допустить и признать единое Божество Отца и Сына в собственной Их ипостаси.

Но, чтобы похулить Сына Божия, любители споров приводят еще и другой пример. Какой же? Слова пророка Давида: "Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы" (Пс.81:6). Если здесь, говорят они, человек называется "сыном" Божиим и "богом", то поэтому самому и Христос называется "Сыном" Божиим и "Богом". Как Он называется"Сыном" Божиим, так и мы называемся "сынами" Его.

Видите, как говорят эти пустословы? Видите, как во всем этом они показывают свое безрассудство? Разве это не крайнее бесстыдство и безумие? Они дошли до того, что на этом основании, низводят Сына Божия, до одинакового с собой уничиженного состояния. Но, спросим обезумивших их следующее: если ты говоришь, что Сын Божий, называясь "Сыном", не имеет никакого преимущества перед тобой, и потому не есть истинный "Сын" Его, то и из названия "боги", данного тебе, может быть, ты станешь заключать, что и Отец не имеет никакого преимущества перед тобой, потому что ты назван не только "сыном", но и "богом"? Однако, называясь "богом", ты же не осмеливаешься говорить, что это имя в применении к Отцу есть только одно название, а исповедуешь, что Он и есть истинный Бог. Почему же в отношении к Сыну ты дерзаешь указывать на самого себя и говорить: и я назван "сыном", а значит и Он как и я, не одного и того же существа с Отцом?

В самом деле, ты только называешься "сыном", а Он и есть таков! Зачем же ты присваиваешь себе то, что принадлежит только Ему одному? Данное тебе это имя: "сын", вовсе не делает тебя единосущным Богу. Ты, называешься "сыном", но не называешься как Он – "Единородный". Видишь, что здесь название, а там дело. Название "сын" есть общее всем. Но Он не просто "Сын", как ты пустословишь, а "Единородный Сын, сущий в недре Отчем" (Ин.1:18). Очевидно, что ты не пребываешь в "недре Отчем", как Он. Именно потому, что многие еретики, по общности этого названия, уничтожают Его славу, почитая Сына Божия одним из многих сынов, евангелист сначала и сказал: "Единородный", а уже потом: "Сын". Название "Единородный", принадлежит собственно и исключительно только Ему, и несвойственное никому другому. Поэтому и общее название "Сын", здесь уже не есть общее, но Его собственное и исключительное, и никому другому не свойственное, так как Ему.

Чтобы пояснить сказанное, раскроем то же самое полнее. Итак, название "сын" принадлежит людям, принадлежит и Христу. Но нам не собственно, а Ему собственно. Название же "Единородный", принадлежит только Ему, и никому другому не принадлежит, даже и не собственно. Поэтому, сначала и сказано: "Единородный", чтобы из этого названия, никому не принадлежащего, кроме Его одного, можно было заключить, что и другое название "Сын", принадлежащее многим, есть только Его собственное.

Если же, недостаточно и этого, то можно привести еще и третье понятие, которое может даже пресмыкающихся по земле, возвести к мысли о славе Единородного. Какое же это? "Сущий в недре Отчем". Выражение простое, но достаточное для обозначения близости, если мы будем понимать его богоприлично. Пребывание "в недре Отчем", гораздо яснее открывает и изображает нам близость Его к Отцу. Ведь ни Отец не мог бы иметь Сына в Своем "недре", если бы Он был не одного и того же с Ним существа, ни Сын не перенес бы пребывания "в недре Отчем", если бы существо Его было ниже. Если мыслится и называется сущим в Отце и из Отца, то не инородным, или чужим с Ним, или как бы вторым после Него должен быть Сын, но сущим в Нем, и всегда нераздельно сосуществующим, и из Него явившимся, по неизреченному образу Божественного рождения. Поэтому, слыша о "недре Отчем", представляй не место и не очертание, но разумей одинаковость и равенство чести, а также близость и дерзновение Сына по отношению к Родившему.

Из всего сказанного следует, что Он и есть истинный Сын, и одного и того же существа с Родителем. А если это не так, то для чего сказано: "Сущий в недре Отчем"? Если Бог не есть существо телесное, как и действительно Он не таков, и если приведенное выражение не указывает ни на сродство, ни на близость Сына к Родившему, то оно поставлено без причины и напрасно, не доставляя нам никакой пользы. Но, оно поставлено не напрасно. Нет. Святой Дух ничего не вещает напрасно, а показывает нам близость Сына к Отцу. Поэтому, когда Христос хочет показать одинаковость Своего существа с Родителем, то говорит: "видевший Меня видел Отца" (Ин.14:9), и еще: "Я и Отец – одно" (Ин.10:30).

Но, скажем и более того, а именно то, что приведенные слова: "Сущий в недре Отчем", доказывают также и вечность Сына. Ведь как в словах, сказанных Богом Моисею: "Я есмь Сущий" (Исх.3:14), мы разумеем вечность, так и в этом изречении: "Сущий в недре Отчем", нужно понимать вечное существование Сына "в недре Отчем". Кто же будет теперь столь бесстыдным, чтобы спорить с этим? Иначе, если бы это было не так, то в Писаниях было бы несогласие и противоречие.

Но любители споров и здесь не успокаиваются и говорят, что хотя Сын и есть Бог, но все же, не такой Бог, как Отец, приводя слова апостола Павла: "но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им" (1 Коринф.8:6). Что же нам ответить на это? Разве в этом изречении не видно, что слово: "один", как по отношению к Отцу, так и Сыну, имеет одинаковое значение и силу. Ведь очевидно, что слова: "один Господь Иисус Христос", не исключают из господства Отца, следовательно, и слова: "один Бог Отец", не исключают из Божества Сына. А если это не так, тогда из тех самых положений, которые допускают еретики (а мы не сказали бы этого), следовало бы, что Сын называется "один Господь", потому что Отец, хотя есть и Господь, но не такой Господь, как Сын. Если же последнее нечестиво, то и первое неосновательно. Напротив, как выражение: "один Господь", не исключает Отца из истинного господства, и не приписывает господства одному только Сыну, так и выражение: "один Бог", не исключает Сына из истинного, существенного и совершенного Божества, и не показывает, что оно принадлежит только Отцу.

А то, что Сын есть Бог и такой же Бог, как Отец, оставаясь, впрочем, Сыном, это видно из самого прибавления. Если бы имя "Бог" принадлежало только Отцу и не могло указывать нам на другую Ипостась, кроме одной не рожденной и первой Ипостаси, для Которой одной оно было бы собственным и отличительным именем, то излишне было бы прибавлено апостолом слово: "Отец". Тогда достаточно было бы, сказать "но у нас один Бог", и мы поняли бы, о Ком говорится. Но, так как имя "Бог", есть общее и для Отца и для Сына, то, сказав: "один Бог", Павел не определил бы, о Ком он говорит. Поэтому ему и нужно было прибавить "Отец", чтобы показать, что он говорит о первой и не рожденной Ипостаси, так как слово "Бог" не могло указывать именно на нее, потому, что оно есть общее у Отца с Сыном. Одни из этих имен суть общие, а другие – собственные. Общие для того употребляются, чтобы показать безразличие существа, а собственные для того, чтобы обозначить свойство Ипостасей. Имена: "Отец" и "Сын", суть собственные имена каждой Ипостаси, а имена: "Бог" и "Господь" – общие.

Итак, поставив общее имя: "один Бог", апостол должен был прибавить и собственное имя, чтобы мы знали, о Ком он говорит и чтобы нам не впасть в безумие еретиков. А что имя: "Бог", не больше имени: "Господь", и имя: "Господь" не меньше имени: "Бог", видно из следующего. Во всем Ветхом Завете Отец непрестанно называется Господом. "Господь, Бог наш, Господь един есть" (Втор.6:4). И еще: "Господа, Бога твоего, бойся, и Ему [одному] служи" (Втор.6:13). И еще: "и да познают, что Ты, Которого одного имя Господь, Всевышний над всею землею" (Пс.82:19). А если бы имя: "Господь", было меньше имени "Бог", и недостойно этого Существа, то не следовало бы говорить: "да познают, что Ты, Которого одного имя Господь". Также, если бы имя "Бог" было больше и досточтимее имени "Господь", то не следовало бы Отцу, называться именем, принадлежащим Сыну. Если Сын менее Отца, то имя "Господь", было бы собственным именем только одного Сына. Но это не так. И Сын не менее Отца, и имя "Господь" не ниже имени "Бог". Поэтому Писание и употребляет эти названия безразлично и об Отце и о Сыне.

Видите, что Отец всегда называется Господом. Теперь посмотрим, что и Сын везде называется Богом: "се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог" (Ис.7:14; Мф.1:23). Видите, что и Сыну принадлежит имя "Бог". И еще: "ибо младенец родился нам - Сын дан нам; и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира" (Ис.9:6). Обратим внимание на благоразумие и духовную мудрость пророка. Чтобы, сказав: "Бог", не внушить мысли, будто он говорит об Отце, он сначала упоминает о Его рождении, так как очевидно, что не Отец родился во плоти от Девы и был младенцем. И другой пророк говорит о Сыне таким же образом: "Сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним" (Варух.3:36). Но, о Ком он говорит это? Не об Отце ли? Нет. Ведь сказав это, он присовокупил: "Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю: После того Он явился на земле и обращался между людьми" (Варух.3:37-38). А разве не Сын Божий обращался среди людей? Также и Павел говорит: "и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь" (Рим.9:5). И еще: "явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа" (Тит.2:13). Так же называет Его и Иоанн, изрекая: "в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Ин.1:1).

В Писании есть не только места, в которых, и при упоминании о Сыне, Отец называется Господом, но и то, что и Отец называется Господом и Сын Господом, а также Отец называется Богом и Сын Богом, поставляя оба имени вместе. Где же можно найти это? У Давида: "Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня" (Пс.109:1). Также и Христос, беседуя некогда с иудеями, ссылается на это место и говорит: "что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня?" (Мф.22:42-44). Вот вместе Господь и Господь. Хотите ли знать, где Писание, говоря об Отце вместе с Сыном, называет их Богом и Богом? Посмотрите у того же пророка Давида, который показал это: "Престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты - жезл царства Твоего. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих" (Пс.44:7-8). И апостол Павел также привел это свидетельство в послании к Евреям (Евр.1:8-9).

Но, скажут, почему же, в упомянутом месте: "но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос" (1 Кор.8:6), Павел назвал Отца Богом, а Сына Господом, а не одинаково? Там он сделал это не напрасно и не без причины, а потому, что у него была речь к язычникам, страдавших многобожием. Чтобы они не могли обвинить нас за то, что мы якобы признаем многих богов и многих господ, а не единого Бога, поэтому Павел, снисходя к их немощи, и называет Сына другим именем, имеющим одинаковую силу. А, что это истинно, и Павел говорил так для того, чтобы язычники не думали о многобожии, можно убедиться, прочитав это место повыше: "мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, - но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им" (1 Кор.8:4-6). Видите, что он говорит это, обращаясь к тем, которые признавали многих богов?

Итак, не унижайте славы Троицы. Для того Павел и присовокупил слово: "один", чтобы они не подумали, будто опять вводится многобожие. Павел, исправляя недостаток слушателей и не желая подавать им какого-либо повода к заблуждению, назвал Отца "один Бог", не исключая Сына из Божества, равно как и Сына назвал "один Господь", не исключая и Отца из Господства. Это и было причиной того, что пророки не ясно и открыто, но темно и редко возвещали иудеям о Сыне Божьем. Если бы те слышали о Боге и Боге, то от заблуждения подверглись бы болезни многобожия. Поэтому пророки везде непрестанно говорят: "Господь [Бог твой] есть Бог, [и] нет еще кроме Его" (Втор.4:35); и еще: "Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня" (Ис.45:5,21). Они так говорят, не отвергая Сына, но, желая исцелить немощь иудеев и отклонить их от мысли о многих и мнимых богах. Но, чтобы нам не пустословить, выставляя на вид не нуждающееся в опровержении, перейдем к дальнейшему. Если кто хочет узнать, что есть Слово Божие, то смотрите, что следует далее.

Итак, повествуя о "Слове", Иоанн говорит: "Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин.1:3). Не считайте, говорит евангелист, это "Слово" разливающимся в воздухе и исчезающим, но почитайте Его Творцом всего умопредставляемого и чувственного.

Но, тут на нас вновь с настойчивостью восстают противники и говорят, что это выражение якобы нужно понимать так, что Бог Отец при творении мира, употребляет Сына как орудие. По их словам, Сын есть орудие, а Отец двигал этим орудием, как мастер, и таким образом, через Сына все и получило свое бытие. Посему Сын якобы и есть первое творение, на то созданное, чтобы Им все получило бытие. Это подобно тому, как пила устрояется для того, чтобы ею производить плотнические работы.

Что же нам сказать им на это? Если Отец, как вы говорите, на то создал Сына, чтобы иметь Его орудием к совершению твари, то значит, Сын честью будет даже ниже самой твари. Ведь произведенное пилой – честнее ее, так как пила сделана для изделий, а не они для пилы. Так и тварь будет честнее Единородного, ибо для нее, как они говорят, Отец создал Его. Что безумнее этих речей? Получается, что будто бы Бог и не произвел бы из Себя Единородного, если бы не имел намерения все сотворить.

Тогда для чего же, говорят они, евангелист не сказал, что это "Слово" сотворило всё, но употребил такой предлог "чрез"? Чтобы кто не помыслил, что Сын противен Богу. Сказав, что все сотворено через Сына, евангелист показал, что Отец употребил Его посредником к сотворению, но не как меньшего, а напротив, как равносильного и как могущего выполнить столь великое поручение. Разве не очевидно, что евангелист выставляет Сына Творцом, а не орудием? Кроме этого, через эти слова, Иоанн опять возводит нас к предвечному бытию Единородного. Точно так же евангелист говорит и далее: "В мире был, и мир чрез Него начал быть" (Ин.1:10). Видите, что Он был в мире, но не как современный миру. Поэтому евангелист и присовокупляет: "и мир чрез Него начал быть". Кто слышит, что все есть Его создание, то хотя бы был вовсе бесчувственен, хотя бы был враг и противник славы Божией, во всяком случае, волей или неволей, он будет вынужден признать, что Творец существует прежде творений.

Но, если вдруг было время прежде Его, как утверждают эти говоруны, то пусть тогда они объяснят, каким это образом существовавшее прежде Него могло бы произойти "чрез Него"? С другой стороны, если Сын не совечен Отцу, то почему же тогда Павел говорит: "не имеющий ни начала дней, ни конца жизни" (Евр.7:3). Разве здесь апостол не называет Его бытие беспредельным? А беспредельное должно быть без пределов с той и другой стороны. Значит, как в том, так и в другом направлении Он не имеет предела, ибо как нет конца, так нет и начала. Если же по их пустословию Он якобы имеет начало, то хотя бы Он был бессмертен, то Он уже не может быть беспредельным. Поэтому, опровергая такое дурное мнение, Павел и говорит: "не имеющий ни начала дней, ни конца жизни", выражая этим Его бесконечность.

Но как же, опять говорят любители споров, если евангелист Иоанн сам полагает Ему начало, когда говорит: "в начале было Слово". Значит, по вашей логике, когда в другом месте пророк говорит об Отце: "от века и до века Ты - Бог" (Пс.89:3), то он таким выражением полагает Ему пределы, что ли? Никак, ибо этим он выражает вечность. Так и здесь, евангелист, говоря так о Сыне, не полагает Ему предела, а выражает вечность. Ведь он не сказал о Сыне: "имел начало", но сказал: "в начале было Слово". Через это "было", он и внушает нам мысль о безначальном бытии Сына. Так же и выражение: "Слово было Бог", приписывает Ему вечность. Повторяя слова: "Бог" и: "Бог", евангелист не показывает никакого разделения в Божестве. Напротив, прежде чем сказать: "Слово было Бог", чтобы кто-нибудь не почел божество Сына меньшим, он тотчас присовокупляет и доказательство истинного Его божества: "Оно было", говорит, "в начале у Бога".

Затем Иоанн показывает и Его творческую силу: "все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть". Это же самое, о божественном существе Сына, говорит и апостол Павел: "великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа". В послании к Филиппийцам, он также представляет признак Его божественности и говорит: "Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу" (Флп.2:6). Также и в послании к Римлянам апостол показывает, что Сын не меньше Отца, сказав: "благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа" (Рим.1:7).

Но, евангелист Иоанн не довольствуется и этими изречениями. "В Нем была жизнь", говорит он, "и жизнь была свет человеков" (Ин.1:4), и далее: "Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека" (Ин.1:9). Вот Иоанн называет Его "жизнью" и "светом". Каким же образом, если Сын есть "жизнь", могло быть когда-нибудь время, в которое Он не был? Разве можно себе представить, что когда-то жизни не было? Если Он есть "жизнь", как Он действительно и есть, то все согласятся, что "жизнь" должна существовать всегда, быть безначальной и бесконечной. Если же было время, когда Его не было, то каким бы образом Он был жизнью для других существ, если Сам был не всегда? Однако Он всегда пребывает таким, каков есть, по сказанному: "но Ты - тот же, и лета Твои не кончатся" (Пс.101:28).

Итак, если Он всегда был с Отцом, если Сам все произвел, устроил и содержит, что выражается словом: "жизнь", если Он являясь "светом" все просвещает, то кто настолько безумен, что скажет, будто евангелист хотел в этих изречениях показать меньшую степень Его Божества. Ведь, ими-то особенно и можно доказать Его равенство и нераздельность с Отцом. Не будем же смешивать тварь с Творцом, чтобы и нам не услышать слов: "и поклонялись, и служили твари вместо Творца" (Рим.1:25). Не все равно – твари служить, и Самого Творца низводить до ничтожества твари.

"Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин.1:3). Моисей, в начале бытописания Ветхого Завета, повествует нам о предметах чувственных и подробно исчисляет их. Сказав: "в начале сотворил Бог небо и землю", он потом присовокупляет, что произошел свет, затем твердь, светила и звезды, всякого рода животные и все прочее. Но, чтобы не медлить, не будем останавливаться на этом. А евангелист, заключив все в одном изречении, обнимает им и все видимое, и даже то, что выше видимого. Оставляя то, что уже известно, он возводит мысль к предметам более возвышенным, и обнимая все творчество вообще, говорит уже не о творениях, но о Создателе, Который и произвел все из небытия в бытие. Таким образом, Моисей касается только меньшей части создания, и тем ограничился, а евангелист, спеша взойти к Самому Творцу, справедливо минует все прочее, и сказанное Моисеем заключает в одно краткое изречение: "все чрез Него начало быть".

Но, чтобы кто не подумал, что евангелист говорит только о том, что сказано Моисеем, он присовокупляет: "и без Него ничто не начало быть, что начало быть". То есть, ничто сотворенное, видимое или созерцаемое умом, не получило бытия иначе, как силою Сына. Кто же, в здравом уме, будет вновь противоречить тому, что Сын есть Творец всего? Затем, евангелист присовокупляет: "В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков" (Ин.1:4). Видите, что Тот Кто выше был назван Словом и Богом, о Том после сказано: "в Нем была жизнь, и жизнь была свет". Как мы видим, эта самая "жизнь", есть вместе "и свет человеков". Вот как опять, Иоанн опровергает пустословие тех, которые утверждают, что якобы Сын есть творение Отца.

У одного из святых, есть и такое чтение сего места: "и без Него ничто не начало быть, что начало быть в Нем". Потом, поставив здесь знак препинания, он начинал далее: "Была жизнь". Но и такое чтение не заключает ошибки, а содержит ту же правильную мысль. Ибо и этот святой правильно понимал, что без Слова не получило бытия ничто, что получило "в Нем" бытие. Все, что получило бытие и сотворено, сотворено Самим Словом и, следовательно, без Него не было. Потом он снова начинал: "Была жизнь, и жизнь была свет человеков".

Если же, следовать утверждению, что Сын якобы сотворен, то посмотрим, какие здесь опять возникают нелепости. Если Сын есть творение Отца, тогда эти пустословы уже необходимо должны допустить, что тут "жизнью" называется тварь, следовательно, она также есть и "свет", и о ней-то приходил свидетельствовать Иоанн. Ведь когда евангелист говорит: "был человек, посланный от Бога, имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него" (Ин.1:6-7), то получается, что он свидетельствует о таком же творении, каким является и сам. Ведь и Иоанн принадлежит к числу тварей. А если Сын есть творение, то, Иоанн ничем не отличается от Него. Почему же тогда и сам Иоанн не есть "свет"? И почему тогда евангелист о нем далее говорит: "он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете" (Ин.1:8)? Видите, что в том их пустословии о сотворении Сына нет никакого смысла, и эти говоруны сплетают лишь бесполезную болтовню.

Опять же, каким это образом о Сыне сказано: "в мире был, и мир чрез Него начал быть" (Ин.1:10)? Получается, что тварь была в твари, и тварь произошла через тварь. И как же тогда понимать: "и мир Его не познал"? Значит, тварь не познала твари? И что значит: "А тем, которые приняли Его, дал власть быть чадами Божиими" (Ин.1:12)? Если принимать утверждения, что Сын якобы есть "творение", то, наконец, отсюда должно выйти еще более нелепейшее следствие, а именно то, что Сын произошел Сам через Себя. Ведь если "Свет истинный" есть Сын, и "свет" этот есть также и "жизнь", а "жизнь" была в Нем Самом, то по их учению такое заключение необходимо. Но, довольно уже смеха. Чтобы не тратить по-пустому времени, можете и сами проследить все эти чудовищные мысли, чтобы не подумали, будто это сказано просто для забавы.

Итак, оставим это и обратимся к надлежащему чтению и изъяснению. Какое же правильное чтение? Слова: "В Нем была жизнь", значат то же, что и предыдущие: "без Него ничто не начало быть, что начало быть". Он есть "жизнь", говорит Иоанн, и Виновник всего существующего. Из всего, что только существует, ничто не произошло без Него. Сказав о творении, и о том, что всё Словом получило бытие, евангелист далее говорит и о промышлении, – что Слово не только всё сотворило, но Оно же и сохраняет жизнь сотворенного, ибо "в Нем была жизнь". Его сила довлеет на всём творении, чтобы не только произвести, но и сохранить это всё после создания. Видите, как этим кратким прибавлением Иоанн устраняет все могущие представиться несообразности.

Евангелист называет Сына "жизнью", как потому, что Он поддерживает жизнь всего, так и потому, что Он подает и духовную жизнь всем разумным существам. Он есть "Свет истинный", то есть не столько чувственный, сколько умный, просвещающий самую душу. Не сказано, что Он "свет" одних только иудеев, но и всех "человеков". Ибо все мы люди, получили ум и рассудок от создавшего нас Слова, а потому и просвещаемы от Него. Данный нам ум, по которому мы и называемся разумными, есть "свет", руководящий нас в том, что должно и чего не должно делать.

Но как же, говорят нам, Он просвещает всякого человека, когда мы видим некоторых неразумными? Сколько зависит от Него Самого, Он просвещает всех. Скажите, разве не все мы имеем ум? Разве не все по природе знаем добро и противное ему? Разве не имеем способности через размышление о творении, познавать Творца? Посему разум, данный нам и наставляющий нас природой, который и называется законом естественным, может быть назван "светом", данным нам от Бога. Если же некоторые худо воспользовались разумом, те сами себя омрачили и сделали неразумными. Ведь и Иоанн был послан, чтобы "все уверовали чрез него" (Ин.1:7). Если же этого не случилось, то не он виноват в том.

"И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (Ин.1:5). Тьмой здесь называется заблуждение и смерть. Евангельская проповедь светит среди мрака заблуждения и рассеивает его. Свет этот проник даже в саму смерть, и Сын Божий, Своим Воскресением победил ее. А поскольку ни смерть, ни заблуждение, не преодолели этого Света, то Он всюду блистает и светит собственной силой. Однако, хотя этот "Свет" и неодолим, но обитает лишь в душах желающих просвещения. Бог приближается к нам не с принуждением, не против нашей воли, но по нашему благорасположению и желанию.

В самом деле, ведь и солнце затем-то и восходит, чтобы всех осветить. Но, если кто, запершись в темной комнате, не желает пользоваться лучами его, то неужели в этом виновно солнце? Так же и здесь. Не заключай дверей для этого Света – и получишь много наслаждения. А приходит к нам этот свет посредством веры и, придя, просвещает в изобилии того, кто приемлет его. "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое", говорит Спаситель, "и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим" (Ин.14:23). Как никто не может пользоваться светом солнечным, не открывая глаз, так никто не может участвовать в этом просвещении, не отверзая своей души. "Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету" (Ин.3:20). И как ночью на наши глаза не различают предметов из-за недостатка света, так и человек, не открывший себя для этого света, не постигает божественной премудрости.

Итак, сказав: "без Него ничто не начало быть" и присовокупив: "что начало быть", Иоанн, таким образом, обнял все твари, как видимые, так и невидимые. Так как о сотворении видимых тварей уже прежде учил Моисей, то евангелист только упомянул об этом. Подобным же образом, говорил о творческой способности Сына и вдохновенный благодатью апостол Павел: "ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли" (Кол.1:16). Здесь апостол, как и евангелист, возводит наш ум уже к высшим созданиям, то есть, к бестелесным и невидимым. Обратим здесь внимание, на такую же точность изложения. Частица "ли", здесь выражает не другое что, как те же слова: "все чрез Него начало быть", потому что тот же Дух управлял и душой Павла. Видите, как точно и во всем согласно Священное Писание.

А если кому-то кажется, что выражение: "чрез Него" как бы уменьшает достоинство Сына, то посмотрите, что говорит Павел в другом месте: "в начале Ты, Господи, основал землю, и небеса - дело рук Твоих" (Евр.1:10). Таким образом, Павел говорит о Сыне, как о Создателе, и изображает Его не иначе, как Творцом, а не так, как бы Он имел значение существа только служебного. Выражение: "чрез Него", поставлено Иоанном только для того, чтобы мы видели, что у Сына одна воля с Отцом. Таким образом, Его достоинство, как Создателя, очевидно. Ведь это самое о Сыне, сказано не только евангелистами и апостолами, но еще и в Ветхом Завете пророком Давидом: "в начале Ты, [Господи,] основал землю и небеса - дело Твоих рук" (Пс.101:26). Если же, кто будет упорствовать  и утверждать, что пророк говорил эти слова собственно об Отце, а Павел только приписал Сыну сказанное об Отце, то и таким образом, все равно выходит то же самое. Ведь Христос показал одинаковость Своего существа с Родителем, в словах: "Я и Отец – одно" (Ин.10:30), и еще: "видевший Меня видел Отца" (Ин.14:9). Однако Павел и не решился бы приписать этого Сыну, если бы не был совершенно уверен в равночестности Его с Отцом. Было бы крайне дерзновенно принадлежащее естеству, ни с чем несравнимому, относить к естеству меньшему и подчиненному. Но Сын не меньше и не ниже Отца по существу. Поэтому Павел и дерзнул сказать о Нем не только вышеуказанные слова, но еще и нечто другое: "верен Бог, Которым вы призваны в общение Сына Его" (1 Кор.1:9). И еще: "ибо все из Него, Им и к Нему" (Рим.11:36). Выражение: "из Него", которое некоторые признают лишь исключительно достойным только одного Отца, Павел здесь употребляет и о Сыне. И таких выражений, безразлично употребляемых, мы можем много и часто находить в Писании, чего не могло бы быть, если бы повсюду не предполагалось одно и то же существо.

Но, рассмотрим чтение далее: "Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете" (Ин.1:8). Чтобы кто, услышав, что Иоанн был послан, "чтобы свидетельствовать о Свете", не подумал, что он больше Того, о Ком свидетельствует, евангелист уже наперед говорит: "он не был свет". Этими словами, он уничтожает такую мысль и, исторгая ее с корнем, показывает, кто есть этот свидетельствующий, а Кто есть Тот, о Ком он свидетельствует, и какое различие находится между тем и другим. Поскольку Христос есть Бог, и истинный Сын Божий, единого с Отцом бессмертного и блаженного существа, то евангелист изъясняя это, к сказанному выше прибавляет: "дабы все уверовали чрез него" (Ин.1:7). Так как спасение людей есть предмет Его попечения, то Он и снизошел до такого самоуничижения, что предоставляет человеку свидетельствовать о Нем, чтобы эти немощные иудеи легче могли бы уверовать в Него.

Потому Он и облекся плотью, чтобы явившись людям в Своем Божестве без покрова, не погубить их всех. Господь все устраивает ко спасению людей и имеет ввиду не Свое только достоинство, но нашу пользу. Потому Он и проповедником о Себе послал человека, чтобы люди того времени, слыша сродный себе голос, тем легче бы последовали Ему. Иоанн Креститель пришел свидетельствовать для того, чтобы его единоплеменники через него уверовали во Христа, а не для того, чтобы придать достоверность учению Господа. То, что евангелист именно такую мысль и спешил предотвратить, видно из последующих слов, которые он присовокупляет: "он не был свет". А если бы он прибавил это не для устранения такой мысли, тогда это было бы только излишним распространением слов, и скорее было бы тождесловие, чем изъяснение учения.

Итак, сделав это, и показав несравнимое превосходство последнего перед первым, евангелист уже без опасения переходит к последующему сказанию, и тщательно устранив все то, что нелепого было в мыслях людей неразумных, он уже без всякого затруднения и беспрепятственно приступает к продолжению слова. "Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир" (Ин.1:9). Чтобы кто-нибудь не подумал, что Он не существовал прежде Воплощения, Иоанн и возводит мысль к бытию прежде всякого начала и говорит, что Свет истинный был и прежде Воплощения. Этим он ниспровергает ересь, что якобы Единородный тогда получил бытие, когда родился от Девы, а прежде сего не существовал. Мы все есть создания этого истинного Света. И этот Свет просвещает всякого человека. Видите, что здесь евангелист опять возводит нашу мысль ввысь и устремляет ее к безначальному бытию Сына, бытию никогда нескончаемому и непрестающему.

- Но как, говорят, может иметь такое бытие Тот, Кто есть Сын? Если Сын рожден, то и бытие Его не безначально, а значит отлично от бытия Отца.

Вот и опять у нас с ними неуместное словопрение. Мы говорим о Боге, а они спрашивают, как это возможно, что безначален Тот, Кто бесконечно превосходит всякое создание и есть Творец всего. Кто в здравом рассудке станет спрашивать такое? Разве человеческому уму изведывать такие предметы? Наш долг только верить, а не испытывать то, что сказано, так как достаточным доказательством сказанного, служит могущество Того, Кто изрек это. Если бы Бог рождал подобно человеку, то может быть и необходимо было бы какое-либо разделение между Рождающим и Рождаемым. Но как это рождение неизреченное и только Богу свойственное, то оставьте свои обыкновенные понятия. Если бы мы говорили, что Отец и Сын имеют бытие, разделенное в своем начале, то, может быть, вы и имели бы право такое говорить. Но, мы избегаем такого нечестия и говорим, что Отец безначален, и не рожден, а Сын безначален, но рожден от Отца. Какая же надобность из такого учения выводить такое нечестивое заключение? Никакой надобности нет.

Сын есть отблеск, а отблеск представляется нераздельно с тем естеством, от Которого Он есть отблеск. Поэтому-то Павел, говоря о Сыне, и сказал так: "Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его" (Евр.1:3), чтобы мы не предполагали никакого разделения между Отцом и Сыном. Таким подобием апостол исправляет нелепые мысли, приходящие в голову людям бессмысленным. Слыша об отблеске, говорит апостол, не думай, что Сын не имеет собственной ипостаси. Мысль такая нечестива и свойственна безумию еретиков. Но, мы учим не так, а говорим, что Он имеет Свою собственную ипостась. Поэтому, назвав Сына "сияние славы" Отца, апостол присовокупляет, что Он есть и "образ ипостаси Его", чтобы выразить тем и собственную Его ипостась и единосущие с Тем, Которого есть образ.

Но, чтобы дознать все их бессмыслие, рассмотрим еще раз это чтение и станем выводить свои заключения тем же порядком. Вы слышали, что "был Свет истинный". Зачем же понапрасну усиливаетесь обнять своим умом эту бесконечную жизнь? Это невозможно. Для чего исследовать неисследимое? Для чего испытывать непостижимое? Для чего изведывать неведомое? Ведь мы не можем понять и объяснить даже того, что наблюдаем в мире. Однако же, в этом случае мы не досадуем и не скорбим о своем бессилии. Отчего же, вы так смелы и опрометчивы в предметах гораздо важнейших? Иоанн, услышав от Духа, что "был Свет", ничего больше и не испытывал, а вы, не имея его благодати, рассуждая только по своим слабым умозаключениям, усиливаетесь переступить даже за черту его ведения. Потому вы, как скоро стали изыскивать начало жизни безначальной, то и того не нашли, чего искали, и блуждая лишились и того, что могли бы иметь, а в итоге отпали от правой веры в Сына Божия.

Но, мы удалимся от сумасбродства еретиков, и не будем преступать пределов вечных, а во всем будем следовать законам Духа и, слыша, что "был Свет истинный", больше не будем ничего исследовать. Да и невозможно никому простираться далее этого изречения. Если мы будем всегда держаться правых догматов и на них обращать свое внимание, то весьма много приобретем для себя пользы, и не дадим диаволу возможности нападать на нас.

"В мире был, и мир чрез Него начал быть и мир Его не познал" (Ин.1:10). Через это Иоанн опять возводит нас к предвечному бытию Единородного. Видите, что со всех сторон евангелист доказывает, что Сын есть Творец, отстраняя безумие еретиков, называющих Сына Божия творением. Он был в мире как вездесущий Бог. Но, можно также сказать, что Он был в мире и в отношении к промышлению и сохранению. Впрочем, что говорить: "В мире был", когда не было бы и мира, если бы Он не сотворил его. "И мир Его не познал". Кратко изречение, но, сколько вложено в него. Имя "мир" означает и эту вселенную, как и здесь сказано: "мир чрез Него начал быть", а также означает и мудрствующих по мирскому, как сказано: "мир Его не познал", то есть люди, приверженные к земле и не помышляющие о небесном. Евангелист называет здесь миром множество людей растленных, преданных земным делам, толпу, мятежный и бессмысленный народ.

Но, друзья Божии, и все дивные мужи познавали Христа, еще прежде Его явления во плоти. Именно о праотце, Сам Христос сказал: "Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался" (Ин.8:56). И о Давиде в обличение иудеев Он говорил: "как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих" (Мф.22:43-44). А то, что все пророки, начиная от Самуила, познавали Христа, и задолго предвозвещали Его пришествие, об этом говорит и апостол Петр: "и все пророки, от Самуила и после него, сколько их ни говорили, также предвозвестили дни сии" (Деян.3:24).

Но, любители споров, приводят нам слова Христа: "многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали" (Лук.10:24), и говорят, что эти самые слова и подтверждают, что пророки не знали Его. 

Конечно же, знали. И это видно из тех же самых слов, из которых вы заключаете, будто бы пророки не имели познания о Сыне Божием. Он говорит: "многие желали видеть, что вы видите". Значит, они знали, что Он придет к людям и совершит дела, которые действительно совершил. А, если бы они не знали этого, то, как бы захотели видеть? Ведь никто не может желать того, чего совсем не знает. Следовательно, они знали Сына Божьего, знали и то, что Он придет к людям.

Тогда, чего же, они "не видели" и чего "не слышали"? - спрашивают нас. То, что увидели и услышали иудеи. Пророки, хотя слышали Его голос, и видели Его Самого, однако же не во плоти, и не в том виде, в каком Он открыто обращался с людьми и беседовал с ними. На это и Сам Христос ясно указывает, говоря: "желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали". Таким образом, хотя пророки и не видели Его явления во плоти, однако знали, что оно будет, и желали этого.

Но некоторые, думая укорить нас, спрашивают: что же делал Христос прежде, когда еще не промышлял о роде человеческом? Почему Он, оставив нас на столь долгое время без попечения, лишь в последнее время пришел устроить наше спасение? Мы же скажем, что Он еще и прежде того времени был в мире, устраивал дела и все достойные люди ведали о Нем. А если вы скажете, что Он был неведом людям, потому что не все тогда знали Его, а только люди избранные, то мы ответим, что и ныне еще не все знают Его. Ведь и в настоящее время Иисус Христос не имеет должного поклонения от многих людей. И как никто не может отрицать, что в настоящее время есть много людей знающих Его, так нельзя сомневаться в этом, и по отношению к прежним временам.

Как тогда, в древние времена, не все веровали в Него, и не все почитали Его, а только лишь некоторые, так и в настоящее время, не все знают Его и не все хотят почитать Его. Да, что говорить о Христе. Ведь как прежде, так и ныне, не все даже знают и Его Отца. Некоторые говорят, что все в мире носится само собой, другие попечение обо всем приписывают демонам, а есть и такие, которые, кроме истинного Бога, измыслили для себя какого-то другого. Из них иные богохульствуют, утверждая, будто есть какая-то противная Богу сила, и еще думают, что законы Божии принадлежат какому-то злому духу. Что же? Неужели потому, что некоторые отвергают Бога, и мы будем говорить то же, или согласимся, что Он злой, так как некоторые высказывают и это богохульство? Но, отбросим прочь это безрассудство и это крайнее безумие. Если бы мы стали поверять догматы судом этих безумных людей, то и нас самих ничто не удержало бы от крайнего безумия.

Конечно, никто не скажет, что солнце вредно для глаз, потому, что есть больные глазами. Напротив, оно светоносно по суду людей здоровых. Никто также не скажет, что мед горек, потому что он кажется таким на вкус больных. Итак, не по примеру ли больных, некоторые утверждают, что или нет Бога, или, что Он злой, что Он промышляет иногда, а иногда и вовсе не делает этого? И кто скажет, что они люди здоровые? Напротив, не крайне ли безумные это люди, не исступленные ли, и помешанные?

"Мир", сказано, "Его не познал". Однако же, познали Его только те, которых "мир" был недостоин. Сказав же о тех, кто Его не познал, евангелист вкратце излагает и причину этого неведения. Он не просто говорит: "никто не познал Его", но: "мир Его не познал", то есть люди, преданные одному миру и только о мирском помышляющие. Но мир, как мы сказали, не познал не только Сына, но и Отца, потому что, ничто не приводит рассудок в такое расстройство, как привязанность к предметам временным. Так и Христос говорил: "Отче праведный! и мир Тебя не познал" (Ин.17:25). Человек, слишком занятый делами настоящей жизни, не может надлежащим образом усвоить предметов небесных, но по необходимости, заботясь о тех, лишается и этих. "Не можете", сказано, "служить Богу и маммоне" (Лк.16:13). Следуя одному, по необходимости надобно оставить другого. И об этом гласит сам опыт. Те, которые смеются над страстью к богатству, те наиболее и любят Бога, как должно. Напротив те, которые высоко ценят богатство, как первое благо, имеют к Богу слабейшую любовь. Душа, будучи однажды пленена любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать, или не сказать чего-либо такого, что гневает Бога, так как она делается уже рабой другого господина, и притом такого, который повелевает ей все противное Богу.

Далее, обращая речь ко времени самой проповеди, Иоанн говорит: "пришел к своим, и свои Его не приняли" (Ин.1:11). Своими он здесь называет иудеев, как народ особый. И как выше, болезнуя о неразумии многих людей и пристыжая общий дух времени, он говорил, что "мир" не познал Создателя, так и здесь, негодуя на неблагодарность иудеев и многих других, он произносит еще более тяжкое осуждение, говоря: "свои Его не приняли". А ведь Он тогда к ним-то и приходил. Но не один евангелист, а и пророки то же самое с удивлением говорили: "так многие народы приведет Он в изумление; ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали" (Ис.52:15). И в другом месте: "Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня" (Ис.65:1). А Павел, изумленный тем же, в послании к Римлянам говорил: "Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили" (Рим.11:7). Видите, что Господь никого насильно не привлекает к Себе, но предоставляет это на их собственное усмотрение и произвол.

Поистине, достойно удивления то, как иудеи, воспитанные на пророческих книгах, и каждый день слушавшие Моисея, который весьма многое говорит о пришествии Христа, равно и других пророков, бывших после него, и наконец, видевшие и Самого Христа, Который каждый день творил для них чудеса, с ними только и беседовал, как они, получив столько знамений, до того ослепили и оглушили сами себя, что уже ничто не могло привести их к вере во Христа. Между тем язычники, не имели у себя ничего такого и никогда не слышали божественных вещаний, были привязаны к деревьям и камням, и не знали ничего здравого и полезного ни в верованиях, ни в правилах жизни. Они всегда занимались только бреднями людей умопомешанных, ибо такова языческая философия, перечитывали пустословия поэтов, а жизнь их была еще более нечиста и преступна, чем их учение. Но, несмотря на то, что они ниспали до такой глубины зла, вдруг, как бы какой машиной, поднялись на высоту и явились нам, блистая с самого верха небес. Как же это и отчего произошло? Посмотрим, что говорит об этом Павел.

Блаженный апостол, тщательно исследуя эти обстоятельства, не оставил их до тех пор, пока не нашел причины и не изъяснил ее всем. Какая же это причина? И отчего у этих иудеев была такая слепота? Посмотрим, что говорит об этом тот, которому вверено было возвещать об этом домостроительстве. Что же он говорит в разрешение такого недоразумения многих?

"Не разумея", говорит он, "праведности Божией и, усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией" (Рим.10:3). Вот за что они подверглись такому несчастью. И в другом месте, то же самое излагая иначе, апостол говорит: "что же скажем? Язычники, не искавшие праведности, получили праведность, праведность от веры. А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? потому что [искали] не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения" (Рим.9:30-32).

Это значит, что неверие иудеев происходило от надменности. Неверие и стало для них причиной зла. Сначала они имели больше, нежели язычники, а именно: получили закон, имели познание о Боге и прочее, о чем говорит Павел. Но по пришествии Христа, как скоро увидели, что язычники, так же как и они, равночестно призываются ко спасению, но уже по вере, и что в деле веры, обрезанный не имеет никакого преимущества перед обращенным из язычников, тогда от гордости они перешли к зависти, и не стерпели великого и неизреченного человеколюбия Господа. Так до сих пор, иудеи не желают принимать Христа и продолжают блуждать в темноте. А это произошло в них не от чего-либо другого, как от высокомерия, злости и человеконенавистничества.

Какой же вред вам, бессмысленнейшие из людей, принесло это попечение Господа, оказанное другим? Разве уменьшились ваши блага оттого, что и другие получили участие в них? Поистине злость слепа, и ничего справедливого скоро понять не может. Терзаясь мыслью, что и другие будут иметь участие в тех же правах, они обратили меч на самих себя и лишили себя человеколюбия Божьего.

Но, так требовала справедливость. Ведь и наемнику, упоминаемому в Евангелии, также было сказано: "я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе" (Мф.20:14). Так и пришедшие к Богу язычники, получают те же вечные блага, что было обещано и иудеям. И хотя этот наемник досадовал, что пришедшие трудиться позже его, получили ту же награду, но, по крайней мере, он мог указать на свои труды в продолжение целого дня, на тяготу, зной и пот. Но, что бы могли сказать они? Ничего такого. В них была только беспечность, невоздержанность и множество пороков, в которых постоянно обличали их все пророки, и которыми они, так же как и язычники, оскорбляли Бога. На это указывая, Павел и говорил что между теми и другими "нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его" (Рим.3:22-24). Но перед этим, апостол показал, что иудеи достойны даже большего наказания: "те, которые под законом согрешили, по закону осудятся" (Рим.2:12), то есть получат суд более строгий, так как кроме природы, они имеют обвинителем и закон.

Крайне худо огорчаться благополучию других, и особенно, когда оно не соединено с ущербом для тебя. Если бы спасение других вредило твоему благополучию, то ты имел бы основание огорчаться. Но если, ни казни других не умножают для тебя наград, ни их благополучие не уменьшает, то для чего ты сам себя терзаешь? Только потому, что другой спасается? Не надлежало тебе раздражаться тем, что и язычникам благодатью даровано спасение, хотя бы ты сам был из людей достойных одобрения. Но когда ты, будучи повинен перед Господом, в том же, как и язычник, и навлекши на себя гнев Его, еще досадуешь на чужое благополучие, и думаешь о себе так много, как будто ты один имеешь право на общение благодати, то разве это не крайнее ли безрассудство и надменность? Поэтому один мудрый и сказал: "начало греха – гордость" (Сир.10:15). Через нее некогда и Ангел ниспал с высоты своего достоинства, и стал диаволом.

"Пришел к своим, и свои Его не приняли". Видите, что Бог призывает и привлекает к Себе лишь всех желающих, и без всякого насилия и принуждения. Потому, когда Он пришел, одни приняли Его, а другие не приняли. Он никого не хочет иметь Своим рабом против воли или по принуждению, а хочет, чтобы все свободно и добровольно служили Ему и познавали сладость этого служения. Бог, не имея нужды ни в чем, и никаких потребностей, подобных нашим, все творит только ради нашего спасения и в этом делает нас господами самим себе. Потому и не желающих служить Ему, Господь не подвергает никакому насилию, или принуждению. Он имеет в виду только нашу пользу. А против воли быть увлеченным на служение – все равно, что и совсем не служить.

Почему же, говорят некоторые, Он наказывает не желающих повиноваться Ему? Зачем угрожает геенной не слушающим Его повелений? Это потому, что будучи премного благ, Он имеет великое попечение о нас даже и тогда, когда мы не повинуемся Ему. Он не отступает и тогда, когда мы удаляемся и убегаем от Него. И как мы уклоняемся от первоначального пути благотворения, то есть не хотим идти путем благополучия и убеждения, тогда Он ведет нас другим путем – наказаний и мук. Путем, конечно, весьма тяжким, но неизбежным. Когда первый путь пренебрегается, тогда по необходимости надобно идти другим. Так и наши законодатели, полагают преступникам многие и жестокие наказания, однако же, мы не осуждаем их за это, а напротив, еще более уважаем их, как за законы, так и за постановления о наказаниях. Не имея ни в чем никакой надобности, часто даже не зная, кто впоследствии будет пользоваться помощью этих законов и постановлений, законодатели заботятся о благоустройстве нашей жизни тем, что добродетельным людям воздают честь, а людей порочных, нарушающих спокойствие, укрощают наказаниями. Если же мы таких законодателей почитаем, то не гораздо ли более, должны благоговеть перед Богом и любить Его за столь великое попечение о нас.

Беспредельно и различие между попечительностью тех, и промыслом Божьим о нас. Подлинно, богатство благости Его неизреченно и превышает всякое разумение. Заметим, что Он "пришел к своим" не по собственной какой-либо нужде, а для благотворения им и для их же пользы. Но, несмотря на то, что "свои Его не приняли", Он и при всем том, не преградил для них покаяния, а дал им возможность, только бы они сами захотели, очистить все согрешения свои верой в Него. А, что это сказано не без основания и не в шутку, дают ясное свидетельство все обстоятельства блаженного Павла.

Он гнал Христа, уже после распятия Его, и свидетеля Его – праведного Стефана, убил руками многих других. Но, когда раскаялся, осудил в себе прежние грехи, и прибег к Тому, Кого гнал, то Христос тотчас сопричислил его к Своим друзьям и притом первейшим, и поставил его – гонителя, хулителя и оскорбителя, проповедником и учителем всей вселенной. Павел и сам не стыдился проповедовать об этом, восхищенный человеколюбием Божьим. В своих посланиях он изобразил прежние свои дерзости, обнаружил их пред всеми, считая за лучшее выставить на позор прежнюю свою жизнь, чтобы тем яснее показать величие дара Божьего, нежели скрыть неизреченное и неисповедимое человеколюбие Господа.

С этой целью он, то там, то здесь упоминает о гонениях, наветах и ополчениях своих против Церкви Божией. В одном месте говорит: "я недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию" (1 Кор.15:9); в другом: "Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый" (1 Тим.1:15); в третьем: "вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее" (Гал.1:13). Таким образом, Павел, как бы в некоторое воздаяние Христу за долготерпение к нему, показывая, какого враждебного и неприязненного человека Господь спас, с великим дерзновением возвещает о той брани, которую он вначале со всей ревностью воздвигал против Христа. Вместе с тем он внушает благие надежды и тем, которые отчаиваются в себе самих. Павел говорит, что Христос для того и помиловал его, чтобы в нем первом показать все долготерпение и преизобильное богатство Своей благости. Вот пример тем, которые если захотят уверовать в Него для жизни вечной, то будут помилованы, хотя бы их грехи и превышали всякую надежду прощения.

Но, откуда пришел всё наполняющий и вездесущий? Какое место лишил Своего присутствия Тот, Кто в руке Своей держит всё, и владычествует над всем? Никакого места Он не оставил. Разве это возможно. А совершилось это воплощение Его по снисхождению к нам. Так как Он, будучи в мире, не казался находящимся в мире, потому что был неведом, то напоследок и явил Себя, благоволив облечься в нашу плоть. Это самое снисхождение и явление Его, евангелист и называет пришествием.

Достойно удивления, что ученик не стыдится унижения своего Учителя, но смело описывает нанесенное Ему оскорбление, а это есть не маловажное доказательство его правдолюбивого духа. Впрочем, если стыдиться, то надобно стыдиться за тех, которые нанесли оскорбление, а не за Того, Кто претерпел это. Он еще более прославился тем, что и после такого оскорбления так промышляет о Своих оскорбителях, а они перед всеми оказались неблагодарными и презренными, потому что отвергли, как врага и неприятеля, Того, Кто пришел к ним с такими благами. Именно на это указывая, и говорит евангелист: "пришел к своим, и свои Его не приняли". Да и не тем только они повредили себе, но и тем, что не получили того, чего достигли принявшие Его. А, что же получили последние?

"А тем, которые приняли Его, дал власть быть чадами Божиими" (Ин.1:12). Но, почему же ты, блаженный Иоанн, не сказываешь нам о наказании тех, которые не приняли Его, а говоришь только, что "свои" не приняли Пришедшего? А, что они за это потерпят, и какому наказанию подвергнутся, того ты не присовокупил. Может быть, через это ты более устрашил бы их, и угрозой смягчил бы их грубость и надменность. Для чего же, ты умолчал об этом? Но какое же, другое наказание, говорит евангелист, могло бы быть более того, что они, имея возможность сделаться "чадами Божьими", не делаются таковыми, а добровольно лишают сами себя такого благородства и чести.

Впрочем, наказание их не ограничится только тем, что они не получат никакого блага. Их постигнет еще огонь неугасающий, что впоследствии яснее открывает евангелист. Но, теперь же, он говорит лишь о неизреченных благах, дарованных тем, кто принял Господа, и вкратце изображает эти блага следующими словами: "а тем, которые приняли Его, дал власть быть чадами Божиими". Хотя бы то были рабы или свободные, хотя бы немудрые или мудрые, женщины или мужчины, дети или старцы, незнатные или знатные, богатые или бедные, начальники или простолюдины, все, говорит евангелист, удостоены одной почести. Единородный Сын Божий не возгнушался сопричислить к лику чад Божиих даже самых неважных людей, со множеством недостатков. Такова сила веры в Него, таково величие благодати! Вера и благодать Духа, устранив неравенство мирских достоинств, всем им сообщила один вид, и на всех их запечатлела один образ – царский. Что же, может сравниться с таким человеколюбием Божиим.

Но, почему евангелист не сказал: "сотворил их чадами Божиими", а говорит: "дал власть быть чадами Божиими"? Чтобы показать, как много нужно заботливости для сохранения всей жизни в чистоте, и неповреждении того образа усыновления, который запечатлен в нас при Крещении, а вместе – чтобы показать и то, что такой власти никто не может отнять у нас, если наперед сами себя не лишим ее. Получив от Бога такую честь, если мы только не сделаем ничего недостойного этой власти, то будем сильнее всех, потому что выше всех и совершеннее Тот, Кто сообщил нам такое достоинство. Еще евангелист хочет показать и то, что благодать не иначе приходит, как только к тем, которые сами желают и заботятся о ее приобретении, и тем, которые не отвергают Церкви Божией. Таким-то людям и принадлежит "власть быть чадами Божиими". В этих словах, евангелист показал свободу воли и самостоятельность человека. А если сами люди предварительно не возымеют желания, то и дар не приходит, и благодать в них ничего не производит.

Таинственное возрождение наше и очищение от всех прежних грехов, совершается в Крещении, но пребыть в последующее время чистыми и не допускать к себе снова никакой скверны – это зависит от нашей воли и заботливости. Видите, что в этих самых тайнах, одно принадлежит Богу – даровать благодать, а другое человеку – показать веру. Для сохранения этого усыновления, от человека требуется еще много заботливости, а это Бог предоставил нам самим. Поэтому и недостаточно только креститься и уверовать, но мы должны вести и достойную того жизнь.

Потому-то евангелист и напоминает нам о самом способе духовного рождения, и показывает его превосходство, через сравнение с рождением плотским, говоря: "которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились" (Ин.1:13). И это он сказал для того, чтобы мы, познав ничтожество и уничижение нашего первого рождения, от крови и похоти плотской, и постигнув важность и достоинство второго рождения по благодати, возымели высокое о нем понятие. Понятие, достойное этого дара от Того, Кто рождает нас таким образом.

В самом деле, не странно ли, что когда Сам Бог и Царь не гнушается простыми, незнатными, и ничего нестоящими людьми, но с распутий приводит их за Свою трапезу, но они показывают в себе такую бесчувственность, что и в такой чести не делаются лучшими, и по призывании, остаются в том же зле и не приходят к Нему, попирая таким образом неизреченное человеколюбие Призывающего? Если же люди не поступают достойно такого призвания, не приходят в Церковь Его и не веруют в Него, то это зависит от их хотения, а не от Того, Кто так почтил всех нас. Не Он изгоняет таких из дивного сонма званных, но они сами себя изгоняют. Он со Своей стороны сделал все: устроил пир, приготовил трапезу, послал пригласителей, принимает пришедших и оказывает им всякую другую честь. Но своим неверием, они лишь наносят Ему оскорбление.

"И Слово стало плотию", говорит евангелист, "и обитало с нами, полное благодати и истины" (Ин.1:14). Сказав выше, что принявшие Слово родились от Бога и сделались "чадами Божьими", предлагает причину и основание такой неизреченной почести. Причина та, что Само Слово сделалось плотью, и Господь воспринял на Себя образ раба. Будучи истинным Сыном Божьим, Он сделался сыном человеческим, чтобы сынов человеческих сделать "чадами Божьими".

Высокое, в общении с уничиженным, нисколько не теряет собственного достоинства, а уничиженное, возвышается через то из своего уничижения. Так это совершилось и во Христе. Он через такое снисхождение нисколько не унизил собственного Естества, а нас, сидящих всегда во мраке и уничижении, возвел к неизреченной славе. Так царь, когда внимательно и благосклонно беседует с бедным и нищим, то нисколько не стыдится себя самого, а бедного через это, делает для всех лицом знаметным и почетным. Если же, в отношении к достоинству человеческому, общение с низшим нисколько не вредит высшему, то тем более об этом нельзя и подумать, по отношению к Тому нетленному и блаженному Существу, Которое не имеет в Себе ничего преходящего, ни прибывающего, ни убывающего, но всегда неизменно и вечно, и обладает всеми совершенствами.

Итак, когда слышите, что "Слово стало плотию", то не смущайтесь от этого и не колеблитесь. Не само Его Существо изменилось в плоть (это и помыслить нечестиво), а пребывая Тем, Кто Он есть, Он, таким образом, принял образ раба. Вот теперь изумитесь необыкновенному снисхождению Божию и невыразимому человеколюбию Его, по которому для спасения нашего, Он воспринял на Себя отличное и совершенно чуждое собственному естеству, а именно плоть нашу.

Но, есть и такие, которые говорят, будто все, что касается воплощения, есть только воображение, обман чувств, предположение. Поэтому Иоанн, для того чтобы заградить и совершенно уничтожить такую хулу и употребил выражение: "стало", намереваясь этим показать не изменение Существа, нет, а восприятие истинной плоти. Как в словах: "Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою" (Гал.3:13), не то говорится, будто Существо Его, оставив собственную славу, превратилось в клятву (этого бы не подумали и совершенно безумные люди), а то, что Он, приняв на Себя изреченную против нас клятву, не оставил нас более быть под этой клятвой. Так и здесь сказано, что "Слово стало плотию" не изменив своего Существа в плоть, но, только приняв ее на Себя, так что само Его Существо осталось неприкосновенным.

Если же скажут, что Бог, как всемогущий, мог перемениться и в плоть, на это мы ответим, что Бог не иначе все может, как пребывая Богом. А если бы Он допустил в Себе изменение, и притом изменение на худшее, то, как же Он был бы и Богом? Измениться совершенно несвойственно нетленному Существу. Потому пророк и сказал: "все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты - тот же, и лета Твои не кончатся" (Пс.101:27-28). Существо это выше всякого изменения, и нет ничего превосходнее Его. Но, что говорить, превосходнее? Нет ничего равного, или сколько-нибудь близкого. Следовательно, если бы Бог изменялся, то претерпевал бы изменение к худшему. Но тогда Он не был бы и Богом.

Итак, слово: "стало", было сказано евангелистом для того, чтобы никто не принял воплощения за вымысел. А, чтобы убедиться в этом, посмотрим на последующее и заметим, как Иоанн объясняет это свое выражение и опровергает такую нечестивую мысль. Сказав, что "Слово стало плотию", он присовокупляет: "и обитало с нами". Видите, что он говорит об обитании Его среди нас во плоти. Поэтому, в слове: "стало", не подозревайте ничего несообразного, и не думайте об изменении этого неизменяемого Существа.

Однако есть и такие, которые говорят, что во Христе якобы только одно Естество. Одни говорят, что только человеческое, а другие – только Божественное. Но, для того евангелист и прибавил: "обитало", чтобы показать этим два естества, – одно наше, а другое Слова. Ибо, как иного естества обитель и иного естества обитающий в ней, так и Слово, когда соединилось с нашим естеством, то и осталось Естеством иным, чем наше. Обитающее не одно и то же с обиталищем, а есть нечто другое. Одно вселяется в другом, иначе не было бы и вселения, потому что ничто не вселяется в самом себе. И вот, что еще нужно сказать в отношении к Естеству. Через соединение и общение, Бог Слово и плоть суть одно, но не в том смысле, что произошло какое-либо смешение или уничтожение естеств, а в том, что образовалось некоторое неизреченное и невыразимое их единение. А как это сделалось, не спрашивайте. Как это произошло, только Он Сам знает. Потому и заключим здесь слово, молчанием об этом.

Итак, выражение: "Слово стало плотию" показывает нам, что Само Слово стало Человеком и, будучи Сыном Бога, стало и сыном Девы, Которая и называется поистине Богородицею, как родившая Бога во плоти. А слово: "обитало", научает нас веровать, что в одном Христе два Естества. Ибо хотя Он и един по Ипостаси, или по Лицу, но по естествам Своим двояк – Бог и Человек, а Божеское естество и человеческое не могут быть одним, хотя и созерцаются в одном Христе. Пусть теперь постыдятся армяне, почитающие в Нем одно Естество.

Но, посмотрим теперь, что говорит пророк о том обиталище, в которое Он вселился: "восстановлю скинию Давидову падшую" (Амос.9:11). Пало, подлинно пало неисцелимым падением естество наше, и имело нужду в этой единой державной Деснице. Да и не могло оно восстать, если бы Создавший его вначале, не простер к нему Десницы Своей и не обновил его свыше через возрождение водой и Духом. И заметим то, что есть страшного и неизреченного в этом таинстве, – Он теперь навсегда обитает в этой скинии. Он облекся нашей плотью не с тем, чтобы опять оставить ее, но чтобы всегда иметь ее с Собой. А если бы не так, то Он не удостоил бы ее Царского престола и, нося ее, не был бы поклоняем от всего горнего воинства Ангелов, Архангелов, Престолов, Господств, Начал и Властей. Какое слово, какой ум может представить поистине столь великую, сверхъестественную и дивную почесть, оказанную нашему роду? Какой Ангел? Какой Архангел? Никто никогда, ни из небесных, ни из земных. Таковы дела Божии, так велики и вышеестественны Его благодеяния, что не только язык человеческий, но и ангельская сила не может вполне высказать их.

"И мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца" (Ин.1:14). Евангелист, сказав, что мы сделались чадами Божьими и, показав, что это произошло не иначе, как через воплощение Слова, теперь представляет и другую от этого пользу: "И мы видели славу Его". Что же это такое? То, что мы и не смогли бы видеть Его, если бы Он не явился нам в воспринятой Им плоти. Если у Моисея, имевшего одинаковое с нами естество, люди тогдашнего времени не могли видеть лица, потому только, что оно было прославлено после общения с Богом, и праведник даже имел нужду в покрывале, чтобы прикрыть величие славы, и чтобы вид пророка казался им тихим и спокойным, то как мы, бренные и земнородные, могли бы созерцать чистое Божество, Которое неприступно и для самих горних сил? Для того-то Он и вселился среди нас во плоти, чтобы мы могли безопасно приступать к Нему, беседовать и обращаться с Ним.

Но, что значит: "славу, как Единородного от Отца"? Так как многие и из пророков прославились, например, тот же Моисей, Илия и Елисей, из которых один был вознесен на огненной колеснице, а после их также прославились и Даниил, и три отрока, которых бросил в печь Навуходоносор, и многие другие, которые и чудеса творили, да и Ангелы, являвшиеся людям, открывали взиравшим на них лучезарный свет собственного естества, поэтому-то евангелист, отводя нас от всех этих существ, отвлекая нашу мысль от твари и славы нам подобных, возводит нас к самому верху совершенств. Все другие, и Ангелы, и Архангелы, и пророки, делали все только по повелению Божиему, а Он со властью, свойственной Царю и Господу. Потому-то и народ дивился, что Он учил, как власть имеющий. Мы видели славу не пророка, говорит евангелист, ни Ангела, ни Архангела, не других высших сил, и не иного какого-либо сотворенного существа, если еще есть какое-либо иное, но, Самого Владыки, Самого Царя, Самого истинного Единородного Сына, Самого общего всех нас Господа.

Выражение: "как", означает не уподобление и не сравнение, а подтверждение и неподлежащее сомнению определение. Евангелист как бы так сказал: мы видели славу, какую подобает и свойственно иметь Единородному и истинному Сыну Царя всех Бога. Так обыкновенно и бывает, и можно подтвердить это общим обычаем, потому что не для красоты речи и не для стройности слова теперь нужно говорить, но единственно для нашей пользы. Поэтому ничто не препятствует подтвердить свои мысли и общим обычаем. Какой же это обычай?

Итак, если кто, увидев царя приукрашенного, и блистающего со всех сторон драгоценными камнями и золотом, потом станет, рассказывать другому об этой красоте, великолепии и славе, но описывая все это понимает, что все же не может изобразить словом всего того блеска, то и прибавляет такие слова: да что много говорить, словом сказать – как царь. Вот этим выражением: "как", он хочет показать не то, что тот, о ком он говорит, только подобен царю, но то, что это и есть истинный царь. Так и евангелист, желая изобразить высочайшее и несравненное превосходство славы Сына Божия, употребил выражение: "как". Этим он показал, что слава Его в том, что Он и есть Единородный Сын Своего Отца.

Христос явился, как Владыка и Вседержитель, хотя и в смиренном и уничиженном виде. Впрочем, и в этом виде тварь познала своего Господа. Каким образом? Звезда, явившаяся на небе, привела волхвов поклониться Ему. Многочисленный лик Ангелов, отовсюду собравшихся, окружал и воспевал Его. Так было тотчас при Его рождении. Явились внезапно и другие проповедники, и все, встречая друг друга, возвещали это неизреченное таинство. Ангелы – пастырям, пастыри – жителям города, Гавриил – Марии и Елизавете, Симеон и Анна – всем приходившим в храм. Да и не только мужчины и женщины окрылялись радостью, но и младенец, еще не исшедший на свет из утробы Елизаветы, взыграл во чреве матери, и все оживлялись надеждами на будущее. А когда Он более открыл Себя, тогда опять произошли другие чудеса, еще больше прежних. Уже не звезда и небо, не Ангелы и Архангелы, не Гавриил и Михаил, но Сам Отец свыше с небес, возвестил о Нем, и вместе с голосом Отца, Дух Святой явился над Ним и пребыл на Нем.

Поэтому справедливо сказал евангелист: "мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца". Впрочем, и не поэтому только сказал так, а и потому, что за этим последовало. Уже не пастыри только, не вдовствующие женщины, не престарелые мужи возвестили нам, но и само существо дел, громче всякой трубы провозглашало о Нем, и таким образом произошло то, что молва о делах Его скоро была услышана везде. "И прошел", говорит Писание, "о Нем слух по всей Сирии" (Мф.4:24), и всем открыл Его. Все отовсюду возвещало, что Сам Царь сошел с небес. Бесы отовсюду убегали и удалялись, диавол посрамленный отступал, сама смерть совершенно упразднилась и мертвые оставляли гробы, всякого рода болезни были исцеляемы, демоны оставляли бесновавшихся, болезни – немощных. Зрение восстановлялось, расслабленные члены укреплялись, омертвевшие руки получали движение, язык связанный немотой и загражденные глухотой уши – отверзались. Как искусный художник восстанавливает здание, развалившееся от времени, так и Он восстанавливал естество человеческое. Виделись дела чудные и дивные, которых поистине желали видеть пророки, но не видели.

Что же сказать о восстановлении души, которое гораздо удивительнее исцеления телесного? Важно здоровье телесное, но гораздо важнее здоровье душевное, и тем важнее, чем душа превосходнее тела. Да и не поэтому только, но и потому, что телесная природа следует направлению, каким хочет вести ее Создатель, и нисколько не противится, а душа, будучи властна сама в себе, и имея свободу в действиях, не всегда повинуется Богу, и именно в том, чего не хочет. Она не желает против ее воли и насильно делаться непорочной и добродетельной. Ее надобно убеждать – свободно и добровольно сделаться такой, а это гораздо труднее врачевания телесного. Но Он совершил и это и отогнал всякое зло. И, как врачуя тела, Он восстанавливал их не только к здоровью, но и к совершеннейшему благосостоянию, так и души не только освобождал от крайней греховности, но и возводил на самый верх добродетели.

Так мытарь сделался апостолом, гонитель и хулитель являлся проповедником вселенной, волхвы становились учителями иудеев, разбойник оказывался жителем рая, блудница славилась великой верой, женщина хананеянка будучи блудницей, проповедью между соплеменниками, привела ко Христу целый город, а женщина самарянка, верой и терпением достигла изгнания злого беса из души своей дочери. Еще другие, гораздо худшие этих, скоро присоединились к числу учеников. Все внезапно изменялось в своем виде. Недуги телесные, болезни душевные прелагались в здоровье и совершеннейшую добродетель, и притом не два или три человека, не пять или десять, не двадцать или только сто, но целые города и народы обращались с великой быстротой.

Но были тогда и другие чудеса, которые показывали, что Он есть истинно Единородный Сын Божий и Господь всей твари. Когда блаженное тело Его еще висело на кресте, то солнце сокрыло лучи свои, земля поколебалась и вся покрылась мраком, недра земли сотряслись, гробы отверзлись, и великий сонм умерших восстал и пришел в город Иерусалим. Приводя на мысль все эти чудеса, и наконец, страдания Его, евангелист и изрек эти чудные и исполненные высокого учения слова: "и Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца". Мы не чудесам Его только дивимся, но и страданиям. Тому, как Он был бичуем, заушаем, подвергаем оплеванию и пригвожден ко кресту. Как терпел удары по голове от тех самых, которые были Им облагодетельствованы. Обо всем этом, что кажется унизительным, достойно сказать: "мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца".

Если же здешняя слава Его была столь блистательна и величественна, то, что сказать о той Его славе? Она откроется уже не на тленной земле, не перед существами, облеченными в смертные тела, каковы мы теперь, но в творении нетленном и бессмертном, и с таким величием, какого невозможно изобразить никаким словом. Но, да не будет того, чтобы кто-либо из нас был отвержен и не удостоился никогда видеть ее. Тогда и о нас справедливо будет сказать: "лучше было бы, этому человеку не родиться" (Мф.26:24).

Все мы живем только потому, что Он нас животворит. Все наше бытие проникнуто Им. Мы связаны с Ним даже тогда, когда эта связь с Ним, нам и не нравится. Сами в себе, мы жизни не имеем. Человек – не самобытная жизнь, а только существо, причастное жизни. Богом мы живем и Им существуем. Мы живем только потому, что Христос даровал нам эту жизнь, и постоянно в нас ее поддерживает. Он давал дыхание и тем глоткам, которые тогда орали: "распни Его!" (Ин.19:15), и давал силу тем рукам, которые прибивали Его ко кресту. Если бы Христос захотел, то все те люди, стоящие тогда на Лифостротоне перед дворцом прокуратора, могли в один миг умереть, если бы Он отнял от них дыхание жизни. Но он не отнял, по Своему великому милосердию, потому что Он есть источник жизни, а не смерти. Он всему дает жизнь. Иудеи не познали тогда Промысла Божия. Они не поняли, что происходило вокруг них, и распяли Того, Кто дал им эту жизнь, "ибо, если бы познали, то не распяли бы Господа славы" (1 Кор.2:8).

"Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня" (Ин.1:15). Видите, что здесь устраивалось нечто достойное удивления? Кто говорит о самом себе что-либо великое, тот делает собственное свидетельство подозрительным и нередко, таким образом, восстанавливает против себя многих из слушателей. Поэтому-то о Нем приходит свидетельствовать другой. С другой стороны еще и потому, что люди удобнее воспринимают голос более привычный и сродный им. Потому-то глас с неба был только однажды, а голос Предтечи – часто и много. Другие евангелисты упоминают о древнейших пророках, и при каждом обстоятельстве в Его жизни отсылают слушателя к ним, а Иоанн представляет нам свидетеля, современного Христу, который указывал уже на пришедшего Господа и даже крестил Его. Не с тем приводит, чтобы свидетельством раба придать более достоверности словам Владыки, но снисходя к немощи слушателей, потому что иудеи имели великое уважение к этому мужу, и прислушивались к тому, о чем он говорил.

Иоанн произносит свидетельство, и проповедует о Нем, еще прежде Его явления, почему и говорит: "о Котором я сказал", то есть прежде, чем увидел Его. Но, для чего он так делал, еще прежде явления Господа? Для того, чтобы свидетельство Самого Явившегося, могло бы быть удобнее принято. Ведь если бы иудеи увидели Самого Христа, не слыша предварительно о Нем ничего, и не получив этого чудного и великого свидетельства в словах Иоанна, то смиренный и обычный вид Христа, тотчас бы стал в противоречие с величием Его слов. Если бы иудеи в одно время и увидели Самого Христа, и услышали беседу, то может быть не поверили бы Его свидетельству. Но так как они уже много слышали о Христе, еще прежде Его явления, то, веря уже сказанному, признали Его славным более Иоанна.

И смотрите, как Предтечи проповедует о Нем. Сказано: "восклицая, говорит", то есть проповедует смело, свободно и без всякой боязни. Но, почему он сказал: "Сей был Тот, о Котором я сказал", а не говорит: "Сей есть Единородный Сын Божий"? Почему его свидетельство о Христе, такое прикровенное и не очень возвышенное? Это он делает не напрасно, а очень разумно. Не вдруг Иоанн возводит иудеев к горнему, но учит их мало-помалу. И то уже было немало, чтобы слушатели могли поверить, что Муж, еще не явившийся к ним, и еще не сотворивший чудес, превосходит Иоанна, столь дивного и славного, к которому стекались все люди, и которого почитали Ангелом. А между тем Иоанн-то и старался утвердить в мыслях слушателей, что пришедший после, больше пришедшего прежде, свидетельствуемый больше свидетельствующего, и еще не виденный, больше известного и прославившегося.

Но почему, спрашивают, он говорит: "Сей был", а не сказал: "будет"? Каким образом о том, что еще не произошло, он говорит как уже о бывшем? Но, это было в обычае еще у древних пророков. Они говорили о будущих событиях так, как бы уже о совершившихся. Так Исаия, говоря о будущем умерщвлении Его, сказал: "как овца, веден был Он на заклание" (Ис.53:7). Видите, что здесь пророк не сказал в будущем времени: "веден будет", но говорит это в прошедшем времени: "веден был". Он в то время еще не воплотился, а Исаия говорит о будущем событии, как уже о сбывшемся. Так и Давид, предзнаменуя крест, не сказал: "пронзят руки", но: "пронзили руки мои и ноги мои"; и далее: "делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий" (Пс.21:17,19). Говоря и о предателе, который еще не родился, он так выражается: "который ел хлеб мой, поднял на меня пяту" (Пс.40:10). Подобным образом он говорит и о том, что произошло на кресте: "и дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом" (Пс.68:22). Хотите ли, продолжать дальше, или довольно и этого?

Итак, проповедуя о Христе, Иоанн говорит: "Идущий за мною стал впереди меня". Выражение: "стал впереди меня", означает то, что Христос, досточтимее и славнее его. То же самое выражено и у Матфея: "Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его" (Мф.3:11), ибо и здесь говорится о достоинстве. Иоанн был шестью месяцами старше Христа по рождению. Но совершенно нелепо и невероятно думать, что Креститель говорит о Его рождении по плоти, ведь то, что следует за чем-либо по времени, никогда не может предварять то, что предшествует ему. Кто произошел прежде, о том, по этой причине, справедливо можно сказать, что он первее другого. Но, если один становится первее другого, то это еще не значит, что тот произошел прежде этого. Значит, очевидно, что слова: "стал впереди меня", были сказаны не о происхождении, а о Его достоинстве. Но так как вероятно многие недоумевали, отчего и на каком основании Тот, Кто приходит после, более досточтим, и оказался настолько впереди, то Иоанн справедливо и занимается разрешением этого представляющегося недоумения.

А причина та, что Христос по предвечному бытию первее Иоанна, хотя и приходит после. Поэтому Предтечи и прибавляет: "потому что был прежде меня", объясняя этими словами причину. А если бы Креститель словами: "стал впереди меня", хотел сказать не о Его достоинстве, а о происхождении, то последующее прибавление: "потому что был прежде меня" было бы излишним. Да и кто настолько глуп и бессмыслен, что не поймет, что бывший прежде его, есть и первее его?

Однако это есть только одна причина. Далее евангелист, уже от себя, представляет и другую причину. Какую же? "И от полноты Его", говорит Иоанн, "все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Ин.1:17).

Но, что же, значат слова: "и от полноты Его все мы приняли"? То, что имеет Предтеча, это заимствованное, так как получено от другого. А у Него, дар не заимствованный, но Он и есть самый корень и самый источник всех благ. Слова: "И от полноты Его", означают то, что, сколько бы ни исчерпывали этот источник, он нисколько не уменьшается. Он есть самосущная жизнь, самобытный свет, самосовершенная истина. Он не удерживает обилия благ в Себе Самом, но изливает его на всех других, и изливая их с лихвой, Сам пребывает всегда полным.

Всегда источая и сообщая всем эти блага, Он Сам ни в чем не умаляется и остается в том же совершенстве. Это как если от огня одной свечи, возжигать тысячу, две, три и больше других свечей, то огонь от первой все равно остается в одной и той же полноте даже после того, как сообщит свою силу столь многим другим свечам. Это известно каждому. Если же и в вещественном мире находится нечто такое, что нисколько не уменьшается, и после отнятия частиц и сообщения своих сил другим телам, то гораздо в высшей степени это должно быть в силе бестелесной и бессмертной. Если воспринимаемое здесь, есть и сущность, и тело, и делится и не делится, то когда речь идет о силе, и притом силе, исходящей от бестелесной сущности, несомненно, что она не подвержена ни какому уменьшению. Потому-то и говорит Иоанн: "и от полноты Его все мы приняли".

Но какую же благодать, и вместо какой благодати мы приняли? Новую вместо древней. Подобно тому, как сказано: "открывается правда Божия от веры в веру" (Рим.1:17), и еще: "ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания", и далее: "если преходящее славно, тем более славно пребывающее" (2 Кор.3:9,11), и в другом месте: "Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их" (Иер.31:31-32). Вот, вера и вера, служение и служение, слава и слава, завет и завет. Так и здесь, – благодать и благодать. Но одно есть образы, а другое – истина. И то и другое, есть только нечто соименное, а не однозначное. Это как статуи. Будет ли статуя золотая или глиняная, все равно называются статуями. Но иное – образ, а иное – истина.

Итак, по сходству имен не заключайте о тождестве вещей, так же как и о разности их. Если был образ, то он не был чужд истины. Какое же различие между всеми указанными понятиями? Попробуем истолковать лишь одно из высказанных понятий, и таким образом, будут понятны и прочие.

Возьмем само усыновление. И там сыны, и здесь сыны. Но какое различие между усыновлением ветхозаветным и новозаветным. То было честью на словах, а это на самом деле. О том сказано: "Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы" (Пс.81:6), а об этом говорится: "от Бога родились" (Ин.1:13). Как и каким образом? "Банею возрождения и обновления Святым Духом" (Тит.3:5). Те, будучи почтены этим именем сынов, так и оставались рабами, а мы, получили эту почесть не по имени только, а на самом деле и сделались свободными. На это указывая, и Павел говорил: "Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, [чтобы] опять [жить] в страхе, но приняли Духа усыновления" (Рим.8:15). Как рожденные свыше и, так сказать, воссозданные, потому мы и названы сынами.

Итак, сказав: "и от полноты Его все мы приняли", евангелист присовокупляет: "благодать на благодать". Этим он показывает, что все мы получили эту почесть не за свои заслуги, но она дарована нам Богом. Через эту благодать мы сделались любезными Богу уже не как рабы, но как сыны и друзья. А что – по милости и благодати, об этом говорит Давид: "благ и праведен Господь, посему наставляет грешников на путь" (Пс.24:8). Итак, получение закона есть дело милости, сострадания и благодати. Поэтому евангелист, сказав: "благодать на благодать", еще сильнее доказывает величие даров, когда присовокупляет следующие слова: "ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Ин.1:17). Видите, как Креститель и евангелист мало-помалу и незаметно возводят слушателей к самому возвышенному разумению, приготовив их к тому сначала более простыми мыслями. Креститель, говорит: "Идущий за мною стал впереди меня", показывая этим Его превосходство, а евангелист делает сравнение с тем, кто был у иудеев в большем уважении, разумея Моисея. "Ибо закон", говорит, "дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа". А как скоро показано превосходство дел одного перед другим, то и неблагодарные по необходимости должны были принять такое учение и внушение о Христе. Когда свидетельствуют сами дела, и такие, в которых нельзя подозревать ни пристрастия, ни вражды к кому бы то ни было, то представляется доказательство неопровержимое. Дела оказываются такими, как расположили их сами виновники. Поэтому-то свидетельство таких дел есть самое несомненное даже для людей неблагомыслящих.

Объясняет нам, и каким образом мы приняли величайшую благодать вместо благодати малой. Говорит, что закон "дан" через Моисея, то есть Бог употребил посредником человека, а Новый Завет произошел через Иисуса Христа. Сей Новый Завет, называется благодатью, потому что Бог даровал нам не только прощение грехов, но и сыновство, а истиной он называется, так как имел посредником не простого человека, но Сына Божия. Приметим и то, что о Ветхом законе сказал: "дан" через Моисея, ибо он был подчиненный и слуга, а о Новом – произошел, чтобы показать, что он произошел от Господа нашего Иисуса Христа, как от Владыки, а не от раба, и достиг благодати и истины. Слово: "Произошли" – означает знак самостоятельности, а "дан" – рабства.

Однако многим, по недомыслию их, даже Лазарь, воскрешенный Христом из мертвых, почему-то дает повод к различным недоумениям. Непонятно, каким образом, это евангельское чтение подало им повод к противоречию. Конечно же, не по самой сущности своей. Этого и быть не может. Итак, что они говорят? Что якобы Сын не подобен Отцу. Почему же? Потому, что Христос, говорят они, для воскрешения Лазаря имел нужду в молитве, а если бы не помолился, то и не воскресил бы Лазаря. Как же, говорят они, молившийся может быть подобным принимающему молитву? Ведь здесь очевидно, что один молится, а другой принимает молитву от молящегося. Но, они богохульствуют, не понимая, что молитва была делом снисхождения и по причине немощи присутствовавших. Впрочем начнем по порядку.

Скажите, кто больше, – тот ли, кто умывает ноги, или тот, кому он умывает ноги? Конечно, скажете, тот больше, кому другой умыл ноги. Но, Спаситель умыл ноги предателя Иуды, который также был вместе с учениками. Неужели предатель Иуда больше Владыки Христа, если Христос умыл его ноги? Да не будет! А что ниже, – умывать ноги или молиться? Конечно же, умывать ноги. Итак, не отказавшийся сделать низшее, как отказался бы сделать высшее? Впрочем, все сделано было по причине немощи присутствовавших иудеев, как это покажет дальнейшая речь.

Но, между тем некоторые, находя здесь повод к противоречию, говорят: как эти христиане считают Богом Того, Который даже не знал места, где лежал умерший Лазарь? Ведь Иисус спрашивал сестер Лазаря – Марфу и Марию: "где вы положили его?" (Ин.11:34). Вот, говорят они, очевидно Его неведение. Вот, очевидна Его немощь. Как же Тот, Который даже не знал места, может быть Богом?

Итак, они говорят, что если Христос сказал: "где вы положили его?", то Он не знал этого. Теперь, для посрамления их мнимого противоречия, спросим у этих говорунов: разве и Отец не знал, где в раю скрылся Адам? Ведь и Он говорил: "[Адам], где ты?" (Быт.3:9). Если вы, называете неведением то, тогда называйте неведением и это. То, что Христос спросил Марфу и Марию: "где вы положили его?" – вы называете неведением? Но, что же, вы скажете, когда услышите Бога, говорящего Каину: "где Авель, брат твой?" (Быт.4:9). Что вы скажете на это? Если то неведение, то и это неведение. Вот и еще пример из Божественного Писания. Бог сказал Аврааму: "вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю" (Быт.18:20-21). Неужели в здравом уме, можно себе представить то, что Тот, Кто "знает мысли человеческие" (Пс.93:11) и "ведающий сокровенное и знающий все прежде бытия его" (Дан.13:42), якобы по неведению Своему сказал: "сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю"?! Но, если признать за истину доводы этих пустословов о неведении Христа, то значит и это означает неведение. Однако мы знаем, что ни Отец не имел неведения в Ветхом Завете, ни Сын – в Новом. Для любого здравомыслящего человека, очевидно, что не по неведению Спаситель говорил: "где вы положили его?", равно как не по неведению и Отец говорил Адаму: "где ты?", или Каину: "где Авель, брат твой?", или: "сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю".

Но, теперь же, самое время выступить против тех, которые говорят, что Христос по немощи Своей молился, воскрешая Лазаря. Итак, когда умер Лазарь, Иисус не был в тех местах, а находился в Галилее. И вот, вдруг, Он говорит Своим ученикам: "Лазарь, друг наш, уснул". Они же, думая, что Он говорит об обычном сне его, сказали Ему: "Господи! если уснул, то выздоровеет". Тогда Иисус ясно сказал им: "Лазарь умер" (Ин.11:11-14). Затем Спаситель идет в Иерусалим к тому месту, где лежал Лазарь. Его встречает сестра Лазаря и говорит Ему: "Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой" (Ин.11:21). Видите, немощь этой женщины. Говоря: "если бы Ты был здесь", она еще тогда не знала, что Христос, хотя и не присутствовал с ними телесно, но присутствовал силой Божества Своего, а она ограничивала силу Учителя телесным присутствием. Затем Марфа говорит Ему: "Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог" (Ин.11:22). Видите, чего она попросила?

Так как Марфа попросила молитвы, то вследствие ее просьбы, Спаситель и совершает молитву. Бог не имел нужды в молитве, чтобы воскресить мертвого. Разве не воскрешал Он и других мертвецов? Когда Он встретил мертвого юношу, выносимого из ворот, то коснулся только ложа его, и воскресил мертвеца (Лук.7:14). Разве тогда Он имел нужду в молитве, чтобы воскресить умершего? И в другой раз Он только сказал девушке слова: "девица, тебе говорю, встань" (Мк.5:41), и тотчас же она ожила, восстала и Он передал ее родителям здоровой. Разве имел Он и тогда нужду в молитве?

Но, что говорить об Учителе, если ученики Его воскрешали мертвых одним словом. Не словом ли, Петр воскресил Тавифу? Не одеждами ли своими, Павел совершил много знамений? Узнайте еще более удивительное. Даже тень апостолов воскрешала мертвых. "Так что выносили больных на улицы", говорится в Писании, "дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них" (Деян.5:15-16). Что же? Тень учеников воскрешала мертвых, а Учитель имел нужду в молитве, чтобы воскресить мертвого? Очевидно, что нет.

Спаситель совершает молитву по причине немощи женщины, которая говорила Ему: "знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог". Марфа просила молитвы, и Он дает молитву. Точно также Он поступает, когда к Нему подошел сотник и сказал: "Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает" (Мф.8:6). Иисус говорит ему: "Я приду и исцелю его", но сотник просит: "скажи только слово, и выздоровеет слуга мой". И тогда Спаситель выполняет его просьбу и говорит: "иди, и как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час" (Мф.8:13). Другой некоторый начальник подошел к Нему и просил: "дочь моя теперь умирает; но приди, возложи на нее руку Твою". И снова Он исполняет по прошению: "И встав, Иисус пошел за ним" (Мф.9:18-19). Видите, что так, по настроению людей и употребляется лекарство Врача. Еще другая женщина тайно коснулась края одежды Его, и тайно получила исцеление (Мф.9:21). Каждый как веровал, так и получал исцеление.

Другой пример власти Сына, как Он, восхотев ввести разбойника в рай, изрек слово, и разбойник тотчас был введен в рай. И для этого Христос не имел нужды в молитве, хотя всем потомкам Адамовым, Бог заградил вход в рай, поставив для охранения его пламенный меч. Христос же, Своей властью отверз и рай, и ввел в него разбойника. Смотрите, как Владыка вводит в рай разбойника! Смотрите все на неизреченное милосердие Сына и Судии нашего! Отец Его, за один грех изгнал Адама из рая, а Сын вводит туда разбойника, виновного в бесчисленных злодеяниях и бесчисленных преступлениях. И так просто, одним словом Своим вводит того в рай. Это значит что, и то совершилось не без Господа нашего Иисуса Христа, и это не без Отца Его. Но как, то было Его делом, так и это – дело Отца Его, ибо сказазано: "Я в Отце и Отец во Мне" (Ин.14:10).

Итак, Сам Он не нуждался в молитве. Но, поскольку Марфа сказала: "знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог", то Спаситель и дает молитву, сообразуясь с немощью этой женщины и желая показать, что Он не противник Богу, но делает все то, что делает и Отец. А чтобы вы видели, что воскрешение мертвого совершилось не вследствие молитвы, посмотрим и на саму молитву. Что же, говорит Он. "Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня" (Ин.11:41). Что это такое? По виду своему разве это молитва? Разве это прошение? Говорит: "Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня" (Ин.11:42). Если же Ты, Господи, знаешь, что Отец всегда слушает Тебя, то для чего приступаешь к Нему с тем, что знаешь? Я знаю, говорит Он, что Отец всегда слушает Меня, "но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня" (Ин.11:42). Молился ли Он о покойнике? Просил ли, чтобы воскрес Лазарь? Сказал ли: Отче, повели, чтобы смерть повиновалась? Сказал ли: Отче, повели аду, чтобы он не заключал врат, и возвратил мертвеца? Нет. Ничего подобного сказано не было. Таким образом, это действие было не для чуда, но для поучения присутствовавших. Видите теперь, что молитва была не для мертвого, но для присутствовавших неверных. Это самое и Писание подтверждает: "Но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня".

Но, любители споров опять скажут: как мы можем узнать, что Отец послал Его? Ну, тогда смотрите внимательно. Вот, Он собственной Своей властью вызывает мертвого. Вот, Он Своей собственной силой, повелевает смерти. Бога Отца называет Своим Отцом, и Лазаря вызывает из гроба. Если не истинно первое, то пусть не будет и последнего. Если же Бог Отец, истинно есть Его Отец, то послушается и мертвец для вразумления присутствующих. Что же сказал Христос? "Лазарь! иди вон" (Ин.11:43). Когда совершилась молитва, то мертвый не воскрес, а когда Он сказал: "Лазарь! иди вон", тогда мертвый воскрес. Вот, только сказал слова: "Лазарь! иди вон", и мертвый услышал повеление Господне, и тотчас разрушились законы смерти. Да постыдятся теперь еретики и любители поспорить. Все это доказывает, что молитва была не для воскрешения мертвеца, но по причине немощи присутствовавших тогда неверных.

Но, и тут у некоторых возникает вопрос, для чего же, Христос назвал мертвого по имени? Как для чего? Для того, чтобы, обратив речь вообще к мертвым, не вызвать из гробов всех вообще. Он поэтому и говорит: "Лазарь! иди вон". Ведь только одного Лазаря, Он вызывает в присутствии того народа. Этим, частным воскресением, Господь показывает и силу будущего. Как Он воскресил одного, так воскресит и всю вселенную, ибо сказал: "Я есмь воскресение и жизнь" (Ин.11:25).

"И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами" (Ин.11:44). Вот они, дивные дела! Неужели Тот, Кто разрешил душу от уз смерти, разрушил врата ада, сокрушил врата медные и двери железные, не смог освободить мертвого и от погребальных пелен? Ну, конечно же, мог. Но, Он повелевает неразумным иудеям развязать те самые пелены, которыми они недавно сами и обвили Лазаря при погребении. Это для того, чтобы они признали эти пелены, и на том основании, что сами сделали, убедились бы, что это тот самый Лазарь, которого они приготовляли к погребению. А также и для того, чтобы они убедились, что Иисус есть Христос, пришедшей в мир по благоволению Отца, имея власть над жизнью и смертью.

Итак, не смущайтесь и не изумляйтесь, когда увидите Его совершающим молитву, ибо и многие из других молитв Он совершал с тем же намерением. Так, когда к Нему подошли и сказали: "Господи! научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих" (Лук.11:1), то, что же, скажите, Ему следовало делать? Не научить их молиться? Но, Он для того и пришел, чтобы научить их. А, если Ему следовало научить, то в таком случае Ему и Самому надлежало молиться.

Некоторые скажут, что это нужно было сделать только словом. Но, ведь не столько наставление словами, сколько делами, обыкновенно действует на учеников. Потому Он не словами только научает их молитве, но и Сам часто совершает молитвы и целые ночи молится в пустынях, вразумляя и научая нас, чтобы мы, когда намереваемся беседовать с Богом, избегали шума и смятений людских. Кроме этого, Христос также и истинный человек, а потому нужно понимать, что одни Его изречения и действия относятся к Его Божеству, а другие – к человечеству. 

Итак, для того, чтобы убедить, что молитва Его была делом снисхождения, особенно и было указано на происходившее с Лазарем. Но, то же самое, видно и из других случаев. Ведь если бы Он нуждался в молитве, то почему Он молится не при больших чудесах, а при меньших? Если бы Он молился по нужде в помощи, и по неимению в Себе достаточной силы, то Ему следовало бы молиться и просить Отца при всех чудесах. Но, если не при всех, то, по крайней мере, при больших. Но Он делает противоположное. При важнейших делах Он не молится и этим показывает нам, что когда Он совершал молитву, то делал это не потому, что Сам не имел силы, но чтобы научить других. Так, когда Он благословлял хлебы, то воззрел на небо и молился, чтобы научить нас не прикасаться к трапезе, не возблагодарив прежде Творца плодов – Бога. Воскрешая многих мертвых, Он не молился, а молился только при воскрешении Лазаря. О причине этого Он Сам ясно пояснил, что "сказал [сие] для народа, здесь стоящего" (Ин.11:42). Очевидно, что не молитва, а воззвание Его и воскресило этого мертвеца.

Но, чтобы лучше понять это, обратим внимание на дальнейшее. В самом деле, когда нужно было наказать, или наградить, или отпустить грехи, или постановить закон, или когда нужно было сделать что-нибудь гораздо важнейшее, то вы нигде не найдете, чтобы Он при этом взывал к Отцу и молился. Все это Он совершал Своей властью. "Придите", говорил Он, "благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Мф.25:34); и еще: "идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его" (Мф.25:41). Вот видите, Он с полной властью, Сам наказывает и награждает, и не нуждается ни в какой молитве. Также, когда надлежало исцелить тело расслабленного, Он говорит: "возьми свою постель и ходи" (Мк.2:9). Когда надлежало избавить от смерти: "девица, тебе говорю, встань" (Мк.5:41). Когда надлежало освободить от грехов: "дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои" (Мф.9:2). Когда надлежало изгнать демонов: "сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека" (Мк.5:8). Когда надлежало укротить море, сказал: "умолкни, перестань" (Мк.4:39). Когда надлежало очистить прокаженного, сказал: "хочу, очистись" (Мф.8:3). Когда надлежало постановить закон, говорит: "вы слышали, что сказано древним: не убивай: а Я говорю вам, что всякий: кто же скажет брату своему: “безумный”, подлежит геенне огненной" (Мф.5:21-22). Разве здесь Он молился?

Но, тут опять на нас нападают эти любители споров, и говорят: пусть христиане скажут и о том, что противоречит этому. Что же, именно противоречит? То, что в Евангелии написано: "но дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня [зависит], но кому уготовано Отцом Моим" (Мф.20:23). Разве эти слова, говорят они, не лишают Сына власти?

Вот видите, как они опять приводят евангельское изречение, которое сказано в одном смысле, а ими разумеется в другом. Нужно обращать внимание не на одни только буквы Писания, но и вникать в их смысл. Ведь, если кто будет держаться одних только выражений и не искать ничего, кроме написанного, тот много ошибется. Так, по словам Писания, Бог имеет даже крылья, ибо пророк говорит: "в тени крыл Твоих укрой меня" (Пс.16:8). Но, из этого, мы же не будем заключать, что это духовное и бессмертное Существо владеет крыльями. Что же, мы должны разуметь под именем крыльев? Помощь, ограждение, защиту, содействие, непобедимую силу этой помощи. Кроме всего прочего, Писание также называет Бога и спящим, когда говорит: "Восстань, что спишь, Господи" (Пс.43:24). А, другой пророк говорит: "разве будешь как человек спящий" (Иер.14:9). Но, ведь очевидно, что Писание называет не с тем, чтобы внушить нам мысль, будто Бог спит. Это было бы крайне безумно. А, чтобы под образом сна, объяснить нам Его долготерпение и милосердие.

Видите, какое великое благоразумие необходимо нам при рассматривании божественных Писаний. Если же, мы будем просто, поверхностно и невнимательно читать сказанное в них, то по тому как один называет Бога спящим, а другой не спящим, не только произойдут упомянутые несообразности, но и окажется много противоречий в этих словах. Но, то и другое справедливо, если мы будем понимать это в надлежащем смысле. Называющий Его спящим указывает на великое Его долготерпение, а называющий Его не спящим, объясняет нам нетленность Его существа. Если же, нам нужно много благоразумия при чтении Писания, то не будем поверхностно относиться и к этому изречению: "не от Меня зависит, но кому уготовано Отцом Моим" (Мф.20:23). Эти слова не лишают Сына власти и не уменьшают Его самостоятельности, но показывают Его премудрость, великое попечение и промышление о нашем роде. А то, что Сын Божий имеет власть и наказывать и награждать, уже много было сказано выше.

Теперь же, на их нелепые возражения, исполненные великого безумия, нужно привести и другой пример, из которого видно, что Он имеет полную власть. Может быть, тогда они прекратят свои неуместные возражения. Посмотрим, что еще Он Сам говорит: "Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну" (Ин.5:22). Если же Ему принадлежит весь Суд, то очевидно, что ничто не изъято от Его решения, ибо кому принадлежит весь Суд, тот властен наказывать и увенчивать всех. Слово же, "отдал", не нужно понимать здесь по-человечески. Если Он говорит, что Отец дал Ему, то это не значит, что Он прежде не имел и рожден был несовершенным, и получил это только впоследствии. Слово "отдал" употреблено не для того, чтобы кто подумал, будто есть два Бога, но чтобы мы видели и корень и плод. Это значит, что Отец таким и родил Его, совершенным и полным. Очевидно, что Христос есть и Судия, так как главное дело Царя состоит в том, чтобы судить и наказывать.

Теперь нужно объяснить, почему Он так сказал: "не от Меня зависит" (Мф.20:23). Все дело в том, что это не "зависит" не только от Сына, но не зависит и от Отца. Это "зависит" – не принадлежит ни Сыну, ни Отцу. Ведь, если бы это принадлежало Сыну, то принадлежало бы и Отцу, а если бы принадлежало Отцу, то принадлежало бы и Ему. Поэтому Он и не просто сказал: "не от Меня зависит", а добавил: "но кому уготовано Отцом Моим". Видите, как Он объявляет, что это не зависит ни от Него, ни от Отца, а от некоторых других.

Что же значат сказанные слова, и кто есть те блаженные "кому уготовано"? Представим человека, который награждает победителей на соревнованиях. Если какой-нибудь борец подойдет к нему и скажет: "скажи, чтобы я получил награду", то что он ответит? Конечно, то же самое: "дать это не от меня зависит. Я хоть и награждаю, но назначаю награды не даром и не по желанию и просьбе приступающих, а по исходу борьбы". В том собственно и состоит дело награждающего, чтобы воздавать честь мужеству, а не давать наград напрасно и как случится. Так же, поступает и Христос. Он сказал так, не унижая Своего Существа, но выражая то, что не от Него одного зависит давать награды, но и сами подвизающиеся должны достигать их. Если бы это зависело только от Него, то все люди спаслись бы. Но поскольку спасение зависит не только от Бога, но и от самого человека, то Он и говорит: "не от Меня зависит".

Впрочем, не будем делать частых отступлений и возвратимся к своему предмету. Итак, сказав о воплощении Слова, и что Оно "обитало с нами", далее евангелист Иоанн говорит: "Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил" (Ин.1:18). Итак, что же нам думать о словах евангелиста? Ведь и пророки говорят, что они видели Бога. Так Исаия говорит: "видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном" (Ис.6:1). А, что скажем на слова Иезекииля? Ведь и он видел Бога, сидящего на херувимах. А, что – на слова Даниила? И он говорит: "видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями" (Дан.7:9). Также и Михей говорит: "я видел Господа, сидящего на престоле Своем" (3 Цар.22:19). И еще другой пророк сказал: "видел я Господа стоящим над жертвенником, и Он сказал: ударь в притолоку над воротами" (Амос.9:1). И много можно собрать таких свидетельств. Также и Иаков получил прозвание “Израиль”, что означает: "видящий Бога".

В самом деле, как же тогда Иоанн говорит, что "Бога не видел никто никогда"? Ведь некоторым может показаться, что в божественных Писаниях есть противоречия. Потому и нужно исследовать это место подробнее и когда укажем причины этого, то всякое противоречие исчезнет.

Итак, словами: "Бога не видел никто никогда", Иоанн показывает, что все те видения пророков, было делом снисхождения, сколько им возможно было видеть Его. Но это не было видением Самого Существа божественного. Нужно знать, что Иоанн говорит о точном понятии и ясном видении. Как было уже сказано, все виденное пророками, было снисхождением, и никто из них не созерцал чистого существа Божия. Если бы они видели Само Существо, то видели бы Его одинаково, а не различным образом.

Существо Божие просто, необразно, несложно, неописано. Не сидит, не стоит, не ходит. Все это свойственно только телам. Но как Бог существует, это знает Он один, и это возвестил Сам Бог через одного пророка: "Я", говорит, "умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи" (Ос.12:10). Видите, что Он являлся пророкам, но не тем, что Он есть по Существу Своему, а через "видения" и "притчи". Так же и Сын Божий имел явиться нам в действительной плоти, а не в Своем Божественном Существе, иначе бы люди просто не смогли перенести этого. А, что это действительно так, нам известно из того, как однажды Бог сказал Моисею: "лица Моего не можно тебе увидеть; потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых" (Исх.33:20).

Поэтому, то, что Бог есть Сам в Себе, того не видели не только пророки, но и Ангелы и Архангелы. И если бы, кто спросил их об этом, то в ответ не услышал бы ничего о Существе, а только пение: "слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение" (Лк.2:14). Если бы кто пожелал узнать о том что-либо от херувимов, или серафимов, то услышал бы таинственную трисвятую песнь: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его" (Ис.6:2). А если бы кто обратился с вопросом к силам еще более высшим, то ничего не узнал бы, кроме того, что у них одно дело – хвалить Бога, как говорит и пророк: "Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его" (Пс.148:2).

Самого Бога Отца видит только Сын и Дух Святой. Да и как созданное существо, каково бы оно ни было, может видеть Несозданного?! Если мы не можем ясно видеть даже Ангелов бестелесных, хотя и сотворенных, то тем более мы не можем видеть существа бестелесного и не созданного. Поэтому и Павел говорит: "Которого никто из человеков не видел и видеть не может" (1 Тим.6:16). Но, не принадлежит ли это преимущество только одному Отцу, а не Сыну? Нет, и Сыну также. А что принадлежит это и Сыну, послушаем Павла, который показывает это и говорит: "Который есть образ Бога невидимого" (Кол.1:15). А как Он есть образ невидимого, то и Сам Он невидим, иначе не был бы и образом. Если же Павел в другом месте говорит: "Бог явился во плоти" (1 Тим.3:16), то не нужно удивляться этому. Ведь это явление совершилось во плоти, а не по Существу Своему.

Павел также показывает, что Он невидим, не только для людей, но и для высших сил. Сказав: "Бог явился во плоти", он затем присовокупляет: "показал Себя Ангелам". Таким образом, Он показался Ангелам лишь тогда, когда облекся плотью, а прежде этого они также не видели Его, потому что и для них Существо Его было не видимо. Но, опять же, любители споров нам скажут, что и Сам Христос сказал: "смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного" (Мф.18:10)? Что же из этого? Неужели Бог и лицо имеет и небесами ограничивается? Но никто не будет до такой степени лишен ума, чтобы утверждать это. Мы должны приступать к словам Писания не просто и как случится, но с большой осмотрительностью. Кто станет читать то, что в нем пишется, без рассуждения и все принимать буквально, тот может предполагать много нелепого о Боге. Он, пожалуй, допустит, что Бог есть как человек, что Он сидит или ходит, и что Он гневлив и яростен, и много других еще более худых мыслей. Если же, кто будет вникать в глубину смысла, и понимать написанное богоприлично, то избежит всякой такой нелепости.

Итак, в каком же смысле это сказано? В том же, в каком сказано: "блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф.5:8). Говорится здесь о видении, нам возможном, о видении умом и мыслью о Боге. Таким образом, и об Ангелах можно сказать, что они по своему чистому и бодрственному естеству всегда не что другое созерцают, а только Бога. Потому-то и Сам Господь также говорит: "Отца не знает никто, кроме Сына" (Мф.11:27). Что же? Неужели все мы находимся в неведении о Нем? Нет. Только никто не знает Отца так, как Сын. А, как и прежде многие видели Его, в доступной для них мере видения, так и ныне все мы знаем Бога. Существа же Божеского не видел никто, и какой Он в существе Своем, того не знает никто, а только один Рожденный от Него. Знанием Он здесь называет точное созерцание и постижение, и притом такое, какое имеет Отец о Сыне. "Как Отец знает Меня", говорит Он, "[так] и Я знаю Отца" (Ин.10:15).

Смотрите же, с какой полнотой выражает это евангелист. Сказав: "Бога не видел никто никогда", он не говорит потом, что "явил Сына, видящего Его", но представляет нечто другое, что еще полнее видения, а именно: "сущий в недре Отчем". Пребывание "в недре Отчем", означает гораздо более, нежели видение. Кто просто видит, тот имеет еще не совсем точное познание о видимом предмете, а кто пребывает "в недре", тот имеет полное ведение.

Итак, если Отца никто не знает, кроме Сына, то вы, слыша это, не подумайте, что хотя Сын знает Отца совершеннее, чем все другие, но не знает, каков Он есть в Себе. Вот для этого-то евангелист и говорит, что Сын пребывает "в недре Отчем", а Сам Христос вещает, что знает Отца столько же, сколько и Отец Сына.

Более того, Христос приводит и причину, почему Он знает. Какая же эта причина? Бытие от Него. "Кто есть от Бога; Он видел Отца" (Ин.6:46). Бытие от Него и служит признаком совершенного знания, ибо "никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына" (Мф.11:27). Никакое существо не может хорошо знать высшего Существа, хотя бы между ними было и малое расстояние. Но Сын совершенно знает Отца, потому что имеет бытие от Него. Доказательством же бытия от Него служит опять то, что Он знает Отца с точностью.

Итак, кто стал бы противоречить тому, что Отец знает Сына? Если только он не сошел с ума. Сам Сын сказал: "как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца" (Ин.10:15); и в другом месте: "это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога". Отсюда уже необходимо вывести полное знание Сына об Отце. Поэтому, евангелист и сказал: "сущий в недре Отчем", одним этим словом изъясняя нам все, – и сродство, и единство существа, и нераздельное ведение и равенство власти. А иначе и Отец не мог бы иметь в Себе какое-либо иное существо, да и Сын, если бы был рабом и одним из многих, не дерзнул бы пребывать в "недре" Владыки. Это свойственно только истинному Сыну, обладающему великим дерзновением перед Родителем и имеющему в Себе нисколько не меньше Его.

Хотите ли, еще из другого примера дознать вечность Сына? Посмотрите, что говорит Моисей об Отце. Когда он спросил о том, что нужно сказать в ответ египтянам, если они спросят, кто послал его, то получил повеление сказать: "Сущий послал меня" (Исх.3:14). Слово: "Сущий" означает бытие постоянное, бытие безначальное, бытие в истинном и собственном смысле. То же означает и выражение: "в начале было", изображая бытие постоянное и бесконечное. И это выражение Иоанн здесь употребляет именно для того, чтобы показать, что Сын существует "в недре Отчем" безначально и вечно, чтобы кто, по общности наименования "сын", не заключил бы, что Он якобы один из тех, которые соделались сынами по благодати. Если же, для кого-то и этого не достаточно, но он все еще склоняется долу, то обратим его внимание на наименование, которое более свойственно Сыну: "Единородный". А если, кто и после этого продолжает смотреть к низу, то не откажемся употребить о Боге и человеческое выражение: "в недре Отчем", только бы вы не представляли себе ничего уничиженного.

Видите человеколюбие и промышление Владыки? Бог допускает о Себе слова недостойные, чтобы, по крайней мере, таким образом, мы могли открыть глаза, и помыслить что-либо великое и высокое. В самом деле, скажите, для чего здесь сказано: "в недре"? Почему упоминается понятие грубое и плотское? Разве для того, чтобы мы представляли себе Бога телом? Нет, вовсе нет. Никто не будет столько глуп, чтобы бестелесного почитать телом. Но тогда для чего же? Если это изречение не изображает ни истинности Сына, ни того, что Бог не есть тело, то конечно оно брошено напрасно и без всякой нужды. Так для чего же? Не явно ли для того, чтобы посредством его мы поняли именно то, что Он есть истинно Сын Единородный и совечен Отцу.

Итак, сказано: "Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил". Но, что "Он явил"? Что же еще мы узнаем от Сына, как сущего в недрах Отчих? Что узнаем от Единородного? Во-первых, что это самое составляет Его действенную силу. Потом, мы получили более ясное учение и познание о том, что Бог есть Дух и что поклоняющиеся Ему должны поклоняться духом и истиной. Еще же и то, что Бога видеть невозможно, что Его не знает никто, кроме Сына, и что Он есть Отец истинного Сына Единородного, а также и все прочее, что о Нем повествуется. Само слово: "явил", выражает учение яснейшее и очевиднейшее, которое Он передал не одним иудеям, а также и всем людям вселенной, и которое Сам исполнил. Пророкам внимали не все иудеи, а Единородному Сыну Божию покорилась и уверовала вся вселенная. Потому-то Он и называется: Словом и Ангелом великого совета. Видите, что мы теперь удостоены высшего и совершеннейшего учения, после того как Бог в последние дни говорил нам уже не только через пророков, но и через Единородного Сына Своего. Видите, что Он снизошел к нам до того, что восхотел беседовать с нами не через Своих пророков, а непосредственно Сам. Иудеи имели учителем Моисея, а мы Самого Владыку этого Моисея. Итак, покажем благоразумие, достойное этой почести, и не будем иметь ничего общего с землею. Он для того и принес нам учение свыше, с небес, чтобы вознести туда нашу мысль.

Но, что еще говорят враги истины? А, говорят они то, что ни в Ветхом Завете, ни в Новом, нигде нет упоминания о том, что Бог есть Святая Троица, как это утверждает христианское учение. А поэтому, христианство искажает понятие Единого Бога и по факту есть "многобожие", не заслуживающие никакого уважения. Что же, ответить на их обвинения?

Ну, во-первых, если у вас и не стоит идол, то разве можно сказать, что вы поклоняетесь истинному Единому Богу. Разве можно назвать разумными тех, которые не почитают Крест, не знают Отца, поносят Сына, отвергают благодать Духа Святого, и виляют хвостом перед врагами нашего спасения – демонами.

Во-вторых, из того, что было уже сказано выше о Сыне, разве не очевидно, что Божество троично в Лицах или Ипостасях. Разве мало было приведено этому примеров из ветхозаветных пророков? Но, для упрямых, можно привести еще и другой пример, с самой первой главы, первой книги Моисеевой. Вот, в самом начале, когда Бог, еще только намеревался создать человека, то говорит: "сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему" (Быт.1:26). Что же это? Почему Бог говорит: "сотворим", а не сотворю? И почему Он говорит: "по образу Нашему по подобию Нашему", а не "по образу Моему и подобию Моему"? Видите, что уже в самом начале Писание впервые раскрывает догмат о Святой Троице? Видите, как Бог уже вначале, хотя и прикровенно, открывает нам о Себе Самом?

Опять же, если Бог не есть Троица, и не советуется Сам в Себе, то скажите, с кем же Он беседует? С кем Бог может советоваться? Кто может быть советником Богу? Разве не очевидно, что только равный Богу может быть советником Ему. Наверное, этого не будут отрицать даже самые упрямые. А если это так, то разве не очевидно, что Отец беседует с равным Себе - Единородным Сыном Своим. Свидетельствуя о Единородном Сыне Божием, пророк Исаия говорит так: "Ибо Младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог Крепкий, Отец вечности, Князь мира" (Ис.9:6). Видите, что Сын и есть Советник Отца. Видите теперь, как Новый Завет согласен с Ветхим. Видите, как тот и другой доказывают самостоятельную власть Христа. Видите, что Отец советуется с Сыном. Как же тогда вы говорите, что в Ветхом Завете нигде нет свидетельства о Святой Единосущной Троице, и что это якобы все выдумки христианского учения, ссылающегося лишь на Новый Завет.

Но, если вам и этого мало, тогда почитайте Библию далее, и вы увидите как опять, уже в другом месте Бог советуется Сам в Себе. "И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному. Сотворим ему помощника соответственного ему " (Быт.2:18). Вот, опять и здесь слово: "сотворим", а не сотворю. Как вначале, при создании человека, Бог говорил: "сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему", так и теперь, намереваясь создать женщину, употребляет то же слово, и говорит: "сотворим". Кому же Он говорит? Ответ только один – Отец говорит Рожденному от Него, чудному Советнику, Властителю, Начальнику мира, Сыну Своему Единородному. Отец сказал это не повелительно: "сотвори", как низшему или меньшему, чтобы мы не приняли этих слов за приказание рабу, но говорит: "сотворим", чтобы под видом словесного совета открыть равенство чести у Него с Сыном. Потому Бог и не сказал: "сотвори", ибо это слово означает приказание, даваемое рабу, но говорит: "сотворим", обращаясь к равному Себе по существу. 

Итак, очевидно, что слово: "сотворим" свойственно лицу, имеющему равную честь. Слова: "По образу Нашему и по подобию", выражают что у Отца и Сына один образ и показывают Их единосущие. Он же не сказал "по образам", но: "По образу Нашему", потому что не два неравных, а один и тот же одинаковый образ у Отца и Сына. Этим заграждается пустословие тех, которые говорят, что Сын хотя и сотворил человека, но якобы сотворил, как меньший Отца. Ведь, сказав: "сотворим человека", Бог не прибавил: "по образу Твоему меньшему", или: "по образу Моему большему". Но что? "По образу Нашему и по подобию", выражая этими словами, что у Отца и Сына один образ. Он не сказал "по образам", но: "по образу Нашему", потому что не два неравных, а один и тот же, одинаковый образ у Отца и у Сына. Видите, как здесь впервые открывается догмат о Святой Троице, хотя еще только прикровенно, а не явно.

Для тех же, кто любит поспорить и противоречить истине, можно привести и другой пример. Когда люди стали строить Вавилонскую башню, то смотрите, как говорится в Писании: "Сойдем же", говорит Господь, "и смешаем там язык их" (Быт.11:7). Что же значат эти слова? Почему "сойдем", а не сойду? Почему сказано: "смешаем", а не смешаю? Может быть, скажете, что Господь требует у кого-то содействия к исправлению этих людей, или помощи к рассеянию тех людей? Нет. Без сомнения, слова: "сойдем же и смешаем", Бог Отец говорит к равночестным Сыну и Святому Духу. И во многих других местах Ветхого Завета видно, что единосущна Святая и поклоняемая Троица.

Мы веруем, что в простых сущностях нет ничего другого помимо их, следовательно ничто не воспрепятствует Святой и Единосущной Троице быть соединенною нераздельно, без всякого посредства, хотя бы безумие еретиков и не желало этого. Поэтому, не говорите будто все отрицающие Святую Троицу, поклоняются истинному Единому Богу. Все их поклонение относится к идолослужению, а не к поклонению Творцу. Кто говорит это? Сам Сын Божий: "Если бы вы знали Меня", говорит Он, "то знали бы и Отца Моего" (Ин.8:19). Какое же еще можно привести свидетельство достовернее этого. Посмотрим и на слова апостола Павла, который говорит: "О горнем помышляйте, а не о земном" (Кол.3:2). Что значит о горнем? О каком таком горнем говорит он, скажите? О том ли, где солнце, где луна? Нет. Но, тогда о каком же? Где Ангелы, Архангелы, Херувимы, Серафимы? Нет, говорит. Так о каком же? "Где Христос сидит одесную Бога" (Кол.3:1).

Поверим же этому, и будем непрестанно помнить о том, что диавол лжив, а потому не явно, но тайно рассеивает яд злочестивых догматов. Для видимости, он позволяет людям как бы пребывать в вере в Бога, а в действительности извращает истину в корне, и разрушает все древние божественные догматы, разливая на истинного Бога великую клевету. Этот злой демон удаляет людей от спасения, через хулу на Сына, внушая людям, что Он якобы есть одно из творений Бога, а не Единородный Его Сын. Но, тягостнее всего то, что читая Библию и зная об этом божественном и столь спасительном учении, мы не оказываем ему должного уважения, а перебегаем к тем неразумным и губящим душу выдумкам, которые кажутся нам заслуживающими большей веры. Какое может быть нам прощение, когда Бог открывает Себя, но мы, отвергая это, в свою очередь принимаем то, что внушается демонами. Неужели после этого, можно стать друзьями Божьими? В самом деле, как птичке, попавшей в сеть, нет уже пользы от крыльев, и напрасно и тщетно бьет она ими, так и нам не будет пользы от разума, если вдруг попадем под власть диавола. Для того у людей разум, чтобы избегать сетей лукавого. Скажите, разве не достойно удивления, это поразительное и изумительное дело, что Сам Бог, в Сыне Своем, благоволил сделаться человеком? Удивляясь этому, и Павел говорит: "И беспрекословно – великая благочестия тайна". Скажи Павел, что же за великая "тайна" такая? "Бог явился во плоти", говорит апостол (1 Тим.3:16). "Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь" (Рим.9:3-5).

Для тех, у кого есть ум, и сказанного уже будет достаточно, а для противников истины, даже большее слово не принесет никакой пользы…