Как Освего, стал убежищем для еврейских беженцев Америки во время Второй мировой войны

На модерации Отложенный

Это было летом 1944 года. США только что высадились в Нормандии, и началась борьба за оттеснение нацистов. Приближался конец войны, но для европейских евреев конца не было видно. Окончательное решение было в самом разгаре, депортации в лагеря смерти увеличивались, сотни тысяч жизней безжалостно убивались неделю за неделей, день за днем (около пяти миллионов евреев уже были убиты к этому времени).
Тень нацистского режима цеплялась за его власть и за его обещание избавить Европу от евреев. И мир замолчал о самом жестоком, самом систематическом геноциде всех времен.
В августе того же года свобода, наконец, стала доступной для 982 жизней.
Двумя месяцами ранее президент Франклин Д. Рузвельт неохотно подписал соглашение, позволяющее до 1000 беженцев укрыться на территории Америки. Несколько недель спустя S.S. Henry Gibbins отплыл из Неаполя, Италия, перевозя 982 пассажира (около 900 из них были евреями) в Соединенные Штаты. По прибытии в Нью-Йоркскую гавань в начале августа слезы облегчения и радости захлестнули измученных пассажиров на роковом корабле – они были в безопасности. Они были одними из немногих счастливых душ, которые сделали это.
Однако беженцам не суждено было ступить на землю Нью-Йорка. В гавани они были проверены по медицинским показаниям, помещены в поезда и немедленно отправлены в форт Онтарио, расположенный в небольшом городке под названием Освего, штат Нью-Йорк. Не зная, куда их отправляют, тревожное, но слишком знакомое чувство охватило их умы.
Город вскоре исчез в пропасти, а горы и холмы сельской местности северной части штата Нью-Йорк окружили горизонты. Поезд, наконец, достиг места назначения 5 августа 1944 года, только чтобы усилить их страх.

Бен Алалуф, еврейский беженец из Югославии, вспомнил явный страх своих родителей, когда они приехали в лагерь беженцев и увидели колючую проволоку, окружающую лагерь, в который они должны были войти. Хотя в то время он был маленьким ребенком, он помнил их панику. «Все думали, что это концентрационный лагерь», — сказал он. Были ли они обмануты?
Довольно скоро беженцы поняли, что их страхи неуместны. Здесь они жили на свободе (в границах лагеря беженцев), дружили с местной общиной и могли основать синагогу и свободно исповедовать иудаизм. Несмотря на то, что им не разрешали исследовать страну вокруг них, беженцам больше не нужно было бояться за свою жизнь. Кошмар мира, из которого они пришли, остался в прошлом.
Тем не менее, призрак возвращения в Европу навис над головой. Правительство Соединенных Штатов, чтобы заручиться достаточной поддержкой со стороны американской общественности, заставило беженцев подписать контракт, в котором утверждалось, что после окончания войны они должны вернуться в Европу. Но кто знал, когда это должно быть? Что еще более важно, куда они вообще должны были вернуться? Будучи изгнанными из своих домов, преследуемыми за свою самобытность, они были действительно перемещенными лицами, чьи дома были вырваны из-под них. Действительно ли Соединенные Штаты собирались отправить их опять туда, откуда их вытеснили?

США, на протяжении всей войны, очень мало сделали для еврейских беженцев: начиная с Эвианской конференции в 1938 году, где около 30 стран, включая Соединенные Штаты, встретились, чтобы обсудить надвигающуюся гибель европейского еврейства, но ничего не сделали по этому поводу; в Сент-Луис в 1939 году, где более 900 еврейских беженцев были отвергнуты Кубой, а затем, к их унижению, из Соединенных Штатов после плавания вверх по побережью Майами в течение 12 дней.  Бесчисленные законопроекты в начале 1940-х годов, призывающие принять беженцев, которые были просто выброшены Конгрессом. Раз за разом появлялись возможности помочь, но американское правительство едва пошевелило пальцем.

Система квот для беженцев в Америке была отвратительно низкой после Первой мировой войны, когда общественность чувствовала, что в страну уже въезжает слишком много иммигрантов (многие из которых являются восточноевропейскими евреями). Это антииммигрантское / беженское настроение продолжалось до 30-х и 40-х годов, тем самым блокируя въезд миллионам евреев, остро нуждающихся в безопасности. Рузвельт, среди других политиков, не спешил менять эту политику даже после войны.
Некоторыми заметными исключениями были Джон Пеле, юрист Министерства финансов США, и Генри Моргентау-младший, министр финансов. Пеле неустанно работал над спасением еврейских беженцев, общаясь с другими политиками и еврейскими организациями, чтобы прийти к реальному соглашению о доставке их в безопасное место. В феврале 1944 года он разработал подробный план доставки беженцев на Виргинские острова, но встретил сопротивление от Совета по военным беженцам (WRB) Рузвельта, который по иронии судьбы был создан для помощи жертвам нацистов.
Военный министр США Генри Стимсон, который был частью WRB, сказал Пеле, что американская общественность будет возражать из-за «страха, что расположение стольких евреев в этой стране станет постоянным после войны» и что «почти невозможно гарантировать, что они [евреи] будут возвращены» после войны. Эти возражения подчнркивают уровень антисемитизма и ксенофобии, которые были распространены среди американского населения и правительства в тот период.
Получив этот ответ, Пеле разработал новый план. Он предложил ряд мест по всей стране, где могли бы разместиться беженцы, подробно рассчитав расходы на еду и многое другое. Здесь Моргентау объединился с Пеле, чтобы повлиять на других политиков, чтобы они также согласились с планом.
В то же время, когда Пеле разрабатывал свой план и лоббировал администрацию Рузвельта в первой половине 1944 года, была опубликована редакционная статья в New York Post, написанная Сэмюэлем Графтоном, в которой пропагандировались свободные порты как способ приема беженцев.
Общественная поддержка со стороны тех, кто хотел помочь спасти жизни, была поразительной.

Наряду с этой статьей Питер Бергсон начал демонстрации против нацистских зверств по отношению к евреям (которые были общеизвестны к 1942 году), и заставил 3000 ведущих американцев, включая сенаторов и представителей, подписать петицию, осуждающую это. Эти голоса привлекли внимание средств массовой информации и распространились на всеобщее обозрение. Стремление разрешить въезд бедным беженцам росло, и это было доведено до сведения президента. Казалось, что произошел политический сдвиг - антибеженские настроения изменились.
Потребовались месяцы переговоров, в партнерстве с тратящим время трепетом и колебаниями, но Рузвельт, наконец, согласился принять 1000 беженцев в Форт Онтарио в Освего, штат Нью-Йорк. Увидев общественную реакцию на статью NYT о свободных портах, Рузвельт, возможно, воспринял этот сдвиг в общественной перспективе как признак того, что прием беженцев был выгодным политическим шагом. Как сказал о Рузвельте Джозайя Дюбуа-младший, член WRB, «Рузвельт был сначала политиком, а затем стал гуманитарием».
Чтобы представить неотложность ситуации в сочетании с отсутствием действий в перспективе, давайте взглянем на массовые депортации венгерских евреев в Освенцим в 1944 году. К началу мая массовые депортации в Освенцим стали систематическими, и к 7 июня, как раз перед тем, как Рузвельт официально основал лагерь беженцев в Освего, около 290 000 евреев были депортированы. Еще около 520 000 евреев будут отправлены на смерть в течение следующего месяца, еще до того, как СС Генри Гиббинс покинул берега Италии. Кто знает, что могло бы произойти, или кого можно было бы спасти, если бы правительство действовало быстрее, открыло больше портов или поставило человечность выше политики?

В итоге за визами обратились более 3000 человек, и только 1000 были приняты (на момент посадки присутствовали только 982). Примерно 90% беженцев были евреями, некоторые из них имели опыт в Дахау и Бухенвальде, некоторые прятались в течение многих месяцев, путешествовали через Альпы или плавали на шатких лодках через Адриатику для безопасности.

Отправить назад?

Наконец, беженцы поселились в форте Онтарио, жизнь в лагере беженцев не была легкой. Несмотря на то, что они были в безопасности и сохранности, травматическая реальность того, через что прошли многие из этих людей, не осталась позади. Неспособность исследовать свое окружение и неизвестность будущего вызывало ощущение нестабильности и беспокойства.
После смерти Рузвельта в апреле 1945 года беженцы возлагали большие надежды на то, что смогут лоббировать новое правительство, чтобы остаться в Соединенных Штатах. Они написали президенту Трумэну письмо с просьбой предоставить иммиграционные документы. Опять же, переговоры продолжались в течение нескольких месяцев, пока беженцы оставались в лагере, ожидая решения от американского правительства о том, что с ними станет.
Один политик, Джозеф Чемберлен, проголосовал за отправку немецких евреев обратно в Германию, оправдывая свою точку зрения утверждением, что «евреи имеют такое же хорошее положение в Германии и к ним относятся так же хорошо, как и к кому-либо». Это было сказано в сентябре 1945 года, всего через несколько месяцев после Дня Победы, после того, как все реалии зверств Холокоста стали общественными новостями. В одном коротком заявлении Чемберлен решил опровергнуть страх и беспокойство о возвращении после худшего геноцида в истории.
Только весной 1946 года было принято решение, и беженцам стали выдавать юридические документы для въезда в Соединенные Штаты в качестве граждан.
Администрация Трумэна нашла лазейку, которая предоставила беженцам возможность въезжать в Соединенные Штаты в качестве легальных иммигрантов, а не в качестве беженцев. Для этого беженцев посадили в автобусы в Канаду, выдали иммиграционные документы и вернули через границу в Соединенные Штаты со своими документами. Оттуда они были поселены в жилье в разных городах по всей территории Соединенных Штатов.
Эта часть истории Холокоста говорит о многом. Во-первых, это единственная попытка Соединенных Штатов предоставить убежище беженцам во время войны. Мало того, это передает трудности, с которыми столкнулись евреи, чтобы быть принятыми не только в Европе, но и в Америке, стране свободных. Это отражает колебания мира, помочь, или не помогать. Прекрасно зная происходящее и ставя под сомнение решимость человечества поднять этическое выше политического, даже в самые отчаянные времена.
Место лагеря беженцев все еще стоит, и вы можете посетить музей Safe Haven в Освего на берегу озера, штат Нью-Йорк. Музей убежища для беженцев Холокоста | Форт Онтарио | Освего Нью-Йорк (safehavenmuseum.com)
Библиография:
  • Барон, Лоуренс. «Убежище от Холокоста, 1944-1946». New York History 64, no. 1 (январь 1983): 4-34.
  • Левенштейн, Шэрон. «Новый курс для беженцев: обещание и реальность Освего». Американская еврейская история 71, No 3 (1982): 325–41.
  • Струм, Харви. «Приют для беженцев Форт Онтарио, 1944–1946». Американская еврейская история 73, No 4 (1984): 398–421.

<hr/>

Автор Эмма Кэррол
Дополнительные сведения из этого авторского >
Эмма Кэррол родилась и выросла в Буффало, штат Нью-Йорк, и провела последний год, преподавая английский язык в Израиле. Недавно она окончила колледж со степенью бакалавра в области истории и образования в области социальных исследований для подростков и в настоящее время получает степень магистра в области еврейского образования в Еврейском университете Иерусалима. У нее есть страсть к еврейской истории и она хочет работать в разработке учебных программ для еврейского образования.