Братья по крови

Алексей Морошкин, житель Челябинска: Я никогда не состоял ни в каких политических партиях, организациях, не ходил ни на один митинг. Но когда я узнал об Майдане, Антимайдане, я сразу купил билет и поехал в Крым, потому что основная масса событий происходила именно там. Кроме того, я по взглядам хоть и не состоял ни в какой партии, не ходил на митинги, но я политически очень активен, являюсь русским националистом, российским патриотом. А та ситуация, которая сейчас сложилась в Украине, начавшийся Майдан и спровоцированный Антимайдан, поставила у русских националистов вопрос: что поддерживать – националистические силы на Майдане, но это не наш национализм – украинский или так называемую «русскую весну». Майдан своей агрессивной антирусской политикой мало что может предложить русским. Предлагают им каяться за какие-то грехи прошлого, и этим они отталкивают русские националистические силы.

Я поехал в Симферополь и без всякой записи подошел к людям, которые стояли в оцеплении, побеседовал с их командиром и этим же вечером я был в строю, на разводе и целый месяц провел в крымско-симферопольской обороне. По сути, мы были гражданским прикрытием для «зеленых человечков», то есть для российских войск. Мы стояли в оцеплении вместе с казаками. Было очень много казаков кубанских, но они тоже были все без оружия. Общение с населением как раз в оцеплении выпадало на нас, мы общались, чтобы «зеленых человечков» прикрывать, чтобы их никто не трогал.  Кроме того, блокировали украинские части внутренних войск, которые до последнего, до референдума не сдавались, чтобы они не вывозили оружие, провокаций не было. Публика была разная в обороне: от людей с какими-то проблемами, которым не было просто куда податься, а тут была бесплатная еда, даже бомжи, которые прибивались. Со временем все устаканилось, и остались вменяемые люди.

В Крыму по итогам референдума 96% населения высказалось «за». Это действительно так, не нужно было проводить опросы, все говорили на улицах о политике, не было бытовых разговоров, а только о политике, только о России. Люди могли спонтанно встать в круг и начать общаться, настолько все были захвачены этой идеей. Поэтому Крым придерживался такой четкой пророссийской позиции.

К сожалению, у меня закрадывается пессимистический прогноз, что эта «русская весна»… я там не почувствовал «русской весны», я почувствовал «весну советскую», даже, может, совковую. Потому что те цели, та риторика, которая там преобладает, она ближе к советскости. Да и то в России власть, Путин употребляли слово «русский» только тогда, когда они хотели пожурить русских националистов и снова их как-то принизить. Даже известное высказывание Путина, что «Россия для русских» могут говорить только дураки и провокаторы. А сейчас Путин, российские власти инициируют все эти процессы, которые там находятся в Восточной Украине, именно давя на русский патриотизм, даже национализм. Там постоянно звучит слово «русский».

Я уехал сразу в Донецк, я приехал на вокзал, потом к этому зданию, захваченному народом. Я увидел баррикады, людей с палками в балаклавах, решительно настроенных. Подошел к людям, поговорил и влился в их движение. Мои хорошие знакомые сказали, что формируется батальон «Восток», что это будет военизированная организация, которая в случае чего сможет дать отпор украинской армии, Национальной гвардии, «Правому сектору», если они попытаются свободный выбор жителей Донбасса замять. Разные люди: кто-то шахтер, кто-то программист, все  они объединены единой идеей – независимость Донбасса, отделение ее и включение в состав России.

Я там взял первый раз в руки автомат, как и многие. Для себя я такой опыт выяснил, что если ты хочешь с подобной организацией воевать, если украинская армия хотела, Национальная гвардия, то нужно было бить в самом начале, потому что какая-то неразбериха царит, когда люди только создаются в команды, когда команды еще не слились. А со временем там организуются сплоченные группы, люди начинают обладать навыками профессионализма в этой сфере.

С каждым днем украинской армии или другим противникам будет сложнее.

Через некоторое время произошел бой, когда был разбит, по версии «Донецкой республики», батальон Донбасса. На тот момент я увидел, что реально идет война, и каждый борется за свою правду. Так получилось, меня Бог хранил, я лично не стрелял в людей. Я не выстрелил ни в одного человека, никого не убил.

Майдан очень помог, заняв такую агрессивную политику по отношению к правоохранительным органам, практически сделав их своими врагами. Весь их опыт, все ресурсы пойдут сейчас на дело Антимайдана против них же.

Оружие, которое поступает к ополченцам, это оружие донецких правоохранительных органов. Если продумать, что была бы другая ситуация. Не Майдан первый спровоцировал ситуацию на Украине, а эта ситуация началась бы в Крыму или в Донецке, то тогда эти сотрудники правоохранительных органов были бы направлены украинской властью на подавление этих событий и точно так же били бы палками, дубинками их, как били людей на Майдане.

Да, я видел ярко выраженных граждан России с Северного Кавказа, и присутствуют они там для силовых операций. Слышал от хорошо информированных людей, что приехало 300 чеченцев. Там это уже не скрывается, они не стесняются этого. Если спросишь «Откуда?», ответят: «Отовсюду». По внешности, по манере речи видно, что это кавказцы, жители нашего Северного Кавказа.

Внутренний распорядок, как у любого, наверное, ополчения, есть зарядка, развод, построение. Самое главное – это завтрак, обед и ужин, который не надо пропускать. Идешь по городу – мирный город, люди живут своей жизнью, кажется, что ничего не происходит. Но в последние дни, когда я шел и смотрел на этих людей, я-то в этом движении, я уже понимал, что происходит. Я видел кровь, а они еще не видели. Я подходил к вокзалу, мы были на вокзале, и начинаются взрывы вдалеке, потом все ближе и ближе хлопки. И около меня пролетает снаряд, мина в двух метрах, запах пороха и в пяти метрах женщине отрывает голову, мужчине – руку на моих глазах. Минометчик ошибся в расчетах, мина попала рядом с вокзалом, и произошла такая трагичная ситуация.

Ожесточение у противоположных сторон невероятное. Они обливают друг друга грязью, они приписывают друг другу немыслимые преступления. Я не встречал людей, которые занимают промежуточную позицию, я не встречал людей, которые сказали, что надо примириться. Обе стороны ожесточены до невероятности.

Это начало долгой гражданской войны, я думаю, будут захвачены и другие области, может, и вся Украина, может, это перекинется и на Россию. То, как зародилась Украина, она до этого была только осколком СССР, это не была воля украинского народа, воля украинской нации, ее самоизъявление. Сейчас на Майдане действительно возникает украинская нация, она возникает только именно сейчас, не какими-то политиками советскими, которые переметнулись на сторону демократии. Сейчас происходит рождение украинского национального самосознания. Пророссийски настроенные граждане Украины, ополчение, сторона Антимайдана тоже это понимает и прямо заявляет, что мы не будем останавливать на «Донецкой республике», на Луганской области, даже на Харьковской, Одесской и Запорожье, мы пойдем дальше, вплоть до Львовской области, нам нужна вся Украина. Им нужно включение всей этой территории в состав России.

Ну да, сейчас сформировалась мода сепаратиста, очень много бородатых мужиков 30-40-летних. Я не знаю, чем они занимались в мирное время, но у меня такое ощущение, что они все время воевали где-то. Поэтому я тоже отпустил бороду, чтобы не отличаться от общей массы, потому что это суровые люди. Чем дальше, тем их больше прибывает в ополчение. С такими ребятами украинской армии или Национальной гвардии, «Правому сектору» сложно будет иметь дело. Они говорят, что посмотрите, куда Украина идет, там бородатые бабы в «Евровидении» побеждают, а они нас в эту Европу тянут, это «Донецкой республике» было на руку.

В батальоне «Восток» только я один был из России до какого-то момента, исключая жителей нашего Северного Кавказа, которые там присутствовали изначально. Сейчас я слышал, что 200 чеченцев приехало, еще 200 русских бывших наших вояк. Готовы войти уже казаки.

Почему я уехал?  У меня закончился срок пребывания на Украине три месяца законные. Ну да, учитывая, что я там ходил с автоматом, гранатометом и уже нарушал украинские законы… Я почувствовал, что там и без меня справятся люди.