Такого отца моему ребенку не надо

 

Мать Олега оказалась за дверью мгновенно или просто раздумья мои были столь тягостны, сколь и длительны. Я открыла дверь, и она сразу с порога начала:

- Что случилось?   Ты не звонила почти семь месяцев…

- Видите ли, я не знаю, вы в курсе или нет, но у вас есть внук, он родился семь месяцев назад, но его отец, Олег, очень быстро решил, что это ему не надо и вернулся под ваше крыло. Вы, ради всего святого, не думайте, что я вас упрекаю, нет, я просто хотела с вами поговорить. Олег почему-то решил вернуться, я хотела бы знать, что случилось, с чего вдруг проснулась любовь, как он утверждает…

- А где он сейчас?

- Пошел по магазинам, ребенок приболел, и я не могла его оставить с соседкой, как делаю обычно, когда надо выйти. Я дала ему список…

- Ты, Вита, самостоятельная сильная молодая женщина, и я могу без обиняков тебе сказать, что Олега преследует мать одной его ученицы, она обвиняет его в совращении девочки, которой нет восемнадцати. Ему нужна хорошая характеристика, но на работе вспомнили про тебя, и ему намекнули, что речь идет о рецидиве… Мы дома посоветовались и решили, что лучше будет, если он вернется к тебе, и вы сделаете вид, что все это время были счастливой семьей, растящей ребенка.

- И вы серьезно это обсуждали? Вы планируете его возвращение для того только, чтобы его не обвинили? А как же любовь?

- Боже, да о какой любви ты говоришь, его увлечение тобой, разве это была любовь? Вспомни, он постоянно носился с какими-то прожектами, устраивал выставки, просмотры, а устав, шел к тебе. Вы ведь нигде не были вместе, он тебя просто стеснялся. Вот работы твои он с удовольствием предлагал ценителям, но как своей ученицы, а не жены… Он продавал их за неплохие комиссионные. Ты понимаешь, что я не хочу тебя обманывать, я просто тебе предлагаю обдумать ситуацию: ты же не захочешь, чтобы твой сын рос с печатью «сын маньяка» или «сын педофила», последней его пассии всего пятнадцать…

- Мне надо подумать, я просто в шоке от услышанного.

- Я хочу посмотреть на внука.

- Он заснул, у него режутся зубки, и он температурит, капризничает.

 

Ну ладно, не к спеху, мы ведь теперь будем часто видеться, ты же умная девочка и решишь все правильно, чтобы никто не пострадал.

- Я еще ничего не решила, мне надо подумать.

- Я тебя понимаю, я сама мать, и надеюсь, что ты решишь все с пользой для ребенка.

Мне вдруг страшно захотелось спросить ее, такую искреннюю и уверенную, такую холеную и отстраненную:

- О каком ребенке вы говорите, уж не о своем ли, развращающем подростков? Но вместо этого я сказала, чувствуя, как внутри меня нарастает мелкая неконтролируемая дрожь, а сердце бьется, казалось, в каждой частице тела:

- Спасибо, что так откровенно все рассказали, а теперь я хочу подумать.

- А как же иначе, между нами не может быть недоговоренностей, ведь ты скоро все сама бы узнала. Надеюсь на твое благоразумие, ребенку нужен отец.

Я закрыла за ней дверь и, не чувствуя ног, рухнула на подставку для обуви, что стояла в прихожей. Бабушка… Она даже не спросила, как зовут ребенка, ей главное, чтобы с сына сняли обвинения, и все снова шло своим чередом. У меня вдруг заломило виски, и я со стоном сжала голову руками, за что мне это? Я ведь верила ему, верила его словам, глазам, рукам…

Даже сегодня, появившись на пороге, он опять врал.

Предавший однажды, он этот путь будет проходить все с большей легкостью, и от меня зависит дать ему этот шанс или нет.

С трудом поднявшись, я пошла в комнату к ребенку, как она сказала, наша любящая бабушка: «сын педофила»? Ну, нет, это мой сын! Я не видела никакого интереса со стороны отца к малышу и вот, сейчас, он хочет прикрыться ребенком, он собирается использовать малыша, который только учится вставать.

Мой ответ будет однозначно отрицательным.

Такого отца моему ребенку не надо.