Клятва 1613 года русского народа

начало

http://maxpark.com/community/8/content/2682537

продолжение....

Вот что пишет Нижегородский летописец: — «23 апреля 1673 года в Нижнем Новгороде и в нижегородском уезде появилась на небе громадна черная туча, разразившаяся сильным градом, в иных местах выпало много снега, который покрывал землю в течении четырех суток. Ночами, таясь случайного глаза, по готовому вот-вот вскрыться руслу Волги, санный поезд с беглецами направился к устью реки Керженец мимо Городца, Нижнего Новгорода, мимо Макарьевского монастыря со спящей охраной, чтоб по петляющей лесной реке добраться до укрывающихся с 1657 года в лесной глухомани, близ озера Светлояр, от мира и греха знатных родовитых, очень образованных по тем временам монахов-отшельников инока Ефрема Потемкина и игумена Сергея Салтыкова, основателей двух раскольничьих обителей (совр. урочища Смольяны и Шарпан) (9.стр.166).. Позже туда переселился священник Дионисий из города Шуи. Богатые родственники по мере надобности посылали им обозы со снедью, обменивались письмами, которые часто были зашифрованы. Среди них и был спрятан от царских соглядатаев и доносчиков царевич Михаил. Предполагалось на время, а получилось на века.

Разгневанный и оскорбленный царь-отец (для тех времен позор небывалый, чтоб сын ослушался отца) вместо прощения вскоре лишает беглеца как бы прав на престолонаследие, что уже было нарушением Клятвы 1613 года: “1 сентября 1674 года (тогдашний Новый год) государь объявил старшего сына своего, 13-летнего царевича Феодора: на Красной площади, на действе оказывали государя царевича всему Московскому государству и иноземцам. В тот же день смотрели царевича в Архангельском соборе иноземцы: сыновья гетмана Самойловича и посланник литовский. Государь послал к ним боярина Хитрово объявить царевича и сказать: “Вы видели сами государя царевича пресветлые очи и какого он возраста: так пишите об этом в свои государства нарочно”(10.т.12). В некоторых источниках, дабы объяснить появление этого странного объявления старшего сына “специальным действием”, дату скоропостижной, неожиданной смерти царевича Алексея (называемого поэтому в некоторых современных исторических материалах — наследником), с 1670 года переносят на 1674. Кто бы задался вопросом и ответил, а зачем надо царю отдельным Указом назначать и объявлять старшего сына, когда жизнь его и его семьи по сути была известна всякому живущему в те времена? По русским обычаям того времени отец есть полный хозяин над своим сыном и никто бы слова не сказал, если он сам не просто накажет его за проступок, но и казнит его. Потому не прощенный отцом царевич Михаил не мог сам вернуться в столицу.

Возможно царь поверил, что сын спрятался в восставшем Соловецком монастыре и, может еще и потому он, не жалея сил и средств, не видя собственного позора, пытался так упорно взять этот далекий северный монастырь солдатской силой. Есть ли еще в русской истории церкви такая позорная страница — штурм православного монастыря по приказу русского царя, обороняемого русскими же монахами, стоящих насмерть за староотеческую веру, за чистоту русского православия с 1667 по 1676 годы! (Понадобилось 300 лет и больших архивных исследований, доказавших правоту противников церковных нововведений, что не русская церковь накопила в себе догматические ошибки, а греческое православие потеряло свою первоначальную чистоту и, на основании этих исследований в 1971 году официальная церковь тихо признала законность “старых обрядов”). Профессор духовной академии Н.Ф. Коптерев писал еще в конце прошлого века: “На вопрос: кто же, в таком случае, и когда испортил наши древние церковные чины и обряды, которые потом Никону пришлось исправлять, мною был дан такой ответ: древние наши чины и обряды никогда никем у нас не искажались и не портились, а существовали в том самом виде, как мы, вместе с христианством, приняли их от греков, только у греков некоторые из них позднее изменились, а мы остались при старых, неизменных, почему впоследствии и явилась рознь между московскими чинами и обрядами и позднейшими греческими”(3, стр.508). Силой были навязаны изменения в “Символе Веры”. Эта сакральная молитва, состоящая из 12 предложений, до изменений имела ровно 700 букв, как 700 лет от крещения Руси, как бы предопределяя 700 лет своей неизменности.

Проникнувшие враги русского православия в доверие к “тишайшему” царю сделали все, чтобы уменьшить мистическую силу православного обряда, засорить неприметными “вирусами” будущего материализма саму Православную Веру. Знавшие несказуемые всякому тайны Священного Писания были последовательно уничтожены, вследствие чего вера оказалась в какой-то мере урезанной и не потому ли впоследствии русская знать пошла с таким удовольствием в тайные общества, в масонство. В 18 веке Пушкин уже уверенно утверждал, что у русских потому нет своей философии, что у них не было своего сакрального языка. Ошибался выходит великий поэт. Церковно-славянская грамота была глубоко сакральной, как и вся церковная символика. И потому выводом внесения изменений в Православную Веру в 17 веке в конце концов стала революция 17 года и расстрел царской семьи 17 июля. Вообще не могу понять, как могут осуждать иные современные церковники патриотов-староверов, насмерть стоявших в той православной вере, какой она была 700 лет в истории Руси и звавшейся уже тогда Святой Русью, да так и оставшейся там, за церковными реформами греческих авантюристов и зазнавшегося в своей божественности второго царя из рода Романовых.

Очень красочно описывает и характеризует протопоп Аввакум своих противников, активных сторонников церковных нововведений: “Мудрены вы со дьяволом! Нечего рассуждать. Да нечева у вас и послушать доброму человеку: все говорите, как продавать, как куповать, как есть, как пить, как баб блудить, как робят в олтаре за афедрон хватать. А иное мне и молвить тово сором, что вы делаете: знаю все ваше злохитрство, собаки, бляди, митрополиты, архиепископы, никонияна, воры, прелагатаи, другие немцы русския”(5,стр.69).

До нас дошли письма-наставления протопопа Аввакума любимому ученику нижегородцу Симеону (Сергию) Крашенинникову, которые на самом деле, по тайному замыслу, предназначались царевичу Михаилу на Керженец и к которому он обращается удивительно нежно и тепло: “Чадо богоприимче!.. Ну, Симеонушко, вот тебе вести. Однако ты приказываешь: “батюшко, отпиши что-нибудь!” ...Нарядна вор-блядь; в царской багрянице ездит и из золотой чаши подливает (Апокалипсис 17, 3-6). Упоила римское царство и польское, и многия окресные веси, да и в Русь нашу приехала во 160 году (7160 году Никон-патриарх), да царя с царицей напоила: так он и пьян стал; с тех мест не проспится; беспрестанно пиет кровь свидетелей Исусовых (По Кирилловой книге — через 1000 лет от Р.Х. совершилось отпадение римской церкви в “латинство”, через 600 лет Западная Русь отпала в унию, а через 60 лет той же участи должна остерегаться Русь). Ну, разумеете ли про жену ту, чада церковные? Всякая ересь блядня глаголется...

...Беда миру бедному пришла! Не пить чаша — в огнь посадят и кости пережгут, а пить чаша скверная сия — в негасимый огнь ввержену бытьи в век нескончаемый в плач..

...Так же и русаки бедные, — пускай глупы! — ради: мучителя дождались, полками во огонь дерзают за Христа, Сына Божия, света. Мудры блядины дети греки, да с варваром турским с одново блюда патриархи кушают рафленныя курки. Русачки же миленькие не так: во огнь лезет, а благоверия не предает...”(5, стр.134).

Вполне вероятно, что и само “Житие”, “Книги бесед” и “Книги толкований” также предназначались для поучения молодого царевича на Керженец. (Взять хотя бы начало “Жития”, где протопоп Аввакум вспоминает исповедь молодой грешницы и способ унятия блудного огня — вроде похоже на ненавязчивый совет молодому и одинокому мужчине).

В ночь с 20 на 21 января 1676 года воевода Мещеринов воспользовавшись планом монаха-изменника Феоктиста захватывает спящий Соловецкий монастырь. “Что ты величаешься и высишься, — спокойно говорил перед казнью архимандрит Никанор воеводе, — я не боюсь тебя, ибо как духовник и самодержца твоего душу в руке своей имею”. Расправа над непокорными соловецкими образованнейшими монахами, цветом русского монашества и русского православного духа была жесточайшей — живьем на крюки под ребра подвешивали, живьем в лед вмораживали. Мало кто спасся. «…мучение же святых страстотерпец, новых исповедников соловецких, иже пострадаша в лето 7184, месяца геньваря в 20 день, в суботу мясопустную, коликъства же их 300 и множае, инии же глаголют пятьсот». А с субботы на воскресенье, в 4 часа ночи 30 января 1676 года в муках, гное и струпьях, скончался 47-летний “безумный царишко” Алексей Михайлович. Тайной покрыто, кого на самом деле благословляет на царство перед своей смертью “тишайший” государь, но в некоторых источниках проскальзывает, что только энергичность и темперамент молодой царевны Софьи, “организовавшей” присягу бояр своему младшему брату Феодору не позволили нарышинско-матвеевсой партии провозгласить на царство 4-х летнего Петра (14, стр.67). И тогда царем на Руси стал 15-летний Феодор, а правителем государства назначается пока боярин Матвеев. Что на Руси было принято не всеми покорно, особенно теми, кто понимал, что по закону и совести, по Клятве 1613 года ими должен править полный здравия старший царский сын Михаил Алексеевич — Бог дает Руси будущего царя в старшем сыне живущего. Те, кто активно не принял законность правления царя Феодора, стекаются к месту отшельничества Михаила — в керженские леса близ озера Светлояр. Неподалеку построили свои скиты спасшиеся от жестокой расправы соловецкие беглецы: старцы Арсений, Софонтий, Онуфрий.

К осени 1676 года основан Анфисой Колычевой, родственницей святого Филиппа митрополита, на берегу Керженца богатый Оленевский скит, куда съезжается недовольная знать, образуя подобие царского двора. Не единицы, тысячи, десятки тысяч потянулись в Керженское Заволжье. Переезжали целыми селами. А туда, к отверженному государю, шла не худшая часть Руси. Началось строительство “невидимого града Китежа”, мостилась гать, рубилась “батыева” тропа в сторону Городца-Малого Китежа. Ведь в самом деле началось строительство духовного государства в государстве светском! Количество переселившихся тогда на Керженец дворянских и крестьянских семей в десятки раз превышало по своей численности живущих в самом городе Нижнем Новгороде. Я нашел данные, что в самом Нижнем Новгороде числилось до 10 тысяч жителей, а во времена «питиримова зорения» в 1719 году на Керженце официально насчитали 48 тысяч.

Никто не знает, что пережил отверженный наследник русского престола Михаил Алексеевич, когда до него в зимнюю ночь пришла двойная горькая весть — смерть отца и как бы по его воле восшествие на престол брата Феодора. Никак он не думал, что его жизнь повернет именно в эту сторону. Всю его жизнь его готовили на русский престол и он ответственно готовился к мудрому правлению, а тут теряется вмиг весь смысл жизни прошлой и жизни будущей. Пережив тяжкое известие он не захотел возвращаться в отвергнувшую его Москву, решив остаться жить в лесу простым человеком. Взрослый, 27-летний мужчина, будучи холостым, после смерти родителей, по русскому обычаю, он уже мог сам решать свой семейный вопрос, не спрашивая уже ничьего разрешения. В Москву пишется письмо, что хочет жениться, пусть ему сосватают невесту. Стать его женой согласилась племянница боярыни Морозовой — Анастасия Урусова. Протопоп Аввакум пришлет ему свое благословение: “Моли Бога о мне и всем заповеждь. И Настасья, хотящая быти ц(арица), пускай молится о мне. Смешница она, Сергий, хочет некрещенных крестить! Я говорю: во-то, реку, а девая хощет, яко Июдифь, победу сотворить. Материн большо у нея ум-от. Я ея маленьку помню, у тетушки той в одном месте обедывали. Бог ея благословит за великова и честнова жениха!” Благословляет он и невесту с сестрой:

“...Слушайте-тко, Евдокея и Настасьюшка, где вы не будете, а живите так, как мать и тетка жили”(5, стр.171). Фраза «где вы не будете» явно говорит о месте тайном. Вообще самым популярным выражением в письмах между староверами тогда было: — «Тайну цареву добро есть хранити».

Повод для своего исторического забвения дал сам Михаил, совершив самую тяжелую и непоправимую ошибку в своей жизни. Наблюдая на успешное начало правления своего младшего брата и поверив в его будущее успешное царствование и его долгую жизнь, Михаил пишет ему секретное письмо, в котором ему сообщает-подбадривает, что у него нет в желаньях мешать его царствованию, тем более лишать его престола силой, пусть смело правит не оглядываясь на него. Неопытный Феодор жестоко обошелся с этим письмом, не сожжа его сразу после прочтения, как полагалось по правилам, а делится с содержанием этого письма со своим ближайшим окружением, которое с 1679 года составляли Иван Языков и Алексей Лихачев, тайных сторонников Матвеева, понимая ли, что написанное ему братом приравнивалось к официальному отречению Михаила от престола. Беда всех добрых людей — им трудно просто подумать, что низость рвущаяся к власти воспользуется любым предлогом, любой зацепкой, любой ситуацией, дающей ей хоть какой шанс для достижения своих честолюбивых замыслов. Именно письмо Михаила царствующему брату спускает с поводьев вожделения тех, кто его еще побаивался. В то время боярин Матвеев был в ссылке с сыном в Пустозерске, куда он попал по подозрению в отравлении царя Алексея Михайловича и в попытке дворцового переворота в пользу рода Нарышкиных. И думаю, что в доносе, по которому увлекающийся черной магией Матвеев был отправлен в ссылку, есть доля правды: “Он показывал, что остаток лекарств после государя выпивал; но близкие люди, ходившие за государем, объявили, что не выпивал... А один лекарь донес, что лечил у Матвеева его карлика, который жаловался ему, лекарю, что болен от господских побоев, что раз он заснул за печью в палате, в которой Матвеев с одним доктором читали “черную книгу”, и во время чтения в палату пришло множество злых духов, и они указали боярину, что у них в покое есть третий человек; тогда боярин вскочил и, найдя его за печью, сорвал с него шубу, ударил его оземь, топтал ногами и выкинул за двери замертво... Доктор, доносивший об этом, прибавил от себя, что и сам он видел, как Матвеев читал “черную книгу” и что грек-переводчик по этой книге учил самого Матвеева и сына его Андрея”(13, стр.344).

И вот этот многоопытный Матвеев начал через верных ему бояр плести новую интригу. По настоянию Московского патриарха Иоакима, ставленника Матвеева, царем Феодором было повелено пустозерских страдальцев: «За великия на царский дом хулы сжечь их». Это было исполнено в Пустозерске в страстную пятницу 1 апреля 1681 года (22, стр.381), эта же дата указывается и в «Винограде российском». В заранее приготовленном срубе заживо сжигается вместе с выдающимися проповедниками старообрядчества: Лазарем, Феодором и Епифанием протопоп Аввакум — тайный духовник опального Михаила. И тем самым как бы давая понять тому, что он уже для властвующих в Москве — никто. В этом же, 1681 году, в середине лета неожиданно, на третий день после родов, умирает молодая царица Агафья Петровна из польского рода Грушецких, и, спустя неделю, — новорожденный царевич Илья. Используя малоопытность царя Феодора было начато в январе 1682 года казалось бы прогрессивное, но так необходимое для рвущегося к полной государственной власти незнатного Матвеева беспощадное уничтожение “богоненавистного, враждоотворного и братоненавистного местничества”. Конечным результатом в уничтожении местничества, медленным вирусом разрушавшего родовую ответственность и родовую взаимовыручку русской аристократии, явилось постепенное превращение, разложение нас в “иванов, непомнящих родства”. Составной частью русской жизни было знание не только своих родовых корней с глубины веков, но и знание всех близких и далеких родственников. Когда сходились на улице два незнакомых человека, обязательно начинали перебирать всех своих родственников, пока где-нибудь вдалеке обязательно их родня не перекрещивалась; обрадованные встречей “родственники” обнимались, целовались и радостно шли в кабак. Вся Русь представлялась большой семьей во главе с Государем — прямым представителем Бога на земле (Русь земная — микрокосм России Небесной). Если же простой народ держал всю свою родню в своей не перенасыщенной “знаниями” памяти, то русская знать вела с испокон веков свои родовые корни и связи в так называемых разрядных книгах, которые и были все сожжены по жестокому царскому Указу (теперь мы видим, что за этим Указом явственно просматриваются интересы каких Сил). За медленным разрушением русских аристократических родов, последовало постепенное разрушение и превращение русского на-рода (род накладывается на род) просто в сб-род (изганные из рода собравшиеся в шайки выродки). Лукаво оправдывая положительные стороны уничтожения местничества (и знакомо обсмеивая старые русские порядки), будто бы мешающего талантливым и незнатным добиться положения в государстве, почему-то забывают, что нижегородского крестьянина сын, ставши патриархом Никоном, в отсутствии царя очень даже успешно правил Русью. Царицей могла стать любая незнатная красивая девушка, понравившаяся царю. Незнатными были и талантливый государственный деятель Ордин-Нащекин и правивший Русью в конце жизни царя Алексея Михайловича и позже “чернокнижник” Матвеев. Местничество мешало войти во власть высшую не сколь талантливым и честным, а сколь талантливым авантюристам без понятия чувства Родины во времени будущем (выродкам)… Тайной стороной на удивление жестокого Указа борьбы с местничеством просматривается, прочитывается для будущего забвения и строгосмертельное запрещение упоминания имени Михаила Алексеевича Романова. Мои исследования говорят, что не простой был этот Указ, а Указ-заклятье и сила этого черного заклятья подготовленного чернокнижником Матвеевым была обрядово утверждена. (Патриарх Никон в свое время, в 1660 году так же проклял царя со всем семейством и обрядово утвердил свое проклятье. Он отслужил особый молебен, при этом одну царскую грамоту положил под крест и образ Пресвятые Богородицы на аналое посреди церкви, а по окончании молебна начал возглашать клятвенные слова, выбирая их из известного 108 псалма, относящемуся к Иуде-предателю (23, стр.43)). О злоупотреблении в то время магией и оккультизмом и веру в их практические результаты говорит хотя бы царский Указ 1682 года об образовании в Москве Славянско-греко-латинской академии и где говорится, что если в академии окажутся учителя владеющие магией, то вместе с учениками они “яко чародеи без всякого милосердия сожгутся”. Если посмотреть на историю во времени, то можно заметить, что в царском роду Романовых уже не было правителя под именем Михаил и только Павел I осмелился сломать негласную традицию и назвать одного из своих сыновей этим именем и то, по легенде, по указанию святого старца.

Подписав Указ с последующим церковным заклятьем царь Феодор подписал смертный приговор самому себе. Он становится ненужной фигурой в раскладе нарышкинско-матвеевской партии и умрет в 13 часов дня 27 апреля 1682 года, через два месяца после собственной женитьбы на Марфе Матвеевне Апраскиной, родственнице Языкова, крестнице боярина Матвеева. Первым делом после бракосочетания было возвращение из ссылки этого боярина; ему были возвращены его имения, как человеку, ни в чем не виновному и оклеветанному. Молодая царица примирила также царя с Натальей Кирилловной и царевичем Петром, с которыми он не ладил. Если молодая царица сумела уговорить в нужном направлении молодого мужа, значит тогда он еще как мужчина был вполне здоров. Как говорится в народе: — «Ночная кукушка завсегда дневную перекукует». Смерть молодого 21-летнего царя была столь неожиданной, что он даже не успел сделать распоряжения о своем преемнике.

Не без тщательного и продуманного старания старообрядцев до сих пор в учебниках и книгах сожжение Аввакума перенесено на страстную пятницу 14 апреля 1682 года, дабы связать неожиданную кончину царя Феодора с казнью сторонников древлего благочестия. Таким образом как бы смерть Феодора являлась закономерной, неумолимой Божьей карой за грех жестокой казни пустозерских страдальцев, как и скоропостижная смерть «тишайшего» царя Алексея Феодоровича привязывалась вождями сторонников древлего благочестия к жестокой казни соловецких монахов. Я задумывался, а почему Аввакум был сожжен именно в страстную пятницу, в день недели мук Господних. И пришел к заключению: после того, как царем была подписан Указ о казни, то она становилась неминуемой. Аввакумовы сторонники смогли своим влиянием в государстве только выбрать день казни. А лучшего дня, чем страстная пятница, они просто не могли подыскать во всем году. Весть о казни в такой символичный день не смогла не повлиять на чувства простых верующих.

продолжение следует........