Заявленная в этой части повествования тема непроста для изложения. Во-первых, все мои попытки ее краткого изложения (как и начатое в предыдущей части повествование об общежитской жизни вообще) успеха не имели и мне, ради сохранения связанности рассказа, приходится разбить заявленную в заголовке тему (являющуюся на самом деле всего лишь четвертым по счету рассказом) на ряд отдельных эпизодов. Во-вторых, их герои здравствуют и поныне, а потому не исключено, что прочитают мой опус. Потому не хочется, ненароком, обидеть кого-либо из них неосторожным или неточным словом, ибо разрешения я у них на публикацию, как понимаете, не спрашивал, полагая, что обнародуя свои собственные воспоминания и свое восприятие событий тех далеких уже дней, реализую свое право на это. Итак,
Эпизод №4 «Педики»
Шел 1974 год. До того момента, как В.Познер на пару с Филом Донахью объявят СССР страной в которой секса нет, было ещё далеко. И мы, тогдашние молодые советские, совсем об этом не догадывавшиеся, студенты вовсю осуществляли на практике взаимоотношения противоположных полов (что собственно в переводе и означает сие английское слово), удовлетворяя взаимное природное, и потому естественное, любопытство, подогреваемое кипением гормонов в молодых организмах. Общежитие наше, студенческое, было, как нетрудно догадаться, смешанное. Мужской контингент в нем преобладал, что для технического ВУЗа того времени было нормально. Для оценки соотношения могу сказать, что в нашей группе из 21 человека было 5 девушек. Все они, правда, были местными, питерскими. В общаге соотношение было немного ровнее, но преобладание парней то же имело место быть. Мы, «инкубаторские», куда же от своей природы денешься, проявляли естественный интерес к противоположному полу, но откровенно говоря, чаще всего, это были чисто платонические отношения. Видя чуть ли не каждый день наших сокурсниц в быту, в повседневной, так сказать, обстановке, парни нашего общежития и в праздничные дни уже далеко не всегда воспринимали их как объект эротических грез. Подозреваю, что и мужское население общаги, по той же причине, тоже выглядело не слишком соблазнительно для женской его части. Возможно, поэтому мы чаще были просто в хороших дружеских отношениях, с удовольствием общаясь и вместе, когда предоставлялся случай, веселясь. Бывали, в связи с этим, меж нами даже дискуссии о возможности длительной дружбы между мужчиной и женщиной без перерастания во что-то большее. Совсем другое дело - девушки со стороны. Они представляли для нас некую загадку, что ли, и, может быть, потому привлекали сильнее. Конечно, статистику никто не вел, но, на мой взгляд, свадьбы, которые время от времени случались, соединяли наших парней чаще с девушками не из нашего общежития или даже ВУЗа. Хотя, как известно, нет правил без исключений…Напротив нашего корпуса располагались целых три корпуса общежитий Ленинградского Педагогического Института им.Герцена. Вот где был женский «цветник»! Там парней-то только на ДНД и хватало, и были они все, с нашей технической точки зрения, какие-то ущербные. За ними даже закрепилось прочно прозвище – «педики». Похоже, что такого же мнения придерживались и обитательницы этих общежитий, время от времени, как нам было известно из разговоров с ними, прикалывавшиеся над своими парнями. В солнечные дни распространенным явлением между нашими корпусами был так называемый «солнечный флирт», когда сторона, на которую светило солнце запускала солнечных зайчиков в комнаты противоположной стороны. Если противоположная сторона была настроена благосклонно она отражала солнечный зайчик обратно… Бывало, что, в итоге, такой флирт приводил и к более близким отношениям. Кто-то ограничивался хождением в гости друг к другу на чаепитие, к примеру, а кто-то и женился, в конце концов. Мы, однажды, просили студенток педа через посредство усилителя и аккустических колонок, выставленных на окно прекратить воспроизведение модного тогда хита Демиса Руссеса «От сувенира к сувениру», песня хорошая, но они гоняли ее на весь студгородок по кругу уже полдня, чем вызвали у нас нервный срыв…
Но надо отметить, что будущие учительницы были настроены по отношению к гражданским «ухажерам» весьма скептически. Не знаю как сейчас, но в те времена они чаще отдавали предпочтение курсантам многочисленных военно-морских институтов и академий города на Неве. Курсанты, видимо, представлялись им, в те годы, более надежной опорой в будущей семейной жизни, нежели гражданские и это имело в те времена под собой основу. Во-первых, это были ребята особенно голодные до женской ласки по причине своего сурового казарменного быта и потому более управляемые, во-вторых, у них, в отличии от гражданских, была перспектива устойчивого карьерного роста на военной стезе. Девушкам требовалось только сделать правильный выбор. Потому от гостей, находящихся в увольнительных и самоволках, в корпусах пединститута не было отбоя. При личном «конкурентном» общении, если таковое случалось мы их, конечно, с их казарменными солдафонскими шуточками, интеллектуально подавляли, но, с женской точки зрения, у них было неоспоримое преимущество, о котором я уже упомянул выше. Нас же, похоже, будущие учительницы использовали в качестве этаких, как сейчас, наверное, сказали бы, тест - драйверов военных кандидатов в мужья. Т.е. они оценивали перспективы будущего лейтенанта в карьерном росте по тому, как он выдерживал наше интеллектуальное давление на него. Однако, продолжу…
Эпизод №5 «Отец»
Был в моей учебной группе, один уникальный «кадр». К третьему курсу он уже в третий раз разводился. При этом от двух предыдущих жен имел по ребенку и платил тем алименты. Какие это были алименты, остается только догадываться. Из-за такой любвеобильности парень этот получил прочно прилипшую к нему кличку – «Отец». При этом не скажу, что внешним своим обликом он хотя бы отдаленно напоминал какого-нибудь неотразимого мачо тех лет. Остается только в недоумении повторять и повторять извечный вопрос: «За что же женщины нас любят?!» Вот сами поглядите на нашего Казанову и попробуйте найти ответ:
«Отец» на демонстрации по случаю юбилея Октябрьской революции 7 ноября 19 какого-то года (точно не помню уж)
Положение злостного алиментщика заставляло его вести своеобразный образ жизни. В советские времена с работой и с обязательными платежами было строже, было меньше шума, но больше дела. Однако, как говориться, против лома нет приема. И если у человека не было официального заработка, взять с него было нечего... Как в те времена говаривали: «Ну что с него возьмешь кроме анализа и то под наркозом!» Потому «Отец» и не стремился особенно к официальному трудоустройству, предпочитая изыскивать средства там, где только это можно было сделать без отрыва от очного обучения и без официального оформления трудовых отношений. Например, он, поначалу, пробовал заработать что-то на поприще коллекционирования марок. Быстро отказался, перешел на монеты. Запомнился случай, когда он на протяжении нескольких месяцев получал стипендию (а он ее умудрялся как-то получать) двухкопеечными монетами. Кто-то из постоянных участников «толкучки» нумизматов пообещал ему 100 (тех еще, советских) рублей за 2 копейки то ли 1923-го года, то ли 1924-го года выпуска. Староста по его просьбе получал его стипендию «двушками», принося всякий раз ему мешок с монетами, которые тот сидя на лекциях и перебирал, создавая, в дни выдачи стипендии, своеобразный легкий звонкий фон изложению материала преподавателем. Хватило ему этого занятия на один или два семестра – не нашел (как собственно мы ему и предрекали), да и с «двушками» мучиться потом при оплате надоело. В конце концов, перешел он на спекуляции музыкальными дисками (это московское именование грампластинок среди меломанов, в Питере их называли тогда «пластами»), как более перспективное дело по части извлечения прибыли. Но это занятие тоже не давало стабильного приработка и, потому, «Отец», когда совсем худо было с деньгами, готов был продать даже отечественные джинсы «Ну погоди» сняв их с себя, вот только желающих на них чаще всего не находилось. Кто-то из жителей общаги, кому «Отец» продал-таки как-то аквариум, однажды приходил к нам жаловаться, что тот обманул его, дважды продав одни и те же аквариумные принадлежности, а рыбка с большим животом, которая, по словам «отца», якобы, была беременна, через пару суток после ее у него покупки вообще сдохла…
Эпизод №6 Алексей.
Весной 1974 вернулся из армии Алексей, восстановился в институте и стал инициатором дружбы нашей 68 комнаты с 96 комнатой благодаря только что вышедшему тогда альбома "Ринго", породившему было у поклонников, не оправдавшуюся в последствии,надежду на воссоединение "Битлз".Ребята из 96-й, добыв свежую запись огласили окрестности ее звуками, на которые и зашел Алексей...
Летом я, как описывал в предыдущих частях повествования, был в стройотряде в Каракалпакии, а когда вернулся, был сразу ошарашен известием, что Алексей женится. Это как-то слабо укладывалось в голове, учитывая его доармейские воззрения на этот счет, но видимо армия и гормоны сделали свое дело. Подруга, провожавшая его на службу в армии, не дождалась его возвращения оттуда и вышла замуж за московского аспиранта, сделав, по ее выражению, выбор из всех своих привязанностей в пользу Москвы. Алексей не растерялся и «охмурил» за лето ее младшую сестру. По осени и свадьбу сыграли. Веселились в читальном зале общаги (в котором всегда проводились вечеринки с танцами) на первом этаже, расставив в нужном порядке столы и накрыв их нехитрой студенческой снедью, позвав в качестве гостя и комендантшу корпуса, Антонину Петровну. В тот раз я впервые выступил в качестве свидетеля и, надо признаться, не очень удачно в том смысле, что в порыве старания помочь другу по хозяйственной части, не всегда успевал закусывать как следует и уже к середине действа вынужден был удалиться в свою комнату и принять горизонтальное положение. Так что самое веселье я и проспал, что стало мне хорошим уроком на будущее. Алексей с молодой женой ушли жить на съемную квартиру, где, впрочем, прожили недолго, и когда хозяева их оттуда неожиданно прогнали, пришли к нам в общагу проситься на временный постой. Пришли они к нам просить приюта с бутылкой вина, которое мы с искренним сочувствием их горю и употребили. С того вечера осталась короткая история, которую, иногда встречаясь, вспоминаем, как, слегка захмелев после этой бутылки, мне с Глебычем (двум оболтусам) почему-то вздумалось демонстрировать молодой жене Алексея, которая в тот вечер выступила в качестве жюри, свои ноги, желая выяснить ее мнение, у кого из нас они красивее. Точно уже не помню причину, но, очевидно, беседа за столом зашла о красоте, и возник некий спор. А может быть это был интуитивно созревший у нас в голове тест на терпимость молодой жены Алексея на повышенную плотность мужского контингента на ограниченном жилом пространстве. Вердикт жюри был таков: «У Глебыча ноги волосатее, а у Петровича – ровнее!». На том и порешили, положительно оценив толерантность, как сказали бы сейчас, молодой особы женского пола к наличию превалирующего мужского начала в комнате. В общем, на несколько дней пришлось приютить молодоженов, пока Алексею не удалось договориться с комендантом об аренде бытовки то ли на 6-м, то ли на седьмом этаже уж и не помню. Помню только, что пожитки им мы всем общежитским миром туда помогали переносить, а заодно и обжиться. А до того момента, мы с Глебычем натянули проволоку по диагонали комнаты и повесили простынку в качестве перегородки…
Эпизод 7.Три девицы под окном ждали как-то вечерком.
По осени года 1974-го, ежели мне память не изменяет, в общаге был объявлен конкурс на лучшее оформление этажного витража. Конкурс сей был приурочен к вечеринке по поводу ноябрьских праздников, Вечеринка ожидалась в общаге знатная. Было известно, что студ. совету удалось пригласить «широко известную тогда узкому кругу лиц рок-группу «Генерал Бас». Это была команда с очень хорошей по тем временам аппаратурой и «фирменным» репертуаром, составленным из лучших и самых свежих хитов, как сейчас говорят, ведущих западных поп-групп. Группу эту, если не ошибаюсь, составляли бывшие студенты нашего вуза. Ее почерком было стремление к максимально точному копированию звука, музыки, голоса. Никакой отсебятины. Впоследствии группа объединилась, как я знаю, с ЛИАПовскими «Аргонавтами» и образовала небезызвестную, уже в масштабе страны, группу «Земляне».
Мы с Глебычем решили побороться за победу в конкурсе (зря, что ли я в ССО художником ездил) и взялись оформлять витраж 4-го этажа. Изображаемая нами картина представляла собой абстрактное отображение наших фантазий, навеянных "Марсианскими хрониками" Р.Брэдберри, мультиком "Тайна третьей планеты", "Сталкером" Тарковского, «Пикником на обочине» и «Далекой Радугой» Стругацких. На кону в конкурсе стояли пригласительные билеты на вечер. А вход посторонних в тот раз был только по пригласительным. Мы же твердо решили познакомиться, по случаю, с какими-нибудь девчонками со стороны. Кроме самого конкурса, при условии победы в нем, конечно, надо было бы ещё порядок в комнате навести, убрать, почистить, полы натереть, приготовить чего-нибудь в качестве угощения, да собственно самих девчонок ещё сыскать где-нибудь на стороне поприличнее. Самого главного-то ведь, подружек собственно, у нас и не было… Помню, как бегали конкуренты друг к другу, с этажа на этаж, чтобы подсмотреть - кто что рисует. Когда прибегали к нам, то после долгой паузы спрашивали: "А чего это вы рисуете?" Мы только отмахивались: "Сами не знаем". Некогда было объяснять. Правда, пару раз и сами сбегали подсмотреть и оценить свои шансы в соревновании, разведчиков из числа наших друзей посылали для объективности оценки. Вот эта картина мне кажется знакомой (я увидел ее в ВКонтакте в группе бывших жителей общаги), похоже, что она как раз с того конкурса (жаль, что свою не сфоткал) –
Оформление витража 6-го этажа. Крайний слева, похоже, запечатлен наш разведчик, Витя Цховребов оценивающий продвижение работы конкурентов
Так или иначе, затея наша удалась и конкурс мы все-таки выиграли, и приз нам комиссия вручила. Так что и впрямь пришлось срочно наводить порядок в комнате. Наблистили паркет, сгоняли в магазин, накрыли стол, привели в боевое состояние свою аппаратуру, цветомузыкальные прибомбасы, наскоро «почистили перья и когти». Осталось самое главное – найти подружек на этот вечер. А ведь тот уже начался и вход посторонних в наш корпус нашими дружинниками был перекрыт. У нас же кроме полученных в качестве приза двух пригласительных билетов ничего и нет. Спрашивается, ради чего вся гонка была? Не пить же нам припасенную бутылку сухого вина вдвоем на пару с Глебычем по типу персонажа А.Райкина из миниатюры «В греческом зале»… Учитывая цейтнот, в который мы попали, идем ва-банк. Подходим к начальнику ДНД (Добровольная Народная Дружина, опять же, для тех, кто не знает) нашего корпуса и объясняем, что приглашенные нами девушки живут далеко, потому немного припоздали и ждут снаружи. Просим разрешения по имеющимся пригласительным билетам провести их, несмотря на то, что пропуск гостей уже прекращен. Начальник ДНД, такой же, как и мы, студент – только дипломник, разрешает выйти одному из нас за этими, якобы ждущими на улице, нашими девушками. Как старший по возрасту и, несомненно, более опытный в таких делах, после молниеносного совещания, пошел на улицу, конечно, Глебыч.
Как он потом рассказывал, выйдя на улицу он, вопреки нашему с ним ожиданию, не обнаружил там толпы из лиц женского пола, желающих, как обычно (мы это знали) в таких случаях бывало, просочиться к нам на танцы. Видимо, время всякого разумного ожидания лишнего билетика вышло и «страждущие» убрались не солоно хлебавши. После сканирования тоскливым взглядом пустого пространства перед нашим корпусом, Глебыч, о чудо, вдруг обнаружил-таки трех девиц, сидевших на лавочке неподалеку. Наверное, это были самые стойкие, не желавшие смириться с мыслью, что вечер, к которому они, судя по всему, серьезно готовились, пройдет впустую, и никто их так и не пригласит. Глебыч уверенным шагом крутого мачо подошел к ним и без всяких вводных объяснений и церемоний безаппеляционно объявил: «Девочки, есть два пригласительных билета. Быстренько, бросаем на пальцах, кто по этим билетам со мной на вечер пойдет?!» К его немалому удивлению девушки молча, не задавая никаких вопросов выбросили пальцы, посчитались и две из них, в соответствии с этой блиц - жеребьевкой, встали и направились вместе с Глебычем ко входу в наш корпус. Сразу скажу, что начальник ДНД, парень был не промах, даром, что ли, как и Глебыч, был на последнем курсе. Он, видимо понял, что никаких девиц мы заранее не приглашали, потому проследил за нами и, не будь дурак, пригласил и третью, оставшуюся на лавочке в одиночестве, девушку, как мы узнали уже позже. Да и трудно было бы не догадаться, что видим мы их впервые. Если Глебычу вполне удавалось сохранять непринужденный вид, то, думаю, у меня вид был весьма ошарашенный (по внутреннему самоощущению мне казалось, что у меня просто отвисла челюсть при виде этих молодых особ). Честно говоря, мы не были избалованы каким-либо особым шармом нашими общежитскими девами. Видели мы их чаще в скромном обличии, в обыденной обстановке, как я уже говорил. А тут нашему взору явилось ослепительное зрелище. Наши, как я выше выразился, «начищенные перья и когти» мгновенно поблекли по сравнению с их яркими доспехами. У меня, по крайней мере, создалось впечатление, что еще немного и вокруг этих прелестных созданий появится сияющий ореол. Так что чувствовал я себя поначалу не совсем в своей тарелке, примерно так, наверное, как чувствует себя провинциал в незнакомом столичном обществе. Поднялись к нам в комнату. Познакомились. Оказалось, что девчонки жили тут же в студ. городке, только в 4-м корпусе. Сами они были из Ташкента, а учились в ЛИТЛП (Ленинградский Институт Текстильной и Легкой Промышленности). Постепенно, смягченная небольшим количеством сухого вина, некоторая скованность пропала. Пошел оживленный разговор о разных разностях. Попутно мы, как же без этого, между разговорами демонстрировали нашим гостьям возможности нашей аппаратуры типа скрытого освещения, которое мы между собой называли «эффектом раннего утра», аквариума – индикатора с описанным в ранних частях информационным табло, цветомузыки и пр. Девушки оказались на удивление всесторонне развитыми. Впрочем, это сегодня, наверное, кажется удивительным, а тогда, в студенческой среде, было делом обычным. Помню и наше инженерно – техническое изумление от сообщенного ими нам факта, что обычная нитка состоит как минимум из трех частей, до того момента я, по крайней мере, зашивая время от времени себе штаны или рубаху, об этом как-то и не задумывался. В общем, так или иначе, насколько могу судить, нам удалось произвести на них благоприятное впечатление. Что позволило нам от души поплясать под мощный аккомпанемент «Генерала Баса» внизу в холле общаги
а потом, и после окончания их выступления, - у себя в комнате под магнитофон -
Скрывать не буду, нам, как молодым и здоровым парням, хотелось от общения большего, но девушки очень тактично, мягко удерживали нужную дистанцию, и мы были вынуждены сдерживать себя.
Этот вечер имел продолжение и мы, через какое-то время, уже ими были приглашены на вечер в 4-й корпус с ответным, так сказать, визитом. При этом гостей у них стали выпроваживать уже в 22:00, с чем и гости и хозяева были категорически не согласны и как в известном фильме требовали продолжения банкета. В общем, пришлось применять навыки лазанья на второй этаж, приобретенные благодаря упоминавшемуся ранее нашему незабвенному Абраму Яковлевичу, дабы обойти местную вахту и продолжить веселье. Единственной спецификой их корпуса было то, что его арендовали сразу два или три вуза с явным преобладанием в своих стенах женского контингента (кроме ЛИТЛП там точно было художественное училище им. Мухиной и ещё, кажется, кинематографы - ЛГИТМиК). Мужиков там было мало и те, по-большей части, состояли в местной ДНД и, потому, друг друга достаточно хорошо знали в лицо, так, что был риск, что в нас опознают «чужих» со всеми вытекающими последствиями, а последствия в те времена могли быть достаточно серьезными. Наши знакомые проявили инициативу и договорились с подругами обитавшими на втором этаже, чтобы те разрешили нам пройти через их комнату. Но сами жили они выше, потому им пришлось, как в шпионском фильме, организовать наш беспрепятственный проход в свою комнату так, чтобы мы не столкнулись с их ДНД. До сих пор помню, как мы, сидя в ожидании команды на выдвижение, сидели с Глебычем в комнате на втором этаже и ловили на себе взгляды трех пар девчачьих глаз из под одеял. В них кроме любопытства прямо читалась зависть к подругам. Глебыч потом прямо мне высказал свое удивление и чисто мужское сочувствие женскому населению общежития корпуса №4: «Надо же столько симпатичных девчонок страдает в одиночестве как в тюрьме, да и парни-то, дурни, совсем о том не догадываются».
Я уже говорил в предыдущей части повествования о суровости вахты и пропускной системы межвузовского городка в советские времена и отмечу, что и в первом и во втором случае мы покидали чужой корпус уже значительно позже разрешенного времени пребывания в нем гостей. В первом случае (в нашем корпусе) никаких последствий не последовало (девушки просто обошли вставшую на их пути со шваброй в качестве шлагбаума нашу вахтершу с двух сторон, так, что, пока та соображала, кого из них тормозить, они уже миновали вахту). Во втором случае (в их корпусе), нас, на выходе опознав как «чужих», не рискнули останавливать, но комнату, в которой мы гостили, вычислили и нашим новоиспеченным подружкам устроили неприятности. Уж и не знаю, что там им инкриминировали, но их даже выселили из общежития и, какое-то время, им пришлось жить на съемной квартире...
Я в то время был ещё слишком юн и неумел в обращении с женщинами и, может быть потому, мой роман с моей подружкой в этой истории не состоялся. Однако, дружеские отношения сохранялись до окончания института и я помню, как уже несколько позже, ездил в гости по их новому месту жительства, в общежитие на бывшем Комендантском аэродроме на Черной речке, которое принадлежало их институту и порядки где были много проще. А вот у Глебыча с его подругой сия история закончилась свадьбой, которую мы сыграли незадолго до его отъезда на родину по окончании им ВУЗа.
Это была запоминающаяся чисто студенческая свадьба.
Из родственников были только отец Глебыча и мать невесты. Родитель у Глебыча, как я уже ранее упоминал, был человек достаточно состоятельный, по тем временам, и свадьба протекала не где-нибудь, а в ресторане «Метрополь» на Невском проспекте. Мы заняли один из банкетных залов, а танцевать выходили в небольшой холл, который венчал коридор, вдоль которого располагались, с одной стороны, другие аналогичные банкетные залы (бывшие, до Революции 17-го года, «номерами») и боковой общий зал. В нише холла сидел маленький штатный оркестрик, состоявший из пары духовых инструментов, скрипки, контрабаса. Мы же привезли с собой свой магнитофон - самостоятельно модернизированный в двухканальный «Днепро-14А», самодельный же стерео – усилитель, две колонки размером с небольшой холодильник каждая и кучу специально отобранных современных и популярных в нашей среде музыкальных записей. Поначалу музыканты штатного оркестрика высказывали недовольство, заявляя, что мы им мешаем работать. После того, как друг Глебыча, бармен по профессии, прикативший по его приглашению из Кисловодска, пошептавшись с оркестрантами спел с ними песню, те запаковали свои инструменты в кофты и чинно удалились. После этого на этаже гремела только наша музыка и, на ее звуки, в нашем холле собиралось до 8 свадеб одновременно (считать было легко – по невестам). Периодически для разнообразия вся наша толпа перемещалась в центральный общий зал ресторана с живой музыкой. После первичных переговоров Глебычева бармена с тамошними музыкантами при каждом нашем появлении ансамбль на сцене прерывал текущий исполняемый номер и встречал нас с фразой «для наших гостей с Юга…» модным в то время хитом ShookingBlue«Venus» -
Сидевшие в первом ряду столиков иностранцы, не вынимая своих сигар изо рта, одобрительно аплодировали нам по окончании танца. Глебыч же, в ответ на их аплодисменты, прикалываясь, каждый раз принимал подчеркнуто гротесктно строгий и важный вид, хмурил брови и, копируя аплодировавших иностранцев, оттопырив нижнюю губу нарочито важно перед ними раскланивался, после чего мы все чинно удалялись на «свою» территорию.
После всякого вечернего веселья наступает хмурое утро будней. Глебыч окончил курс обучения и покидал общагу, отправляясь со своей молодой женой, к себе на родину в Кисловодск, где его уже ждал маленький старый домик, доставшийся от дедов. Провожали их чуть ли всем составом, гулявшим на их свадьбе.
На чемоданах
На перроне
P/S.: Они и ныне проживают в Кисловодске, отстроив своими руками тот дедовский дом и изредка выезжают понянчить внуков, проживающих за рубежом.
Эпизод №8.И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.
Время шло. Я, как и раньше, жил в комнате №68 с перешедшим ко мне из комнаты №83, после отъезда Глебыча, Витей Цховребовым, с которым мы учились в одной группе. Были мы с ним уже сами на последнем курсе, а, если точнее, писали диплом. Нам было жаль расставаться со своей, ставшей уже родной, комнатой просто так и мы исподволь начали готовить себе смену. Не помню уже, как и откуда (знакомились тогда легко и быстро), но появились два приемника – Вова и Толик. Вова даже поселился у нас третьим, а Толик, якут с русской фамилией, был приходящим, ждал освобождения нами койко-места. Будучи на дипломе, студент был в те времена уже не так жестко привязан к расписанию, как во время собственно учебы и потому я отправился в свой Волгоград отметить с родными официальный тогда праздник Великой Октябрьской Революции 7-го ноября, благо самолеты Аэрофлота ежедневно курсировали между городами. Студенческих же доходов хватало на проезд самолетом Питер – Волгоград и обратно. Время в пути составляло всего каких-то 3 часа.
По возвращении из дома я обнаружил подозрительную суету в своей комнате. Полным ходом шла уборка, натирка полов мастикой, хотя праздник уже прошел… На мой удивленный вопрос о причине аврала, был дан ответ, что ожидается визит в гости венгерских студенток. Мой дополнительный вопрос о том, откуда вдруг взялись эти венгерки, выяснилось, что наши молодые предполагаемые сменщики по комнате на 7-е ноября отправились на танцы в соседний педагогический корпус, где и познакомились с некими девицами. При этом они даже не сразу поняли, что девицы эти не русские, потому как те говорили по-русски, правда, с каким-то странным акцентом. В частности, когда наш Вова, решив познакомиться с партнершей по танцу, спросил у девушки имя, та, как ни в чем не бывало, ответила: «Кэтрин». Наш парень оценил такой ответ как: «Прикалывается…!». Лишь в процессе танцев при попытке завязать разговор до него дошло, что девушка-то не русская. Когда в паузе между танцами наши парни со своими новыми знакомыми подошли друг к другу, выяснилось, что их девушки - стажерки из Венгрии, приехавшие в СССР совершенствоваться в изучаемом ими русском языке. Ну, наши не нашли ничего лучшего, как пригласить их к себе в гости и теперь судорожно пытались привести нашу комнату в вид, достойный иностранных визитеров. Если вид еще можно было относительно облагородить, то с угощением был полный аут. Денег на мероприятие это не было, запасов провизии – тоже. Пришлось мне, чтобы не посрамить, сильно, во всяком случае, «отечество» выставить привезенных из дома вареных раков и банку черной икры, купленную у браконьеров по цене в10 рублей за полулитровую банку. Хотя, скажу прямо, что вез их вовсе не для венгерок.
В назначенный час явились венгерские аспирантки. Не помню, сколько их было. Вспоминается только, что, как чаще всего, наверное, и бывает, самая некрасивая из них знала свой предмет лучше всех остальных из них и очень бойко разговаривала по-русски. Запомнилось даже ее имя – Пирожка. В процессе общения, если возникали, трудности в понимании, мы использовали ее в качестве переводчика. В начале, в процессе знакомства, мы задавали вопросы на общие культурные темы. При этом мы быстро попали в неловкое положение. Венгерки, как выяснилось, неплохо знали русское литературное наследие, а вот у нас с этим делом, было много хуже. На их вопрос, а какие венгерские писатели известны нам, мы, к стыду своему, кроме поэта Шандора Петефи, никого припомнить не смогли. С музыкой дело обстояло получше. Венгерская поп-музыка считалась в то время самой крутой в той части соц.лагеря, которую именовали в обиходе «демократами». От этой встречи мне запомнилось два небольших эпизода. Во время застолья мы гордо предложили венгеркам черную икру. Какого же было наше удивление, когда они спросили: «А что это?». Оторопев от неожиданности, мы судорожно попытались объяснить, но они в упор, как говорится, не понимали. И наши попытки подобрать аналог, понятный гостьям, типа – «рыбьи яйца», успехи не приносили. Когда, наконец, кто-то из нас выдвинул очередной аналог – «зародыши», и Пирожка что-то остальным по своему объяснила, венгерки решительно отказались от этого угощения. При этом на лице у них явно читалось отвращение…
После описанного мероприятия у нашего Вовы завязались очень теплые отношения с его знакомой по танцам, Кэтрин, грозившие даже перейти в интим. Но надо знать общежитие того времени. Наше табло у двери комнаты, о котором я ранее писал. стало давно привычным для жителей общаги и потому горевшая на нем надпись «Нас нет дома» никого не вводила в заблуждение. Так что многочисленные друзья так и не дали парню уединиться с девушкой, которая, была вовсе не против этого, постоянно ломясь в закрытую дверь с криками: «Вова, открывай, мы знаем, что ты дома!». В общем он так и проводил свою подругу домой в Венгрию так и не добившись своего. Потом, помню, они переписывались, поддерживая связь. Чем уж дело, в конце концов, закончилось, не знаю, т.к. закончив обучение в институте, уехал домой, а Вову через год или два отчислили за неуспеваемость…
Комментарии