Философия и безумие

Занятие философией – дело опасное, если это действительно занятие философией, а не простое цитирование великих философов, чем фактически и занимаются многие люди с дипломами «историков философии». Даже когда в философии мы сталкиваемся с великим оптимизмом (как это было у гуманистов, например, которые верили в безусловную положительность человеческой природы, в прогресс и утопию), он тут же граничит с безднами. В любом случае, прав был Бердяев, что философия для настоящих философов всегда была делом спасения. Даже если речь шла о чем-то внешнем. Я не соглашаюсь с делением философов на тех, кто занят внутренними проблемами, и тех, кто занят внешними.

Любой философ, даже тот, кто весь поглощен проблемой бытия, кто рассуждает о чем-угодно, но не о своем внутреннем мире, не о своей проблеме, не о своей боли, все равно говорит таким образом о себе. Это такой способ описания внутреннего через внешнее.

Скажем, у Достоевского очень много описаний внешнего, но его почему-то называют экзистенциалистом. Просто внешнее у него – это лишь метафора человеческой души. Не зря экзистенциалисты 20 ст., такие как Хайдеггер, Камю, Сарт обратились к досократикам, которые, казалось бы, были сосредоточены исключительно на проблемах бытия, логоса, космоса. Но оказалось, что Парменид был гениально прав со своей формулой «Быть и мыслить – одно и то же».

Тот, кто занимается онтологией, на самом деле отсылает нас к антропологии. Поэтому философия для настоящего философа – это путь личного спасения. Это путь выхода из кризиса, в который он попал. И это тяжело, опасно и часто непосильно. Философ порой сталкивается с такими проблемами на пути философствования, что не выдерживает их.

Чем более чутко, тонко чувствует философ суть происходящего, тем больше он всматривается в бездну. И это может привести к безумию (как это было у Ницше и Ивана Карамазова, т.е. по сути Достоевского).

Ницше гениально заметил, что быть философом – это как быть ослом, несущим тяжкий груз – и сбросить не может, и нести трудно. А еще он говорил, что если долго всматриваешься в бездну, то бездна однажды всмотрится в тебя.

Диалектика заключается в том, что философия – путь спасения, но одновременно и путь гибели. Чтобы спастись, надо прыгнуть в бездну. Но и погибнуть. Наверное, быть философом – это погибнуть, подобно феникса, но потом возродится. Воскреснуть.

Наша эпоха (ее называют по-разному: постмодерном, постиндустриальным обществом и т.д., но все понятия несовершенны) – это условия, которые можно обозначить как кризисные.

Заниматься философией сейчас означает чувствовать этот кризис, понимать то, что происходит. И спасаться. Но осознание этих проблем ведет к тому, что ты превращаешься в мула, несущего тяжелый груз. Парадоксальная фраза: меньше знаешь, крепче спишь. Парадокс в том, что кризис нашей эпохи – это духовный кризис, который пронизывает всех и все. И каждый, кто не осознает его, гибнет подобно пациенту, которому не поставили диагноз и поэтому не назначили лечение. В таком смысле это тоже безумие – безумие незнания…Но с другой стороны, легче спать.

В мире сов тяжело жить по графику жаворонков и вставать рано утром. Лучше спать дальше. Но при этом, осознание диагноза усугубляет болезнь, и философу приходится справляться с ужасом перед бездной. Это путь серьезного духовного напряжения, которое трудно выдержать, и можно погибнуть. Последствие – невроз или безумие.

В любом случае, и философы, и нефилософы оказались в одних условиях кризиса.

И бьет он и по тем, и по другим. Надо обозначить проблемный ряд нашей эпохи, суть этого кризиса:

1. Бог умер, как говорил Ницше. Если Бога нет, то все позволено, как говорил Достоевский. Человек отныне чувствует себя брошенным на растерзание хаотичному миру. Если нет Бога, нет Отца, который следит за тобой и направляет тебя. И хранит. А есть случай. Идея судьбы была в свое время (в античности) спасением от ужаса перед Его Величеством случаем, потом эту идею заменила идея Промысла Божия. Но если Бога нет, то есть случай. Хаос. А человек больше всего боится иррациональности, а хаос иррационален. Мы не можем контролировать этот мир и нашу судьбу. Раньше мы утешались Планом Божьим, который нам непонятен, но мы верили, что он есть. Теперь доминирует атмосфера неверия. И как ответ: разгул магии, сектантства и  религиозного мракобесия. Христианство переживает кризис, оно превратилось во многом в карикатуру – в массовое христианство.
2. Антропологический кризис, разрушение человека. Появление человека массы, существа примитивного, механизированного, роботизированного, средненького, серенького, пошленького, живущего в иллюзии массовой культуры, агрессивного к аристократической личной морали (то, что Ницше назвал рессентиментом). Такой тип стремится уничтожить людей с задатками духовного аристократизма. Жизнь в иллюзии свободы.
3. Потеря веры в будущее. Человек, который теряет смысл жизни, начинает сходить с ума. Это еще отмечал Юнг. Но смысл всегда связан с будущим. Ты идешь к нему. Но будущее умерло в том плане, что доминирует атмосфера неверия в прогресс, в лучшее, в завтра. Ярко выражено чувство надвигающейся катастрофы. Повсюду доминирует серость, пошлость, маленький уродливый человечек, который подавляет все иное, другое, лучшее, и все механизирует, убивает жизнь, проезжается асфальтным катком по ростку.
4. Отчуждение. Отчуждение от себя, непонимание себя, дисгармония между сознанием и бессознательным, роботизированность, что значит попрание гуманистических идеалов. Роли, маски, свиптальность Зиновьева (отчуждение от объективной реальности, создание иллюзорной символической и театрализованной социальной реальности). Потеря связи с бытием. Технический прогресс отдалил нас от природы. Ощущение тошноты (по Сартру). Чувство, что ты в мире – как в чужеродном теле, враждебном тебе.
5. Потеря веры в истину. Истина признается относительной. Научный кризис, официальная наука почти полностью отказалась от научных принципов и методов и стала рассадником симулякров-понятий. Мифологическая и свиптальная реальности стали более реальными чем сама реальность. Массовое оглупление и механизация, стандартизация людей.
6. Этический кризис. С одной стороны, полный моральный нигилизм, с другой, вера в псевдомораль. «Безнравственная нравственность». Гуманистическая этика, направленная на вскрытие индивидуальным, а значит уникальных потенциалов каждого человека, фактически является запрещенной, хоть и провозглашается повсеместно. Игра в порядочного человека. Неофарисейство, когда придуманы тысячи безумных правил поведения, канонизированных как подлинное нравственное поведение.

Конечно, нельзя «в двух словах» выразить суть кризиса современной эпохи, поэтому те пункты, которые обозначены выше, в свою очередь распадаются на сотни тем. Современные течения в философии, которые уже сформировались, продолжают формироваться и появятся в ближайшем времени, будут направлены на преодоление кризиса или на умение выживать в нем…

Одно можно сказать: мы либо в безумии незнания, либо перед безумием от осознания. Надо пройти эти две стадии безумия и возродиться фениксом.