Волшебное таинственное путешествие

Будущие строители учатся не только в аудиториях. У нас, студентов архитектурного факультета, учеба продолжалась и на летних практиках. О своей опупее на проектной после четвертого курса я уже поведал в Культур-мультур по-ленинградски. После первого курса была геодезическая за Волгой и ознакомительная на производстве, после третьего – трудовая практика в стройотрядах и шабашках, но о них я расскажу как-нибудь позже, а сегодня речь пойдет про обмерную и живописную летом 1979 года после второго курса. Одна наша группа побывала тогда в Мукачево, другая в Каменце-Подольском, третья в Питере, четвертая – уж не помню где, а нашу угораздило попасть в Касимов. Впрочем, жалеть о том никому не пришлось. Яркие и незабываемые воспоминания остались со мной на всю жизнь.

Добирались мы туда на поезде через Рязань, где нас должны были встретить сопровождающие преподаватели, но что-то у них не сложилось, и мы оказались предоставлены сами себе, стоя со своими рюкзаками и этюдниками на привокзальной площади. Как оказалось, автобусы в удаленный райцентр ходили пару раз в день, и мы опоздали на оба. Ночевать в Рязани никто из нас настроен не был, и мы после недолгого совещания решили поймать левака. Много времени это не заняло и, скинувшись по пятерке, уже через полчаса мы весело катили на зафрахтованном пазике. Времена тогда были простые и на сельских дорогах гаишники еще не свирепствовали. В тесноте, но не в обиде, мы прикатили на место уже затемно, где нас тоже никто не встречал с оркестром, но и это не стало серьезным препятствием. 

У берега Оки стоял большой дебаркадер, служившей местной гостиницей, куда мы и заселились, заняв почти все номера, благо наша плавучая обитель не пользовалась сумасшедшей популярностью у туристов. Пока наши девушки нарезали имеющеюся снедь, ребята раскупоривали то, что у нас с собой было. Это помогло скорейшему установлению дружеских отношений с немногими аборигенами. Я никогда не был любителем возлияний и, подняв тост за прибытие, отправился с одним из местных на ознакомление с окрестностями. Скромная набережная таилась во мраке ночи, но это меня не остановило, и через пять минут я провалился в незакрытый люк. Падение окончилось легким испугом, ушибом локтей и небольшой травмой ноги. На том экскурсия была завершена, а я потом еще месяц прихрамывал. 

Наутро прибыли наши преподаватели, и мы отправились заселяться в общагу местного техникума на другом конце города, где нам было предназначено провести не самые худшие дни своей жизни. С общественным транспортом тогда было сложно, и группа, растянувшаяся по центральной улице, представляла собой весьма забавное зрелище для туземцев, с любопытством разглядывающих непривычных для глубинки персонажей в фирменных джинсах и ярких нарядах. Волочить по булыжникам чемоданы ковыляющим на шпильках девушкам было тяжело, и ребята остановили телегу, погрузив все наше барахло туда немалой горой. Но одной лошадиной силы оказалось вполне достаточно, что бы мы снова почувствовали себя белыми людьми и далее передвигались, не привлекая к себе слишком пристального внимания.

Касимов оказался маленьким городком, сколь древним, столь и запущенным. Пожалованный когда то И. Грозным за верность на кормление татарскому хану Касиму, он являл собой довольно своеобразное ассорти из православной и мусульманской культовой архитектуры, которую нам и было доверено обмерить для последующей реставрации. Впрочем, мечети, в отличие от церквей, пребывали в относительно пристойном состоянии, поэтому мы и сосредоточились на развалинах древнерусских храмов, периодически рискуя поймать на голову кусок отвалившейся фрески или просто птичий помет. При советской власти их использовали как склады, конюшни или неформальные туалеты, что отразилось и на весьма специфическом амбрэ, висевшем постоянно над нами вместе с полчищами мух и слепней.

Это только стимулировало нас поскорее завершить необходимые обмеры и отобразить их на ватмане. Однако он в больших городах был в дефиците, а в нашей большой деревне – тем более. Но молодость и задор взяли верх над нерасторопной соцэкономикой, с успехом заменив форматки на склеенные газеты. Получилось весьма стильно, неожиданно и даже по-панковски дерзко. Первые две недели закончились, и мы проводили наших мэтров-архитекторов. В создавшемся промежутке, ожидая живописцев, мы решили немного развеяться. Местный досуг не предлагал большого разнообразия, мы ходили в кино, на танцы и пляж, переплывая и Оку, но хотелось чего-то большего. А рядом ведь было Золотое кольцо. Прикинув время и финансы, мы решили за выходные совершить блиц-вояж по близлежащим городам и весям. 

Первым на нашем пути попался старинный Муром, запомнившийся не столько крепостными стенами и старинными башнями, сколько прекрасным зеленым парком с колесом обозрения, но мы не стали там долго задерживаться и к вечеру попали в Суздаль. Там нас настиг ливень, когда мы пересекали луг, что бы попасть в недавно сооруженный туристический комплекс. Вымокнув под ним с головы и продрогнув до ног, мы легко разместились во вполне комфортабельных номерах, показавшихся нам просто шикарными после спартанских удобств техникУмовской общаги, как мы там ее называли на местный лад. В сверкающем никелем и зеркалами модерновом номере я выжал и повесил сушиться все с себя снятое, включая и туфли, а ноги и другие члены замотал в местные партийные газеты, похищенные с ресепшена в холле.

Стоял жаркий июль и, несмотря на перенесенные испытания, никто из нас не заболел.

А на следующее утро мы уже, толком не проспавшись и галопом пробежавшись по суздальским достопримечательностям, покатили во Владимир, который произвел на нас наибольшее впечатление своими Золотыми воротами, высоким валом  и толстенными стенами. Это был конечный пункт нашего мини-путешествия, и ребята, разбившись на группки, уже никуда не торопясь, фотографируясь и радуясь чудесному дню, прогулялись по историческому центру. Веселые и жизнерадостные парни и девушки беззаботно смеялись, пили газировку в попутных автоматах и ели мороженое, сидя в густой тени старого парка. Протопав по главной улице от вокзала почти до конца, вечером мы загрузились в автобус и к полуночи вернулись обратно в Касимов. 

Теперь нам предстояло отобразить на своих рисунках, гуашах и акварелях те же экзотические руины, что мы усердно меряли в предыдущие две недели. Графика для архитектора всегда была профилирующим предметом, а для меня особенно любимым, и поэтому я целыми днями просиживал в зарослях лопухов, запечатлевая не только памятник давно ушедшей старины глубокой, но и приметы протекающей перед носом жизни современной, изощряясь в самых разных техниках, включая и рисование а-ля наше все Александр Сергеевич коричневой тушью при помощи гусиного пера, поднятого с пыльной дороги. Меня интересовало все, от качающихся перед носом листьев березы и грибов под ногами, до снующих по своим делам горожан, детей на велосипедах, мамаш с колясками и телег с ворованным комбикормом. 

Получилось столь оригинально и удачно, что почти вся серия была отобрана потом в методический фонд, а мне не осталось ничего, что бы проиллюстрировать свои голословные утверждения. Впрочем, главное удовлетворение я получил не от этого, а вспоминая тот месяц, как один из самых замечательных периодов моей жизни, радостных и полных творчества. За прошедшие 35 лет мне не довелось ни разу побывать в тех местах, если не считать того, что много раз проезжая поездом из Москвы в Самару и обратно, я хоть на десять минут, но останавливался в Рязани. Однако лишь единожды фирма командировала меня туда на день, позволив более внимательно, хоть и на скорую руку познакомиться с замечательным Кремлем и соборами, которых я не успел увидеть в первую мимолетную встречу. 

Я хотел вернуться туда снова и где-то в глубине души побаивался, опасаясь разрушить те светлые и счастливые впечатления, которые столько времени хранил в памяти. Но недавно судьба снова занесла меня на день во Владимир. Освободившись под вечер, я проехал по заснеженным декабрьским улицам, с волнением узнавая уже, казалось бы, прочно забытые детали. Современные здания с неоновыми вывесками на английском, блестящие огнями новогодней иллюминации, забитые иномарками улицы, мало напоминали солнечный, с редкими автомобилями город жаркого лета 1979 года, но я ощущал непонятное томление в груди, будто ожидая, что из-за угла вдруг вынырнет ватага моих однокурсников, юных и влюбленных в профессию и жизнь. Не уверен, что они бы узнали меня, но поговорить нам было бы интересно.

Ребята, наверняка, спросили бы, что изменилось в мире, как прошла Московская олимпиада, насколько знаменитыми архитекторами они стали, много ли зданий построили. И не поверили бы мне, что их прежней могучей страны уже нет на карте мира, зато у нас на носу уже вторая – зимняя Олимпиада в Сочи, что у каждого есть джинсы, плееры, сотовые телефоны и компьютеры, но мы так и не полетели пока ни на Марс, ни даже на Луну. И уж, конечно не стал бы я говорить им, что мало кому из них повезло в жизни прославиться, что многие ушли из архитектуры и сейчас занимаются торговлей или сборкой мебели, что один из них не дожил и до тридцати, а другой спился. А я бы у них спросил, в чем давно забытый мною секрет счастья, радости творчества и любви, но тоже вряд ли получил бы какой-либо внятный ответ ...

Девушки обязательно поинтересовались бы, какие платья, туфли и прически носят, какую музыку слушают и фильмы смотрят, о том, кто из них и когда вышел замуж, сколько детей родил и насколько оказался счастлив в любви. И не поверили бы, что мы до сих пор любим фильмы Рязанова и Гайдая, Челентано и Бельмондо, а слушаем старых добрых ABBA и Queen, Машину времени и Кобзона. Они бы услышали о форме каблуков и изменениях фасонов, но я бы умолчал том, сколько раз самая красивая из них выйдет замуж, сколько абортов сделает самая веселая, кто останется навсегда вдовой и кого в положении бросит муж, в каких теток вскоре превратятся эти грациозные создании. А я так бы и не спросил у одной из них, чьи задумчивые взгляды иногда ловил на себе, что же она имела тогда ввиду и почему молчала столько времени…

Однако чуда не произошло, никто из знакомых мне лиц не вышел мне навстречу, как в былые годы, когда можно было, впервые приехав в Москву, чуть ли не сразу на улице повстречать самарского однокашника и потом долго гулять, никуда не торопясь, посещая дешевые пивнушки и перебирая всех прежних знакомых, делясь новостями о них, радуясь их удачам и женитьбам, огорчаясь провалам и разводам. Теперь оставалось только удивляться, как стремительно промелькнули годы и насколько изменились мы и наша жизнь. Я перекусил в буфете вокзала, купил на память сувенирную тарелку и, уезжая на рейсовом автобусе, пощелкал на смартфон из окна памятные места. Впереди меня ждали еще пять часов пути по ночной трассе, а по слабеющему вдали от города радио звучало радующее. как и в молодости  «MagicalMysteryTour».