Дьяк Кураев: Русские в нерусской Москве

Для московской газеты "Столичностей"

13 ноября 2013

- События в Бирюлево показали, что в Москве в разных районах возникли некие национальные анклавы. Такое же расслоение давно существует, например, в Нью-Йорке, где житель Манхеттена даже не пытается посещать Гарлем. Это - нормальное развитие событий?

- Нормально – это в Японии. В Японии нет гастарбайтеров. Это достигнуто простым законом: минимальная зарплата, на которую разрешено нанимать иностранного рабочего в Японии превышает средний оклад труда японца. Таким образом, для высокооплачиваемых специалистов путь в страну остаётся открытым, а неквалифицированный приезжий труд не дэмпингует зарплату местных жителей. Соломоново решение. 
А вот в Германии, например, я знаю, существует две практики. Первая – государственная. Даже немцев, которые приезжали из Советского Союза, обязательно расселяли по всей стране, то есть запрещали селиться компактно даже своим соплеменникам, но прибывшим из другой страны. 
В то же время, я знаю, что в Германии существует практика, например, турецкой общины. Если выходцы из Турции облюбовали какой-нибудь квартал города, то они начинают за любые деньги выкупать там квартирки. Но когда количество турок в этом квартальчике становится заметным (причем и по запаху «шашлыков» и по звукам музыки и молитв), местное население начинает оттуда сбегать, продавая свое жилье по демпинговым ценам. Опять же туркам. После этого в скупленом задешево дворе ставится мечеть, и получается еще одно турецкое мусульманское гетто. Оно не немцами создано, оно появилось по воле иммигрантов. 
Вот и возникает вопрос: а как такому общинному расселению можно помешать? Ведь не московская власть загоняла представителей некоренной национальности в Бирюлево; эти люди туда сами ехали, и своим образом жизни мигранты способствовали деградации этого района. Как с этим бороться? Лучше по японски. Кстати, недавно в Праге не удержался и сделал снимок уборщиков мусора. Контейнеры с мусором таскал 18-летний улыбчивый чешский парень. Может, поэтому Чехия - единственная страна Европы, где нет мечетей…

- Вслед за Бирюлевом волна ненависти прокатилась по стране. В Волгограде то взрывается исламская террористка-смертница, то кто-то поджигает мечеть. С чем связана такая волна агрессии, что вообще происходит, почему вдруг так? Или это было всегда?

- Для решения этой задачи у всех должно возникнуть четкое понимание: проблема исламского экстремизма – это проблема, которую могут решить только сами мусульмане. 

- Сами? А как же всякие дома толерантности, на которые отпускаются немалые госсредства?
- А вот в госполитике были бы хороши две вещи. 
Первая: нужно, чтобы власть стала исповедовать принцип коллективной ответственности. Всем должно стать ясно, что если это безобразие будет продолжаться, проблемы будут у всех, кто так или иначе – даже по–родственному - идентичен с миром исламского терроризма. 
Второе: показывая жесткий кулак, надо пояснить, что есть способ выйти из-под него. Способ прост: стать союзниками русского народа, власти и просто человечности в борьбе с терроризмом. А вот ради этого всем людям, так или иначе причастным к исламу, надо признать эту проблему своей. До той поры, пока мусульманские лидеры в России открещиваются от своей ответственности за террористов и говорят «это к нам не имеет никакого отношения, это не наши люди», до той поры эти муллы в общем-то бесполезны для решения этой проблемы. Потому что любой чиновник, который говорит «это не моя зона ответственности», ну никак не пригодится не нужен для решения именно ее.
Конечно же, участковый врач прав, утверждая: «я не отвечаю за аварию ракеты «Протон». Но у мусульманских проповедников с исламским терроризмом отношения вовсе не столь же опосредованные, как у терапевта с ракетой.

Тут нет столь космической удаленности. 

- Более близкое?

- Факт в том, что во всем мире есть конвейер по изготовлению террористов и смертников. И если, скажем, у первых могут быть бизнес-мотивы, то совершенно очевидно, что если человек идет на смерть, то он взрывает себя не ради денег. Это – их вера. Поскольку эти смертники и смертницы изготавливаются ежегодно десятками, значит есть некий алгоритм их изготовления и есть определенное ноу-хау - технология форматирования их мозгов и сердец. Поскольку эти люди умирают с именем Аллаха, а не Будды на устах, дерзну предположить, что школа и центр обработки этих людей работают с мусульманскими входными данными. То есть это означает, что у их наставников есть какой-то дежурный запас очень эффективных цитат из источников, авторитетных именно для мусульманского читателя и слушателя. И очевидно это действует очень убедительно для человека, который изначально предрасположен в этих источниках видеть высший авторитет. Как можно с этим бороться? Я вижу только один путь: альтернативное богословие. Конечно мусульманское. 

- А почему не православное, например?

- Знаете, если я, христианин, буду объяснять мусульманам то, что они неправильно поняли Коран, это будет смешно. Поэтому сами мусульманские богословы должны честно признать: «да, есть такие взрывоопасные места в нашем священном наследии. И наши оппоненты, наши недруги из ваххабитского, радикального лагеря дают им такие-то взрывоопасные толкования. И все же они неправы. Давайте разберем, почему…». 
Я мечтаю, чтобы на всех языках мира была издана такого рода антиваххабитская энциклопедия, инструкция, как не стать ваххабитом. И там не должно быть общих слов: мол, пророк призывает нас к миру. Это должна быть книга с четко выстроенной структурой, как в лучших православных антисектантских брошюрах:
1. Тезис сектантов
2. Аргументы сектантов (в том числе приводимые ими цитаты из Писания). 
3. Православный анализ этих мест Писания 
Например, сектанты говорят, что из таких-то и таких мест Библии следует, что иконы почитать нельзя. Мы же в ответ им скажем: а) в Библии есть другие места, б) приведенные сектантами цитаты, осуждающие языческих идолов, нельзя относить к изображениям Христа; в) эти цитаты в контексте Библию несут все же иные смыслы, чем показалось сектантам. И это должны быть не декларации, а скрупулезные аргументированные цепочки.
Хватит сладкоголосых речей муфтиев, которые заливают СМИ и трибуны экуменических конференций сладкой патокой «исламского миролюбия». Давайте начнем профессиональную богословскую работу. В конце концов, раз Медведев выделяет миллиард рублей на восстановление исламского образования, то пусть светские представители государства присутствуют при выпускных экзаменах и слышат от мусульманской молодежи четкие ответы на вопросы: «кто имеет право объявлять джихад?» или «что означают слова Корана «неверного убей»?».

- А какова во всем этом роль Православной Церкви? 

- Тут нам нужны «двойные стандарты». Мы должны обращаться к обычным людям с одним словом, к властям – с другим. К обычным людям, я думаю, церковь должна обращаться со словом «милосердие»: люди, ну поймите, примите этих людей, помогите адаптироваться, попробуйте им улыбнуться, не озлобляйте их и сами не озлобляйтесь. Церковь должна помочь создать курсы русского языка, знакомства с русской культурой. И такая работа потихонечку идет. А с другой стороны должно быть и тайное и гласное очень жесткое слово церкви, обращенное к властям: уймитесь, перестаньте эксплуатировать гастарбайтеров, завозить их в избыточных количествах, просто не берите взятки. То есть перед лицом государства Русская Православная Церковь в этом вопросе должна выступать адвокатом русского населения.