Путешествие в детство

Детское сознание развивается поэтапно. Сначала ребенок осознает себя как личность, а потом начинается «пора исследований», накопление первого опыта самостоятельной деятельности. Начинаются вопросы: «почему»? а что там «дальше»? а куда солнце прячется за горизонтом?

Начинается пора самостоятельных путешествий, когда дети, возрастом от 4 до 7, лет могут заблудиться, попав в соседний квартал. Сколько раз мне приходилось встречать плачущих детей, ищущих свою «потерявшуюся маму».

Со мной тоже произошел такой случай. Это было давным-давно, когда шла война. Мы жили в маленьком уютном городе Чита, насчитывавшем тогда менее 150 тыс. жителей. Жили мы в доме на улице Полины Осипенко. Дом был угловой Г-образный. Напротив дома располагался сад Дома Красной Армии. Сам ДКА был севернее, а сад рассекался оврагом, по которому протекал ручеек Кайдаловка. Ручеек уходил в подземный тоннель. Мы с ребятами лазили в сад сквозь прутья решетки. Искали широкие места: если пролазит голова, то и тело пролезет! Другая сторона дома располагалась вдоль улицы Анохина, если не ошибаюсь.

Наш дом был особенный. Внизу располагались почта, телеграф (вдоль ул. П. Осипенко) и сберкасса (вдоль ул. Анохина). Потолки были высокие, метра под четыре. С них свисали на шнурах лампочки с плоскими плафонами. За шнур можно было поднимать или опускать лампы. В телеграфном отделении стучали какие-то аппараты, а в двух кабинках для междугородних переговоров кричали и ругались люди. Вход в эти учреждения был с угла дома. Дальше по ул. Анохина был парадный подъезд с лестницей на второй этаж.

На втором этаже со столь же высокими потолками располагалась или коммуналка, или общежитие, в котором располагались 12 семей военнослужащих. Г-образный коридор заканчивался общей кухней с двумя большими плитами и «черным ходом». Там обычно была поленница с дровами для топки. В середине коридора был один туалет и одна ванна с умывальником, где по утрам выстраивалась очередь. Окна нашей комнаты выходили на сад ДКА, в котором летом размещался заезжий цирк Шапито с его двумя куполами.

Я ходил в детский сад. Ходил – это не точно. Нас детишек собирал по городу синий автобус и привозил в детский сад на другом конце города. Утором в 8, когда еще хотелось спать, нас «загружали», а вечером часов в 6 привозили обратно. Распорядок дня был стандартный. В 9 завтрак, с 10 до 13 игры, занятия, прогулки. Далее в 2 обед, затем «мертвый час», в 16 часов полдник, а в 17.30 автобус нас развозил по домам.

Был месяц август. После завтрака воспитательницы повели нас в лес на поляну. Нас иногда водили туда. Дорога шла мимо военного госпиталя, где лежали тяжелораненные. Во дворе госпитального желтого здания всегда была гора гипсов, лангеток, плечевых и бедренных гипсов. Далее шла короткая дорога в лес через противопожарный ров. За ним была открытая поляна, окруженная высокими соснами.

Воспитательницы устраивались на земле, а мы бегали, играли и ловили кузнечиков. Крупных кузнечиков мы именовали саранчей и отлавливали их. У саранчи были яркие подкрылки: красные, желтые, синие и других цветов. Кузнечики были длинноногими. Они перелетали с места на место на несколько метров, шелестя крыльями. Когда их ловили, они «брыкались», шевелили жевалами, пытаясь укусить, и выделяли изо рта коричневую жидкость. Втроем мы увлеклись и ушли от поляны.

Ребята увидели, что группа собирается, и позвали меня. «Подождите, - сказал я, - сейчас поймаю несколько штук и приду.». Я бегал по лесу, пока не уткнулся в противопожарный ров. Только тогда я вспомнил, что пора идти. Нужно было срочно догонять группу. Я быстро побежал вдоль рва. Я настолько забегался, что потерял ориентацию. Я бежал долго, но наша поляна никак не появлялась. Тогда я понял, что бегу не в том направлении. Время прошло уже достаточно много. Я задумался, и тут меня осенила мысль, что впереди обязательно должна быть дорога из города, которая пересекает ров.

Зачем возвращаться в детский сад? Приду домой! И я пошел вдоль рва, надеясь встретить дорогу в город. Солнце палило нещадно. Ни ветерка, ни тучки. В сосновом лесу стояла жара. Хотелось пить. А я все шел и шел. Ров, то поднимался на холмы, то опускался в низины. Кругом сосны, то высокие, то маленькие. Отец научил меня определять возраст молодых сосен: сколько ярусов, столько и лет. Продираться сквозь молодой сосняк было трудно, приходилось спускаться в ров. Сандалии скользили по старой хвое. А тут еще пить и есть захотелось. Но я шел и шел.

Солнце палило. Ни ветерка. Птицы в это время не поют. Даже мухи и оводы не беспокоили меня. Тишина. Только в одном месте сорока, сидящая на сухой ветке, трещала до тех пор, пока я не скрылся от нее за деревьями.

Канава то опускалась вниз, то поднималась вверх. Наконец, она пошла по длинному склону холма в гору. Я взобрался и увидел слева небольшую зеленую долину, за которой начинались холмы, а далее сопки. Теперь я был твердо уверен, что город справа. Но справа стеной стоял сосновый лес. Я шел дальше, а дороги все не было. Ночевать в лесу мне не хотелось, возвращаться было поздно, т.к. я уже шел не менее двух часов. Я прогонял легкое чувство беспокойства, которое подавило усталость и голод. Почти бегом я пошел дальше. Ночевать в лесу мне не хотелось.

Солнце уже начало касаться верхушек сосен, когда я вышел к большой поляне, расположенной справа от меня. Поляну слева окружал молодой сосняк, справа стояли высокие сосны, а дальняя сторона поляны ограничивалась длинным бугром. Поляна и бугор были покрыты клочками травы и молодыми сосенками-двухлетками. Когда я приблизился к молодому сосняку, то обрадовался. Наискось овраг пересекала тропинка, глубоко выбитая в земле. Видимо, тут постоянно ходили.

Я успокоился и сел отдохнуть. Солнце уже касалось вершин далеких сосен. Легкий вечерний ветерок, то наваливался жаркой упругой волной, то охлаждал приятным дуновением и прохладой. Неожиданно из-за сосенок вынырнули две фигуры. Впереди шел мужик с тремя связанными пустыми корзинами за спиной, а сзади шла девушка с двумя пустыми корзинами в руках. «С базара идут» - догадался я. Когда они поравнялись, я спросил у мужчины: «Где город?» . Мужчина произнес: «М-м-м, э - э» и махнул рукой перпендикулярно рву. «Глухонемой» - подумал я.

Они ушли, а я неожиданно решил идти перпендикулярно рву. Встал, быстро пересек большую поляну и полез на гребень вверх. Лезть было трудно. Песок забивался в сандалии, ноги скользили, но я на четвереньках все же добрался до вершины.

Внизу под ногами я увидел четыре щита на ножках, врытых в землю. Дальше стояли четыре одноногих квадратных столика. За ними военные в фуражках чистили револьверы «Наган». Другая группа дальше о чем-то весело беседовала.

Я обрадовался и спустился буквально на «пятой точке» по крутому склону. Встал, отряхивая песок, и вдруг увидел офицера, который шел ко мне. Он подошел, присел на корточки, взял меня за руки и спросил удивленно: «Ты как сюда попал?». Я рассказал свою историю. Он внимательно и долго рассматривал меня, затем спросил: «Ты кушать, наверно, хочешь?». Я проглотил слюну и кивнул головой. Он чуть приподнялся и достал из кармана коробочку из-под вазелина. Открыл. В ней лежало три кусочка рафинада. Он протянул один кусочек: «Положи под язык. Соси, а не жуй!». Тогда сахар был слаще. Он выпускался большими головками. Его кололи, а затем специальными щипчиками раскалывали на мелкие куски. Чаепитие было ритуалом. Сейчас сахар-песок или прессованный сахар имеют не тот вкус! Я давно не пробовал такого сладкого.

По знакам различия увидел, что передо мной капитан. Капитан встал, спросил мой адрес, взял меня за руку, и мы подошли к группе военных. Это были младшие лейтенанты. Капитан что-то приказал. Офицеры, построившись в две колонны, пошли по тропинке. Я с капитаном за руку пошел за ними.

Удивительно, что я оказался в нужное время в нужном месте! Я не пришел позже, когда военные ушли со стрельбища, и не появился раньше, когда они стреляли по мишеням. Звуков выстрелов я не слышал. Причина в том, что в жару звук поднимается вверх, хвоя гасит звуки, а я был занят своими мыслями и особенно не прислушивался.

Тропинка виляла. Скоро отряд скрылся за соснами, а мы шли и шли. Наконец, мы вышли к грунтовой дороге. Она шла в гору. Мы поднялись на перевал, и перед нами открылся простор, не загороженный соснами. Справа красное солнце уже коснулось вершин сосен. Слева стояли сосны, освещенные лучами. Их кора при вершинах, желто-оранжевая днем, теперь казалась красной, а хвоя темной. На темно-синем горизонте уже «прокалывались» первые звездочки.

Перед нами была прямая дорога, которая с небольшим уклоном уходила вдаль. Там она обрывалась. Я понял, что под обрывом проходит железная дорога, а рядом река Читинка, которые не видны. Дальше простиралась широкая пойма. Над ней уже собралась серо-сиреневая дымка. Далеко, далеко едва просматривались холмы правого берега. Там текла река Ингода.

Мы прошли немного, и грунтовая дорога превратилась в булыжную мостовую. По обеим сторонам появились первые домики, кварталы. Вдали я увидел освещенный светом угол нашего дома. Здание было окрашено в светло-желтый цвет, и угол «светился» на фоне других домов. «Это улица Полины Осипенко?» - догадался я. Капитан кивнул. «Вон наш белый дом выделяется на углу. Теперь я сам смогу дойти. Не заблужусь, не маленький» - сказал я. Капитан улыбнулся: «Давай закончим это путешествие вместе!»

Мы пошли. Прошли рядом с металлической изгородью Сада Дома Красной Армии и повернули по улице Анохина к нашему парадному подъезду. На втором этаже в коридоре был полумрак. Высоко вверху грязная 25 ваттная лампочка тускло освещала коридор. Мы прошли до конца, повернули и скоро оказались у дверей нашей квартиры. Я дернул ручку. Заперто. Капитан постучал. Ответа не было. «Мама скоро придет» - сказал я.

Мимо нас быстрыми шагами на кухню прошмыгнула соседка и так же быстро пошла назад. «Сударыня, - обратился к ней капитан, - Этот мальчик из этой квартиры?» . Соседка кивнула и скрылась за углом коридора. Капитан постоял и сказал: «Мне нужно идти. Ты маму дождешься? Не уйдешь?». «Нет!» – твердо ответил я. Капитан взял мою ладонь в свою крепкую руку, пожал ее и сказал: «Больше так не путешествуй!».

Капитан ушел, а я остался ждать мать. Минут через двадцать пришла мама с моей сестренкой, которая была моложе меня. Мама открыла дверь и спросила: «Почему ты сегодня так рано?». Я рассказал все по порядку. «Хорошо только то, что хорошо кончается» - произнесла мама, внимательно глядя на меня, и положила руку мне на голову.

Мама отправила нас мыть руки. Когда мы вернулись на столе уже стояли две тарелки с бульоном и по черному сухарю. Я моментально сгрыз сухарь и, наклонив тарелку намного на бок, выпил содержимое. Сестра опускала сухарь в бульон, мочила, откусывала и пережевывала его. Я пошел на свое любимое место.

Неожиданно дверь отворилась в в комнату ворвалась воспитательница и обратилась к маме: «Вы знаете! Ваш сын пропал!» - прокурорским тоном заявила она. «Как пропал?». «Мы гуляли по лесу, он отлучился и не вернулся. Мы час искали, кричали. Все без толку!». «А когда вы обнаружили, что он пропал?» - спокойно спросила мама. «В полдник!» - сказала воспитательница и осеклась. Значит, прошло не менее трех часов с момента моей «пропажи». За это время я мог пройти километров около десяти.

«Не волнуйтесь. Он дома» - сказала мама. «Слава богу!» - выдохнула воспитательница и грохнулась на стул. Потом вскочила, заявила, что «ей нужно развозить детей», и не прощаясь, исчезла за дверью. Я сел на свое любимое место у окна под черную тарелку репродуктора и поставил ноги на низкий мраморный подоконник. Здесь было удобно смотреть в окно, слушать сводки Информбюро и военные песни. Сводки читал твердым и немного напряженным голосом Левитан.

Напротив, в цирке Шапито музыканты начали настраивать музыкальные инструменты, готовясь к началу представления. А вдали над горизонтом малиновым цветом рдел тоненький кусочек солнца. Он уже с трудом освещал стену комнаты. Там далеко, далеко на Западе шли ожесточенные бои на Курской дуге.

«Ты поблагодарил капитана?» - прервала мама мои размышления. «Нет. Мы пожали руки и попрощались» - ответил я. «За помощь и доброе дело нужно обязательно сказать слова благодарности!».

Прошло семьдесят лет. Мне тогда не было шести лет. Но даже сейчас я никак не могу понять детскую логику, эту убежденность, что найду дорогу домой обязательно! Она заставила меня принять дважды авантюрное решение. Она же подавила во мне страх и панические настроения.