Юность китайской авиации.

Ченнолт К. Л. Путь бойца. — М: ACT; ACT МОСКВА; Транзиткнига, 2006.

Chennault C. L. Way of a Fighter: The Memoirs of Claire Lee Chennault. - New York: Putnam's, 1949.

Отрывок из главы 3.

В Нанкине я впервые столкнулся с атмосферой коррупции, которая окружала китайскую авиацию. Самолеты на Восток ввозились только с Запада. Японские ВВС были созданы перед Первой Мировой войной с помощью французской миссии. Китайцы выучились летать у странной сборной компании англичан, французов, русских, американцев и итальянцев. В период между войнами почти каждый китайский милитарист приобретал новейшие заграничные самолеты и нескольких иностранных пилотов, чтобы воевать на этих самолетах с его противниками.

Лишь после японской оккупации Манчжурии и первой атаки Шанхая в 1931 году китайское центральное правительство всерьез задумалось о создании собственной авиации. Было совершенно ясно, что японский флот легко может отрезать Китай от внешнего мира, и точно так же было понятно, что лишь китайская авиация способна нейтрализовать эту морскую мощь. Старший брат мадам Чан Кай-Ши Т. В. Сун занялся организацией воздушных сил центрального правительства. По его приглашению в Китай прибыла неофициальная американская делегация, возглавляемая Джеком Джуэттом, позднее президентом Американской авиационной коммерческой палаты. Она должна была организовать в Китае летные школы по американскому [81] образцу и заложить основы Китайских ВВС. Джуэтт и примерно 20 отставных офицеров Воздушного Корпуса, в том числе Рой Холбрук, в 1932 году создали в Ханькоу школу и начали готовить китайских пилотов. После прибытия миссии Джуэтта в Китай последовали заказы на американские учебные и боевые самолеты, авиабензин и оборудование. Миссия Джуэтта начала сворачивать работу в 1934 году, когда американцы отказались поддержать борьбу центрального правительства против мятежников в провинции Фуцзянь. Мятежники укрепились в старинных городах за толстыми глинобитными стенами, и только бомбежки с воздуха могли их оттуда выбить. Генерал Моу повел полдюжины летучих «этажерок» нанкинского правительства в атаку и пробил широкие бреши в стенах. Он проложил дорогу успешной атаке пехоты, и это впервые зародило искру интереса к военной авиации у Чан Кай-Ши.

Возмущение китайцев отказом Джуэтта бомбить мятежников совпало с настойчивыми усилиями итальянцев захватить обширный авиационный рынок Китая. В том же году доктор Х. Х. Кун, двоюродный брат и злейший соперник Т. В. Суна, совершал поездку по Европе в поисках кредитов, оружия и любой помощи, какую кто-нибудь согласился бы оказать Китаю. В Италии он встретился с Муссолини, который тогда имел проблемы с финансированием обширной программы расширения Итальянских ВВС. Муссолини проявил сочувствие к причитаниям доктора Куна относительно плачевного состояния Китайских ВВС и предложил «послать нескольких моих парней помочь вам решить ваши проблемы». «Парни» вскоре превратились в официальную миссию из 40 военных летчиков во главе с генералом Скарони и 100 инженеров и механиков, которые построили в Китае фабрику по сборке итальянских самолетов.

После прибытия итальянцев американское влияние заметно упало, так как американские власти не оказывали поддержки миссии Джуэтта. По истечении контракта Джуэтт вернулся в Соединенные Штаты, и китайцы приняли у миссии школу в Ханькоу, оставив нескольких американцев [82] в качестве летных инструкторов. Летом 1936 года к этой группе присоединились Билли МакДональд и Люк Уильямсов.

ВВС центрального китайского правительства заметно усилились в 1934 году после массового дезертирства летчиков кантонского правительства. Кантонские пилоты просто садились в свои самолеты и летели в Нанкин, где их награждали производством в следующий чин, а их командиру давали место в комиссии по авиационным делам. Генералиссимус был рад принять этих летчиков, но его в то же время возмущала способность Кантонских ВВС изменить с такой легкостью. Новым главой Авиационной комиссии был назначен генерал Чоу, бывший пехотинец, который не имел совершенно никакого авиационного опыта. Однако он был старым и верным другом генералиссимуса. Его главной задачей было сохранить верность авиации и не допустить даже мысли дезертировать из Нанкина.

К тому времени, когда я прибыл в Китай, итальянцы захватили полный контроль над Китайскими ВВС и монополизировали авиационный рынок Китая. Итальянские военные летчики слонялись по Нанкину в полной форме. Генерал Скарони носился по улицам в большом черном лимузине. Его мундир был обильно увешан медалями и украшен золотым шитьем. Показные церемонии и подчеркнутая вежливость итальянцев производили на китайцев больше впечатления, чем грубоватая эффективность американцев. Для итальянцев все складывалось прекрасно. Содержание миссии не стоило им ни гроша, так как оплачивалось из итальянской доли компенсации за боксерское восстание. Китайские заказы на итальянские самолеты тянули на много миллионов долларов и помогали расширению итальянской авиационной промышленности, которая в открытую готовилась к войне. Близкие связи итальянских дипломатов с китайским высшим командованием дали команде Муссолини редкую возможность сыграть на руки партнеру по Оси и помочь Японии. В отличие от германской военной миссии, которая в это время тоже находилась [83] в Китае, итальянцы делали все возможное, чтобы саботировать усилия китайцев.

Несмотря на огромную внешнюю активность итальянцев, реально для усиления Китайских ВВС не делалось ничего. Итальянская летная школа в Лояне была уникальным явлением. Она давала диплом летчика каждому китайскому кадету, который ухитрялся пережить курс тренировок, несмотря на его способности. Это представляло резкий контраст с политикой американцев, которые отсеивали бездарей на первых же тренировках, а потом выпускали только наилучших учеников. Однако генералиссимусу нравился метод итальянцев. Кандидаты в летные школы тщательно отбирались среди высших слоев общества, и когда их выгоняли из американской школы в Ханькоу, высокопоставленные папаши поднимали шум, эти протесты доставляли генералиссимусу серьезные неприятности.

Итальянский метод эту проблему решил, зато подрывал ВВС. Влияние такого метода обучения расползалось по китайской авиации подобно чуме до тех пор, пока в 1942 году в Китае не вернулись исключительно к американскому методу подготовки.

Итальянский сборочный завод в Нанчане также оказался липой. Он выпустил большое количество истребителей «Фиат», которые в бою показали себя летучей зажигалкой. Бомбардировщики «Савойя-Mapкетти» были настолько устаревшими, что китайцы использовали их как транспортные самолеты.

Итальянцы также привили откровенно порочные методы действий Китайской авиационной комиссии. Ни один самолет не списывался окончательно ни под каким предлогом. Он мог превратиться в кучу обломков, быть разобранным на части или безнадежно устареть. Однако он считался состоящим на вооружении, и получалось, что на бумаге Китай имеет внушительные ВВС. Другим стандартным приемом был сбор денег по подписке, чтобы приобрести самолет, названный именем города. Один и тот же самолет пролетал через несколько городов, название с большой помпой писалось на фюзеляже крупными иероглифами под треск фейерверка. [84]

Куда уходили деньги, собранные по подписке, не знал никто. Эти самолеты также числились в списках. В результате, когда началась война, Авиационная комиссия полагала, что имеет 500 самолетов, тогда как в наличии имелась только 91 боеспособная машина.

Последним свидетельством итальянского саботажа, насколько мне известно, было изменение политики ВВС в конце весны — менее чем за 2 месяца до начала Японо-китайской войны. Итальянцы посоветовали китайцам больше не закупать боевые самолеты, а сосредоточиться на учебных. Это не было случайным совпадением. Именно Муссолини позднее первым предложил Китаю принять японские условия капитуляции. А Ван Цзин-Вей, известный китайский предатель, использовал итальянское посольства в Ханькоу, чтобы поддерживать связь с японцами.

Я инспектировал уникальную итальянскую летную школу в Лояне, выпускавшую 100 процентов кадетов, когда пришло сообщение о японской атаке на мосту Марко Поло возле Пекина 7 июля [1937 года]. Я немедленно телеграфировал генералиссимусу, предлагая свою службу на любой должности, которую мне поручат. Для такого поступка имелись три основные причины.

1. Я никогда не отказывался драться.

2. После долгих лет теоретических споров и кабинетных обсуждений моих теорий воздушной войны я получил шанс проверить их на практике.

3. Я был убежден, что Китайско-японская война будет только прелюдией к большой Тихоокеанской войне, в которую будут вовлечены Соединенные Штаты. Поэтому я чувствовал, что должен как можно больше узнать о японцах и нанести им как можно более тяжелые потери на первой стадии конфликта. Это позволит мне послужить своей стране наилучшим образом.

Два дня спустя в Сиане я получил ответ генералиссимуса: «Ваше добровольное предложение службы с благодарностью принято. Следуйте в Нанчань. Займитесь боевой подготовкой находящихся там истребительных групп». [85]

Нанчань был провинциальной столицей на берегу огромного озера Поянху. Он был знаменит своим великолепным фарфором и ужасной летней жарой. Аэродром можно было увидеть с расстояния многих миль по клубящимся над ним облакам пыли. Изредка по ночам налетали грозы, однако они могли лишь чуть прибить пыль, зато превращали климат в нечто вроде турецких бань. Мне постоянно казалось, что меня пытаются сварить на пару. Питание в «Бурлингтон-отеле», где я жил, было просто ужасным. Позднее, когда американские летчики жаловались на качество еды в Китае, я начинал рассказывать им всякие ужасы о Нанчане и мог с чистой совестью заверить, что все, что они ели, не идет ни в какое сравнение с помоями, которые подавали в «Бурлингтоне».

Генерал Моу командовал авиацией, находящейся в Нанчане. Моу учился летать в России и был прекрасным пилотом. Он был одним из самых вежливых китайцев, каких я когда-либо встречал. Мы спорили по очень многим вопросам, но при этом оставались добрыми друзьями. Вечера, которые я провел с генералом Моу за холодным пивом и охлажденным арбузом (и это после дневной жары, духоты и пыли!), были моим единственным приятным воспоминанием о Нанчане.

Китайцы имели 3 истребительные группы, которые считались боеготовыми. Одна была вооружена бипланами Кертисс «Хок-3», которые использовались, в основном как пикировщики. Другая группа имела бипланы Кертисс «Хок-2», а третья состояла из 2 эскадрилий истребителей «Фиат» и 1 эскадрильи истребителей Боинг Р-26. Самолеты Боинга прекрасно показали себя в боях. Но здесь следует сделать одно печальное замечание относительно развития американских истребителей. Если в 1937 году китайцы успешно сражались на Р-26, то 4 года спустя, когда японцы атаковали Филиппины, половину американских истребителей там составляли все те же самые Р-26.

Боевая подготовка в Нанчане стала кошмаром, который я никогда не забуду. Среди летчиков было несколько китайцев, [86] родившихся в Америке, и кое-кто из выпускников школы полковника Джуэтта в Ханькоу. Они демонстрировали хорошую подготовку. Зато остальные, которых учили итальянцы, были просто ужасны. Летчики-истребители, предположительно готовые к боям, во время учебных полетов сталкивались в воздухе и гибли. На раскисшем аэродроме ежедневно переворачивались на посадке до 5 истребителей. Я записал в своем дневнике: «Китайские ВВС не готовы воевать». Это было сказано слишком мягко.

Пока генерал Моу, Билли МакДональд и я сражались с китайскими истребительными группами в Нанчане, весь Китай охватила военная лихорадка, и он превратился буквально в кипящий котел. Летнее солнце безжалостно жгло пыльные равнины севера и пыталось вскипятить мутную воду Янцзы. Однако китайцы разгорячились еще сильнее.