• Прикосновение к разуму • (большая научная статья о будущем)

Введение

Методы научно-технического прогнозирования

Что такое научно-фантастический прогноз?

Четыре этажа фантастики

Всё больше и больше

Сделаем наоборот

Всё быстрее и быстрее

Эфирные города

Под солнечным парусом

Презумпция естественности

Изменить неизменяемое

Морфологический анализ и фантограммы

Фантастические модели

Заключение

ВВЕДЕНИЕ

...Но всякий раз приходится выбирать, какие проблемы наиболее актуальны сегодня, для достижения каких целей именно сейчас стоит приложить максимум усилий. И чтобы разобраться в этой непростой (и тоже сугубо научной!) проблеме, создан раздел науки, призванный предвидеть и главные цели научно-технического прогресса, и его возможные результаты, и даже (желательно) следствия этих результатов — влияние их на человеческое общество. Лишь представив цели развития и возможные пути их достижения, можно конкретно и доказательно планировать научно-технические разработки. Исследованием же целей, путей их достижения, возможных будущих проблем, кризисов и выходов из них занимается прогнозирование.

Прогнозирование всё ещё находится в стадии становления, хотя попытки создавать обоснованные прогнозы в различных областях техники и науки ведутся не первое десятилетие. Совершенствуются и методы, при помощи которых составляются прогнозы. Их исследует прогностика — научная дисциплина о закономерностях разработки прогнозов.

Ниже мы будем говорить о прогнозах в области космонавтики и астрономии. Но есть одна особенность: речь пойдёт в основном о тех, которые делают не ученые, а авторы научно-фантастических произведений. Поговорим мы и о методах прогнозирования, сопоставляя используемые учёными-прогнозистами и применяемые писателями-фантастами.

Именно в космонавтике и астрономии, пожалуй, лучше всего видны возможности и недостатки современного прогнозирования. Уже в первые годы после полёта Ю. А. Гагарина в печати интенсивно обсуждались вопросы дальнейшего развития космонавтики. Будут ли поселения на Луне через десять лет? Пилотируемые полёты к планетам — через двадцать? К звёздам — через полвека?..

С. П. Королёв писал, что в будущем каждый человек сможет полететь в космос по профсоюзной путевке. Прошло четверть века. Как сбываются прогнозы? Нет пока поселений на Луне, и люди не летают к планетам. А лётчик-космонавт СССРК. П. Феоктистов недавно заметил: «В принципе и сейчас можно было бы отправить на орбиту "по профсоюзной путёвке" любого человека. И технические средства это позволяют, и медицина так шагнула вперёд, что нынче от космонавтов не требуется какого-то "сверхздоровья"... Весь вопрос лишь в стоимости этого удовольствия» (газета «Известия», №1 за 1987 год).

Полёты в космос очень дороги и останутся такими ещё долгое время. Это одна из причин, по которым цели космонавтики оказались несколько иными, чем представлялось вначале людям, следившим за её развитием по публикациям в научно-популярных изданиях. Оказалось наиболее целесообразным развивать такие отрасли космонавтики, как системы спутников связи, системы метеорологических спутников, проводить дистанционное зондирование земной поверхности ради поиска залежей полезных ископаемых и т. д. Американская администрация, как известно, собирается вывести в космос спутниковые системы первого удара. Колоссальные средства, которые тратятся в США на военные цели, отвлекают от проведения космических научных программ.

Итак, недостаточное понимание целей космонавтики в своё время оказалось причиной появления излишне оптимистических и зачастую просто неверных прогнозов. Можно привести и обратные примеры. Вот что К. Э. Циолковскийписал в 1935 году (газета «Комсомольская правда, 23 июля): «Чем больше я работал, тем больше находил разных трудностей и препятствий. До последнего времени я предполагал, что нужны сотни лет для осуществления полётов с астрономической скоростью (8–17 км/с)... Но непрерывная работа в последнее время поколебала эти мои пессимистические взгляды: найдены приёмы, которые дадут изумительные результаты уже через десятки лет». На деле жизнь потребовала ещё более сжатых сроков: через 22 года на орбиту был выведен первый искусственный спутник Земли.

МЕТОДЫ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ

Различают два типа прогнозов — поисковый и нормативный. Поисковый прогноз выявляет перспективные проблемы развития технической или научной дисциплины. К таковым относят дальнесрочные (с периодом упреждения более 15–20 лет) или долгосрочные прогнозы (5–15 лет). Нормативный прогноз определяет пути решения проблемы, пути достижения какого-то оптимума на основе заранее заданных критериев. Это обычно среднесрочные (1–5 лет) или краткосрочные (до 1 года) прогнозы.

Многочисленные варианты методов прогнозирования объединяют в три большие группы.

1. Метод экстраполяции. В будущее экстраполируют тенденции, закономерности развития технической или научной системы, хорошо изученные по их проявлениям в прошлом и настоящем.

2. Метод моделирования. Объект прогнозирования представляют в упрощённом виде, исследуют модель объекта или явления, удобную для получения выводов прогнозного характера.

3. Метод экспертных оценок. Прогноз составляет эксперт (или группа экспертов), то есть специалист, способный достаточно объективно судить о перспективах развития избранного объекта или явления.

Сложность прогнозирования заключается в том, что, кроме развития самогó избранного объекта, нужно учитывать ещё и прогнозный фон — те внешние факторы, которые прямо или косвенно связаны с объектом прогнозирования и могут повлиять на его развитие. Факторов этих может быть так много, что зачастую даже использование быстродействующих ЭВМ не даст гарантии того, что влияние всей совокупности факторов, всего прогнозного фона оценено правильно. К примеру, таким фоном по отношению к космонавтике являются степень экономического развития страны, развитие наук (в частности химии) и различных технологий, а также изменение политической ситуации в мире.

Решается, например, сугубо конкретная проблема — как станут меняться в будущем двигатели ракет. Казалось бы, достаточно знать, как до сих пор развивалось двигателестроение, каково оно сейчас, и продолжать уже намеченные тенденции (метод экстраполяции). Однако можно заведомо сказать, что такой прогноз (если делается попытка дальнесрочного) будет ошибочным как в сроках, так и зачастую в своей основе.

Скажем, системы жидкостных ракетных двигателей (ЖРД) интенсивно развивались в 1950-х, что и позволило поднять в космос спутники массой более тонны. Мощности двигателей быстро нарастали. Скорость истечения в двигателях, использующих химические реакции между компонентами топлива, ограничена 5 км/с, а при использовании реакции свободных радикалов — около 25 км/с. Если бы тенденции к увеличению скоростей истечения продолжались, то предел был бы достигнут очень быстро и прогнозисты пришли бы к выводу о необходимости качественного скачка — непременной замене химических двигателей ядерными, причём созданию последних нужно было бы отдать приоритетное значение в нормативном прогнозе.

Однако в действительности изменился прогнозный фон, и продолжать наращивать удельный импульс стало нецелесообразно. На первый план вышло не достижение как можно бóльших полётных скоростей, а создание экономичных двигателей, способных при минимальной стоимости поднимать на орбиту максимальную массу.

Прогноз должен предвидеть развитие объекта с учётом возможных качественных скачков. Это уязвимое место любого прогноза. Предвидеть качественный скачок удаётся, если уже сейчас создана база для его появления. Смену химических ракетных двигателей ядерными можно было предсказать, поскольку уже в начале 1960-х стало ясно, что создать ядерный двигатель в принципе возможно. Причём чем меньший срок охватывает прогноз, тем он, естественно, более конкретен. Дальнесрочные прогнозы обычно лишь качественно рассматривают развитие объекта прогнозирования. Но на основе неконкретного дальнесрочного прогноза невозможно принимать решения, планировать деятельность.

Нужно ещё иметь в виду то, что прогнозирование в области техники значительно легче, чем в отношении развития науки. Причина этого очевидна: в науке невозможно пока предсказать появление качественных скачков, способных коренным образом изменить весь прогноз. Представим себе прогнозиста 1950-х годов, который составлял бы прогноз развития астрономии на 15–20 лет. Техническую сторону развития он бы спрогнозировал, так как в то время уже проектировались приборы для будущих рентгеновских наблюдений, строились всё более мощные радиотелескопы. Было ясно, что окно, сквозь которое астрономы смотрят во Вселенную, скоро раздвинется очень широко — от радиодиапазона до гамма-лучей. Но какие открытия будут сделаны с помощью новых технических средств наблюдения? Как изменят они лик астрономии?

Открытия на то и открытия, что они появляются неожиданно! Процитируем И. В. Бестужева-Ладу: «Наука как форма общественного сознания (это, кстати, относится и ко всем остальным формам), по нашему мнению, вообще не может служить объектом прогнозирования: любая более или менее удачная попытка предвосхитить научное открытие ведёт к более или менее быстрой реализации такого открытия (на то оно и открытие!). Иной вопрос — возможные пути и сроки реализации уже сделанного открытия».


Другими словами: вряд ли можно было предсказать открытие пульсаров, но уже в 1968 году можно было предвидеть бурное развитие исследований этих объектов, экспоненциальный рост числа публикаций по проблеме пульсаров. Но что будет в этих публикациях — какие новые идеи? Об этом прогноз должен молчать.

По мнению автора, прогнозировать развитие научного знания вовсе не так уж безнадёжно, во всяком случае когда не происходит открытия неизвестного ранее закона природы. Открытие пульсаров не было предсказано, но вполне могло быть. Пульсары как небесные объекты не нарушают никаких известных в 1950-х годах законов природы, вполне укладываются в рамки современной физики.

Пульсар — это быстро вращающаяся нейтронная звезда с большим магнитным полем, излучающая радиоволны в выделенном направлении (например, вдоль магнитной оси). Нейтронные звёзды были предсказаны в 1934 году В. Бааде и Ф. Цвикки. Иное дело, что до открытия пульсаров в существование нейтронных звёзд мало кто верил, но это вопрос психологии учёных, а не прогнозирования.

В начале 1960-х появилась работа советского астрофизика В. Л. Гинзбурга, из которой следовало, что нейтронная звезда, если она существует, должна обладать магнитным полем порядка 1 012 Гс. Тогда же другой советский астрофизик Н. С. Кардашёв писал о том, что нейтронная звезда должна быстро вращаться. Известно также, что электроны, движущиеся в магнитном поле, излучают вдоль направления своего движения, а движутся они вдоль силовых линий магнитного поля. Следовательно, и излучение должно быть направленным. Достаточно теперь сделать небольшой шаг и сказать: «Если излучение направлено не вдоль оси вращения, то с Земли будут наблюдаться пульсации с периодом, равным периоду вращения нейтронной звезды».

Иными словами, существование нейтронных звёзд-пульсаров можно было предвидеть с помощью уже известного в 50-е годы метода прогнозирования —морфологического анализа. Метод был предложен Фрицем Цвикки (опубликовавшим книгу «Морфологическая астрономия»), но для прогнозирования возможных открытий практически не используется (хотя на Западе существует даже ассоциация «морфологистов», занимающихся подобными прогнозами). Применяют морфологический анализ обычно для решения изобретательских задач. Сейчас морфологический анализ прогнозисты относят к совокупности методов, называемых в прогностике экспертными оценками. Поговорим об экспертных оценках подробнее, поскольку в дальнейшем нам предстоит сравнить этот способ прогнозирования с теми, что используют писатели-фантасты.

Наиболее прост (хотя и наименее надёжен) метод индивидуальной экспертной оценки, когда в качестве источника информации для прогноза используется мнение какого-то одного компетентного специалиста. Вряд ли нужно пояснять, почему этот метод наименее надёжен: эксперт может ошибиться, может быть подвержен крайностям в оценках и т. д. Поэтому чаще пользуются методом коллективной экспертной оценки, которые основаны на выявлении обобщённого мнения группы специалистов путём обработки независимых оценок, вынесенных входящими в группу экспертами. У этих двух методов есть немало модификаций.

Одна из них — дельфийский метод: прогнозисты ведут опрос группы экспертов в несколько туров. После каждого тура экспертам сообщают результат, чтобы они могли к следующему туру скорректировать или заново обосновать своё мнение. Модификация коллективной экспертной оценки — мозговой штурм или метод коллективной генерации идей. Эксперты коллективно обсуждают проблему, причем обсуждение обязательно регламентировано чёткими правилами.

Результаты экспертных оценок часто публикуются в печати, и каждый может наглядно убедиться в достоинствах и недостатках этого метода прогнозирования. В 1960-х годах фирма «Рэнд» провела экспертное исследование прогнозов, пользуясь дельфийским методом. В сущности, лишь один из этих прогнозов сейчас сбывается «в срок» — создание рентгеновских лазеров (к сожалению, осуществление этого прогноза связано с разработками «звёздных войн»). Многие сроки оказались слишком оптимистическими (например, управляемая ядерная реакция синтеза ещё не проведена, хотя оптимальным сроком был назван 1987 год). По многим прогнозам эксперты не имели единого мнения, и сроки их осуществления были очень расплывчатыми.

Уже упоминавшийся морфологический (или матричный) метод тоже является модификацией и систематизацией экспертного метода. Для объекта прогнозирования строят матрицу характеристик и их возможных значений — так называемый морфологический ящик. Это, в общем, таблица, на одной оси которой записаны все характеристики прогнозируемого объекта, а на другой — возможные варианты и значения каждой характеристики. В своё время Ф. Цвикки, автор морфологического метода, использовал его для прогнозирования «необычных звёзд» и предсказал как нейтронные звёзды (1934), так и звёзды с гораздо меньшими размерами, названные адскими (теперь о них говорят как очёрных дырах).

Прогноз ожидаемых событий научно-технического прогресса (по результатам опроса экспертов в 1960-х годах).



Интересно, что, будучи призванным во время Второй мировой войны на военную службу, Ф. Цвикки использовал морфологический метод для прогнозирования развития реактивных двигателей и описал 36 864 возможные комбинации параметров. Следует отметить, что при матричном прогнозировании очень важно правильно оценить получившиеся варианты и сочетания (большинство из них обычно не имеет для прогноза никакой ценности).

Но как быть, если необходимо представить себе развитие техники и науки не на 30–40, а на 100–200 лет?

Надёжных методов современная прогностика не даёт, оставляя размышления о далёком будущем науки и техники на долю смелых учёных, не боящихся публично размышлять на такие темы, и предлагая подумать об этом научно-фантастической литературе.

ЧТО ТАКОЕ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ПРОГНОЗ?

Разумеется, неправильно рассматривать всю научно-фантастическую литературу как некий эквивалент дальнесрочного и сверхдальнесрочного прогнозирования. Научная фантастика (НФ) — полноправный член большой семьи разновидностей художественной литературы. Правда, её пространственно-временной континуум неизмеримо больше, чем у традиционной (реалистической) прозы, — это всё пространство до границ Метагалактики, вся история Вселенной от Большого взрыва до далёкого, никем пока не предвиденного будущего. НФ многофункциональна, и далее мы будем говорить лишь об одной её прикладной функции — способности в некоторых случаях прогнозировать будущее. Оговоримся сразу: не все писатели-фантасты стремятся делать прогнозы, не в каждом фантастическом произведении нужно искать элементы прогнозирования.

Фантастика имеет широкий спектр влияния на читателя: она может быть и простым «чтивом», снимающим стресс; может быть остросюжетна (приключенческая фантастика, где идеи почти всегда традиционны, а главное — сюжет); есть фантастика сказочная и юмористическая. Писатели, работающие в этих поджанрах, не занимаются систематическим «исследованием» будущего. Это вовсе не упрёк, а констатация необходимого многообразия фантастики. В этих поджанрах нет прогнозов, но и они косвенно влияют на наше «знание будущего». Научно-фантастические произведения (разумеется, речь не о поделках и серости, коих достаточно не только в фантастике, но и в любом виде литературного творчества) учат снимать психологическую инерцию — пугающий бич в работе любого творческого человека, преодолевать инерцию мышления в решении научно-технических проблем.

Этот психологический эффект описан в рассказе Р. Джоунса «Уровень шума» (1952). Учёным предлагают осмотреть некий разбитый аппарат и утверждают, что это действующая модель антигравитатора, погибшая при испытаниях вместе с конструктором. Учёные в антигравитацию не верят. Стереотип мышления в этом направлении очень силён — наверное, как и уверенность в невозможности вечного двигателя. Между тем идея антигравитации куда менее противоречит законам природы, чем идея вечного двигателя. Как же разрушить стереотип?

В рассказе учёным демонстрируют реальный аппарат, показывают снятый во время испытаний фильм. Давление на их сознание оказывается столь сильным, что психологический барьер не выдерживает. Как следствие, учёные задумываются над проблемой так, как не могли этого сделать раньше, поскольку мешали стереотипы. В итоге антигравитация была обнаружена. В финале неожиданно выясняется, что на самом деле ни изобретателя, ни его аппарата не было! Обломки и фильм — фальшивка, придуманная психологами.

Часто своими идеями, пусть далеко не всегда верными и даже научно оправданными, фантасты ломают психологические барьеры в сознании учёных. К новой идее ведь можно прийти не по прямой подсказке, а, наоборот, споря с идеей, которая заведомо неверна, но внешне привлекательна.

Вот что писал об этой функции научной фантастики известный физик Д. И. Блохинцев: «Несколько слов о роли писателей-фантастов. Насколько я могу судить, бóльшая часть их предсказаний попросту ошибочна. Однако они создают модели, которые могут иметь и на самом деле имеют влияние на людей, занятых в науке и технике. Я уверен, например, в таком влиянии "Аэлиты" и "Гиперболоида инженера Гарина" А. Н. Толстого, увлекших многих идеями космических полётов и лазера».

Произведения Ж. Верна повлияли на формирование идей К. Э. Циолковского. Любил фантастику С. П. Королев. Ю. Н. Денисюк, разработавший принципы голографии, писал о влиянии на него рассказа И. А. Ефремова «Тень минувшего»: "Я не только не отрицаю своеобразного участия писателя-фантаста в моей работе, но подтверждаю его с удовольствием. Меня всегда поражала какая-то сверхъестественная способность художников слова предвидеть будущее столь образно».

Утверждение Д. И. Блохинцева «бóльшая часть их предсказаний попросту ошибочна» нуждается в комментарии. Во-первых, часто за предсказания фантастов принимается то, что таковыми не является. Во-вторых, ошибочна и бóльшая часть прогнозов и идей, которые выдвигаются учёными. К предсказаниям фантастов мы ещё вернёмся. Обратимся к идеям учёных.


Видимая строгость и обоснованность гипотез часто заставляют забывать о том, что подавляющая их часть сгинет без следа. Выживают лишь жизнеспособные идеи и гипотезы (как и в фантастике!). Обычный в науке метод проб и ошибок требует рассмотрения всевозможных идей, из которых лишь одна окажется верной и сохранится для будущего. Прогноз, составленный по всем правилам современной прогностики, если постоянно его не корректировать с учётом меняющегося прогнозного фона, также в большинстве случаев окажется ошибочным к тому моменту, для которого составлялся. Прогноз динамичен, он меняется вместе с жизненными обстоятельствами, чтобы оказаться верным в будущем.

Фантастическое произведение статично. Оно написано и опубликовано. Идея, высказанная в нём, закреплена и не меняется. Динамичность предсказания возникает в том случае, когда идею подхватывает и видоизменяет другой фантаст, учитывающий новую ситуацию в науке и технике. Новое фантастическое произведение закрепляет предсказание в новой точке. Но читатель обычно не учитывает такую преемственность предсказаний, сближающую их с динамизмом прогнозов, которые сделаны по законам прогностики. Читатель рассматривает первое по времени произведение и считает, что фантаст ошибся. Разумеется, читатель прав. Но тогда нужно и в науке всегда помнить о тех первых прикидках новых теорий, которые тоже в большинстве случаев были ошибочными.

Есть и ещё один момент. Фантастическое произведение с ошибочным предсказанием, если оно хорошо написано, если это настоящая литература, будет долго волновать читателя и служить критикам как пример того, что фантасты ошибаются. Ошибочная же научная идея живёт не дольше того момента, когда её сменяет идея, более близкая к истине. Вот и получается, что ошибки учёных «растворяются» со временем, а ошибки фантастов живут долго.

Приведём пример. В 1946 году астрономы ещё не знали о том, что нейтронные звёзды существуют: до открытия пульсаров оставалось более 20 лет. Но уже прошло 12 лет после опубликования работы В. Бааде и Ф. Цвикки, где говорилось о том, что нейтронные звёзды должны возникать в результате вспышек сверхновых. И прошло 8 лет после опубликования работы Р. Оппенгеймера и Г. М. Волкова, описавшей внутреннюю структуру этих звёзд. Общее же мнение состояло в том, что все звёзды в конце концов становятся белыми карликами. Именно в 1946-м вышел из печати рассказ М. Лейнстера «Первый контакт» — о встрече звездолёта землян со звездолётом чужаков, летящим из глубин Галактики. Встреча произошла в Крабовидной туманности, вблизи от её центральной звезды. Согласно тогдашним (научным!) представлениям, это был белый карлик. Согласно современным — это нейтронная звезда. Фантаст воспользовался в рассказе общим мнением — и ошибся. Об ошибочной научной гипотезе давно забыли, рассказ «Первый контакт» всё ещё читают...

Другой пример — жизнь на Марсе. После того как Д. Скиаппарелли «открыл» на Марсе каналы, а П. Ловелл приписал их создание марсианам; тенденция заключалась в проведении прямых аналогий между марсианской и земной флорой и фауной. В рамках этой идеи объяснялись сезонные изменения в полярных шапках, форме каналов, цвет континентов и т. д. Более того, возникла астроботаника, которую развивал советский учёный Г. А. Тихов. По сути, вся разница между земной и марсианской растительностью сводилась к различию в окраске.

С этой идеей работали и фантасты — начиная с Э. Берроуза. Она выглядела плодотворной и как художественный образ (вспомним «Аэлиту» А. Н. Толстого). Завороженные «предметностью» каналов, фантасты не увидели необходимости в предсказании иной, отличной от нашей формы жизни на Марсе. Каналы представлялись научным фактом, который нельзя обойти. Заблуждение выяснилось после первых же полётов космических аппаратов. Мгновенно устарели и стали вечным напоминанием об ошибках сотни произведений о марсианах.

Иллюстрация Viktor Koen.

Разумеется, даже от прогностической ветви фантастики нельзя требовать предвидения будущих научных открытий. (Хотя в мировой фантастике есть и такие примеры!) Фантасты прежде всего исследуют цели, стоящие перед обществом, ставят мысленные эксперименты, анализируют возможности достижения поставленных целей и потенциальные следствия. При этом читатель (в том числе научный работник) не получает готовую подсказку, которая зачастую лишь раздражает (дилетант-фантаст, видите ли, указывает учёному), а учится искать нетривиальные пути решения проблем.

НФ в этом своем качестве предстаёт как мысленный полигон, где испытываются на жизнеспособность не традиционные, а зачастую «безумные» идеи, гипотезы и концепции науки. Полигон этот являет собой редкую возможность наглядно представить возникающие социальные, психологические, этические и иные следствия новых идей. Фантастическое предсказание значительно чаще, чем научно-технический прогноз, позволяет понять, как та или иная тенденция развития научно-технической идеи скажется на жизни людей, позволяет привлечь внимание общества к возможным положительным или отрицательным последствиям.

Назовем научно-фантастическим предвидением (или предсказанием) художественно или аналитически обоснованную индивидуальную оценку будущего состояния избранного объекта, сделанную в научно-фантастическом произведении. В фантастике научно-технического, да и некоторых других поджанров можно найти немало предвидений будущего, и об этом пойдёт теперь речь. Но научно-фантастическое прогнозирование все ещё не сложилось ни как художественное явление, ни как один из методов научно-технического прогнозирования. Не сложилось потому, что прогноз требует обобщения и анализа многих предвидений, а это уже задача не отдельных фантастов, а специалистов по прогностике.

Поэтому назовём научно-фантастическим прогнозом оценку будущего состояния избранного объекта, основанную на анализе и обобщении содержащихся в научно-фантастической литературе конкретных предвидений. Использование ракет для коррекции курса снаряда в повести Ж. Верна «Вокруг Луны» (1870) было примером предвидения фантаста. Но для создания фантастического прогноза в области развития исследования космоса нужно было проанализировать и обобщить все имевшиеся в то время предвидения фантастов. Ситуация мало изменилась за 100 лет: и сейчас есть очень интересные попытки таких предвидений, но фантастическое прогнозирование как ветвь научно-технического — задача для будущего.

Писатели-фантасты выступают, в сущности, как многочисленная, хотя и разнородная группа экспертов. Однако группы экспертов для создания научно-технического прогноза отбираются по строгим правилам, и эксперты эти отвечают на заранее продуманные вопросы. При этом ответы затем подвергаются обработке, призванной отбросить крайности взглядов, выявить общие мнения и т. п. Эксперты-фантасты сами ставят перед собой вопросы и отвечают на них, причём ответы никак не обобщаются и являют собой огромную совокупность мнений, в которой читатель должен разбираться сам.

Прогноз, полученный в результате опроса экспертов, представляет достаточно чёткую модель будущего, верность которой постоянно корректируется с учётом изменений прогнозного фона. Фантастический же прогноз пока возникает в сознании читателя в результате обзора хаотического нагромождения произведений, часто противоречащих в предсказаниях одно другому (причём нередко за предсказания принимаются идеи, вовсе не являющиеся плодом раздумий автора-фантаста о реально возможном будущем). 

Следствием теоретической неразработанности научно-фантастического прогнозирования является, как уже говорилось, распространённое мнение об ошибочности предсказаний фантастов.

Фантастическое прогнозирование нуждается, во-первых, в строгом отборе экспертов-фантастов, во-вторых, в анализе их предсказаний и, в-третьих, в исследовании тех методов и приёмов, с помощью которых они создают свои фантастические идеи, проекты и допущения. Об этих приёмах мы и поговорим далее, используя предвидения писателей-фантастов в области космонавтики и астрономии.

ЧЕТЫРЕ ЭТАЖА ФАНТАСТИКИ

Современная научно-фантастическая литература насчитывает десятки тысяч произведений, в каждом из которых содержится та или иная фантастическая идея или ситуация, сделано то или иное предсказание. Мы не говорим сейчас о качестве или верности предсказаний. Выделим суть: научно-фантастическая идея обычно получается, как и научно-технический прогноз, в результате анализа современной автору ситуации и изменения этой ситуации с помощью тех или иных приёмов.

Иллюстрация Viktor Koen.

Советский писатель-фантаст Г. С. Альтов в начале 1960-х начал тщательный учёт и классификацию фантастических идей и ситуаций. Работа эта привела к созданию «Регистра», в котором сейчас собрано и классифицировано более 5 000 идей, обнаруженных в НФ-произведениях разных времён и стран. Пользуясь этим «банком данных», удалось выявить те приёмы, которыми пользуются фантасты, причём далеко не всегда осознанно. Приёмы эти можно объединить в несколько групп.

Первая группа приёмов укладывается в так называемую этажную схему, сконструированную Г. С. Альтовым на основе собранных в «Регистре» идей. Вторая представляет собой не что иное, как известный в прогностике морфологический анализ. Третья группа приёмов — изменение реального объекта с помощью определённого набора правил. Объединяясь, вторая и третья группы дают ещё один метод конструирования фантастических идей — метод фантограмм. Методы эти вполне аналогичны алгоритмическим и эвристическим, используемым в научно-техническом прогнозировании. Расскажем о каждом из способов создания фантастических идей.

Вот суть этажного метода. Выберем для начала объект, развитие которого мы хотим предсказать. Г. С. Альтов, например, писал о том, какие фантастические изменения могут произойти с объектом «космический скафандр». Выбрав объект, определим и цель его существования. Для чего нужен скафандр? Чтобы оградить человека от влияния космоса: от вакуума, жесткого излучения и т. п. Итак, мы выбрали объект и цель. Например, первый этаж схемы представляет собой использование одного объекта (в нашем случае — одного скафандра). И надо сказать, что человек в скафандре — это давно не фантастика, это работы в открытом космосе советских и американских космонавтов.

Этаж второй — много скафандров. Это и расселение людей в космосе, и эфирные города К. Э. Циолковского. Последние описаны, в частности, А. Р. Беляевым в романе «3везда КЭЦ»: люди живут в защищённых от влияния космоса помещениях, выходят в скафандрах в открытый космос. На втором этаже возможны варианты: «очень много скафандров», «небольшое число скафандров» и т. д. Скажем, настанут времена, когда выпуск скафандров будет количественно ограничен, то есть производство скафандров свёртывается, когда их число достигает 500 (или, может быть, 500 тыс.). Фантастическое допущение создаёт сюжетные коллизии (скафандр — редкость, за обладание им ведётся жестокая борьба) и позволяет на этом воображаемом полигоне проверить те или иные тенденции реальной космонавтики.

Этаж третий — достижение тех же целей, но уже без скафандров. Человек защищён от вредных влияний космоса, но скафандра на нём нет. Если на первых двух этажах шло наращивание количества объектов, то здесь необходимо учитывать возможный качественный скачок, придумать качественно новую фантастическую ситуацию, предсказать если не открытие, то по крайней мере изобретение будущего. В НФ-литературе можно найти предсказания и третьего этажа: это прежде всего так называемая киборгизация человека, создание разумных существ, в которых объединены лучшие качества человека и машины. Те искусственные части нашего тела, что покажут себя лучше данных нам природой, когда-нибудь почти наверняка будут заменены.

Иллюстрация Viktor Koen.

Заметим, что научно-техническое прогнозирование, продолжая в будущее современные тенденции, тоже приходит к аналогичному выводу, не продолжая его, однако, до качественного скачка — полной замены человека киборгом. К мысли о том, что человеческую цивилизацию сменит более совершенная, машинная, пришёл в последние годы жизни И. С. Шкловский.

Фантасты первыми разглядели такую возможность в эволюции человека. Один из прообразов литературных киборгов появился в 1911 году в рассказе Д. Инглэнда«Человек со стеклянным сердцем». Киборг, управляющий космическим кораблём, знаком советскому читателю по рассказу Г. Каттнера «Маскировка». Человек, работающий без скафандра в условиях космоса или другой планеты, — тема таких прекрасных произведений, как «Город» К. Саймака (1944–52), «Зовите меня Джо» П. Андерсона (1957), «Далёкая Радуга» А. и Б. Стругацких (1964)...

Этаж четвёртый — ситуация, когда отпадает необходимость в достижении поставленной цели, то есть больше не нужно защищать человека от влияния космоса. Если в предыдущем случае фантасты изменяли человека, приспосабливая его к условиям космоса, то теперь речь пойдёт о том, чтобы трансформировать внешнюю среду: если не станет больше вредного влияния космоса, то и защищать человека не понадобится. В повести «Третье тысячелетие» (1974) Г. С. Альтов предлагает идею Большого Диска. Вещество Юпитера распыляется и рассеивается по всей Солнечной системе в плоскости эклиптики. В системе образуется диск из газа и пыли, плотность которого близка к плотности земной атмосферы на небольшой высоте. Дышать этим воздухом нельзя (впрочем, можно создать и Диск, насыщенный кислородом), но в такой межпланетной атмосфере летают на обычных реактивных самолетах и даже... на воздушных шарах. Между планетами появляются облака и тучи, гремят грозы, и Солнечная система принимает куда более обжитой вид.

Разумеется, рассмотренные здесь идеи третьего и четвёртого этажей не единственно возможные. Каждый автор волен придумать свой вариант ответа на вопрос, поставленный этажной схемой, как и специалист волен отвечать по-своему на вопрос прогнозиста. Изменение человека, его адаптация к космическому вакууму возможны ведь далеко не только при сращивании человека с машиной. Не исключается и наше чисто биологическое совершенствование. Как беляевский Ихтиандр, имея жабры акулы, получил возможность жить под водой, так и человек будущего, генетически перекроив свой организм, может в принципе научиться долгое время не дышать (скажем, поглощая кислород, заранее запасённый в тканях организма) и не реагировать на жёсткое излучение.

Иллюстрация Viktor Koen.

На одном из этажей рассмотренной схемы можно разместить очень многие идеи НФ-произведений. Например, всем известное «Великое Кольцо» из романа И. А. Ефремова «Туманность Андромеды» (1957) — это второй этаж для события «контакты с внеземной цивилизацией с помощью электромагнитного излучения». На третьем этаже схемы расположен Тибетский опыт из того же романа. Попытка Мвена Маса установить контакт через так называемое нуль-пространство — достижение тех же целей (обмен информацией с внеземными цивилизациями), но без радиоконтакта.

И, наконец, четвёртый этаж схемы — ситуация, когда отпадает необходимость в достижении цели: обмен информацией с внеземными цивилизациями больше не нужен. Вот пример решения такой задачи. Все цивилизации полностью идентичны, обмен информацией не имеет смысла. Может быть и иное решение: различные цивилизации изначально находятся в симбиозе, развитие одной просто невозможно без развития другой. Наконец, мыслима такая ситуация: цивилизации не имеют между собой ничего общего, развитие их происходит в совершенно различных природных условиях.

Например, земная цивилизация и цивилизация существ, каждое из которых представляет собой разумное гравитационное поле. Обмен информацией в этом случае тоже не имеет смысла. Представляю себе «внутреннее» восклицание читателя. Разумное гравитационное поле выглядит чем-то ненаучным, сугубо фантастическим. Не настаиваю на научности идеи, но прошу обратить внимание: мысль о разумных полях тяготения полностью соответствует четвёртому этажу схемы. Эта фантастическая идея не претендует на статус прогностической. Цель идей подобного рода — расшатывание психологической инерции. Мы говорим о методах прогнозирования, но разве стимулирование мысли читателя-учёного не является своеобразным косвенным методом прогнозирования?

ВСЁ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ

Как показал анализ «Регистра», многие фантастические идеи и предположения получены из вполне реальных фактов с помощью использования того или иного приёма изменения. Лучше всего применение приёма видно на примерах людей-великанов или карликов из произведений Д. Свифта, «Пищи богов» Г. Уэллса, «Патента АВ» Б. Лагина и др.

Иллюстрация Viktor Koen.

Герой «Всевидящего ока» А. Беляева уменьшается до размеров атома, а микроперсонажи «Фантастического путешествия» А. Азимова отправляются в путь по венам и артериям человека на подводной лодке.

Это очень популярный в НФ приём — увеличение или уменьшение параметров объекта. Используется он, впрочем, не только в фантастике: собственно говоря, литература только отразила реальные тенденции развития технических систем. Обычно первые машины нового типа бывают громоздкими и неуклюжими, как, например, первые ЭВМ. Затем по мере развития техники происходит изменение масштабов — миниатюризация в случае ЭВМ. В ракетостроении изменение масштабов шло в сторону увеличения — от первых небольших ракет ГИРДа до гигантских систем типа «Протон» и «Энергия». Разница в использовании приёма заключается в том, что если фантаст увеличивает размеры объекта, то в гигантских масштабах.

Продолжим аналогию с ракетами. Сначала в соответствии с реальными тенденциями фантасты описывали небольшие космические корабли («Красная звезда» А. Богданова, «Аэлита» А. Н. Толстого, «Прыжок в ничто» А. Беляева). Но вот в «Магеллановом облаке» С. Лема к звёздам отправляется корабль, где размещается город с населением в несколько тысяч человек. Поскольку полёт продолжается не один год, для землян создают максимум удобств. Похожая ситуация описана в романе А. Кларка «Свидание с Рамой», с той разницей, что «Рама» — неземной звездолёт.

Продвинемся ещё дальше в масштабах увеличений. Космический корабль размером в сотни километров — это уже, в сущности, небесное тело, довольно большой астероид. Поэтому фантасты допускают здесь «замену переменных» — используют как космические корабли именно астероиды. Вспомним «Путь марсиан» А. Азимова. В огромную глыбу льда в кольце Сатурна вплавляют двигатели и получают таким образом космический корабль с ледяным корпусом. Заметим, что этот рассказ Азимова, написанный в середине 1940-х, популярен и сегодня из-за высоких литературных достоинств.

Идея же использования астероидов как космических кораблей существовала в фантастике и раньше. В 1932 году А. Григорьев в рассказе «3а метеором» описал буксировку к Земле небольшого астероида. Сама же мысль управлять движением астероидов восходит к К. Э. Циолковскому, который писал о том, что в будущем люди научатся управлять движением астероидов, «как мы управляем лошадьми».

В 1957-м идея возродилась, но уже не в НФ-литературе. Польские инженеры В. Гейсер и Н. Панков предложили перевести на орбиту искусственного спутника Земли астероид Гермес. Позже американский учёный Д. Коул указывал на возможность организации внутри астероида поселения землян: для этого необходимо лишь «выбрать» из астероида глубинные породы, чтобы сделать астероид полым.

Любопытно, что эти идеи, высказанные инженерами и учёными, относят к прогностическим — в отличие от аналогичных идей фантастов, которые обычно не упоминаются в работах по прогнозированию. Во всяком случае мне не приходилось пока встречать в работах учёных или инженеров, посвящённых будущему космонавтики, ссылки на аналогичные предсказания, сделанные фантастами значительно раньше. Печальной участи избежали лишь фантастические работы К. Э. Циолковского, но ведь и на великого пионера космонавтики ссылаются обычно не как на фантаста, а как на учёного. Однако не нужно забывать, что фантастика у Циолковского обычно предшествовала научно-техническим разработкам, то есть ещё не была подкреплена конкретными расчётами.

Представьте такую ситуацию: Циолковский оставил лишь фантастические произведения. Вряд ли о них вспоминали бы прогнозисты, как не вспоминают о книгах Ж. Ле-Фора и А. Графиньи, Н. Красногорского, А. Богданова и других авторов, о которых мы поговорим ниже.

Иллюстрация Viktor Koen.

Продолжим, однако, наше «путешествие». От кораблей-городов и кораблей-астероидов перейдём к ещё большим размерам — к космическим аппаратам в несколько тысяч километров. Это уже размеры планет, и потому фантасты проводят очередную «замену переменных» — используют для космических полетов планеты. На планетах отправляются к другим звёздам персонажи повестей Г. Гуревича «Прохождение Немезиды» (1956) и Ф. Карсака «Бегство Земли» (1960). Двигатели монтируются в коре планеты, а её вещество служит рабочим телом. Советский фантаст Г. Гуревич рассказал о том, что в Солнечной системе появилась планета пришельцев. В повести же Ф. Карсака обратная ситуация: земляне отправляются к звёздам на звездолёте-Земле.

Впоследствии советский учёный И. А. Меркулов во время Циолковских чтений проанализировал возможность перемещения планет с помощью электроракетных двигателей. Как он показал, чтобы изменить радиус орбиты планеты, нужно израсходовать до 3% её массы. Ещё эффективнее использование термоядерной энергии или энергии аннигиляции вещества и антивещества. Но всё же первыми обо всём этом писали авторы фантастических произведений.

Пойдём дальше — увеличим размеры космических кораблей ещё в сотню раз. Это уже размеры звёзд. Очередная «замена переменных» — и возникает идея о путешествиях между звёздами на звёздах, точнее — о путешествии между звёздами всей планетной системы вместе с центральным светилом.

Но с какой целью? В рассказе Г. С. Альтова «Порт Каменных Бурь» (1965) даётся такое решение. Поскольку цивилизации в Галактике могут быть разделены расстояниями в тысячи световых лет, обычные способы контактов становятся неэффективными. Выход может быть в том, чтобы сблизить звёзды, в системах которых есть разумная жизнь. Сблизить до расстояний, скажем, в несколько световых месяцев. Так, по мысли фантаста, звездолётом становится звезда.

Использование приёма увеличения требует перехода на следующий уровень, при котором в качестве космического корабля мы применяем Галактику или иную звёздную систему. В фантастике подобная ситуация пока, по-видимому, не рассматривалась. Дело в том, что ни научно-техническое прогнозирование, ни НФ не пользуются тем или иным приёмом только для того, чтобы «выжать» из него максимум. В научно-техническом прогнозировании важно исследование реальных тенденций развития объекта. В НФ важен художественный эффект предлагаемой идеи. Прогноз интересен фантастам лишь как причина изменений в человеке и человечестве. Важны психологические и социальные следствия предсказания.

Перемещение галактик настолько далеко от нас по временной оси, что вряд ли имеет смысл, проникая в столь неведомое будущее, чисто механически наращивать размеры космических аппаратов, как мы делали до сих пор: наверняка придётся столкнуться с новым качеством, возникновение которого сделает обессмыслит саму идею механического перемещения галактик. Для литературной же фантастики всё равно — перемещается ли Солнечная система или вся Галактика. По степени влияния на человечество эти идеи мало различаются.

Впрочем, фантасты упоминали и о возможности перемещения галактик. В рассказе Г. С. Альтова «Порт Каменных Бурь» высокоразвитые цивилизации способны управлять даже расширением Вселенной. По сути, речь здесь идёт о существовании космических цивилизаций III уровня по классификации Н. С. Кардашёва (статья Кардашёва вышла из печати всего за несколько месяцев до опубликования рассказа Альтова: идеи были независимо предложены учёным и фантастом).

Дальнейшее укрупнение корабля — это уже размеры Метагалактики. Такая возможность пока не рассматривалась в НФ. Причину мы уже указали. В примере о размерах космического корабля качественный скачок происходит на уровне идеи «звезда — звездолёт». Дальнейшее наращивание размеров лишь ослабляет новые идеи, а не усиливает их. Любопытно, что это свойство идей не всегда учитывается прогнозистами или фантастами. Достаточно вспомнить, как фантасты обошлись с интересной по своей сути идеей анабиоза.

Предлагалось «замораживать» родственников экипажа звездолёта, с тем чтобы, когда через сотни лет космонавты вернутся, их ждал не чуждый мир, а близкие люди. Но единичные случаи использования идеи в итоге разрослись (приём увеличения!) до грандиозных масштабов, качественный скачок «проглядели», а идея доведена до абсурда. В массовом порядке начали замораживать жён, матерей, бабушек, внуков и детей космонавтов («Пути титанов» О. Бердника, «Которая ждёт» М. Михеева и т. д.).

Ситуация бесконтрольного применения метода экстраполяции встречается и в научно-техническом прогнозировании. Были ведь прогнозы о том, что через несколько десятков лет всё население Земли станет заниматься только наукой или только обслуживанием.

Мы рассмотрели здесь приём увеличения, используемый в НФ. Популярен и обратный ему приём уменьшения, ещё одна аналогия методу экстраполяций в прогностике. Например, температуры известных сейчас звёзд заключены в значительном интервале от нескольких тысяч (красные карлики) до сотен тысяч (ядра планетарных туманностей) кельвинов. Продолжим шкалу в обе стороны. Увеличение даст нам рентгеновские звёзды (скажем, остывающие нейтронные звёзды с температурой в миллионы кельвинов). Уменьшение же приведёт в область очень холодных звёзд с температурой поверхности 1 000 К и менее.

А если ещё уменьшить температуру и дойти до границы, за которой звезда перестаёт быть звездой, а становится планетой?

Такая идея была высказана в фантастическом рассказе Г. Гуревича «Инфра Дракона» (1959). Неподалёку от Солнечной системы, на расстояниях, значительно меньших, чем до ближайшей известной сейчас звезды Проксима Центавра, расположены другие звёзды, невидимые в оптические телескопы. Это инфразвёзды, температура поверхности которых очень низка — меньше 100 °С. Светила эти, почти планеты, подогреваются, по мысли фантаста, изнутри теплом радиоактивных распадов.

Иллюстрация Viktor Koen.

Вне Солнечной системы инфразвёзды со столь низкой температурой ещё не открыты: их излучение слишком ничтожно и расположено в очень труднодоступной спектральной области. С помощью космической обсерваторииIRAS было проведено успешное наблюдение неба в инфракрасном диапазоне, обнаружено много источников (в частности самая холодная звезда с температурой 1 950 К), однако чувствительность этого прибора ещё недостаточна для открытия объектов, подобных описанным в рассказе Г. Гуревича.

Тем не менее в пределах Солнечной системы такие «инфры» были обнаружены. Это Юпитер и Сатурн, которые действительно теплее, чем должны быть, если бы светили лишь отражённым светом Солнца. Сколько в космосе подобных полузвёзд-полупланет? Есть ли они в межзвёздом пространстве (как в рассказе) или только в планетных системах? Эти вопросы пока остаются без ответов. Но разве не фантастическое предсказание привело к возникновению самих вопросов?

Если говорить о размерах космических кораблей, то использование приёма уменьшения в конце концов доводит размеры эти до... нуля. В теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) существует понятие идеального конечного результата: каким должно быть идеальное решение задачи, идеальный выход из технического противоречия. В частности, получается, что идеальная машина есть отсутствие машины вообще, когда функции этой машины выполняются сами собой или тем объектом, для которого машина создаётся. В нашем примере идеальный конечный результат — случай, когда человек сам является космическим кораблём, то есть способен путешествовать между планетами и звёздами без дополнительных приспособлений.

Идеи, подводящие к этому, мы уже рассматривали, когда описывали третий этаж схемы для объекта «космический скафандр»: киборгизация либо генеральное переконструирование человеческого организма. Однако если человек может быть сам себе скафандром, то почему бы ему не стать и космическим кораблём?

Наиболее фантастическое воплощение этого принципа можно найти в рассказе Р. Шекли «Специалист» (1953). Есть в фантастике и произведения, где персонажи путешествуют к звёздам пешком, причём дано «наукообразное» обоснование явления, основанное на использовании генной инженерии. Вряд ли авторы этих рассказов собираются настаивать на том, что идеи их сбудутся хотя бы качественно.

Сверхзадача подобных предсказаний — побудить читателя самому задуматься о возможных путях развития космонавтики, о том, нужно ли наращивание мощностей и размеров космических кораблей или необходимо исследовать альтернативный вариант — миниатюризацию, создание качественно новых принципов и технологий в освоении космоса. В этом смысле сугубо, казалось бы, фантастические идеи о путешествии в космосе пешком весьма полезны для прогнозирования.

Думаю, что если когда-нибудь речь пойдёт о космическом будущем всего человечества, а не отдельных его представителей, то осуществить эти проекты можно будет, именно пытаясь достичь описанного выше идеального конечного результата (кстати, и в произведениях К. Э. Циолковского уже можно встретить мечты о свободной жизни людей в космическом пространстве).

СДЕЛАЕМ НАОБОРОТ

Приём уменьшения, как легко видеть, противоположен приёму увеличения. В дальнейшем каждому используемому приёму будет поставлен в соответствие и антиприём. «3арядовая» симметрия приёмов является, можно сказать, универсальным законом НФ-прогностики. Правда, существует приём «наоборот», который, подобно фотону, сам себе является и антиприёмом (как элементарная частица антифотон тождественна фотону). Формулируется он следующим образом: если для прогнозирования выделено какое-то свойство объекта, нужно выделить и сделать основным свойство, противоположное данному.

Иллюстрация Viktor Koen.

Самые простые примеры использования приёма «наоборот» в фантастике — преобразование основных свойств материи. Например, вместо тяготения — антитяготение. Достаточно вспомнить «кейворит» Г. Уэллса («Первые люди на Луне») — вещество, экранирующее поле тяжести. Вещество со свойствами отталкивания, а не притяжения, часто использовалось в фантастике («Красная звезда» А. Богданова, «Сокровище Громовой Луны» Э. Гамильтона и др.).

С позиций научно-технического прогнозирования идея эта не может рассматриваться серьёзно, поскольку противоречит положениям современной науки: как известно, антивещество тоже должно притягивать, а не отталкивать. Фантасты об этом знают, но тем не менее идею используют. Причину можно понять, если вспомнить уже упоминавшийся рассказ Р. Джоунса «Уровень шума». В НФ-прогнозировании часто важно не прямое («в лоб») предсказание, а, так сказать, косвенный прогноз, стремление в первую очередь сломать психологическую инерцию читателя.

В сущности, что важнее в отношениях между фантастикой и наукой? Прямая подсказка, где возможность ошибиться прямо пропорциональна сложности поставленной фантастом задачи, или попытка, использовав способы активизации творческого воображения учёного-читателя, заставить его задуматься над решением проблемы? Вторая функция научно-фантастического прогнозирования часто более важна, чем прямой фантастический прогноз. В подтверждение сказанного вспомним рассказ А. и Б. Стругацких «Частные предположения» (1960), идея которого получена тоже с использованием приёма «наоборот».

Известно, что с приближением к скорости света ход времени в космическом корабле замедляется. В конечном итоге этот эффект ведёт к возникновению парадокса близнецов: космонавты, вернувшиеся со звёзд, стареют на десяток лет, земляне — на сотни. Физическая причина парадокса заключается в том, что космонавты подвергаются ускорениям, связанным с разгоном, торможением, разворотами звездолёта, а жители Земли ничего подобного не испытывают. Как говорят, две системы отсчёта перестают быть равноправными. Время замедляется в системе, испытавшей ускорения, то есть в звездолёте.

Используем теперь приём «наоборот»: время замедляется не в звездолёте, а на Земле — или время в звездолёте не замедляется, а ускоряется. Космонавты стареют на много лет, но привозят информацию не потомкам, а своему поколению. Именно это и происходит в рассказе А. и Б. Стругацких, вызывая внутренний протест у читателя, знакомого с теорией относительности. Не может убедить и ссылка авторов на то, что звездолёт у светового барьера испытывает большие переменные ускорения, которые и приводят к «обратимости» парадокса близнецов.

Однако цель авторов заключалась вовсе не в навязывании идеи как прямого предсказания. Рассказ заставляет задуматься о том, что даже если эта идея, вероятно, не проходит, быть может, есть такие физические системы отсчета, в которых парадокс близнецов работает ровно наоборот. Литература обычно ставит вопросы, предлагая читателям подумать над ответами. Фантасты часто отвечают на собственные вопросы (прямые предсказания), но не нужно забывать и о прелести безответных вопросов.

Общеизвестно высказывание К. Э. Циолковского: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном. Он побудил работу мозга в этом направлении». Ж. Верн отправил своих героев в космос в орудийном снаряде. Писатель не придал значения возможности использования ракет, хотя и упоминал о том, что ракеты способны работать в пустоте космоса. Поэтому «побудить работу мозга» не могло прямое следование идее Ж. Верна. Важна именно внутренняя полемика с идеей корабля-снаряда. Произведение заставляет задуматься над следующим вопросом: «Хорошо, снаряд не годится, но что же тогда годится?»

Фантастические идеи, полученные с помощью приёма «наоборот», чаще всего служат именно этой цели — попыткам активизировать собственное воображение читателя.

ВСЁ БЫСТРЕЕ И БЫСТРЕЕ

В дальнейшем, рассказывая о приёмах, с помощью которых фантасты «изменяют» реальность, мы будем с каждым приёмом сопоставлять и антиприём. Так, например, фантастическое прогнозирование часто работает с приёмом ускорения действия объекта. В применении к космонавтике его использование очевидно: необходимо ускорить движение космических кораблей. Как и в реальной жизни, первые космические корабли в фантастике летали со скоростями 10–20 км/с. Этого было достаточно для путешествий к планетам (многочисленные фантастические произведения первой трети XX века). Затем фантасты начали осваивать дороги к звёздам, и скорость космических аппаратов в их произведениях резко возросла. Появились субсветовые звездолёты, но и эта, почти предельная скорость удовлетворить не могла. Экспедиции возвращались, как уже говорилось, к следующим поколениям.

Иллюстрация Viktor Koen.

Возникла дилемма, обе части которой выигрышны для литературы, но обладают разной прогностической силой. Можно примириться с невозможностью дальнейшего наращивания скорости и искать литературные коллизии и прогностические идеи в описании возвращения космонавтов через сотни лет после старта к людям будущего («Возвращение со звёзд» С. Лема, «Полдень. XXII век» А. и Б. Стругацких и т. д.).

Однако возможно и иное решение — попытаться обойти известные положения теории относительности. Прямое использование приёма ускорения требует не обращать внимания на запреты и продолжать наращивать силу приёма до получения качественного скачка. Но дальнейшее увеличение скорости звездолёта вступает в конфликт с теорией относительности. Как быть?

Фантасты и здесь предлагают два альтернативных варианта. В первом передвижение осуществляется не в нашем пространстве-времени, а в ином, где скорость света не является пределом скоростей. Это так называемые нуль-, гипер-, над- и подпространства, сущность которых, несмотря на разницу в названиях, фантасты обычно понимают одинаково: использование для передвижения других измерений пространства-времени в предположении, что оно имеет куда больше размерностей, чем известные четыре.

«Полётам в подпространстве» уже больше 30 лет, и среди читателей сложился стереотип отношений к этой идее. Она не прогностична, это чисто литературный приём, к использованию которого нужно относиться снисходительно, поскольку он позволяет создавать произведения высокого художественного достоинства (подпространство в той или иной форме фигурирует в произведениях И. А. Ефремова, А. и Б. Стругацких, К. Саймака, А. Азимова и других известных фантастов).

Подобный стереотип сложился из-за того, что идею подпространства фантасты начали использовать в текстах, не относящихся к направлению прогностической фантастики. В итоге она действительно превратилась в художественный приём, и не более. Однако не надо забывать, что исток идеи, причина её появления была в попытке разрешить противоречие между желанием достичь звёзд и запретами теории относительности.

В научной литературе последних лет уже нередки работы, описывающие наше пространство-время как структуру многомерную: количество измерений, вводимых авторами (не фантастами!), достигает 10 и более. Физическое четырёхмерное пространство-время является как бы проекцией, доступной нашим органам чувств и приборам. Вряд ли можно согласиться с тем, что многомерность так и останется теоретической абстракцией, не станет никогда «физической реальностью, данной нам в ощущениях». Впрочем, дискуссия эта может решиться как в пользу фантастов, так и наоборот, да и сроки окончательного решения вряд ли имеет смысл сейчас предсказывать. В любом случае, однако, для фантастов приём ускорения сыграл положительную роль. Литература получила немало хороших художественных произведений, фантастика, исподволь воздействуя на сознание читателя, приучает его к гораздо большей сложности мироздания, чем это обычно предполагается.

Впрочем, применение подпространства — лишь один из способов ускорения движения к звёздам. Есть и альтернативный вариант, рассмотренный фантастами. Если звездолёты всегда будут двигаться медленнее, чем свет, то в таком случае приём ускорения требует увеличить скорость света. Казалось бы, опять фантастика вступает в конфликт с наукой, и прогностичность идеи «ускорения света» по меньшей мере сомнительна. Ведь речь идёт об изменении одной из немногих фундаментальных мировых постоянных.

Однако нам, в сущности, не известны экспериментальные данные о величине скорости света в отдалённых областях Вселенной или при экстремальных характеристиках материи. Кроме того, в физике уже есть теории, рассматривающие изменение со временем мировой константы — постоянной тяготения. Идеи о возможности изменения мировых констант можно назвать безумными, но вряд ли бредовыми. Конечно, физики говорят о ничтожных изменениях за длительное время, но ведь важна сама принципиальная их возможность, а она находится в рамках науки, хотя и имеет пока сугубо теоретический характер.

Читатель может быть, конечно, противником фантастической идеи о том, что людям будущего удастся значительно увеличить скорость света, и основания для скептицизма у него есть. Но и у фантастов есть основания для оптимизма, и лишь будущее покажет, станет ли идея элементом науки (то есть является ли она предсказанием) или будет отвергнута окончательно. Но и в последнем случае идея успеет сыграть свою роль — роль возмутителя спокойствия.

Чаще всего на воображение читателя, кстати, действуют именно такие идеи — красивые внешне, но противоречащие положениям современной науки. А. Эйнштейн писал о том, что хорошая физическая теория должна иметь внешнее оправдание и внутреннее совершенство. Внутреннее совершенство теории эмоционально воздействует на исследователя, подобно красивой фантастической идее, в то время как внешнее оправдание той же идеи фантаста, её прогностическая ценность могут долгое время оставаться незамеченными. Расскажем о судьбе некоторых красивых (и, как впоследствии оказалось, верных) фантастических идей.

В 1908 году был опубликован уже много раз упомянутый здесь роман А. Богданова «Красная звезда». Герои этого произведения отправляются в межпланетный полёт на борту «этеронефа» — космического корабля, использующего для движения в пространстве атомную энергию. В то время ещё не существовало приемлемой научной модели строения атома (планетарная модель появилась несколько лет спустя). Большинство учёных думали, что использовать внутриатомную энергию не удастся, эта идея считалась находящейся за пределами науки. Идея А. Богданова, если бы её стали обсуждать на страницах научной печати, не выдержала бы никакой критики.

В 1913 году вышел роман Г. Уэллса «Освобождённый мир», где также шла речь об использовании атомной энергии — в частности, описаны локомотивы и самолёты с атомными двигателями, искусственное получение элементов в результате атомных процессов, атомная электростанция и атомная бомба. Более того, по Г. Уэллсу, первая атомная электростанция должна была вступить в строй в 1953 году (писатель ошибся всего на год). А 10 лет спустя, в 1923-м, русский фантаст В. Никольский в повести «Через тысячу лет» писал о том, что первая атомная бомба будет взорвана в... 1945 году.

Иллюстрация Viktor Koen.

Отвлечемся, впрочем, от магии чисел (в данном случае вряд ли можно говорить о чём-то большем, нежели совпадение). Рассмотрим тенденцию. В конце XIX и начале XX века фантасты настойчиво искали новые источники энергии для человечества, в том числе источники энергии для космических полётов. Некоторые предсказания из этого класса мы и рассмотрим.

Использование атомной энергии с точки зрения методологии фантазирования было идеальной идеей. Она находилась на грани науки и чистого «бреда», причём большинство учёных в то время относили идею именно к последней категории. Полная неясность «работала» на фантастику, поскольку позволяла черпать энергию в неограниченных количествах без ссылок на научные запреты, которые ещё не успели появиться. В том числе считалось, что двигатель может быть сколь угодно портативным, а это очень привлекало фантастов.

Итак, фантастическая идея-предсказание «атомный двигатель для космического корабля» обладала и внутренней красотой, и внешним оправданием. Это чутко уловил Г. Уэллс и дал широкую панораму «атомной энергетики». Метод же, с помощью которого идея была получена, представлял собой одну из разновидностей приема «наоборот». Если объект, по общему мнению, обладает каким-то неизменным свойством, сделаем всё наоборот и объявим это свойство меняющимся: атом неделим — сделаем его делимым и воспользуемся результатами. Кстати, легко можно видеть, что одна и та же фантастическая идея может быть получена, конечно, с помощью не одного приёма, а нескольких. Так, идея увеличения скорости света может быть результатом использования не приёма ускорения, а приема «наоборот». Скорость света постоянна? Сделаем ее меняющейся.

Время показало, что атом обладает большими запасами внутренней энергии. Из разряда «бредовых» идея перешла в разряд невыполнимых. Да, энергия есть, но использовать её никогда не удастся. В 1933 году Э. Резерфорд заявлял, что мысль о возможном использовании атомной энергии есть вздор. Уже после открытия цепной реакции, в 1939-м, Н. Бор говорил о том, что практически использовать реакцию атомного распада будет невозможно. И всё же энергия атома была применена практически — сначала в военных, а затем в мирных целях. Сегодня ведутся разработки атомного двигателя и для космических аппаратов. В США были испытан экспериментальный ядерный двигатель NERVA, в котором тепло выделяется при ядерном распаде соединений урана. Исследуются возможности импульсных ядерных двигателей, где источником энергии является серия термоядерных микровзрывов.

Если ненадолго отвлечься от темы нашего разговора (прогнозирование в космонавтике и астрономии), то полезно вспомнить судьбу другой идеи — беляевского человека-амфибии. Мысль о том, что человек, подобно рыбе, сможет дышать под водой, используя растворённый в воде кислород, в 1928 году выглядела полностью ошибочной с научной точки зрения. Позднее из числа ошибочных она перекочевала в разряд «сомнительных». Затем о ней стали говорить в варианте «почему бы и нет». В наши дни принципиальная осуществимость идеи сомнений не вызывает, вопрос лишь в сроках.

Иллюстрация Viktor Koen.

Читатель вправе спросить: «Не призывает ли автор верить в прогностическую ценность именно наиболее "бредовых" идей фантастов?» Нет, к этому я не призываю, но лишь прошу читателей, оценивающих прогностичность фантастических идей, помнить о следующем.

1) Роль эмоционального возбудителя лучше всего выполняют идеи, находящиеся на грани или даже за гранью современной науки: именно они эффективней снимают психологическую инерцию, расковывают фантазию.

2) Фантастическая идея может быть оценена примерно так же, как научная теория: правильная теория должна быть красивой (внутреннее совершенство) и разрешающей реально существующие противоречия (внешнее оправдание). Рассмотренные ранее идеи этими качествами обладали, в том числе и идеи гиперпространства и увеличения скорости света.

Существуют, конечно, примеры идей, не отвечающих одному или обоим критериям, а потому вряд ли имеющих силу НФ-предсказания. Таковы, скажем, многочисленные идеи о посещении Земли пришельцами в далёком или недавнем прошлом. 
ЭФИРНЫЕ ГОРОДА

Вернёмся к рассказу о приёмах, используемых фантастами. Один из таких приёмов — дробление (и обратное ему объединение). Выберем в качестве изменяемого объекта одну из планет. Используем приём дробления. Впервые подобная идея (раздробить на 12 частей планету Уран) была высказана в повести Г. Гуревича «Первый день творения» (1959). В 1963 году советский астроном В. Д. Давыдов предложил раздробить на 400 частей все планеты Солнечной системы. Каждая из новых планет была бы сходна с Землёй по массе, на каждой можно было бы основать колонию землян. Психологический нюанс: в литературе, описывающей будущее космонавтики, идея использования вещества планет часто упоминается со ссылкой на В. Д. Давыдова, а вот повесть Г. Гуревича не упоминается никогда.

Иллюстрация Christopher Short.

Итак, планеты раздроблены на 400 частей. Продолжим дробление. 10 тыс. или даже 1 млн обломков не приводят к качественно новому результату: будет всего лишь рой астероидов, условия жизни на которых вряд ли окажутся лучше, чем на землеподобных планетах. Новое качество — это дробление планет в пыль и газ. Мы уже говорили об идее Г. Альтова о Большом Диске в плоскости эклиптики. Идея была получена с помощью этажной схемы, но, как видим, тот же результат даёт приём дробления. В повести Альтова вещество планет раздроблено в газ и пыль. Между тем оно может быть оставлено и в твёрдом состоянии. Получим либо твёрдый диск около Солнца, либо твёрдую сферу; идея известна более 20 лет как сфера Дайсона.

Уже то обстоятельство, что в перечне авторов идей о «разрезке» планет есть не только фантасты, но и учёные, говорит об их прогностической ценности. Реальным решением демографической проблемы в будущем сможет стать создание либо группы землеподобных планет, либо сферы Дайсона. Точнее, не самой сферы, а её модификации — раковины Покровского, состоящей из отдельных устойчивых колец с разными плоскостями вращения.

Рассматривалась в науке и фантастике и иная возможность расселения человечества в космосе, полученная, в сущности, с помощью тех же приёмов дробления и объединения. Речь идет об «эфирных городах», о которых писал еще К. Э. Циолковский, затем А. Беляев в «3везде КЭЦ», а значительно позже детально «переконструированных» Д. О'Нилом. Объектом изменения выбирался космический корабль. Доставленный на орбиту, он разбирался на части (дробление), из которых делали блоки будущего космического города. В космос засылали большое количество кораблей (приём увеличения), элементы соединяли в единую конструкцию (приём объединения) и получали космический город, в котором, по оценкам О'Нила, можно расселить до 190 тыс. человек.

Попробуем пофантазировать о будущем космических городов, используя известные нам приёмы увеличения (уменьшения) и дробления (объединения). Увеличим количество элементов в цепочке, образующей город, получим линейную конструкцию длиной в сотни километров. Такая конструкция будет динамически неустойчива, и её следует изогнуть так, чтобы конструкция стала дугой окружности, в центре которой находится Земля. Продолжим наращивать число элементов (приём увеличения). Наступит момент, когда дуга города замкнётся, около Земли появится кольцо, «висящее» на некоторой высоте.

Можно ли ещё больше увеличить число элементов конструкции? Ведь кольцо уже замкнуто.

Попробуем это сделать, создавая второе кольцо внутри или снаружи первого. Кольца будем располагать близко друг от друга, чтобы между ними можно было перемещаться с помощью, например, ранцевых двигателей. Но все же скорости вращения колец вокруг Земли будут различны: внутренние вращаются быстрее. Получается нечто подобное подшипнику, ось вращения которого проходит сквозь Землю. Чтобы дополнить аналогию, можно расположить между двумя кольцами отдельные цилиндрические конструкции, которые, вращаясь, смогут не только играть роль своеобразных переходных мостиков между кольцами-городами, но и служить, например, оранжереями, где искусственная сила тяжести (создаваемая вращением цилиндров) может быть значительной.

Представим себе такие кольца-города на орбитах вокруг Солнца, представим аналогичные кольца, которые составлены из зеркал, захватывающих значительную часть солнечного излучения.

Вот несколько примеров использования в фантастике приёма объединения. Прежде всего упомянем «Великое Кольцо» И. А. Ефремова — слияние всех цивилизаций Галактики в единую систему разумов, общающихся друг с другом. Объединение, если можно так выразиться, формально-информационное. Каждая цивилизация развивается практически самостоятельно; возможности для взаимопомощи у цивилизаций «Великого Кольца» весьма малы из-за пространственной разобщённости. Следующий шаг в использовании приёма объединения: цивилизации раз и навсегда объединяют свои звёздные системы в общую структуру шарообразной формы. Так, в рассказе Г. Альтова «Порт Каменных Бурь» цивилизации объединяют свои звёзды в шаровое скопление, расстояния между звёздами сокращаются до световых месяцев или даже недель. Дальнейшее использование приёма объединения — ситуация, когда цивилизации просто не могут обходиться друг без друга — цивилизации, находящиеся в симбиозе. Так в фантастике появляется идея о том, что познать неимоверную сложность Вселенной способен лишь симбиоз разумов совершенно разных типов, развившихся каждый по своим законам, разумов, знания которых не повторяют, а дополняют друг друга. Идея «Великого Кольца» находилась и находится в пределах современных научных представлений о причинах и методах контакта (в конечном счёте именно в создании «Великого Кольца» дальняя цель программы SЕТI).

Идея же о непременном симбиозе разумов, необходимом на определённом этапе развития, симбиозе, без которого невозможно будет дальнейшее познание Вселенной, — идея эта пока находится за пределами научно-технического прогнозирования. Но разве она не отвечает критериям внешнего оправдания и внутренней красоты?..

ПОД СОЛНЕЧНЫМ ПАРУСОМ

Приём вынесения, о котором сейчас пойдёт речь, заключается в следующем: нужно отделить от объекта одно из его главных свойств. Есть обратный ему приём, приписывающий данному объекту свойство другого объекта.

Иллюстрация Dave Seeley.

Обратимся вновь к космическим кораблям. Они должны иметь двигатели (ведь это транспортное средство) и создавать условия для жизни экипажа (в сущности, выполнять функции огромных скафандров). Отделив от корабля свойство создавать условия для жизни экипажа, мы получим всего лишь корабль-автомат, управляемый экипажем, который находится в комфортных условиях на Земле. Это уже не фантастика. Достаточно вспомнить советские «Луноходы», да и любой спутник или автоматическая межпланетная станция принимает и выполняет команды с Земли. Радиоуправляемые ракеты появились в 1940-х, радиоуправляемые космические аппараты — несколько позднее.

На страницах же НФ радиоуправляемая ракета, летящая к Луне, была впервые описана Д. Шлосселем в рассказе «Лунный курьер» (1929). А двумя годами раньше в рассказе В. Левашова «КВ-1» стартовала неуправляемая автоматическая ракета с кинокамерами на борту. Идеи фантастов были вполне прогностичными, хотя в данном случае на приоритет фантастики не ссылаются.

В общем, это естественно. И К. Э. Циолковский, и выдающиеся фантасты прошлого писали о полётах в космос кораблей с экипажем («С Земли на Луну» Ж. Верна, «Первые люди на Луне» Г. Уэллса, «Вне Земли» К. Э. Циолковского, «Прыжок в ничто» А. Беляева и др.). Прогностическая функция фантастики вошла в конфликт с фантастикой как видом литературы. Правильными были прогнозы В. Левашова и Д. Шлосселя, но ведь литературно выигрышнее конфликты с участием людей, а не автоматов.

Попробуем теперь отделить от космического корабля двигатель: космический аппарат летит к цели, а его двигатель находится на Земле. Насколько это возможно?

В 1896 году французские фантасты Ж. Ле-Фор и А. Графиньи опубликовали повесть «Вокруг Солнца». К сожалению, комитеты по делам изобретений и открытий не принимают к рассмотрению заявок на изобретения, сделанные на страницах НФ-произведений. Будь таковая подана, формула изобретения Ж. Ле-Фора и А. Графиньи звучала бы так: «Способ передвижения корабля в космическом пространстве за счёт давления света, отличающийся тем, что с целью увеличения полезной массы и улучшения иных характеристик аппарата движение осуществляют давлением света, источник которого находится на Земле».

Теоретически давление электромагнитного излучения было предсказано Дж. Максвеллом в 1873 году, но первые успешные опыты П. Н. Лебедева, доказавшего, что такое давление существует, были завершены лишь в 1899-м. Фантасты не только предсказали реальное открытие русского физика, но и использовали это открытие: луч света толкает космический корабль. Мощный прожектор установлен на Земле, где нет необходимости экономить граммы конструкции; сам же корабль несёт только зеркало и полезный груз.

Плодотворная прогностическая идея не может не развиваться. После опытов П. Н. Лебедева стало ясно: чтобы заставить двигаться космический корабль, необходимо приложить силу, которую с помощью обычного прожектора не получишь. Как разрешить это противоречие? Прожектор создаёт давление света на поверхность отражающего зеркала, установленного на корабле. Значит, нужно либо значительно увеличить давление света (создать совершенно новый тип прожектора), либо увеличить поверхность зеркала: давление не изменится, но общая сила тяги возрастёт. Русский фантаст А. Красногорский пошёл по второму пути. В опубликованной в 1913 году повести «По волнам эфира» он увеличил поверхность отражающего зеркала до размеров огромного паруса. Более того, автор нашёл естественный прожектор, естественный двигатель — Солнце. Если сделать достаточно большой парус-зеркало, давление солнечных лучей позволит кораблю маневрировать и разгоняться и даже двигаться «галсами» против ветра, как это делали на Земле во времена парусного флота.

Удивительно, что эта поэтичная, по сути, идея не была сразу же подхвачена. Прошло 11 лет, и лишь в 1924-м Ф. А. Цандер опубликовал первую научную работу о космических солнечных парусниках. Сейчас же существуют разработанные в деталях проекты космических аппаратов с солнечным парусом. Один из таких аппаратов американцы хотели запустить к комете Галлея. Есть немало модификаций паруса — например, «солнечный гироскоп», состоящий из 12 лопастей, каждая из которых имеет длину 7,4 км и ширину 8 м. Такой парус на расстоянии 1 а. е. от Солнца обеспечивает тягу 50 Н. Главная здесь трудность заключается в создании тончайшей и прочной плёнки для паруса (её толщина должна составлять всего 0,0025 мм).

Давление света, кстати, нужно и сейчас учитывать в некоторых космических аппаратах. Спутники Земли, на которых ставят эксперименты по проверке эффектов общей теории относительности, должны быть ограждены от всех космических влияний, кроме одного — поля тяжести. Давление солнечного света в этом случае тоже относится к вредным влияниям, и на спутники ставят специальные двигатели, компенсирующие так называемую парусность.

Иллюстрация Jan Oliehoek.

Однако разработка космического парусника — это лишь один способ разрешения противоречия, о котором шла речь выше. Второй способ заключается в конструировании прожектора, способного создавать очень большое давление на поверхность отражателя. Идея прожектора, аккумулирующего в небольшом объёме колоссальную плотность лучистой энергии, появилась в фантастике задолго до изобретения лазера («Война миров» Г. Уэллса, «Гиперболоид инженера Гарина» А. Н. Толстого и др.). Но для движения космических кораблей фантасты эту идею не использовали вплоть до реального создания лазера.

В лазерном луче может быть получена такая большая плотность энергии, что лазер можно использовать либо для того, чтобы переносить тепло, инициирующее ядерную реакцию в двигателе космического корабля, либо для того, чтобы передавать кораблю переносимый фотонами импульс. Применение лазеров в космонавтике — прогностическая идея. В 1971 году А. Канторовиц предложил использовать мощные наземные лазеры для выведения на орбиту искусственных спутников. Два года спустя группа учёных из ФИАНа предложила установить в кормовой части космолёта зеркало, чтобы направлять на него мощный луч лазера с Земли.

Но, как это уже бывало, впервые эта идея появилась на страницах НФ-произведения — в рассказе Г. Альтова «Ослик и аксиома» (1966). В нём автору удалось решить сразу две проблемы, связанные с дальними космическими экспедициями. Во-первых, свести к минимуму размеры отражателя: концентрация энергии в лазерном луче может быть ошеломляюще огромной. Во-вторых, лазерный луч может нести не только энергию-импульс, но и информацию — обширную информацию обо всём, что происходит на Земле. Модулированный сигнал лазера избавляет космонавтов и от необходимости «тащить» с собой двигатели и топливо, и от информационного голода (каждое мгновение полёта звездолёт снабжается сведениями обо всём, что происходит на родной планете). Эта сторона предсказания фантаста — использование не только динамических, но и информационных возможностей космических лазеров — пока не обсуждалась учёными.

В судьбе фантастического предсказания «отделение двигателя от космического корабля» видны многие аспекты непростых взаимоотношений фантастики и науки.

Аспект первый. Идея-предсказание фантаста может находиться вне пределов современной науки. Со временем барьер сдвигается, учёные приходят к аналогичной идее-прогнозу, но об идее фантаста не упоминается.

Аспект второй. Фантаст-прогнозист пользуется обычно знаниями о передовых достижениях науки, но непременно привносит в них и новое качество: скажем, использование лазеров для передачи информации, а не только в роли источника движения звездолёта.

Аспект третий. Перспективная идея-предсказание фантаста применяется другими авторами в модифицированной форме в зависимости от изменения прогнозного фона (в частности в зависимости от изменения научных представлений).

Был, например, использован сильный приём вынесения для получения основной идеи «двигатели вне звездолёта», а последующая модификация происходила с помощью приёма увеличения (размера паруса или мощности «прожектора») и ещё двух очень популярных в фантастике методов, о которых мы поговорим ниже. Кратко сформулировать их можно так. Если объект является искусственным, нужно представить его естественным, а если объект естественного происхождения — представить его искусственным.

ПРЕЗУМПЦИЯ ЕСТЕСТВЕННОСТИ

Вспомним развитие идеи о прожекторе, установленном на Земле (двигатель — искусственный объект). Затем оказалось, что (использованы приёмы увеличения и естественности) не нужно сооружать огромный прожектор на Земле: он существует в природе (Солнце). Наконец, изменяется прогнозный фон, придуман прожектор, который может дать плотность лучистой энергии во много раз больше того, на что способно Солнце. И фантасты возвращаются с помощью приёма искусственности к применению лазера в качестве двигателя.

Иллюстрация Viktor Koen.

Приёмы естественности и искусственности очень сильны и, к сожалению, часто используются без оглядки на то, чтобы предлагаемая идея удовлетворяла критериям внешнего оправдания и внутренней красоты. В большом числе фантастических произведений авторы объявляют искусственным едва ли не всё, что видно невооружённому глазу или в телескоп. Здесь не требуется ни особого воображения, ни желания создать идею-предсказание.

Иногда фантастам «подыгрывают» и учёные: П. Ловелл, объявивший искусственными сооружениями марсианские «каналы», И. С. Шкловский, одно время полагавший, что искусственными сооружениями являются спутники Марса Фобос и Деймос, и т. д. Фантаст, как и учёный, должен постоянно помнить о введенном тем же И. С. Шкловским принципе «презумпции естественности»: полагать всякое новое явление естественным до тех пор, пока не будет доказано обратное. Этого требует внешнее оправдание фантастической идеи, даже если она внутренне совершенна.

Например, в одном из фантастических рассказов красное смещение линий в спектрах квазаров объяснялось тем, что это работающие двигатели удаляющихся от нас звездолётов (приближающиеся к нам и тормозящие звездолёты мы почему-то не видим). О внешнем оправдании идеи говорить не приходится, но нет в ней и внутренней красоты: идея попросту противоречива, да и как основа литературного произведения невыигрышна, что и показала судьба рассказа, ныне забытого. К сожалению, в НФ немало аналогичных идей, появление которых лишь вредит репутации фантастики как возможного аппарата прогнозирования.

Случается, впрочем, что использование приёма «сделать искусственным» и пренебрежение презумпцией естественности позволяют привлечь внимание учёных и общественности к необъяснённому явлению природы. Яркий тому пример — история исследования Тунгусского феномена. Появление идеи А. П. Казанцева (рассказ «Взрыв», 1946) о том, что в тайге потерпел катастрофу космический корабль пришельцев, пришлось на время, когда в версии о падении обычного метеорита появились существенные противоречия. У идеи, таким образом, было внешнее оправдание.

Большинство учёных с самого начала относились к идее резко отрицательно, но свою роль «возмутителя спокойствия» фантастическая идея сыграла. Возникли дискуссии, в тайгу отправились экспедиции, было обнаружено много новых фактов и т. д. Проблема Тунгусского феномена не решена до сих пор, хотя версия о космическом корабле и отброшена (впрочем, в НФ-произведениях время от времени появляются модификации этой идеи).

Таким образом, фантастическая идея, даже не оправдавшись, несомненно, сыграла положительную роль. В контексте нашего рассказа о фантастических предсказаниях нужно отметить, что идеи, полученные с помощью приёмов искусственности или естественности, чаще всего не относятся к прогностическим. Роль их в прогнозировании косвенная: они служат расшатыванию психологических барьеров.

Впрочем, в последнее время и эта функция выполняется довольно плохо по той простой причине, что идеи такого типа стали слишком распространёнными в фантастике и порой воспринимаются в качестве пародии (не будем вспоминать многочисленных пришельцев, с помощью которых фантасты пытаются объяснять чуть ли не все загадки географии и истории).

Интереснее рассмотреть два приема создания фантастических идей, значительно более плодотворных с точки зрения прогнозирования. Это изменение неизменяемого свойства объекта или управление свойством неуправляемым.

ИЗМЕНИТЬ НЕИЗМЕНЯЕМОЕ

Изменение неизменяемого даёт нам примеры будущей астроинженерной деятельности. Несколько слов о том, насколько вообще прогностично описание астроинженерной деятельности цивилизации, в частности нашей. Метод экстраполяции, экстенсивное развитие действительно однозначно приводят к тому, что в более или менее отдалённом будущем человечество овладеет энергетическими запасами своей звезды (цивилизация II типа, по Н. С. Кардашёву) или всей Галактики (цивилизация III типа).

Иллюстрация Viktor Koen.

Тогда естественно, что объекты и явления, которые нам сейчас представляются неизменными и неуправляемыми из-за нашей недостаточной энерговооружённости, в будущем не останутся таковыми. Энергетически станет возможным разрезать планеты, и это будет сделано. Появится возможность овладения энергией Солнца, и будет построена сфера Дайсона в какой-нибудь из её модификаций. Энергетика позволит передвигать звёзды, и это тоже станет видом астроинженерной деятельности. И так далее.

К области астроинженерии («изменить неизменяемое») относится и переделка климата планет — прежде всего Марса и Венеры. В 1961 году К. Саганпредложил распылить в атмосфере Венеры простейшие водоросли, которые переработают углекислый газ в кислород. Аналогичным образом было предложено (автор проекта М. Д. Нусинов) изменить климат Марса.

На самом деле обе идеи пришли из фантастики. В 1930-х годах герои романа О. Стэплдона «Последние и первые люди» начали создавать на Венере кислородную атмосферу. Впоследствии к этой задаче обращались герои «Большого дождя» П. Андерсона, «Плеска звёздных морей» Е. Л. Войскунского и И. Б. Лукодьянова и др. В ряде случаев фантасты не только ставили проблему изменения климата планет, но и предлагали конкретные способы (в том числе применение водорослей).

Проблема преобразования климата холодной планеты поставлена в рассказе М. Лейнстера «Критическая разница» (1959), где энергию для жизни колонисты черпают из ионосферы своей планеты. Чтобы сделать ионосферу более мощной (приём увеличения), туда запускают облако из металлических паров калия, натрия и цинка. Эти металлы значительно легче, чем газы атмосферы, ионизируются излучением звезды. В верхних слоях атмосферы создаётся ограниченный район, насыщенный ионами металлов; эффективность воздействия излучения звезды увеличивается, обеспечивается дополнительный приток энергии.

Проверить действенность этой идеи-предсказания можно и в наши дни. А родилась она (это видно из даты публикации рассказа), возможно, под влиянием эксперимента по созданию в космосе натриевого облака во время полёта советской автоматической станции «Луна». Фантаст разглядел в небольшом научном эксперименте будущее решение жизненно важной энергетической проблемы.

Перечисленные идеи, вообще говоря, не затрагивают самых неизменяемых свойств того или иного объекта. Поэтому идеи, характерные для астроинженерной деятельности экстенсивного типа, могли быть получены и с помощью приёмов увеличения, ускорения и т. д. Изменение неизменяемого — это идеи, касающиеся, например, изменения мировых постоянных, а также управления процессами, которые считаются неуправляемыми. В качестве примеров здесь можно привести управление гравитацией в широких масштабах («Галактический полигон» Г. Гуревича), управление разбеганием галактик («Порт Каменных бурь» Г. Альтова), управление процессом зарождения жизни на планетах («Великая сушь» В. Рыбакова).

Подобные идеи, связанные с глобальными преобразованиями, обычно нужны фантастам для исследования социальных аспектов развития человечества. Это естественно, ведь важен не только (а часто и не столько) научно-фантастический прогноз, но и те следствия, к которым приведёт осуществление идеи. В рассказе В. Рыбакова «Великая сушь» (1979) земляне хотят помочь зарождению жизни и разума на одной из далёких планет в иной звёздной системе. Выясняется, что из глубин Галактики к планете движется поток частиц, способный уничтожить зародившуюся жизнь. Земляне отводят поток прочь от планеты, но расчёт оказался неверным. Поток частиц должен был не уничтожить жизнь, а, напротив, стимулировать её развитие. Ошибка людей стоила жизни целому миру. Астроинженерная деятельность должна быть полностью свободна от подобных накладок.

При всей своей грандиозности предсказания видов астроинженерной деятельности в масштабах планетных систем или галактик всё же вызывают определённое недоверие. И дело не только в том, что мы не видим следов подобной деятельности других цивилизаций. Кроме того, перечисленные примеры астроинженерной деятельности (в предсказаниях не только фантастов, но и учёных) — это иллюстрация экстенсивного подхода к проблемам эволюции человечества. Между тем, не вдаваясь в рассуждения о сроках, можно предположить, что в будущем развитие человечества не будет однозначно связано с энерговооружённостью, с пространственной экспансией.

Интенсивное развитие цивилизаций — это изменение внутренней структуры, биологических законов, связей с окружающим миром, изменение форм взаимодействия и равновесия между цивилизацией и средой. Ни научно-техническое прогнозирование, ни предсказания фантастов не достигнут цели, пользуясь только экстенсивными приёмами увеличения или ускорения или изменяя неизменные свойства лишь космической среды обитания.

Поэтому интересна другая группа идей, связанная с биологическими преобразованиями, с эволюцией (и революционными изменениями) человечества как разумного вида. Поскольку эта группа предсказаний не имеет прямого отношения к поднимаемой здесь теме (прогнозы в космонавтике и астрономии), отсылаем читателя к наиболее известным произведениям этого типа («Город» К. Саймака, «Эдем» и «Непобедимый» С. Лема, «Полдень. XXII век», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер» А. и Б. Стругацких).

МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ И ФАНТОГРАММЫ

Прогнозировать развитие науки значительно сложнее, чем развитие технической дисциплины. Фантасты не сумели предсказать основные астрономические открытия XX века, как, впрочем, и научное прогнозирование не смогло предвидеть открытие квазаров, пульсаров, рентгеновских источников высокой светимости и т. д. После того как учёные занялись интенсивным исследованием нейтронных звёзд и чёрных дыр, фантасты тоже стали включать эти объекты в прогнозный фон своих произведений, следуя скорее традиции научно-популярной, а не собственно научно-фантастической литературы. В качестве примеров можно привести рассказы Л. Нивена «Нейтронная звезда» (иллюстрация катастрофического действия приливных сил вблизи нейтронной звезды) и А. Азимова «Старый-престарый способ» (иллюстрация положений теории аккреции вещества на чёрную дыру).

Иллюстрация Viktor Koen.

Говоря о возможных путях развития астрономии, фантасты обычно большое внимание уделяют всевозможным астрономическим методам контактов с иными цивилизациями. Как известно, отрицательный результат поиска сигналов по проекту SETI вызвал к жизни несколько типов прогнозов, включая идеи о быстрой гибели цивилизаций, одиночестве человечества во Вселенной, переходе цивилизаций на интенсивный путь развития и т. д. Понимая, что реальные цивилизации могут использовать для связи вовсе не радиоканалы, учёные обычно лишь осторожно упоминают о такой возможности, полагая, что современной науке нет смысла исследовать иные каналы, поскольку сегодня вряд ли можно предвидеть те открытия будущего, которые и приведут к использованию неизвестных каналов.

Поэтому единственным пока полигоном, на котором исследуются необычные астрономические методы контактов, остаётся научная фантастика. После «Туманности Андромеды» И. А. Ефремова стало популярным использование для такой связи неизвестных сейчас свойств пространства-времени. Вероятность и тем более сроки осуществления подобных идей, естественно, остаются вне прогнозирования. Исследование же способов связи с использованием известных сейчас законов природы приводит фантастов к идеям типа «управление неуправляемым».

Упомянем две идеи В. Н. Журавлёвой из рассказов «3вёздная рапсодия» (1959) и «Летящие по Вселенной» (1960). В первом случае речь идёт о связи посредством модуляции оптического излучения звезды в какой-нибудь характерной линии. Идея второго рассказа — модуляция яркости полярных сияний в ионосфере Земли в результате деятельности иного разума. Эти предсказания, для осуществления которых необходима большая энерговооружённость, практически смыкаются с астроинженерной деятельностью.

Использование приёма «управление неуправляемым» приводит к рождению целого класса фантастических идей об астрономических методах контакта. Вера в их прогностичность убывает по мере нарастания количества таких идей, ибо сейчас невозможно оценить вероятность их осуществления. Тем не менее анализ этих идей интересен, поскольку, кроме всего прочего, является иллюстрацией применения в фантастике морфологического метода прогнозирования, о котором говорилось ранее. При этом морфологический анализ дополняется использованием приёмов создания фантастических идей.

Морфологический анализ проблемы «астрономические методы контактов» требует построить на одной оси морфологической таблицы все мыслимые каналы связи, а на другой — все мыслимые астрономические объекты, излучение которых может быть использовано для передачи информации. По одной оси будут отложены все диапазоны длин волн электромагнитного излучения, гравитационные волны, магнитные поля и т. д. — всё, что в принципе способно перенести энергию и информацию от некоей исходной точки к Земле. На другой оси — все типы небесных объектов (естественных и искусственных), которые могут быть источниками излучения.

В частности, радиоконтакт является клеткой на пересечении осей «радиоизлучение» и «искусственное тело». Идея В. Н. Журавлёвой из рассказа «3вёздная рапсодия» — на пересечении осей «оптическое излучение в линиях» и «нормальная звезда». Читатель сам может дополнить оси таблицы, отыскать в морфологическом ящике клетки, соответствующие идеям контакта, известным из высказываний учёных и предсказаний фантастов. При этом вы наверняка обнаружите и способы связи, о которых раньше не слышали.

Вероятность того, что человечеству когда-нибудь придётся реально иметь дело с тем или иным способом межзвёздной связи, включённым в рассматриваемый «ящик», может быть сколь угодно близка к нулю, как и прогностическая ценность идеи. Подчеркнём, однако, два обстоятельства. Во-первых, учёный, разрабатывающий проблемы межзвёздной связи, должен хотя бы на пороге сознания иметь в виду и «измышления» фантастов. Идея И. С. Шкловского о единственности человечества во Вселенной могла быть до некоторой степени следствием его изменившегося отношения к научной фантастике. Во-вторых, на основании анализа идей, содержащихся в морфологическом ящике «астрономические методы контакта», можно прогнозировать пути дальнейшего развития нашей цивилизации.

Научно-техническое прогнозирование пользуется морфологическим анализом, фантасты же предпочитают дополнять каждую клетку «ящика» ещё одной осью — осью изменения идеи с помощью рассмотренных ранее приёмов фантазирования. Таким образом, морфологический ящик приобретает ещё одно — фантастическое — измерение, а сам метод преобразуется в метод фантограмм. Фантограмма содержит намного больше идей, нежели может дать морфологический анализ, ведь каждая из идей, полученных морфологическим методом, затем многократно изменяется, приобретая фантастические качества.

Рассмотрим для примера клетку морфологического ящика на пересечении осей «непрерывное оптическое излучение» и «планета в иной системе». Первое впечатление — это неинтересная идея, ведь планета светит отражённым светом звезды, и оптическое излучение планеты неуловимо на фоне излучения светила. Что ж, обратимся к приёмам. Приём увеличения приводит к необходимости усилить оптическое излучение планеты, сделать его мощнее, чем всё излучение звезды (хотя бы на время передачи информации). Откуда берётся энергия излучения? Либо изнутри (использование свойств объекта + увеличение), либо снаружи (использование свойств среды). Единственным достаточно мощным источником энергии является звёзда, около которой обращается наша гипотетическая планета.

Иллюстрация Jan Oliehoek.

Итак, имеем пока следующую идею. Каким-то образом планета накапливает энергию, получаемую от звезды, и через некоторые промежутки времени выделяет её в форме оптического импульса, который может быть модулирован с целью посылки сообщения. Напомним, что речь идёт не об искусственном передатчике на планете (это другая клетка фантограммы), а об использовании свойств самой планеты. Каким образом планета может накапливать энергию? Либо в почве, либо в атмосфере.

Теперь рассмотрим второй вариант (читатель может проанализировать и возможность накопления энергии в почве — скажем, химическим или иным способом). Энергия в атмосфере планеты может быть накоплена, например, за счет ионизации с последующим использованием энергии рекомбинации (в этом случае нужно ещё изобрести некий способ удержать от рекомбинации газ атмосферы в течение долгого времени). Накопление энергии в атмосфере может происходить за счёт возбужденных атомов: атомы в атмосфере не ионизируются, но поддерживаются в возбуждённом состоянии (имеет место так называемая инверсная заселённость уровней).

В последнем случае речь, в сущности, идёт о возможности создания газового лазера с накачкой от излучения центральной звезды. Для этого атмосфера планеты должна иметь специфические химический состав и плотность. Кстати, излучение лазерного типа в атмосферах планет (например, Марса) уже наблюдалось. Используя этот факт вместе с приёмом увеличения, можно получить идею о планете-лазере непосредственно, без метода фантограмм. В фантастике идея межзвёздной связи с помощью планеты-лазера появилась в конце 1960-х, на 10 лет раньше, чем был обнаружен реальный астрономический аналог (П. Амнуэль, «Летящий Орёл», 1969).

Метод фантограмм — это очень эффективное «оружие» в создании фантастических идей, в том числе и прогностического характера. Жаль только, что он не стал «настольным генератором» идей писателей-фантастов. В одном литературном произведении обычно используется лишь одна новая фантастическая идея (а чаще, когда речь идёт о произведениях не прогностического направления, новой идеи и не возникает). Поэтому, для того чтобы методами фантастики обыграть на литературных сюжетах множество идей, получаемых методом фантограмм (например, те же идеи о видах межзвёздной связи), необходимо написать большой цикл рассказов, сюжетно подобных друг другу.

Литературная функция фантастики здесь вступает в конфликт с её прогностической функцией. Реализацию идей, получаемых методом фантограмм, вероятно, лучше проводить в рамках научно-фантастического очерка, а не рассказа или повести. К сожалению, этот НФ-жанр сегодня почти забыт.

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ

Моделирование, один из методов прогностики, широко используется и фантастами. Многие фантастические произведения — это мысленные модели будущего общества, которые могут возникнуть, если продолжить и развить какую-нибудь из реально существующих тенденций. Поскольку фантасты чаще исследуют действие вредных тенденций, то и следствием является создание так называемых антиутопий, романов-предупреждений и т. п. Исследуются и социальные следствия развития тех или иных научно-технических идей.

Иллюстрация Viktor Koen.

В рамках нашей темы отметим внимание фантастов к созданию моделей миров, физически или биологически отличных от земного. Цель моделирования миров фантастами не в предсказании их реального существования, а в борьбе с психологической инерцией, развитии воображения. Свежая модель мира, придуманная фантастом, обычно позволяет по-новому оценить привычную ситуацию, содержит парадокс или обращает внимание читателя на тенденцию, которая пока скрыта от взглядов и лишь в будущем проявит себя в полной мере.

Моделируя миры, фантасты часто пользуются выводами общей или специальной теории относительности, которые выглядят фантастическими даже и без их изменения с помощью приёмов фантазирования. В качестве примера можно упомянуть вывод о том, что при увеличении размеров и массы гравитирующей системы может наступить такой момент, когда дальнейший рост размеров системы будет приводить к уменьшению площади её поверхности. При достаточно большой массе система может вовсе исчезнуть для внешнего наблюдателя! На основе этого вывода общей теории относительности известный советский учёный М. А. Марков предположил существование мира, находящегося, можно сказать, на грани исчезновения для внешнего наблюдателя. Воспринимается же он как элементарная частица с массой около 10^–6 г и размерами около 10^–33 см. Между тем такой объект «фридмон» может заключать в себе целую Метагалактику.

Подобные идеи появились в фантастике даже раньше, чем была сформулирована общая теория относительности. В 1912 году Р. Кеннеди в романе «Тривселенная» утверждал, что атомы — это замкнутые вселенные со всеми свойствами той единственной огромной Вселенной, которая открывается нам в мире звёзд и галактик.

Фантастические модели тесно связывают друг с другом микромир и мегамир. Проникнуть к границам Метагалактики можно, двигаясь в глубь атома. (Приём «наоборот»: если нужно двигаться в даль Вселенной, двигайся в противоположном направлении — в глубь атома!) Тесная связь Вселенной и микрокосмоса проявляется в фантастических моделях и таким образом: исследователь, воздействуя на микромир, тем самым изменяет мегаструктуру Вселенной. Бомбардируя элементарные частицы, мы изменяем свойства квазаров в нашем же мире.

Правомерность такой идеи далеко не очевидна, но ясно стремление фантастов создать своего рода «единую картину мироздания», связывающую все структурные уровни материального мира. Таковы модели, описанные в рассказахУ. Тевиса «Четвёртое измерение» (1961) и М. Емцева и Е. Парнова «Уравнение с Бледного Нептуна» (1964).

Моделирование миров можно найти в произведениях С. Лема. Так, герой романа «Голос неба» (1968) обнаруживает непрерывный и изотропный нейтринный фон сложной временной структуры, аналогичный известному фоновому реликтовому электромагнитному излучению. В романе сталкиваются различные мнения о природе нейтринного фона и даже философские концепции. Дух науки со всеми его особенностями присутствует тут как полноправное действующее лицо, диктующее логику развития событий. Согласно одной гипотезе, нейтринный фон возник в момент Большого взрыва, поскольку Вселенная, предшествовавшая нашей, состояла из антивещества. По другой гипотезе, нейтринный фон — это сигнал, переданный нам через сингулярность существовавшей в предшествовавшей Вселенной цивилизацией.

Если реальный научный поиск заключается в объяснении наблюдательных или экспериментальных фактов, то поиск научно-фантастический начинается с попытки предсказания самогό наблюдательного факта: хотя нейтринный фон и предсказан наукой, но вовсе не столь сложно организованный, как в романе С. Лема (приём «естественное сделать искусственным»). Писатель не только предлагает любопытный артефакт, но и разрабатывает до конца логико-познавательную линию — полную аналогию научного исследования. Предсказание фантаста вполне проверяемо, и уже в ближайшие годы можно ожидать создания нейтринных детекторов, способных обнаружить нейтринный фон и исследовать его пространственно-временную структуру.

Есть в фантастике произведения, герои которых не только рассуждают о сущности космологической сингулярности, но и проникают в неё физически, даже проходят «сквозь» нее. Именно таким путём попадают в другие вселенные персонажи романа П. Андерсона «Время: нуль» (1971). Идея фантаста перекликается с высказанной позднее Н. С. Кардашёвым гипотезой о том, что «воротами» в иные миры могут быть чёрные дыры.

Моделируя миры, фантасты довольно часто показывают, к каким следствиям может привести изменение того или иного фундаментального закона природы или мировой постоянной. Мы уже упоминали, например, модели мира с увеличенной скоростью света. Эти мысленные эксперименты служат обычно не прогнозированию, а популяризации научных знаний. Таких произведений было много в первой половине XX века, когда ещё не существовало избытка научно-популярной литературы и часть её функций брала на себя фантастика.

После того как человечество столкнулось с экологическим кризисом, после того как люди поняли, что вмешиваться в природные процессы неразумно, а то и небезопасно, фантасты (приём увеличения) раздвинули рамки. Они начали исследовать возможные экологические следствия вмешательства людей в значительно более масштабные процессы: следствия астроинженерной деятельности, изменения мировых постоянных и т. д. Размышляя об этом, фантасты исследуют несколько альтернативных возможностей.

Иллюстрация Jan Oliehoek.

Первая возможность заключается в том, что саморегуляция процессов во Вселенной далеко не познана, она куда более глубока, чем нам представляется. Все действия людей, связанные с познанием законов природы, являются результатом работы законов, нами ещё не познанных: среди законов природы могут быть такие, которые регулируют познание других законов. Вселенная представляется чрезвычайно стабильной системой, исправляющей всё, что может «испортить» в её механизме человек. Эта ситуация метафорически описана в повести А. и Б. Стругацких «3а миллиард лет до конца света» (1976 г.).

Вторая возможность связана с тем, что саморегуляция процессов во Вселенной не естественное явление, а следствие астроинженерной деятельности разумов — не одного, но многих сразу. В «Новой космогонии» (1971) С. Лем исследует ситуацию, когда современные законы природы являются результатом «игры» сверхцивилизаций. «Если считать "искусственным" всё то, что преобразовано активным разумом, — пишет С. Лем, — то весь окружающий нас космос уже искусственный... Нынешний космос уже не является полем действия девственных стихийных сил, слепо создающих и уничтожающих солнца и солнечные системы; ничего подобного нет и в помине. В космосе уже невозможно отличить естественное (первичное) от искусственного (преобразованного). Кто выполнил этот космогонический труд? Цивилизации первых поколений. Как? Этого мы не знаем: наши знания слишком ничтожны, чтобы судить об этом».

Если бы ценность подобных моделей мира ограничивалась формальными изысканиями в области фантастического конструирования, о них не стоило бы рассказывать. Фантаст логически последовательно создаёт ситуацию настолько парадоксальную, что мысль читателя не может остаться бездейственной. У идей подобного рода сильна обратная связь с читателем, и не только положительная, но и (чаще!) отрицательная, призывающая читателя активно возражать автору. Модели эти заставляют задуматься и о том, что при колоссальном росте уровня наших знаний о Вселенной астрономия все ещё находится в начале бесконечного пути.

Академик Г. И. Наан отмечает: «Узловыми точками прогресса познания являются новые знания о незнании, всё более изощренное знание о том, чего именно мы не знаем... Теперь знание о нашем незнании — значительно более квалифицированное, глубокое, рафинированное». Эту мысль, о которой часто забывают даже сами учёные, восхищённые собственными достижениями, фантасты упорно проводят в своих текстах.

Особенно это касается тех произведений, где моделируются миры, невозможность которых часто хотя и возмущает читателя, но тем не менее заставляет задуматься над проблемами, которые, возможно, проходили раньше мимо его сознания. Поэтому моделирование миров фантастами имеет несомненное прогностическое значение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Научно-техническое прогнозирование и научная фантастика пользуются, в сущности, почти одинаковыми методами предвидения будущего: экстраполяция, моделирование, мнение экспертов. Кроме того, есть определённые приёмы, выявленные при анализе НФ-литературы, приёмы, облегчающие конструирование новых идей. Однако, если считать научную фантастику своеобразным аналогом метода экспертных оценок в научно-техническом прогнозировании, нужно обратить внимание на серьёзные недостатки. Например, пока нет никакого отбора экспертов-фантастов, нет обработки мнений экспертов (анализа научно-фантастических предсказаний), нет количественного анализа проблем, которые ставят и решают фантасты.

Иллюстрация Viktor Koen.

И тем не менее, по-видимому, даже и сейчас прогнозисты могут использовать фантастику при работе с моделями, опросе экспертов, могут привлекать как экспертов и писателей-фантастов. Причём, в отличие от экспертов-прогнозистов, которые являются специалистами в некоторой области науки или техники, фантасты — профессионалы и специалисты в области воображения. Два этих профессиональных качества (эрудиция и умение фантазировать) дополняют друг друга и равно необходимы при исследовании будущего.

К сожалению, лишь в редких случаях оба этих качества объединяются в одном человеке: тогда и появляется уникальный в своем роде специалист — учёный-фантаст. Он может и не обладать в принципе литературными способностями и, следовательно, не будет писать художественных произведений: его талант фантаста проявится в реальных делах.

Учёными или инженерами, а не литераторами являются по образованию многие современные фантасты: именно в их произведениях делается больший упор на прогностическую функцию фантастики, нежели на разработку сюжетов или характеров. Когда к научной фантастике обращается учёный, чаще всего он выдвигает идеи и делает прогнозы вовсе не в той области науки или техники, в которой работает. Интуитивно овладев приемами конструирования фантастических идей (обычно далеко не всеми), учёный-фантаст стремится использовать свои способности в тех областях науки, где его воображение не сковано собственным опытом исследователя. Так, в произведениях биохимика А. Азимова, инженера-изобретателя Г. Альтова можно найти идеи космогонического плана, палеонтолог И. А. Ефремов писал о возможном влиянии космических факторов на глобальные климатические процессы на Земле.

Фантастическое прогнозирование, в том числе в области космонавтики и астрономии, находится сейчас в странном положении «3олушки». Вроде бы оно существует, нельзя ведь отрицать удачные предвидения, сделанные фантастами. Однако предсказания фантастов не только не используются в реальной работе прогнозистов, но зачастую просто отрицаются, причём не только многими учёными, но довольно часто — самими фантастами (пишущими, впрочем, фантастику не прогностического направления). Это следствие по крайней мере нескольких причин.

Причина первая. Неразработанность фантастической прогностики, методологии конструирования фантастических идей и предсказаний. Не исследованы пока конкретные связи между приёмами фантастического предсказания и методами научно-технического прогнозирорования.

Причина вторая. Отсутствие какой бы то ни было чистоты в отборе фантастических идей и предсказаний. В представлении многих читателей, в том числе учёных, фантастика зачастую отождествляется с её прогностической ветвью. Предвидения будущего ищут там, где их нет по определению: в многочисленных сейчас произведениях сказочной, психологической, сатирической фантастики и т. д. В результате у читателя складывается впечатление, что «попаданием» в цель предсказание фантаста мало чем отличается от случайного события. Чтобы научную фантастику можно было использовать для прогнозирования, необходим отбор авторов и произведений с помощью методов, уже существующих в прогностике.

Причина третья. Сами писатели-фантасты нередко отождествляют свои личные цели и пристрастия с целями фантастики вообще, давая и читателям неверные установки для выводов. НФ-литература чрезвычайно многолика, функции её многообразны, даже прогностическая ветвь фантастики сильна, как мы видели, не одними только прямыми предсказаниями. Каждый читатель ищет и находит в фантастике нечто, интересное лично ему. Выше говорилось о фантастике как о способе прогнозирования. В ряду возможностей научно-фантастической литературы это очень важная, но, конечно, далеко не единственная возможность.

В наши дни формируется и обретает собственное лицо научно-техническая прогностика — наука о методах прогнозирования будущего. Специалист-прогнозист не является профессионалом в тех областях науки и техники, развитие которых он предсказывает. Да, он пользуется оценками экспертов, но ведь именно прогнозист ставит перед экспертами вопросы, обрабатывает ответы, пользуясь методами своей науки — прогностики. Фантаст, хорошо владеющий методами фантастического прогнозирования, в частности теми, о которых шла здесь речь, тоже может быть причислен к этой славной когорте исследователей будущего.


Подготовлено по материалам брошюры П. Р. Амнуэля «Звёздные корабли воображения» (Амнуэль П. Р. — М.: Знание, 1988. — 64 с. / Новое в жизни, науке, технике. Сер. «Космонавтика, астрономия», №2). Изображение на заставке принадлежит Tiberiu Sirbu.