Жизнь и быт русской женщины. Работа, издевательства, инцест и невозможность развестись.

Идиллические картины сельского быта показывают нам красивых женщин на фоне русской природы, но суровая и жестокая доля русской женщины в деревне много раз описана у русских классиков. Тяжелейший труд от зари до зари, несмотря на почти постоянную беременность, отношение семьи и мужа, как к рабочей скотине, жестокость и побои вплоть до изуверств.

Жена должна была терпеть все- в суд крестьянки обращались лишь тогда, когда всякая надежда уже потеряна, жизнь невыносима и следующая стадия — петля, но возможности получить развод не было, до смерти (пусть и насильственной) они должны были соблюдать «святость» брака.
Церковь считала, что развод противоречит Евангелию и поэтому его невозможно и не нужно допускать, к тому же грубое обращение с женщиной в деревне является-де "устойчивым обычаем".

Суровую долю русской женщины отметил в конце XVIII века И. Георги: "Они весьма пекутся о чистоте в доме, прядут на самопрялках и на пряслице, ткут холстину и сермяжные сукна на станках... белят, валяют, красят, вяжут кружева... для утиральников и повязок, делают войлоки, стряпают кушанье, пекут хлебы, смотрят за домашнею живностию и вообще больше всех других европейских поселянок упражнены, можно сказать, до излишества, ибо сверх работ своих во весь почти год отправляют на дому и в поле те же работы, что и мущины, выключая немногих"..

Здесь уместно еще раз вспомнить Поучение к попам 1166 г. новгородского архиепископа Ильи, где, в частности, есть такие строки: "и жены, делающие страду, врежающеся, изметают: аще не зелие — без вины суть", то есть, если крестьянка на тяжелых полевых работах, повредив себе чем-то, сделает выкидыш и если она не принимала зелье, то вины ее в убийстве младенца нет.

Разумеется, если православная церковь принимает такое постановление, то такие несчастья были, видимо, весьма распространенным явлением, что убедительно подтверждает условия тяжкого, надрывного труда русской женщины.

Тяжелейший быт и работа усугублялась отношением к женщине, как к товару или рабочей скотине.

Отмена крепостничества произошла только в 1861 году, а психология бессловесной рабыни- осталась.
Над женщиной безнаказанно мог издеваться и барин, и муж.

Возникает вопрос- почему женщины терпели побои и мучения?

Ни Византия, ни Древняя Русь не знали столь ограничительных законов о разводе, как Россия в XIX веке. На протяжении XVIII — начала XIX века происходило ужесточение законов о разводе.

«До какой бы степени ни обострились взаимоотношения супругов, каким бы адом не являлась для них их безотрадная жизнь, — они налагают на себя руки из-за этой жизни, — но наше брачное право твердит им одно: «А вы все-таки не смейте искать развода! Топитесь, вешайтесь, стреляйтесь, но не помышляйте о получении другой руки, которая могла бы восстановить ваше разбитое сердце».

С середины XIX века не смолкали голоса, требовавшие изменить российское законодательство о браке и разводе. Как это ни парадоксально, с требованием допустить развод выступили не развратники, а мировые судьи (как известно, эту выборную должность занимали люди, пользовавшиеся несомненным авторитетом в обществе) с целью предотвратить «бытовые преступления».

Прислушаемся к мнению мирового судьи Я. Лудмера, чья статья в «Юридическом вестнике» получила широкий отклик и ни одного опровержения.
«Ни одно судебное учреждение не может в пределах нашего законодательства оградить женщину от дурного и жестокого обращения с нею...
И только тогда, когда «терпеть нет уже моченьки», когда уже на ней, как говорится, нет ни одного живого места, она, избитая и изможденная, нередко с вырванной мужем косой в руках, плетется к мировому судье в надежде, что он защитит ее если не формально, то хоть своим авторитетом»

К Лудмеру обращались женщины, чьи мужья зверски их избивали, но единственное, что мог сделать мировой судья, приговорить супруга к нескольким дням ареста. Но после такого ареста муж, как правило, еще сильнее избивал свою жену. Лудмер приводит случай с женщиной, которую муж-сифилитик избивал со словами:

«Иссушу тебя, буду сушить, пока в землю не вколочу, из моей власти не выбьешься … Я объяснил ей всю безысходность ее положения, в смысле абсолютной невозможности развода».

Судья все же сделал попытку спасти женщину, взяв с мужа подписку оставить жену в покое вплоть до излечения, однако вышестоящая судебная инстанция признала такую подписку незаконной. «Другими словами, дан был полный простор насильственному и притом сознательному заражению одного лица другим во имя «святости брака».

Именно страшный быт русской деревни заставил Лудмера поставить вопрос о разводе:
«Приведенных фактов, не подкрашенных и взятых прямо из жизни, вполне достаточно, чтобы доказать, что «бабьи стоны» имеют право претендовать на самое серьезное внимание к ним законодательства. Необходимо прибегнуть к паллиатива — к допущению в подобных случаях развода, необходимость этой меры стала уже достоянием общественного, даже более общенародного сознания, и санкционирования ее русская женщина имеет право ожидать от законодателя».

На статью Лудмера откликнулся Д. Бобров, имевший 15 летний опыт работы судебным следователем.

Он писал об отсутствии у женщин, да и у судей, к которым они обращаются за помощью, законных возможностей для борьбы с жестокостью мужей.

"Я состою с 1870 года исправляющим должность судебного следователя, и первое время своей служебной деятельности употреблял много усилий к тому, чтобы поддержать женщину в борьбе с извергом-мужем. Но что значит усилие подобных мне деятелей против условий жизни! Сама жизнь поставила женщину в зависимое положение, и мать семейства вынуждена переносить самый грубейший деспотизм ради сохранения главного добытчика, хотя бы и изверга-супруга".

Бобров утверждал, что не существует статистики, которая бы фиксировала смерть и увечья женщин от жестокого обращения с ними супругов, а также обращал внимание на полную безнаказанность мужей в этих случаях. В качестве примера он приводил историю расследования по делу одной крестьянки, которая была похоронена как умершая от простуды.

Лишь по настоятельным жалобам ее снохи было произведено вскрытие могилы и обнаружилось, что у умершей была выдрана со скальпом половина косы (лежала рядом), крестец в нескольких местах был проломлен тяжелым острым предметом, переломаны ребра.
Священник, чтобы не иметь лишних хлопот, спокойно похоронил замученную мужем женщину, не возбуждая никакого дела против мужа-убийцы.

Множество фактов, когда мужья забивали своих жен до смерти, приведено и в статье Верещагина «О бабьих стонах». Автор отмечал, что такое отношение к женам характерно исключительно для русских крестьян:

«Посмотрите теперь, как татарин холит свою жену: в дому — лучшее ей помещение и всегда ей перина, почему и не валяется она на полу на чем пришлось; чистота везде и почет, а не то чтоб бить с утра до утра. Едут в гости — муж усадит жену на подушки и не позволит встать отворить полевые ворота.
Подобное же отношение между супругами и у чуваш и черемис (только живут они очень грязно). Процессов или жалоб на жестокое обращение, по крайней мере, я не слыхал.

Не то у русского. Баба паши, баба коси, баба сгребай сено, баба жни, баба правь все женские работы и убирай все по хозяйству, даже дрова руби. Едут в гости, — баба отвори ворота, поправь лошадь, пьяного спать уложи… Хорошее и гуманное отношение с женой у русского — исключение, а у иноверцев наоборот».

Страшным бичом для деревни было пьянство. Как правило, оно сопровождалось и издевательствами над женщиной.

Вот отрывок из письма крестьянки Марьи Васильевны Татариновой, представленного митрополитом Антонием (Храповицким) императору Николаю II:
«Я сама выросла в такой семье (где пил отец), страшно вспомнить свое несчастное детство, когда являлся отец пьяный, избивал нашу мать и все, что было в доме, не щадя даже нас, малюток, а какую мы несли бедность, питаясь чуть не подаянием, потому что наша мать содержала нас своими трудами, а пьяный отец, доходивший до озверения, отнимал у нас все побоями, силой и негде было искать защиты; так велось всюду»

Пыталась ли бороться церковь с этой бедой? Характерно, что мы не находим в многочисленных публикациях мировых судей упоминаний о вмешательстве церковной власти в защиту истязаемых женщин (хотя имеются сведения, что священники в ряде случаев покрывали убийства мужьями своих жен).

Однако размеры безобразий в семьях приняли такой характер, что появляются даже церковные определения по поводу жестокости мужей. Характерно, что поводом к вынесению определения Самарской Духовной Консистории стало не само жестокое обращение, а покушение женщины на самоубийство, так как этот случай и подлежал ведению духовного суда.
В резолюции архиерея было сказано, что наказанию должна быть подвергнута не только несчастная, доведенная до отчаяния, но и ее муж, которому вменяется в обязанность класть в день по три (!) поклона.

Один батюшка говорил о… снохачестве. Что это такое? Смотреть на женщину как на рабу, которую можно не только бить, но и отдавать. Бог знает на что. И это называется святость брака; завертывается вуалью и уже святым крестом прикрывается».

Сноха́чество(Вики) — практика в русской деревне, при которой мужчина — глава большой крестьянской семьи (живущей в одной избе) состоит в половой связи с младшими женщинами семьи, обычно с женой своего сына (связь свёкра с невесткой, называемой сноха).
 Эта практика получила особое распространение в XVIII—XIX веках, сперва в связи с призывом молодых крестьян в рекруты, а затем и в связи с отходничеством, когда молодёжь уходила работать в города и оставляла жён дома в деревне.

 

К сожалению- такое отношение к женщине и сейчас не редкость- бытовое насилие, которое сами женщины терпят. Полиция приучена не реагировать на заявления о побоях, поскольку в 90 процентах потерпевшие заявления забирают!

Что поделаешь, традиции живучи..

 

 З.Ы. Антибабисты и прочие МуДисты призывают вернуть патриархат.Мол, как замечательно жилось мужчинам в дореволюционной России..Видимо, некоторым товарищам необходимо законодательное право бить жену и чувствовать себя рабовладельцем.А морда у таких товарищей не треснет?:)))