Александр Елисеев: Многоликий эгоизм и социальная субъектность

Две мои последние публикации для сообщества «ВИЗАНТИЯ» (здесь и здесь) породили маленькую ночную серенаду околобогословскую (и околосоциологическую одновременно) дискуссию между автором и уважаемым блогером Александром Андрухом об отношении Православия к дихотомии индивидуального и социального. А вот как к этой проблеме недавно подошел другой замечательный блогер Алексей Елисеев, предпослав своему рассуждению эпиграф из заметки загадочного блогера Сергия («О божественном зерне юношеского атеизма и безбожии «взрослой религии»»)...

 

«Да, убеждённейший византиец Константин Николаевич Леонтьев высказал самую суть византийской «взрослой религии», когда написал: «христианство личное есть прежде всего трансцендентный (не земной, загробный) эгоизм». Отдельный собственный умишко, отдельная собственная душонка, отдельная собственная силёнка, отдельная собственная природишка – при таких «ценностях» византийской «взрослой религии» куда ж без эгоизма-то?»

Да, вот этот «трансцендентный эгоизм» меня всегда в Леонтьеве напрягал. И этот мыслитель дал блестящую критику либерализма и «среднего человека», причем даже и допустил возможность социализма! Правда, в этом последнем никто из других правых за ним не последовал, некоторые ограничились только признанием отдельных положительных сторон. Зато апологетики частной собственности было предостаточно. И это понятно, ведь сознательно или подсознательно упор делался именно на индивидуум, как и полагается при капитализме, для которого тоже характерен эгоизм, который, кстати, имеет и трансцендентное измерение.

Чего стоит одна только «протестантская этика капитализма», не говоря уж о магии Капитала! И не случайно многие ультраправые так легко и органично переходят на либеральные позиции.

Любой индивидуализм – «правый» или «либеральный» – основан на стремлении вернуть утраченную субъектность, обрести взорванного Субъекта. Но только здесь имеет место быть искаженное стремление к субъектности, пародия на неё. Субъектность вовсе не в том, что зациклиться на своей личности – хоть по «капиталистическому», хоть по «религиозному». Потому как при этом человек становится не Субъектом, но только утверждает себя в качестве осколка некогда единой Полноты. И тем самым он становится еще более зависим от тотального Объекта, от «концентрационной вселенной», от Системы. Единственное, что ему перепадает, это иллюзия собственного могущества – физического или духовного.

Субъектность предполагает не только личное, но и социальное, не только горизонтальное, но и вертикальное спасение. Здесь наращивание личных качеств направлено на усиление социальности, как, впрочем, и наоборот. Это, собственно говоря, и есть социализм.

Общество выступает как единый Субъект. Но этот субъект должен иметь свою личностную конкретику. Поэтому идеалом настоящего социализма является настоящее Царство, отрицающее господство одной из элитных групп (мегаосколков) общества. Леонтьев был последовательным монархистом, пусть, во многом, из эстетических сугубо соображений (из них же его блестящая критика либерализма и «среднего человека»). Поэтому он и дошёл до мысли о связке между Царством и социализмом. Но вот этот «эгоизм» у одних сильно сбоил. А у других просто губил всё на корню.