Бог и Кесарь – возможна ли встреча? Размышления дилетанта в жанре православной социологии

Поводом к этой заметке послужила дискуссия на форуме РНЛ. Один батюшка, активный комментатор в стиле «либерального богословия», высказал следующее суждение:

«Церковь Божия, сначала ветхозаветная, потом новозаветная, существует несколько тысяч лет: с самого грехопадения человека. И все эти тысячи лет она не уставала учить людей делу спасения, не прекращала заботы о душах, погибающих во грехе. И за все эти тысячи лет не было ни одного периода исторического, когда бы она устами своих угодников Божиих, призывала бы современное Ей общество к изменениям в имущественных отношениях. Не было ни одной проповеди, ни одного пророка, где бы говорилось о переустройстве общества. Очень много говорилось о моральной распущенности людей, о неправедном суде, о преступлениях Царя и всего народа перед Богом - да. И за эти слова весьма нередко пророкам, обличителям греха, приходилось платить своей кровью и жизнью. Но никем никогда ничего не говорилось о необходимости создания справедливой и высоконравственной ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ. Никогда и ничего. Неужели же Вы думаете, что это случайность? Или, может быть, это следствие страха Божьих Пророков перед царями? Не проще ли, не логичнее ли, не благочестивее ли предположить (как учит Святая Церковь) что пророки и люди Божии говорили только то, что велел им говорить Бог, а не то, что казалось им самим правильным и необходимым?»

Как говорил один из героев Айзека Азимова: «А вот это правильный вопрос!». А правильный вопрос, как известно – наполовину ответ. Не скажу, что я знаю вторую половину ответа (это было бы слишком самонадеянно), но не удержусь от пространного (за что прошу прощения) рассуждения.

Начнем с того, что утверждение, что «не было ни одной проповеди, ни одного пророка, где бы говорилось о переустройстве общества» – свидетельствует, что до нас дошли лишь те источники, которые прошли многовековое испытание подцензурной переписью. Вполне возможно, что наиболее радикальные проповеди (существование мятежной «партии» зелотов в иудаизме – известный исторический факт) не были вовремя «задокументированы».

Христианство избрало тактику «мягкой силы», потому что христианское миросозерцание базируется на хорошо известной концепции «метанойи», преображения сознания. Христос не был революционером в социально-политическом понимании, но он был революционером Духа, и предпринятая им духовная революция будет грандиознее всякой социальной революции.

Традиционализм вообще исходит из посылки, что настоящая революция – это смена модуса сознания (эту мысль выдвинул Юлиус Эвола, сейчас ее активно продвигает Гейдар Джемаль). А новый модус сознания диктует новые общественные отношения, которые, соответственно, институциализируются в новые социально-политические системы. С этой точки зрения понятно, почему святые отцы и апостолы в своих проповедях мало внимания уделяли политическим и имущественным аспектам: это для них было эпифеноменальным событием, простым следствием деятельности преображенного сознания.

Но нельзя не отметить, что «мягкая сила» христианства оказалась очень жесткой в противодействии тогда господствовавшему рабовладельческому укладу. Именно христианство победило и разрушило Вечный Рим, подточив его изнутри, продемонстрировав невероятную «революционную» силу того, что индийский революционер-риши и по совместительству толстовец Махатма Ганди позже назовет «сатьяграхой» (упорством в истине).

Так или иначе, но христианство однажды победило, учредив новую форму государственности – Священную Империю. Это была теократическая монархия, институциализирующая собой модус жреца (брахмана).

С течением времени, однако, модус более низкого сословия – воина (кшатрия) – становился доминирующим, и теократические монархии трансформировались в более светские режимы – феодальные. Противоречия между «папой» и «цезарем» вылились в Великий раскол, дав развитие двум альтернативным религиозно-политическим трендам – византийскому цезаропапизму и римскому папоцезаризму.

Однако духовная инволюция на этом не закончилось (сотериологическая концепция индивидуального спасения постепенно сдавала позиции под давлением «пены дней»), и с эпохой Модерна восторжествовал еще более низкий модус сознания – модус купца (вайшьи). Категорически неверно вслед за марксизмом капитализм сводить к способу производства – это именно модус социально-психологических общественных отношений купца, который на мир смотрит с позиций меркантилизма. И именно с этой поры (и никак не раньше!) «имущественные», экономические отношения становятся самодовлеющими, а собственность сакрализуется. Идеологическое же обеспечение новому модусу сознания доставляет протестантизм.

Более того, в этот момент происходит новый доселе не переживаемый христианами момент даже в эпохи самых страшных гонений и иг: слом Традиции. Государство отказывается от бремени Христианского Проекта и учреждается на доселе невиданных, профанных основаниях – как «общественный договор». Государство с этой поры приобретает новый статус – оно становится бездушной бюрократической машинй, воплощением гоббсовского Левиафана. Разумеется, христианским пророкам эпохи Традиции такая степень вероотступничества могла привидеться лишь как знаки Апокалипсиса, с соответствующим к ним отношением.

Между тем, позиция Церкви к светским режимам в эпоху всеобщей апостасии известна, и даже странно, что батюшка ее игнорирует. Вот что говорит Православная Энциклопедия:

«К апостолу Павлу (2 Фес 2. 3) восходит христианская традиция, которая считает Апостасию главным признаком «последнего времени», тем самым в Апостасию вкладывается эсхатологическое содержание. Ряд отцов Церкви (свт. Ириней Лионский, блж. Августин, свт. Иоанн Златоуст, блж. Феодорит) связывали апостата с «человеком греха» - антихристом. Тертуллиан, свт. Амвросий, Пелагий, блж. Иероним, Икумений, Евфимий Зигавин предлагали рассматривать Апостасию в политическом смысле - как отпадение государствв от Римской империи. Свт. Кирилл I Иерусалимский, блж. Августин, Феодор Мопсуестийский, блж. Феодорит, Фома Аквинский, Николай Лирский понимали Апостасию в нравственно-религиозном смысле - как отпадение от живого Бога в еретичество или отпадение народов от религиозного мировоззрения. Современное богословие, указывая на смысловую связь 2 Фес 2. 3 с Лк 21. 5-26, Мф 24 и Лк 18. 8 и основываясь на взгляде свт. Ипполита, высказанном в толковании на Книгу пророка Даниила, придает Апостасии политико-нравственно-религиозное значение: апокалиптические времена будут отличаться всеобщей Апостасией в области как государственных, так и религиозно-нравственных законов, что приведет к полной анархии и подготовит пришествие «человека беззакония» – антихриста, который явится нравственным выражением современного ему общества».

 По-моему скромному разумению, Церкви в эпоху апостасии недостаточно «призывать хозяина, боясь Бога, относиться к его слугам и рабочим по-христиански, по-человечески». Политика Церви в эпоху «последних времен» (а разве не является таковой современный тоталитаризм мамоны?) должна быть столь же жесткой и бескомпромиссной, что и в эпоху первых христиан под гнетом Рима – САТЬЯГРАХА, коренное преображение сознания, слом доминанты модуса купца (слуги мамоны). Мало добиваться, что бы хозяин был «добрым и человечным» – нужно демонтировать капитализм как Систему Антихриста, порождающую и воспроизводящую грех.

Что придет на смену Капитализму? Социализм, коммунитаризм или что-то еще? А может, не надо до времени задумываться об этом? Надо просто прилагать все силу к Преображению Сознания, а оно, Преображенное Сознание (вернее, наделенный им Радикальный Субъект), само создаст себе «новые мехи».