Горбачевщина и ельцинизм – это единый контрреволюционный процесс

На официальном чествовании 80-летия со дня рождения Б. Н. Ельцина ни одно высокое государственное лицо не упомянуло о подлинном «отце-основателе» современной социально-экономической и политической системы, М. С. Горбачеве, который ныне пребывает в добром здравии и недавно отметил свое 80-летие. Да и сам М. С. Горбачев отозвался о круглой дате своего оппонента крайне сдержанно, заявив, что «сложно дать однозначную оценку», тому, что сделал Б. Н. Ельцин, но «были моменты, когда он был на высоте». А можно было бы сказать откровенно: «Ельцин – верный продолжатель моего дела!» И только полузабытый бывший ельцинский статс-секретарь Г. Э. Бурбулис сказал, что хорошо было бы воздвигнуть тройной памятник М. С. Горбачеву, Б. Н. Ельцину и А. Д. Сахарову. Но Г. Э. Бурбулис давно уже не высокое лицо, а всего лишь рядовой член Совета Федерации.

А ведь М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин – близнецы-братья, как по своей «исторической» роли, так и по общему духу своих реформ. И еще неизвестно, кто из них «более ценен» стране, народу и истории. Мировое развитие знает исторический прогресс и исторический регресс в форме контрреволюций и реставраций. Думается, для регрессивной метаморфозы более ценен М. С. Горбачев, а не Б. Н. Ельцин.

Однако, в чем же Б. Н. Ельцин «превзошел» М. С. Горбачева? 

Б. Н. Ельцин вместе с другими «беловежскими заговорщиками» развалил СССР. Однако горбачевский Союзный договор, подписание которого сорвал ГКЧП, по сути мало чем отличался от договора об СНГ. Единственное различие – в горбачевском варианте сохранялся декоративный союзный центр во главе с президентом. Не за Союз, а именно за свою декоративную роль М. С. Горбачев боролся еще три месяца после ГКЧП, а когда понял, что лично ему президентом не бывать, отказался и от Союза, и от Верховного главнокомандования, и от ядерного чемоданчика. 

Б. Н. Ельцин запретил Коммунистическую партию. Да, это единственный его «оригинальный» шаг, хотя при ближайшем рассмотрении не столь уж оригинальный. После отмены при М. С. Горбачеве ст. 6 Конституции СССР и запрещать было почти нечего. Лишившись конституционного статуса «руководящей и направляющей силы», КПСС не смогла стать политической партией в парламентском значении этого слова, но мешал этому именно М. С. Горбачев. Он не запретил КПСС, или не успел, но сделал другое – парализовал партию. Б. Н. Ельцину оставалось лишь закрепить этот факт.

Б. Н. Ельцин расстрелял законно избранный парламент. Да, М. С. Горбачев не расстреливал парламент, он «просто», опираясь на Б. Н. Ельцина и танки, всякими демагогическими приемами принудил Съезд народных депутатов СССР «самораспуститься». Это, кстати, свидетельствует об уровне морально-этических и волевых качеств союзных депутатов. Народные депутаты РСФСР оказались покрепче, вот и пришлось Б. Н. Ельцину выводить танки на прямую наводку. 

Б. Н. Ельцин сдал международные позиции России в Европе и Америке. Но начало тотальной сдачи, ухода из Центральной и Восточной Европы было положено М. С. Горбачевым.

Б. Н. Ельцин отпустил цены и тем самым обесценил сбережения. Однако к моменту либерализации «твердые» цены превратились в чистую фикцию, за которую ничего нельзя было купить. Все товары перекочевали под прилавок и на «черный рынок», а накачка потребительского рынка наличностью началась вовсе не при Б. Н. Ельцине, а при М. С. Горбачеве. Обесценивание сбережений росло по мере роста «рублевого навеса», который в одночасье был обрушен Е.Т. Гайдаром. Можно было его не обрушать, а аккуратно демонтировать, но у Б. Н. Ельцина были другие цели.

Б. Н. Ельцин ликвидировал государственную (общенародную) собственность, распродав ее олигархам. Но приватизация началась при М. С. Горбачеве, и все скупившие общенародную собственность олигархи вышли из горбачевских «кооперативов», через которые отмывались капиталы теневой экономики, расцветшей опять-таки при М. С. Горбачеве. 

Таким образом, деятельность ельцинских «реформаторов» – сплошное эпигонство, никаких «новых замыслов» и «творческих фантазий». Даже, с точки зрения нынешних оппозиционных либералов, у Б. Н. Ельцина нет никаких особых «заслуг»: в области политической «демократии» до него все сделал М. С. Горбачев, а Б. Н. Ельцин в дальнейшем только испортил. Весьма точно высказался на этот счет известный политолог Г. Павловский: «Версией о борьбе «царя Бориса с коммунистическим тоталитаризмом» – применительно к суперлиберальному горбачевскому СССР! – следует пренебречь. Тоталитаризм упразднил Михаил Горбачев, а не человек из Свердловска. Еще нелепей льстивые комиксы с Ельциным-Сантой, «подарившим нам всем свободу»: потолок личной неприкосновенности был достигнут в позднесоветском обществе конца 1980-х, и с тех пор, увы, только понижался». 

В общем, как ни крути, а выходит, что все сделали интеллектуалы «горбачевской» команды. Без них ставропольский первый секретарь остался бы как без рук. А когда после августа 1991 г. все они перебежали на сторону Б. Н. Ельцина, он действительно остался без рычагов власти. Но практически все, что сделал Б. Н. Ельцин, является прямым продолжением мероприятий горбачевской «семилетки» 1985–1991 гг. Зачем же тогда понадобилось менять М. С. Горбачева на Б. Н. Ельцина? Бывший помощник Б. Н. Ельцина Г. Сатаров объяснил эту смену тем, что для умеренной фазы буржуазной «революции» (на самом деле, конечно, контрреволюции!) в качестве лидера хорош был М. С. Горбачев, а Б. Н. Ельцин стал лидером радикальной фазы.

Следует поблагодарить Г. Сатарова за констатацию того, что горбачевщина и ельцинизм – это единый контрреволюционный процесс. Однако никаких «умеренных» и «радикальных» фаз в нем не было. Наоборот, горбачевщина нанесла социализму урон значительно больший, чем ельцинизм. Необходимость смены фигуры «вождя» диктовалась иными факторами. Б. Н. Ельцин понадобился в известный момент в качестве «прокладки», которая психологически означала бы конец горбачевской «перестройки» и позволяла бы свалить вину за все ее неудачи на «коммунистов вообще».

Якобы, Б. Н. Ельцину ничего не оставалось делать, как только расписаться в свидетельстве о «смерти социализма», нотариально зафиксировать то, что «натворили» коммунисты за 75 лет Советской власти. Они все «развалили», а Б. Н. Ельцин страну «спас». Это хитрая пропагандистская уловка: объявить ужасающее положение, в котором наша страна оказалась к концу 1991 г., – пустая казна, пустые прилавки, тотальный дефицит, межнациональные конфликты и т.д., – закономерным итогом всего 75-летнего правления коммунистов. Хотя это итог не семидесяти пяти, а семи лет «перестройки», которую проводили вовсе не коммунисты, а переродившаяся партийно-бюрократическая верхушка во главе с «прорабами перестройки». 

К концу 1980 - х гг. «прорабам» стало ясно, что М. С. Горбачеву нужно искать замену. «Перестройка» на всех парах приближалась к тому рубежу, за которым неминуемо должна была обнажиться ее разрушительная, антисоветская и антикоммунистическая суть, и ей стал необходим «харизматический» лидер, за которым массы бездумно пошли бы в пропасть, повинуясь безотчетному стадному инстинкту. Стать таким лидером М. С. Горбачев явно не сумел. Его неудержимое многословие, натужный демократизм очаровали родственную ему по духу либеральную интеллигенцию, но широким слоям населения все это очень скоро надоело. За говорливость и антиалкогольную кампанию он получил в народе меткое прозвище «безалкогольная бормотуха».

Поэтому в резерве нужно было держать человека с той же, что и у М. С. Горбачева, программой, но совершенно иным имиджем «несгибаемого борца» за справедливость, «защитника» угнетенных, «страдальца» за народ. В то же время требовалась личность горбачевского типа – с такими же подкрепленными мессианскими амбициями и отсутствием четко разработанной программы. Б. Н. Ельцин особенно удачно соответствовал этому требованию, будучи похож на М. С. Горбачева с точки зрения партаппаратчика.  Оба проделали гладкую карьеру и стали «хозяевами» своих родных областей, не выезжая за их пределы и нигде больше не работая. Что бы ни говорили о «дорогом Леониде Ильиче», но Л. И. Брежнев выглядел в этом плане куда более предпочтительно. Прежде чем прийти к высшей власти, он успел поработать первым секретарем в двух крупнейших индустриальных областях Украины, в двух союзных республиках – Молдавии и Казахстане, дважды избирался секретарем ЦК КПСС, был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Не вычеркнуть из его биографии участие в Великой Отечественной войне, когда он едва не погиб на «Малой земле», и личное участие в аресте Л. П. Берии. Ничего подобного ни М. С. Горбачеву, ни Б. Н. Ельцину не снилось, а потому, попав в Москву, оба попытались заменить политический опыт доморощенным масштабом, самоуверенностью и капризами фантазии, обижаясь, когда жизнь оказывалась сложнее их представлений. Обижались они, естественно, не на себя, а на окружающих. Но если М. С. Горбачев на первых порах был надежно защищен от последствий своих фантазий титулом генсека, то Б. Н. Ельцину такая попытка почти сразу вышла боком.

В этот момент из Б. Н. Ельцина стали лепить «ниспровергателя», а на самом деле – преемника. О том, как это происходило, можно косвенно судить даже по изданной еще при М. С. Горбачеве книге Б. Н. Ельцина «Исповедь на заданную тему»: «Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать... В этом живом спектакле все роли распределены, как в хорошей пьесе. Лигачев – консерватор, отрицательный персонаж; Ельцин – забияка  с левыми заскоками; и мудрый, всепонимающий главный герой, сам Горбачев». Это похоже на правду, но с одной существенной поправкой: никакого «Ельцина-забияки» на самом деле не было, был обычный парткарьерист, неосторожно переинтриговавший и за это наказанный. А «забияку» действительно выдумали, и освоился он с этой новой для себя ролью далеко не сразу и не безболезненно. Свое состояние после экзекуции и снятия со всех постов на пленумах ЦК КПСС и МГК КПСС в конце 1987 г. Б. Н. Ельцин описывал в «Исповеди…»: «Когда начинались страшные приступы головной боли, я готов был лезть на стенку, еле сдерживая себя, чтобы не закричать, это были адские муки». Думается, здесь он вполне искренен: положение разжалованного партократа, от которого разбежались «друзья» и подхалимы, действительно невыносимо, муки его безмерны. Тогда, конечно, зародилась и личная ненависть к М. С. Горбачеву, так удачно попавшая в унисон с растущей народной неприязнью. В этом резонансе – секрет «харизматического» воздействия Б. Н. Ельцина на массы в первые годы: «Он такой же, как мы – он так же, как мы, не любит Горбачева!» А как только М. С. Горбачев сошел с арены, очень скоро поблекла вся ельцинская «харизма». 

Несомненно, была глубокая взаимная неприязнь между М. С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным, но никакого серьезного водораздела между горбачевской и ельцинской эпохами не было и нет – он существует лишь в официальной пропаганде. Так что считать Б. Н. Ельцина «ниспровергателем» или «спасителем» неуместно. Он – просто «пешка» в большой игре, а вовсе не великий и ужасный «ферзь», каким изображен на недавно открытом беломраморном обелиске в Екатеринбурге. Вот найденное в интернете художественное переосмысление идейно-политического содержания обелиска: Б. Н. Ельцин то ли заспиртован в бутылке, то ли выступает из нее. И действительно, его выпустили, как джина из бутылки, к несчастью России.

Мудрые римляне говорили: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». Однако нам всем нужна правда и о живых политических деятелях, и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть. И М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин пока не умерли для политики, и потому необходимо, чтобы народ знал о них правду.