ОТКУДА РАСТУТ ВОНЮЧИЕ НОГИ НЫНЕШНЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ В МИРЕ?

                                                                                      "ноги воняют потому, что растут из жопы" (народная примета).

В русскоязычном интернете «Планом Даллеса» обычно называются два довольно коротких текста.

• Фрагмент приписываемых Даллесу высказываний, англоязычный источник которых нигде не указывается.
• Фрагменты директивы Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 г. Их обычно цитируют по книге Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР».

Первый фрагмент является компоновкой высказываний персонажа из романа «Вечный Зов», второй фрагмент представляет собой тенденциозно переведенные «фигурные цитаты» из реального документа NSC 20/1.

А здесь выкладываю выполненный мной перевод первоисточника.

Директива Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года из сборника Thomas H. Etzold and John Lewis Gaddis, eds., Containment: Documents on American Policy and Strategy, 1945-1950 NSC 20/1 (pages 173-203).

Задачи в отношении России

I. Введение

Очевидно, что Россия, как собственно сила, так и как центр мирового коммунистического движения, в настоящий момент стала представлять очень серьезную проблему для внешней политики США, и в нашей стране существует глубокая неудовлетворенность и обеспокоенность относительно целей и методов советских лидеров. Таким образом политика нашего правительства в значительной мере обусловлена желанием скорректировать советскую политику и изменить международную ситуацию, к которой она уже привела

Однако пока нет четкой формулировки основных задач США по отношению к России. Ввиду вовлеченности нашего правительства в отношения с Россией особенно важно, чтобы такие задачи были бы сформулированы и приняты в качестве рабочих программ всеми подразделениями нашего правительства, имеющими дело с проблемами России и коммунизма. Иначе возможны серьезные расхождения в направлениях национальных усилий для разрешения проблемы, имеющей огромное международное значение.

II. Общие соображения.

Существуют два подхода к увязке национальных задач с факторами войны и мира.

Первый подход состоит в том, что национальные задачи постоянны и не должны изменяться в зависимости от того, находится ли страна в ситуации войны или мира; к их достижению следует постоянно стремиться, смотря по обстоятельствам, как невоенными, так и военными средствами, Этот подход был лучше всего сформулирован Клаузевицем : «Война есть продолжение политики другими средствами».

Противоположный подход состоит в том, чтобы рассматривать национальные задачи во время мира и национальные задачи во время войны как существенно различные. Согласно этому подходу, война формирует собственные политические задачи, которые как правило имеют приоритет перед обычными задачами мирного времени. Такой подход в целом преобладает в нашей стране. В основном именно такой подход преобладал и в последней войне, когда выигрыш собственно войны, как военной операции, стал важнейшей задачей политики США, а все прочие соображения были ей подчинены.

Ясно, что в случае американских задач в отношении России ни один из этих подходов не может полностью возобладать.

Во-первых, для разворачивающейся в настоящее время политической войны наше правительство вынуждено уже сейчас, во время мира, ставить более определенные и активные задачи по отношению к России, чем те, которые ему приходилось формулировать по отношению к Германии или Японии в самом разгаре военных действий с этими странами.

Во-вторых, опыт прошедшей войны научил нас тому, что желательно увязывать наши военные усилия с ясным и реалистичным представлением о тех задачах, которые мы собираемся решать в долговременной перспективе. Это особенно важно в случае войны с Советским Союзом. Мы едва ли можем ожидать завершить такую войну с той же военной и политической определенностью, как последнюю войну с Германией и Японией. Поэтому если всем не станет ясно, что наши задачи не состоят в военной победе радипобеды, то общественности США будет затруднительно осознать, что же действительно является благоприятным разрешением конфликта. Общественное мнение могло бы ожидать гораздо большего на путях военного решения, чем это необходимо или даже желательно с точки зрения подлинного решения наших задач. Если бы народ воспринял идею, что наша задача — безусловная капитуляция, тотальная оккупация и установление военного управления по образцу Германии и Японии, то он естественно ощутил бы любые меньшие по сравнению с этим достижения, как вообще не являющиеся настоящей победой, и мог бы не оценить по достоинству действительно искреннее и конструктивное урегулирование.

Наконец мы должны признать, что советские задачи сами по себе практически неизменны. Например, советские территориальные цели в Восточной Европе — как стало очевидно во время войны — очень схожи с теми программами, которые Советское правительство пыталось реализовать невоенными средствами в 1939 и 1940, и фактически также с определенными стратегическими и политическими концепциями, на которые опиралась политика царизма перед первой мировой войной. При встрече со столь неизменной политикой, упорно проводимой посредством как войны, так и мира, нам необходимо противопоставить ей не менее постоянную и устойчивую политику. Вообще говоря, сама природа отношений Советского Союза с остальным миром такова, что эти отношения представляет собой непрерывный антагонизм и конфликт, иногда происходящий в рамках формального мира, а иногда в юридических рамках войны. С другой стороны ясно, что демократия не может, подобно тоталитарным государствам, полностью отождествлять задачи мирного и военного времени. Ее неприятие войны, как метода внешней политики, настолько сильно, что она неизбежно будет склоняться к модификации своих задач мирного времени в надежде, что они могут быть решены без обращения к оружию. Когда же эти надежды и эти ограничения исчезают в результате войны, разразившейся из-за провокации или по другим причинам, возмущенное демократическое общественное мнение обычно либо требует формулировки других задач, часто карательного характера, которые не были бы поддержаны во время мира, либо немедленной реализации таких целей, терпеливая подготовка к достижению которых в других условиях могла бы вестись путем постепенного давления на протяжениии десятилетий. Таким образом было бы нереалистичным предполагать, что правительство США могло бы действовать во время войны на основе точно того же набора задач, или хотя бы руководствоваться тем же самым графиком их решения, что и во время мира.

В то же время следует понимать, что чем меньше расхождение между задачами мирного и военного времени, тем больше вероятность того, что успешные военные усилия будут успешны и в политическом отношении. Если задачи действительно вытекают из основных национальных интересов, то они стоят того, чтобы осознанно сформулировать и решать их как во время войны, так и во время мира. Задачи, возникающие вследствие эмоций военного времени, не годятся для выражения сбалансированной концепции долговременных национальных интересов. Поэтому правительству следует уже теперь, до возникновения любых военных действий, предпринять все усилия по планированию и определению по отношению к России наших текущих задач мирного времени и наших гипотетических задач военного времени, и по возможности сократить разрыв между ними.

III. Основные задачи.

Нашими основными задачами в отношении России на самом деле являются только две следующие :

а. Уменьшить мощь и влияние Москвы до таких пределов, при которых она больше не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества;

и

б. Внести фундаментальные изменения в теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России.

С решением этих двух задач наши проблемы в отношениях с Россией сократились бы до уровня, который можно было бы счесть нормальным.

Перед тем, как обсуждать способы решения этих задач соответственно в мирных и военных условиях, рассмотрим их несколько подробнее.

1. Территориальное сокращение российской мощи и влияния.

Существуют две сферы, в которых мощь и влияние Москвы простирается за пределы границ Советского Союза в формах, наносящих ущерб миру и стабильности международного сообщества.

Первая из этих сфер — то, что можно назвать зоной сателлитов : а именно зона, в которой решающее политическое влияние принадлежит Кремлю. Следует отметить, что в этой зоне, которая территориально целиком прилегает к Советсткому Союзу, решающим фактором в установлении и поддержании советской гегемонии явилось присутствие или близость советской вооруженной мощи.

Вторая из этих сфер охватывает отношения между центром власти, правящим Советским Союзом, с одной стороны и, с другой стороны, группами или партиями за рубежом, за пределами зоны сателлитов, которые обращаются к России, как к политическому вдохновителю, и, осознанно или нет, проявляют свою лояльность по отношению к ней.

Для эффективного решения в обеих сферах первой из указанных выше задач необходимо сократить до разумных пределов несоразмерные проявления российской мощи. Странам, находящимся в зоне сателлитов, должна быть предоставлена возможость коренным образом освободиться от русского господства и из-под российского идеологического влияния. Также должен быть основательно разоблачен миф, который заставляет миллионы людей в странах, удаленных от Советских границ, смотреть на Москву, как на выдающийся источник надежды человечества на улучшение, а следы воздействия этого мифа должны быть полностью ликвидированы.

Следует заметить, что в обоих случаях эти задачи могут быть в принципе решены без неизбежного порождения последствий, непосредственно и решительно затрагивающих престиж Советского государства.

Во второй из двух сфер полное освобождение из-под российской власти возможно без затрагивания жизненно важных интересов Российского государства, так как в этой сфере московское влияние распространяется по тщательно скрытым каналам, существование которых отрицает и сама Москва. Таким образом устранение структуры власти, ранее известной как Третий Интернационал и пережившей собственное имя, не вызовет никакого формального унижения правительства в Москве и не потребует никаких формальных уступок со стороны Советского государства.

То же самое в основном, однако не полностью, верно и для первой из двух сфер. Москва также отрицает факт формального советского господства в зоне сателлитов и пытается замаскировать его механизм. Как в настоящее время демонстрирует инцидент с Тито, нарушение московского контроля не обязательно рассматривается как событие, затрагивающие сами государства. В даном случае оно трактуется обеими сторонами, как межпартийный конфликт; особое внимание уделяется повсеместному подчеркиванию того, что никакие вопросы государственного престижа здесь не затронуты. То же самое может предположительно произойти в любом месте зоны сателлитов без формального ущемления достоинства Советского государства.

Мы однако, сталкиваемся и с более сложной проблемой : расширение границ Советского Союза после 1939 года. Это расширение не может во всех случаях рассматриваться как серьезный ущерб международному миру и стабильности, а в ряде случаев оно даже может рассматриваться, с точки зрения наших задач, как полностью приемлемое для целей поддержания мира. В других же случаях, особенно касающихся прибалтийских стран, вопрос более сложен. Мы действительно не можем проявить безразличие к дальнейшей судьбе прибалтийских народов.

Это отражено и в нашей нынешней политике признания по отношению к этим странам. Мы едва ли можем согласиться, что угроза международному миру и стабильности действительно устранена, когда Европа поставлена перед фактом возможности сокрушения Москвой этих трех малых стран, не виновных ни в какой реальной провокации и доказавших способность вести собственные дела прогрессивным образом, не угрожая интересам соседей. Таким образом было бы логично рассматривать, как часть задач США, восстановление для этих государств по крайней мере некоего подобия недавнего состояния свободы и независимости.

Однако ясно, что их полная независимость повлекла бы фактическое сокращение территории, контролируемой Советским правительством. Таким образом это напрямую затронуло бы достоинство и жизненные интересы Советского государства как такового. Не стоит предполагать, что это может быть осуществлено без войны. Поэтому если мы считаем, что основная задача, сформулированная выше, важна как в условиях мира, так и войны, то мы должны логично заключить, что в условиях мира наша задача должна состоять только в том, чтобы побудить Москву разрешить репатриацию в прибалтийские страны всех насильственно высланных и установление в этих странах автономных режимов, в основном удовлетворяющих культурным потребностям и национальным стремлениям их народов. В случае войны мы могли бы при необходимости стремиться пойти и дальше. Но этого дальнейшее зависело бы от характера российского режима, который господствовал бы на этой территории после следующей войны, и нам нет необходимости решать этот вопрос заранее.

Следовательно, утверждая, что мы должны уменьшить мощь и влияние Кремля до пределов, при которых он больше не будет представлять угрозы миру и стабильности международного сообщества, мы имеем право отметить, что эта задача может логично решаться не только в случае войны, но также и во время мира мирными средствами,и что в последнем случае нет необходимости затрагивать престиж Советского правительства, что автоматически сделало бы войну неизбежной.

2. Изменение теории и практики международных отношений, которым следует Москва.

Наши сложности с нынешним Советским правительством связаны главным образом с тем, что его лидеры исповедуют в теории и практике международных отношений концепции, не только противоположные нашим собственным, но и очевидно несовместимые с мирным и взаимовыгодным развитием отношений между этим правительством и другими членами международного сообщества, как индивидуальными, так и коллективными.

Главными среди этих концепций являются следующие:

(а) Что мирное сосуществование и взаимное сотрудничество суверенных и независимых государств на основе равенства и взаимного уважения иллюзорно и невозможно;

(б) Что конфликты являются основой международной жизни, при этом, как в случае Советского Союза и капиталистических стран, ни одна сторона не признает превосходства другой;

(в) Что режимы, не признающие авторитета и идеологического превосходства Москвы, безнравственны и пагубны для прогресса человечества, и долг всех здравомыслящих людей повсеместно добиваться свержения и ослабления таких режимов любыми тактически подходящими методами;

г) Что в дальней перспективе невозможно сближение интересов коммунистического и некоммунистического мира путем взаимного сотрудничества, эти интересы в основе своей антагонистичны и противоречат друг другу;

и

(д) Что произвольные индивидуальные контакты между людьми из мира под коммунистическим господством с людьми за пределами этого мира являются злом и не способствуют общему прогрессу человечества.

Очевидно, что недостаточно прекращения доминирования этих концепций в советской или российской теории и практике международных отношений. Необходима их замена на практически противоположные.

А именно:

(а) Что суверенные и равноправные страны могут мирно сосуществовать бок о бок и сотрудничать друг с другом без претензий или попыток установить одностороннее господство;

(б) Что конфликт не является необходимой основой международной жизни, что народы могут иметь общие интересы, не имея полного согласия в идеологии и не подчиняясь единому авторитету;

(в) Что народы других стран имеют законное право преследовать национальные цели, расходящиеся с коммунистической идеологией, и что долг всех здравомыслящих людей исповедывать терпимость к чужим идеям, скрупулезно соблюдать невмешательство во внутренние дела других на основе взаимности, и использовать только порядочные и честные методы в ведении международных дел;

(г) Что международное сотрудничество может и должно сближать интересы обеих сторон даже и при различии их идеологических платформ;

и

(д) Что индивидуальные контакты между людьми по разные стороны международных границ желательны и должны поощряться как процесс, способствующий общему прогрессу человечества.

Тогда немедленно встает вопрос, является ли принятие Москвой таких концепций задачей, которую мы можем всерьез надеяться решить, не прибегая к войне и к свержению Советского правительства. Мы должны смотреть в лицо тому факту, что Советское правительство в его нынешнем виде является и будет оставаться постоянной угрозой нашему народу и миру.

Совешенно ясно, что нынешние лидеры Советского Союза никогда не смогут сами воспринять концепции, подобные изложенным выше, как разумные и желательные. Точно так же ясно, что переход к доминированию таких концепций в русском коммунистическом движении в нынешних обстоятельствах означал бы интеллектуальную революцию внутри этого движения, равносильную преобразованию его политической индивидуальности и отказу от основных претензий на существование в качестве особой жизненной силы среди множества мировых идеологических течений.

Такого рода концепции могли бы возобладать в российском коммунистическом движении только если бы, в результате длительного процесса перемен и эрозии, это движение изжило те импульсы, которые изначально породили его и дали ему жизненную силу, и приобрело совершенно иное, отличное от сегодняшнего, значение в мире. Тогда можно было бы заключить (а московские теологи немедленно именно так бы это и проинтерпретировали), что заявление о нашем стремлении к принятию Москвой этих концепций равносильно объявлению нашей задачей свержение Советской власти. С этой точки зрения можно было бы утверждать, что такая задача неразрешима без войны, и мы тем самым якобы признаем, что нашей задачей по отношению к Советскому Союзу в конечном счете является война и насильственное свержение Советской власти.

Принять такую точку зрения было бы опасной ошибкой.

Во-первых, мы не связаны никакими временными ограничениями в решении наших задач в условиях мира. У нас нет никаких жестких временных периодов войны и мира, которые подталкивали бы нас к необходимости решения наших задач мирного времени к определенной дате, «иначе будет поздно». Задачи национальной политики в мирное время никогда не следует рассматривать в статических терминах. Постольку, поскольку это наши основные, ценностные задачи, они не относятся к тем, которые допускают полное и окончательное решение, подобно конкретным боевым задачам на войне. Задачи политики мирного времени следует рассматривать скорее как направления движения, а не как физически достижимые пункты назначения.

Во-вторых, мы полностью в своем праве и не должны испытывать чувства вины, работая над разрушением концепций, несовместимых с миром и стабильностью во всем мире, и заменой их на концепции терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело вычислять, к какому внутреннему развитию может привести принятие таких концепций в другой стране, мы также не обязаны ощущать какую бы то ни было ответственность за это развитие. Если советские лидеры обнаружат, что растущее преобладание более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их внутренней власти в России, ответственность за это несут они, а не мы. Это дело их собственной сознательности и сознательности народов Советского Союза. Работа над принятием справедливых и внушающих надежду концепций международной жизни является не только нашим моральным правом, но и нашей моральной обязанностью. Поступая таким образом, мы можем не заботиться о том, куда полетит стружка в вопросах внутреннего развития.

Мы не можем определенно утверждать, что успешное решение нами обсуждаемых задач приведет к распаду Советской власти, так как нам неизвестны соответствующие временные факторы. Вполне возможно, что под давлением времени и обстоятельств определенные исходные концепции коммунистического движения могут постепенно измениться в России примерно так же, как изменились определенные исходные концепции Американской революции в нашей собственной стране.

Мы, однако, имеем право полагать и публично заявлять, что наша задача состоит в том, чтобы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами донести до российского народа и правительства более просвещенный взгляд на международные отношения, и что поступая таким образом, мы, как правительство, не занимаем никакой позиции по отношению к внутренним делам России.

Ясно, что в случае войны вопросы такого рода стоять не будут. Если бы война между нашей страной и Советским Союзом началась, наше правительство было бы свободно в выборе средств, направленных на решение основных задач, и условий, исполнения которых оно пожелало бы потребовать от российской власти или российских властей при успехе военных операций. Будут ли эти условия подразумевать свержение Советской власти, является исключительно вопросом целесообразности, который обсуждается ниже.

Вторая из двух основных задач таким образом также может решаться как во время мира, так и во время войны. Эта задача, как и первая, может соответственно считаться основополагающей, откуда и вытекает формулировка нашей политики в условиях как мира, так и войны.

http://za.zubr.in.ua/2007/02/27/839/

Ещё в 1948 г. Дж.Кеннан подготовил для Белого дома предложения о будущей внешнеполитической стратегии Вашингтона на длительную перспективу: «Цели внешнеполитической стратегии Вашингтона на длительную перспективу» (5US State Department Policy Study №23, 1948).

В одном из разделов этого документа, в частности, говорилось:

«В настоящее время мы контролируем более 50% мирового богатства, в то время как население США составляет всего лишь 6,3% от общего числа жителей планеты. Следовательно, нашей главной целью должно стать формирование такой системы международных отношений, которая позволит нам и дальше сохранять указанную диспропорцию…Чтобы добиться этого, мы должны избавиться от всякого рода сентиментальности, прекратить думать о правах человека, повышении уровня жизни и демократизации в иностранных государствах, чьи ресурсы призваны обеспечить процветание Америки»

С.П.Расторгуев, «Формула информационной войны».

Серия «Национальная безопасность». Выпуск 1 

«Белые альвы», 2005. 

ISBN 5-7619-0231-1

http://za.zubr.in.ua/2007/11/15/1409/

На Срочном Совещании Европейских Раввинов в Будапеште, Венгрия, 12 января 1952 года.

Английскийоргинал: «Full Speech Of Rabbi Emmanuel Rabbinovitch in Budapest in 1952»

Введение редакции

Таких речей по всему миру произносится сотни каждый год, и эта речь знаменита только тем, что она проникла на поверхность. Говорят, что, именно получив протокол этой речи, Иосиф Виссарионович Сталин решил что-то делать по еврейскому вопросу. Через год, эта его попытка закончилась отравлением самого Сталина, его сожительницей, врачом Розой Каганович по приказу её родного брата Лазаря Кагановича (см. Книгу американского родственника Лазаря Кагановича, Стюарта Когана «Кремлёвский Волк». Stuart Kahan “The Wolf of the Kremlin” 1987). В данной речи кратко формулируется программа организованного иудаизма на том этапе, середины двадцатого столетия. Это к вопросу о происхождении "холодной войны", или как мы тогда избежали третьей мировой войны, попытками разжечь которую, были Корейская и Вьетнамская Войны.

Речь раввина Эммануила Рабиновича

«Я приветствую Вас, мои дети. Вы были созваны, чтобы кратко объявить вам основные черты нашей новой программы. Как вы знаете, мы думали, что мы тоже будем иметь 20 лет между Второй и Третьей Мировыми войнами, чтобы консолидировать огромные приобретения, полученные из Второй Мировой Войны. Однако резко возросшее наше присутствие во всех жизненно важных областях, поднимает к нам оппозицию, и мы должны, поэтому приложить максимум усилий, чтобы вызвать Третью Мировую Войну в течение пяти лет (Этими попытками были развязывание войны в Корее и Вьетнаме).

Цель, которую мы постоянно преследуем уже в течение трех с половиной тысяч лет, наконец-то уже в пределах досягаемости. И, поскольку близость цели очевидна, это обязывает нас усилить наши старания и осторожность в десятки раз. Я могу с уверенностью сказать вам, что ещё не пройдёт и десяти лет, как наша раса займёт подобающее ей место в современном мире, где каждый еврей станет королём, а каждый нееврей — рабом (Продолжительные аплодисменты).

Вы помните успех нашей пропаганды в тридцатые годы, когда мы возбудили антиамериканские настроения в Германии, и в то же самое время, возбудили антинемецкие страсти в Америке. Эта наша кампания успешно завершилась Второй Мировой Войной. И сейчас мы ведём подобную же интенсивную кампанию по всему миру («Холодная война»). В России мы возбуждаем военную лихорадку постоянной антиамериканской пропагандой, и одновременно в Америке, мы распространяем страх угрозы «красной опасности». Эта всемирная кампания заставляет маленькие нации выбирать между той или другой стороной и втягиваться в это противостояние. В настоящий момент наиболее насущная проблема — это возбудить воинственный дух в вяло настроенных американцах (как и сейчас, через 50 лет). Неудача в этом отношении Универсального Акта Военной Подготовки (в США), отбросила назад все наши планы, однако нас заверили, что все необходимые меры будут приняты в Конгрессе сразу после президентских выборов 1952 года (Эйзенхауэр президент). Русские, также как и другие азиатские народы, находятся под нашим полным контролем и не возражают против войны, но мы должны ждать, чтобы обеспечить участие американцев. Это мы надеемся проделать с помощью антисемитизма, который сделал очень много, чтобы сплотить американцев против Германии. Мы сильно рассчитываем на сообщения об антисемитской кампании в России, для того, чтобы вызвать массовое негодование в Соединённых Штатах и сформировать всемирный фронт против СССР. Одновременно, чтобы продемонстрировать американцам реальную угрозу антисемитизма, мы анонимно переведём огромные суммы денег антисемитским элементам в Америке, чтобы существенно усилить их деятельность, и мы действительно организуем вспышки антисемитизма в нескольких больших городах Америки. Это будет служить двойной цели: с одной стороны это поможет нам выявить сочувствующие антисемитизму силы в Америке, которые затем мы успокоим, а с другой стороны, сплотит Америку в устойчивую антирусскую единицу (В то время ими уже проводилась антисемитская кампания в Чехословакии).

В течение пяти лет эта программа достигнет своей цели — Третьей Мировой Войны, которая превзойдёт по разрушению все войны, которые были до этого. Израиль, конечно, будет соблюдать нейтралитет. И когда обе стороны будут взаимно разрушены и истощатся, то мы выступим арбитрами и пошлём свои Контрольные Комиссии во все разрушенные страны. Эта война кончит раз и навсегда нашу вековую борьбу против гоев.

Затем мы откроем себя перед расами Азии и Африки. Я могу определённо заверить вас, что сейчас рождается последнее поколение белых детей. Наши Контрольные Комиссии в интересах мира и исчезновения межрасовой напряжённости, запретят сношения белых людей с белыми. Белые женщины будут допущены только к черным мужчинам, а белые мужчины — только к чёрным женщинам. Таким образом, белая раса исчезнет, потому что смешивание чёрного и белого будет означать конец белого человека, нашего наиболее опасного врага, который останется только памятью. И для нас наступит десятитысячелетняя эра мира и достатка, Pax Judaica (Иудейский мир), и наша раса безоговорочно будет править целым миром. Наша превосходящая интеллектуальность сделает для нас лёгким поддержание нашего господства в мире над тёмными расами».

Вопрос из зала: Раввин Рабинович, что относительно других религий после Третьей Мировой Войны?

Рабинович: «Других религий не будет. Ведь существование класса священников не только было бы постоянной угрозой нам, но и само понятие жизни после смерти, будет давать силу несогласным элементам во многих странах, и будет давать им силу сопротивляться нам. Однако мы сохраним религию и обычаи Иудаизма, как отличительную черту нашей правящей касты; и мы укрепим расовые законы таким образом, чтобы ни одному еврею не было позволено жениться и выходить замуж за пределы нашей расы. Равно как и инородному элементу не будет позволено проникать в нашу расу.

Мы обязаны повторить мрачные дни Второй Мировой Войны, когда мы были вынуждены пожертвовать гитлеровцам некоторых наших людей, для того, чтобы иметь на руках свидетелей и документацию, чтобы легально ликвидировать руководство Германии, как военных преступников; а после этого мы продиктовали условия мира. Я уверен, что вам не нужна дополнительная подготовка, поскольку самопожертвование всегда было отличительной чертой нашего народа, и смерть нескольких тысяч меньших евреев — это, согласитесь, небольшая плата за господство над всем миром. Для того чтобы убедить вас в окончательности нашей победы, я просто напомню вам, как мы обратили все изобретения Белого Человека в оружие против него самого. Его печатные прессы и радио стали рупорами организованного иудаизма; его тяжёлая индустрия производит оружие, которое мы пошлём в Азию и Африку, для использования против них самих.

Наши интересы в Вашингтоне усиленно расширяют Программу Четырёх Пунктов (Colombo Plan) для развивающейся промышленности в отсталых странах для того, чтобы, когда заводы и города Европы и Америки будут разрушены атомной войной, тогда белая раса не сможет сопротивляться против возросших масс тёмной расы, которая внезапно получит промышленное преимущество. Таким образом, видя перед собой победу нашей мировой революции, возвращайтесь в свои страны и усиливайте свою хорошую работу, для того, чтобы приблизить тот великий день, когда Израиль откроет своё величие светоча перед всем остальным миром».

Раввин Рабинович

http://za.zubr.in.ua/2007/12/13/1493/