О латышских легионерах

Все больше времени отделяет нас от событий минув­шей Великой Отечественной войны. Но в памяти увиденное, испытанное и пережитое остается. За 68 лет со дня Вели­кой Победы наше общество обновилось на три поколения, которые о войне знают из рассказов дедушек и бабушек. Читающей молодежи становится все меньше и меньше. На вооружение взяты компьютеры и сайты, откуда и черпает­ся информация разного толка. Недоброжелатели, пользуясь таким пробелом, стараются подсовывать искаженную ин­формацию о Великой Отечественной войне.

В мае 2012 года по первому каналу «Евразия» показа­ли крупным планом латышских леги­онеров в форме эсесовцев, где они рьяно отрицали, что на территории Латвии во время второй мировой во­йны совершались злодеяния против человечества.

Но так ли это было на самом деле...

Осенью 1944 года 22-я гвардейская Сибир­ская дивизия вела ожесточен­ные бои, продвигаясь к столице Латвии Риге. Фашисты яростно сопротивлялись, а на некото­рых участках переходили в кон­трнаступление по направлению к железнодорожной станции Саласпилс. В первых рядах наступающих пустили в пестрой лагерной одежде советских во­еннопленных. Об этом было срочно сообщено на команд­ный пункт 65-го стрелкового полка, в котором я был вторым радистом у заместителя коман­дира по артиллерии.

Командиром полка был подполковник Аникин. Он мгновен­но сориентировался и отдал приказ - открыть ураганный пулеметный огонь с флангов. Так, чтобы отсечь «пестрых» от основных сил наступающих фашистов. Что и было сдела­но. Контрнаступление захлеб­нулось, и враг был вынужден отступить.

Когда наше под­разделение оказа­лось на территории концлагеря, увидели ужасную картину. Ба­раки из досок горели как спичечные короб­ки. Сильное пламя, дым, смрад и не­большие взрывы. Все это представлялось кошмарным адом. В то время мы не могли представить себе, что освобождаем одно из зловещих гнезд фа­шистского геноцида - Саласпилский кон­цлагерь. В одном из боев при освобождении Риги командир нашего полка подпол­ковник Аникин погиб. Память о нем как о герое этих сражений увековечена, в Новосибирске одна из красивейших улиц на­звана его именем.

После победы над фашист­ской Германией по иронии судьбы мне довелось служить в военном городке железнодо­рожной станции Саласпилс. Я видел в окрестностях разры­тые котлованы - могильники. Их почему-то долго не зарыва­ли после работ международ­ной комиссии по расследова­нию фашистских злодеяний в Саласпилском концлагере. Об ужасах, творимых здесь, нам рассказывали местные жите­ли, лояльно относящиеся к со­ветским солдатам. Я хочу рас­сказать это читателям данной газеты.

Фашисты всегда кичились своей арийской кровью, но до поры и до времени. В концла­гере был специальный барак для малолетних детей - доно­ров. У них выкачивали кровь большими дозами, и они по­сле истощения умирали, а славянскую кровь вводили ос­лабевшим после ранения сол­датам и офицерам. Вершиной подлости фашистских врачей были всевозможные опыты над обессиленными детьми. В пищу им добавляли различные добавки - яды и наблюдали, как тот или иной яд действует на организм ребенка.

Саласпилский концлагерь был разбит по зонам. Зона ев­реев, зона простых смертных, зона советских военноплен­ных. В зону евреев свозились люди этой национальности из западных государств. Эше­лоны приходили на станцию Саласпилс, их выгружали и пешей колонной гнали в ла­герь. По ходу движения со­ртировали, более крепких- в одну колонну, более слабых - в другую. По дороге, не доходя до концлагеря в Румбульском лесу колонну слабых и детей просто расстреливали. В зоне людей переодевали в пеструю робу с большой желтой шести­конечной звездой на спине. Их беспощадно расстрелива­ли за малейшую провинность, травили собаками, избивали плетьми.

В воинской части, где я слу­жил в хозяйственном взводе электриком, мне довелось по­знакомиться с солдатом Леви­ным, инициалы не помню.

По национальности еврей, родом из Риги, по специаль­ности инженер-электрик.

Из его уст я узнал о трагедии его семьи. Он находился в Сала­спилском концлагере. Однаж­ды его вызвали в комендатуру. Он подумал, что увезут на рас­стрел. Но его увезли в Ригу на ликвидацию аварии на одной из электроподстанций города.

Когда его привезли обратно в лагерь, то он уже не увидел ни своей матери, ни сестры: они были расстреляны. Ле­вин чудом остался жив и был мобилизован в ряды Совет­ской армии. Нелегко жилось в зоне советских военноплен­ных. Условия для них были созданы ужасные. Поздней осенью 1942 года каждое утро колонны гнали на берег реки Даугавы для эмулирования леса. Часть пленных загоняли в ледяную воду, и они эмули­ровали лес к берегу, вторая часть колонны пленных катила бревна вручную до пилорамы. Полураздетые, обессиленные и голодные, без рукавиц и ре­зиновой обуви они выполняли эту каторжную работу. Того, кто уже совсем не мог двигаться и падал прямо в воду, травили собаками, били плетьми и рас­стреливали.

На торфяных раз­работках, где рабо­тала основная масса узников, тоже были жесткие порядки. За невыполнение нормы выработки, жестко из­бивали. На следующий день человек-узник должен был выполнить дневную норму и не­довыполненную норму вчерашнего дня. Если не выполняли, избива­ли плетьми, сажали в карцер до пяти суток.

Узник окончательно ослабевал, его просто пристреливали.

Главным заводи­лой всей кровавой бойни был комендант Саласпилского кон­цлагеря Рихард Никель. Этот человек, если можно так его назвать, постоянно с наигран­ной улыбкой на лице само­лично расстреливал узников. По его приказу их вешали за малейшую провинность. По­мощниками по кровавым зло­деяниям были латышские на­ционалисты - шуцманы. По своей жестокости в обращении с узниками лагеря они были под стать своему шефу.

Люди, оставшиеся в живых, считают пережитое кошмаром. Такое никогда не забудется и вечно останется в памяти люд­ской. Спустя много лет, а имен­но в годы горбачевской пере­стройки, в составе туристиче­ской группы вместе с дочерью Наташей довелось посетить мемориал Саласпилского кон­цлагеря. Сразу же оговорюсь,

мемориал был в запущенном состоянии, плохо ухоженный, центральная арка обветшалая, кое-где отпала штукатурка, зи­яли дыры. Но поток туристов был колоссален. К каждому сожженному бараку возлага­лись цветы и венки, особенно к детскому. Люди шли потоком, чтобы отдать долг памяти ни в чем не повинным, заживо замученным извращенными пытками узникам, людям в пе­строй одежде.

Хочется напомнить латыш­ским легионерам, чтобы они спросили у своих дедушек и бабушек про концлагерь для военнопленных под откры­тым небом недалеко от горо­да Ауце. Об этом концлагере страшно вспоминать.

В первые послевоенные годы в городе Лиепая (Либава) совершались теракты. Об этом я знаю не понаслышке. Наша воинская часть располагалась в самом городе. Случай терак­та произошел с картонажной (бумажной) фабрикой, ее вос­становили из руин и она нача­ла давать первую продукцию. По этому поводу были устро­ены торжества, во время ко­торых фабрика вспыхнула как коробок со спичками.

Наше подразделение уча­ствовало в тушении пожара, после которого осталось одно пепелище. А в порту взорвали склад боеприпасов. Сколько было жертв, крови и битого стекла. Что творили ночные братья с избирательными участками в первые послево­енные выборы. Любыми сред­ствами старались сорвать из­бирательную компанию.

Об этих подвигах шуцма­нов - «ночных братьев» нельзя было писать и говорить. Этим пробелом и пользуются ла­тышские легионеры в фашист­ской форме, нагло заявляя, что на территории Латвии во время второй мировой войны не было совершено злодеяний против человечества.

Люди! Будьте бдительны, пресекайте всякое вранье, теракты, лицемерие и нацист­ские тенденции. Берегите мир!

Е. А. Еремеев, ветеран ВОВ и труда, г. Усть-Каменогорск