Записки старого "совка" (или Back in USSR 13)

Предыдущий рассказ - http://maxpark.com/user/2123320121/content/1907358

Гаудеамус 70-х

В качестве предисловия

Одиночество мое в общежитии, вызванное отбытием восвояси старожилов комнаты №68, продолжалось недолго. Недаром говорят - "свято место пусто не бывает". Учитывая тогдашний дефицит на места в общаге, освободившееся койко-место за такое "святое" вполне могло сойти и потому долго пустовать не имело права. Так что, как бы оно там ни было, вскоре пришел знакомиться со мной новый жилец (одно общежитское место в моей комнате все ж таки, как я понял, опять оказалось в ректорском резерве). Жилец этот, вообще, как-то мне поначалу, честно говоря, "не показался"…. Был он лет на пять старше меня, не вполне русской наружности. В модной тогда "болонье" (помните Высоцкого - "Мои друзья хоть не в "болонии", зато не тащат из семьи…."), шляпе, настоящих джинсах, английских кожаных полуботинках. В общем, как сейчас сказали бы, весь из себя такой продвинутый, не то, что я - голытьба и безотцовщина.

Но это было первое впечатление, которое, как известно, случается, бывает и ошибочно. Так уж, почему-то сложилось в жизни, что среди моих знакомых и друзей преобладали по большей части люди старшего по отношению ко мне возраста. Не стал исключением из этого правила и Борис Глебович, как вскоре, с легким напускным уважением, мы стали именовать вновь прибывшего. Немного позже мы и вовсе перешли на фамильярное обращение - Глебыч. Глебыч прибыл к нам из родственного нашему институту ВУЗа ЛЭТИС им. М.А.Бонч-Бруевича. На вопрос о причине своего перехода ответил кратко и лаконично в том смысле, что не в силах был более терпеть засилье негров и евреев, коих там слишком много. Через довольно короткое время выяснилось, что Глебыч обладает достаточно редким даром - умением шутить с непробиваемо серьезным видом. Потому до сих пор точно не знаю, насколько серьезна была на самом деле указанная им причина смены ВУЗа.Снимок ниже из личного фотоархива (да простит меня Борис Глебович, если, вдруг, увидит сей мой опус) в какой-то мере подтверждает мои слова. Снимал Глебыча в момент, когда он, ещё не полностью отойдя ото сна после успешной сдачи накануне экзамена, изображал на камеру этакого крутого мачо, как сейчас говорят.

  Глебыч был не только старше меня, но и обладал значительно более богатым жизненным опытом. Он уже и до ЛЭТИС успел побывать в роли студента заочника одного из северо - кавказских ВУЗов, подрабатывая при этом то пожарным (угорел однажды, после чего, по его словам и "завязал" с пожаротушением), то маляром-отделочником (как-то ремонтируя церковь познакомился там со звонарем, таким же как он студентом заочником, который, звоня пару раз в неделю, получал в церкви огромную по тем временам зарплату - 180 рублей в месяц!). И с представительницами прекрасной половины человечества был на "ты", и папа у него в Алжире бурением скважин занимался (кажется, в геологоразведке). Так что и о жизни "за бугром" и не только имел более реальное и предметное представление, чем мы, "салаги". В целом понятно почему, как говаривал в свое время Аркадий Райкин, Глебыч быстро в нашей среде стал уважаемым человеком.

Первым делом после знакомства, Глебыч попросил меня помочь ему перевезти вещи с квартиры, которую он снимал совместно со своим приятелем, Юрой, студентом того же самого ЛЭТИС. Юра этот, как я понял, был довольно примечательной личностью. В тот раз мне его увидеть, однако, так и не удалось, поскольку он накануне переезда Глебыча в нашу общагу, куда-то запропастился, чем сам Глебыч, как я помню, был весьма озадачен в то время, поскольку рассчитывал на его физическую помощь. Глебыч рассказал историю изгнания этого Юрия из общежития ЛЭТИС, вследствие чего тот и снимал квартиру на пару с Глебычем. Дело в том, что в ЛЭТИС в отличии от ЛЭТИ училось достаточно много иностранцев. Какой-то мудрец из их институтского начальства придумал правило - селить русских обязательно в одну комнату с иностранцами, в воспитательных, как мыслилось, по всей видимости, целях. Юра попал в комнату с двумя вьетнамцами. Парень он был крепкого телосложения, занимался боксом и даже имел звание кандидата в мастера спорта, патриот, националист по убеждению. Ну, во-первых, можете себе представить его состояние от постоянного мельтешения перед глазами мелких вьетнамцев, их ведь было целое землячество, и они все довольно активно между собой общались, да и привычки у них существенно от наших отличались. Одна жареная соленая селедка с помидорами чего стоила! Во-вторых, между ними частенько возникали споры по поводу того, кто оказывал основную помощь Вьетнаму в его борьбе за свою свободу (напомню, что в то время Северный Вьетнам воевал с США). Вьетнамцы убежденно утверждали, что помощь им оказывает не СССР, а Китай, чего Юра стерпеть, как истинный патриот своей страны естественно просто так не мог и, в конце концов, решил провести с ними воспитательное мероприятие. В то время в 6:00 утра по радио исполняли Гимн СССР. Так вот Юра начал каждое утро поднимать вьетнамцев с постели: включал на полную громкость радио и заставлял их стоя слушать его. Ослушаться здорового русского маленькие вьетнамцы опасались, потому просто пожаловались на него. Соответственно Юрия хотели не только выгнать из общаги, но и отчислить из института за издевательство над иностранцами. Хорошо, Юрий догадался пойти на военную кафедру и все рассказать зав. кафедрой, бывшему кадровому военному. Мол, в моем присутствии иностранцы оскорбляют мою Родину, как я могу такое стерпеть? Зав. кафедры, как и следовало ожидать от военного человека, заступился за парня, и все ограничилось удалением провинившегося из общаги, от греха подальше. Так Юра и оказался на съемной квартире.

 Когда на общежитских посиделках иногда заходила речь о вьетнамцах, то мы в первую очередь отмечали, что они, на наш взгляд, весьма, мягко выражаясь, некрасивы (мы, впрочем, знали, что в их глазах тоже красавцами не выглядели). При этом обязательно с мечтательностью в глазах вспоминали одну вьетнамку, известную всему студ.городку, кажется из пединститута, очень симпатичную (без французской крови там явно не обошлось), которая вышла в конце концов замуж за русского парня. Кстати, вьетнамское землячество, по ходившим тогда слухам, осудило ее за это, заклеймив чуть ли не званием проститутки. Тебя, мол, Вьетнам послал учиться, а ты жизни хорошей для себя персонально захотела…. Молодой ещё в своем самосознании новый социум у них ещё был, что с него возьмешь. Это, в моем понимании, как Россия 20-х годов, примерно.

 Глебыч был обладателем скарба несколько большего, чем тот, что был, при переезде в общагу, у меня и одному его перевезти было весьма затруднительно. Особо выделялись две акустические колонки приличных размеров, но вот усилителя, о намерении изготовить который их хозяин сразу же заявил, не было. Магнитофон же, от которого эти колонки работали, принадлежал упомянутому Юре и был оставлен на квартире. 

Оглядев разукрашенные березками стены нашей с ним комнаты, Глебыч был удовлетворен ее оригинальным внутренним видом, но изъявил желание выделить ее из числа других ещё и внешне. С этой целью мы с Глебычем, не помню уж где, но под его водительством, раздобыли пластик "под дерево" (кажется, купили в "Юном технике"), обклеили им дверь, изготовили латунную ручку и повесили в правом верхнем углу дверного блока табло, на котором могло высвечиваться три надписи:

 -        Нас нет дома

 -        Извините, мы спим

 -        Войдите!

 В последнем случае звенел звонок. К трансформатору, который питал лампочки подсветки табло, была подключена ещё и лампа подсветки аквариума, который мы сделали из телевизионной линзы, входившей в доставленное в общагу глебычево имущество. Когда на кнопку у двери нажимали, подсветка аквариума притухала и мы знали, что кто-то стоит за дверью и давит на кнопку даже тогда, когда на табло светилась надпись "Нас нет дома" и звонок молчал…. Надписи выбирались с помощью переключателя. При этом надпись "Нас нет дома" частенько выбиралась нами не только при уходе из дома, но и когда по общаге начинала шастать какая-нибудь комиссия по проверке чего-либо (чистоты, отсутствия обогревателей…). Однажды, не успев прибраться в комнате, пришлось блокировать визит к нам институтской комиссии, чье явление почему-то осталось без обычного для общаги "сарафанного" оповещения. Запершись и включив в последний момент надпись "Нас нет дома" мы с удовольствием прослушали монолог комендантши Антонины Петровны с дифирамбами в нашу честь, в том смысле, что видите, какую дверь ребята сделали, а уж внутри-то лепота какая! Жаль, что вот их совершенно случайно именно сейчас нет дома, а то бы Вы увидели красоту неописуемую! В общем, после таких ее слов мы окончательно убедились в том, что открывать нельзя ни в коем случае, дабы не испортить картину, нарисованную нашей благодетельницей, и затаили дыхание ещё крепче. Судя по всему, она наверняка была осведомлена, что мы-то на самом деле дома, но надпись на табло говорила о том, что мы просто не готовы к приему незваных гостей. 

Надо сразу сказать, что Глебыч оказался весьма деятельным и мастеровитым человеком. Руки у него явно росли оттуда, откуда надо. Вскоре после его вселения я снес свой магнитофон "Соната-3" (у него начал барахлить его одномоторный лентопротяжный механизм) в комиссионный магазин и на вырученные деньги в том же магазине приобрел по его рекомендации трехмоторный б/у-шный ламповый магнитофон "Днiпро-14А". Притащив магнитофон в общагу, мы с Глебычем его реанимировали. Перебрали и смазали механизм, отрегулировали и слегка модернизировали лентопротяжку, введя демпфирование натяжения ленты и остановку в случае обрыва, настроили ток подмагничивания магнитной головки, заменили пару скоростей протяжки с 4/9 м/мин на 9/19 м/мин. В результате получили достаточно качественный по тем временам и очень надежный в эксплуатации звукозаписывающий агрегат. Не прошло много времени, как Глебыч сумел реализовать свое намерение изготовить усилитель. Так у нас в комнате появился ещё и стерео усилитель, нагрузкой которому служили упомянутые выше колонки, способные успешно поспорить по мощи и качеству воспроизведения с системами, которые время от времени появлялись в магазине. Дополнили мы комнатную акустическую систему ещё и самодельной цветомузыкальной установкой, мода на которые тогда только появилась. Мы всерьез обсуждали вопрос переделки магнитофона в стереофонический, путем покупки второго "Днiпро-14А" и объединия обоих в один, но остановило нас отсутствие в то время износостойких магнитных стереоголовок.

Они тогда только разрабатывались, а четырехдорожечные головки от появившихся тогда транзисторных магнитофонов "Маяк" очень быстро стирались, теряя свои параметры. Поэтому, решили ограничиться стерео проигрывателем, в качестве которого выступала приобретенная мною после очередного стройотряда польская панель ("вертушка" как тогда говорили) UnitraG-602 с американским звукоснимателем, регулятором скатывающей силы и давлением иглы на грампластинку не более 2 грамм, что по тем временам считалось верхом мечтаний.

Как выяснилось, Глебыч был очень большим меломаном, и среди его друзей было много таких же, как и он любителей современной музыки. Общага же для коллекционирования звукозаписей была местом почти идеальным. Новости в ней, чего бы они ни касались, распространялись мгновенно даже в условиях отсутствия в те времена такого чуда техники как Интернет, о котором тогда и не помышляли.

 Питер, как известно, город портовый и, очевидно, через посредство торгового флота, в частности, музыкальные новинки западной эстрады появлялись на невских берегах практически одновременно с их появлением по месту производства. В ту пору, в Питере существовало несколько "нелегальных" рынков по интересам: рынок меломанов, рынок книжников, рынок нумизматов, рынок радиодеталей и др. При этом, если рынок радиодеталей был жестко географически "привязан" к магазину "Юный техник", то меломаны, книжники мигрировали по городу. Гоняли менты и тех, и других, но реакция публики на это была разная. Рынок радиодеталей не уходил от магазина "Юный техник" несмотря ни на что. Видимо это было связано с тем, что торговали там по большей части собственноручно сворованными на заводах деталями и потому облавы милиции воспринимались тамошним людом как нечто само собой разумеющееся, естественный отбор, так сказать. Да и убыток был больше моральный. Однажды я сам присутствовал при такой облаве. Из толпы продавцов время от времени сотрудники в милицейской форме и без оной выдергивали отдельных торговцев и уводили в сторону автобусов стоявших поодаль. Толпа же, как ни в чем не бывало (разве что гудеть стала немного сильнее), продолжала обмен дензнаков на детали, слегка смещаясь в сторону от автобусов. Мы как раз детали для глебычева усилителя искали. Ходим, смотрим. Вот стоят два "хмыря". Один из них держит на ладони горстку недавно появившихся транзисторов типа КТ315. Второй его спрашивает, покачиваясь с перепою: "Слушай, а чё мы продаём, ты знаешь?" Тот ему в ответ: "Не боись, тут народ грамотный, сам разберется, чего ему надо. Вот эти маленькие оранжевые - по 15 копеек будем продавать, а вот эти, большие (это он про мощные транзисторы), - по рублю!" Таких "продавцов" было достаточно, но большинство, конечно, продавало со знанием дела и свое.

 На рынках же грампластинок и книг значительная часть продавцов занималась перепродажей, часто торгуя чужими пластинками или книгами. Поэтому, в случае задержания и, как правило, конфискации товара (это тогда называлось спекуляцией, и, мягко говоря, не поощрялось), продавцы оказывались должниками тех, у кого брали эти пластинки или книги на реализацию, так сказать. Потому сами облавы, которые проводила милиция, отличались внешне от того, что происходило время от времени у "Юного техника". Меломаны и книжники при облаве кидались врассыпную в разные стороны, пытаясь уйти от погони и избежать задержания, спасая свой товар до последней возможности. Потому милиция в штатском стремилась взять "толчок" (как тогда называли такой рынок) в кольцо по всем правилам военного искусства, предварительно максимально замаскировав свои к этому приготовления (в виде тех же автобусов). После каждой такой облавы рынок в течение какого-то, весьма непродолжительного, времени менял место своей дислокации. Уж не знаю, откуда, но информация о новом месте становилась, всем интересующимся, известна практически к моменту следующей сходки (рынок функционировал только по выходным дням). 

 Однажды, уже не помню по какой нужде (саму поездку, однако, запомнил), уже под конец своей учебы в институте, я отправился на рынок меломанов. У общежитских знатоков выяснил место его текущей дислокации. Запомнилось краткое обозначение его местоположения - "У трубы". Действительно, выехав практически на самую окраину города (далее шло заснеженное поле), увидел здоровенную трубу. Только она не стояла, как я себе это вначале представлял, а лежала. Это был какой-то газопровод, тянувшийся вдоль города. За трубой виднелась черным пятном на снегу толпа, оказалось - это книжники. У них и выяснил, что меломаны собираются обычно по другую сторону трубы. Пошел туда. Что-то пусто…. По поводу практического отсутствия народа выяснилось, что накануне, в субботу, (я приехал в воскресенье) была облава на меломанов. Подходившие редкие граждане делились впечатлениями от нее. Некоторые, как я понял, умудрились вырваться из милицейского кольца только сумев вскочить на проходивший товарный поезд (тут еще вдоль трубы и ветка железнодорожная была). Так что, потоптавшись немного, пришлось возвращаться ни с чем….

 Надо сказать, что стоили фирменные пластинки дорого. Конечно, учитывался их внешний вид, состояние поверхности (степень потертости), но если память мне не изменяет, в среднем рублей 50 за штуку. Столько же стоили джинсы (с рук, естественно). Был ещё "бизнес" - брать деньги за перезапись. Как правило, этим занимались чужие, не общежитские, люди. Такса составляла 2 рубля за прогон. В общаге это, среди своих, считалось дурным тоном. Как правило, если появлялась у кого-то свежая импортная грампластинка, давали переписать ее так просто. Конечно, давали не всем, а только тем, у кого была приличная "вертушка" типа моей. При этом, чтобы минимизировать износ часто записывали на два-три магнитофона сразу. Процесс аналоговой записи сильно отличался от современного. Сначала делали короткую пробную запись, т.к. разные звукозаписывающие фирмы выпускали грамзаписи с различным уровнем записи на них, а тогдашние магнитофоны не имели ещё систем автоматической регулировки уровня записи. Потому требовалось выбрать оптимальный с точки зрения шумов, искажений и громкости уровень записи для конкретного магнитофона. Сама запись занимала время равное сумме всех музыкальных дорожек, записанных на пластинке, т.е. примерно 45 минут. Ценилась только первая запись с грампластинки, перезапись с магнитофона уже не котировалась (исключение - Высоцкий). В этом, кстати, отличие цифровой записи от аналоговой. При перезаписи с первой копии на вторую, со второй на третью и т.д. качество записи, даже на не слишком взыскательный слух, заметно ухудшалось. В Москве тогда пластинки называли в молодежной среде "дисками", а в Питере - "пластами". Даже жаргоном, связанным с именованием грампластинок, Питер стремился отличаться от Москвы.

 Уделяя значительное внимание западной музыке, мы следили и за восточной, в том числе, отечественной. Не скрою, нас, тогдашнюю молодежь, удручало состояние нашей эстрады. Если посмотреть, то вроде бы и исполнителей было немало. На официальной сцене царили вечные Иосиф Кобзон, Алла Пугачева, София Ротару. Можно ещё вспомнить Вадима Мулермана, Эдуарда Хиля, Эмиля Горовца, Эдиту Пьеху, Марию Пахоменко, Марию Толкунову, Людмилу Зыкину. Из ансамблей царили тогда "Песняры", породившие шлейф клонов типа "Сябры", "Верасы". Были ещё "Ариэль", "Веселые ребята", "Поющие гитары", "Добры молодцы", "Самоцветы" и др. Но вот разнообразия не хватало, репертуар явно выбирался в расчете на предпочтения престарелого Политбюро. На этом фоне Юрий Антонов, Валерий Леонтьев или джаз-рок ансамбль "Арсенал" Юрия Козлова казались настоящим прорывом. Помните миниатюру Филлипенко "Козел на саксе" - это про этот самый "Арсенал" и его лидера саксофониста Ю.Козлова. 

 Все что выходило за рамки представлений главных партийных деятелей о приличии, качестве, соответствии идеологическим установкам в культуре официально не одобрялось. Это, конечно, не означало обязательный запрет, как сейчас частенько пытаются представить. Просто, не одобренная официально, культурная деятельность не имела и официальной, т.е. государственной поддержки. Отсюда - наличие т.н. неофициальных художников, неофициальных музыкальных ансамблей, неофициальных поэтов. Помню, в то время в Питере насчитывали до 75 неофициальных рок, поп и джаз групп. Наиболее известны были среди нас, по крайней мере, "Генерал Басс" (ЛЭТИ), "Аргонавты (ЛИАП), "Зеленый муравей" (ВоенМех). Из первых двух впоследствии родилась известная уже официальная группа "Земляне". Кстати, и группа "Машина времени" Макаревича в то время ходила ещё в ранге неофициальных и приезжала в Питер на совместные выступления с тамошними рокерами, без особого успеха, надо сказать. Группы эти неофициальные постоянно приглашались нами на всякие праздничные вечера для обеспечения танцев. Они и сами проводили  совместные выступления, когда удавалось арендовать зал в каком-нибудь клубе или доме культуры. Увлечение поп-музыкой в тогдашней студенческой жизни было весьма распространенно. Помнится, существовали даже клубы любителей поп-музыки. К нам, к примеру, в общагу как-то приезжали студенты, участники одного из таких клубов из Высшего мореходного училища им.Макарова (если память не изменяет), с лекцией посвященной жизни и творчеству группы "Yes". Они привезли с собой высококачественную аппаратуру, внушительную фонотеку. Продемонстрировали слайд-шоу, сопровождая его текстовыми сообщениями и музыкальными композициями. В целом это было достаточно внушительное действо, способствовавшее продолжению шедшей среди нас дискуссии о будущем музыкальной эстрады. Тогда, помимо экспериментов Yes, ELP, R.Wakemanтолько только появились группы типа10СС, Queen, которые демонстрировали смешение стилей. В целом нам виделось развитие эстрады в объединении стилей с привлечением всех видов цвето- и свето- эффектов, синтезирования звуков, танцев. Так что, представляется , что мы в основных чертах предугадали то что сейчас видим на эстраде - появление целых музыкальных шоу. Единственно до чего мы не додумались тогда, так это до "фонеры"….

Продолжение - http://maxpark.com/user/2123320121/content/1989127