Там где пасется мой скот

Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир

Манфест коммунистической партии

Если скот выражает семейную нужда кочевника , то территория выпаса скота это примерная охраняемая зона всего рода. И все соседствующие племена признают права соседей на землю отцов негласным договором. Статус кво сохранятеся некотое время. Но не всегда. Границы нарушаются при естественном приросте и скота и количества племени, так стихийные силы природы вносят свои коррективы. Тогда слабые уступают пространство сильным. До изменения границы происходят конечно некоторые стихийные столкновения. Но таков закон природных джунглей, что при все благородстве, часто приписываемом рыцарям догосударственных отношений всевозможными исследователями, но право сильного - это право сильного, а потребности семьи для зерефа всегда выше любого договора. А стеснять своих близких без опаски получить отпор, никто из родоплесов не будет. Стихийная сила любви к своим сильнее благородства к чужим...Жизненное пространство для семьи и рода важнее.

Если территория это всего лишь понятие жизненного пространства и понятие "пасущийся скот" тут всегда условно. Скот тут природный или естественный источник удовлетворения нужды или даже средневековый агрегат против голода. С творческим ростом зерефов или взаимообогащения чужими навыками жизни скот стал уступать другим "агрегатам", ибо товарные обороты выявили и другие источники благополучия, например ими стали деньги,золото. Не например, а самый четкий пример. Скот как бы исчез из ассоциаций или должен был бы исчезнуть. Сам скот когда должен был исчезнуть хотя бы и физически, но символы скота не исчезнут никогда. Ибо даже подсознательный скот должен где то щипать травку, чтобы одновременно кормит семью пастухов. Если символы скота исчезают из-за технического прогресса и вторжения цивилизации , средневековые агрегаты остаются бледными дополнениями в современных операциях. Но какой бы это "скот" не был и какую бы форму ни принимал, забота о семье в сознании зерефа остаются и остаются точно так, если бы скот пасся как ни в чем ни бывало.

Итак, агрегаты удовлетворения семейной нужды видоизменяются, но отношения к родными и близким остаются незыблимыми . Это очевидный факт зерефного постоянства. Любое средство может заменить средство существования и достататка. А рефлексия остается прежней.

Если территория выпаса представляет средневековое или даже певобытное жизненное пространство, то с развитием техники и исченовением скота - агрегата, жизненное пространство остаетя как бы без скота, но как бы со скотом. Везде, где хорошо родственникам, а хорошо там, где конечно обильные луга , следовательно много и мяса, - хорошо вообще! Поэтому родство или родственники снова выходят на свет, а кости одомашенных тварей иссыхают на солнце. Там , где гуляет - пасется скот - там хорошо! И если даже нет скота , но хорошо , то агрегат скота что то заменяет. Заменяет столь успешно, что никто ничего не замечает в поведении бывших кочевников ничего лишнего. Более того, никто их не узнает. Хотя кто то что то пасет. И это что то конечно же деньги! Вот так вот цепочка агрегатов, начиная со скота, опостредованная товаром, кончается золотом или деньгами.

Там где лежит или пасется золото , там и территория или жизненое пространство нового кочевья.

Получаем, что для кочевья чужой территории как бы не существует . Для средневековья сигналом для перемещения и пересмотра договора являлась беда. Своя ли , чужая ли , но нужда вынуждала нарушать условные границы. Территории нет , границ нет и все великие переселения (в материальной истории!) связаны с этой моральной необязательностью, если страдают близкие родоплесов. Если территории нет и границ нет, то кочевникам на самом деле принадлежит весь мир. Критерием силы этого представляется любовь. Никакая то эпическая, нарисованная художниками и зарифмованная поэтами, а инстинктивная. Ничто не остановит это всеобъемлющее - обладать миром. Если весь мир может послужить для конкретного племени , почему бы нет? Никто ведь и не догадывется о настоящих механизмах настоящей любви. И что даже любовь на самом деле есть любовь половая , инстинктивная, следовательно никто не может сравниться с общиной зерефов и зерефного желания. На самом деле все так и происходит: куда бы не проникала семья, например, ничто не може ей помешать. Точно также если религия или вера , она же идеология более зерефна, то ничто не сможет помешать "избранным" управлять миром. Особенно если они давно скот обменяли на деньги.

Очень важно! Чтобы для зерефного населения были зерефные правила. Если для зерефного населения применять общечеловеческие или гуманистические начала, то это племя распадется на рода , подрода и автономные семьи. Для зерефов там где пасется скот, там их родина. Там где хорошо семье, там хорошо и родне. Зерефное общество все время хочет делиться и дробиться во имя территории и достатка. Это заложено в самой культуре, подсознании, в агрегатах нужды. Если удовлетворяются все нужды, то каждая семья становитя центром притяжения для всей родни , а другие записываются в союзники и набиваются в родственники. Так собственно и набирается союз племен, потом созревается народ. Если при запросах на "скот" и "территорию" - жизненное пространство доминирует узкие интересы , то обединить эти вольные орды может только сила , сила вождя или догматы религии ( лучше всего моральная сила вождя и религии) Если моральная сила на самои деле есть физическая, это когда остальные главы семейств лояльны из-за страха, страха потерять свой скот , страха наказания , то есть из под палки, а это самое действенное противозерефное средство, то все зависит от жизненного пространства. И возможность размещать свой скот - деньги на всем земном шаре, создает препосылки откочевки в те же разные стороны. Мы же уже помним, там где хорошо семье - там и родина. Демократический закон, применяемый цивилизацией все время создает предпосылки для такого дробления и откочевки, кгда как внути идет постоянная централизация и мобилизация. Все зерефные семьи, что имеют мало скота для откочевки признают "старые" или условно старые договора, потому признают правила одной семьи. И признают вынужденно, именно из-за вероятной нужды. Они очень преданы во всяком случае внешне и часто соревнуются в выражении любви и лояльности к центру. Нет более фанатичных воинов с первого взгляда тут. Но если представители зерефов начинают увеличивать свое жизненное пространство и при том, что авторитет вождя завязан на феодальных подарках и одалживаниях, а религия , незерефная не может тут найти души, а только сильную любовь крови, то рост знатных кочевников будет означать рост мировых откочевщиков. Там где скот , там и родина.