Борис Березовский — о Путине, Ходорковском, либерализме и женщинах

«Московские новости» отобрали цитаты олигарха из различных интервью.

О Путине

С Путиным я познакомился семь лет назад и должен сказать, что он редкий, абсолютно честный чиновник. Мало кто из чиновников смог остаться честным — слишком много было соблазнов. Но Путин, безусловно, такой человек. («Общая газета», 03.12.1998).

О либерализме

Все либералы — последователи Христа. Ведь что такое свобода? Система самоограничений. Я добровольно решил, что не буду красть, убивать, спать с женой товарища... Заповеди! («Комсомольская правда», 09.02.2002)

О Ходорковском

Миша — технолог очень хороший. Он правильный человек на позиции премьер-министра, тут у меня никаких сомнений нет. Из всех, кого я знаю, он — лучший. Но в то же время... Он же поддерживал коммунистов в 1996-м, пока не было принято общее решение бизнес-сообщества поддержать только Ельцина. Собственно, и многие олигархи поддерживали. Особенность наших олигархов вообще состоит в том, что они не умеют создавать процесс, они боятся создавать процесс, они встраиваются в процесс. Так было и в 1996-м, и в 1999-м. А где Ходорковский был в 1999 году? Где вы были, товарищ? А Ходорковский отсиживался и выжидал, кто победит — Примаков или Путин. И он точно так же побежал бы к Примакову, как он побежал к Путину. Но наступил момент, когда он понял, что власть не реализует, а, наоборот, препятствует достижению тех экономических целей, которые преследует компания. И замахнулся на политику. И получил по носу. («КоммерсантЪ», 09.07.2003)

О приватизации

Приватизация не может быть справедливой. Конечно, кому понравится, что у соседа денег больше. («КоммерсантЪ», 03.02.1998)

О негативе

Да, я догадываюсь, что народ меня не любит, более того, выступает против. Но хочу подчеркнуть: из этого вовсе не следует, будто и я обязательно против народа. Убежден, что те политики, которые пытаются заглядывать вперед и действуют с учетом перспективы, обречены на нелюбовь. Напротив, постоянно подчеркивающие свою близость к народу, не устающие повторять, как они дорожат людским доверием, и есть наибольшее зло. Людям старательно внушали: если кто-то выступает против, он и есть главный враг! Раз Березовский критикует президента, значит, зло в нем, в этом критикане! Думаю, народ со временем разберется, кто ему враг, а кто друг. («Молодой коммунар», Тула, 21.02.2003)

О Лужкове

Лужков по своему менталитету абсолютный феодал. Он из Москвы пытается сделать такую собственную вотчину. То же самое он будет делать из России. Поскольку он человек недалекий, то считает, что лучше других понимает во всем. Он лучший строитель, он лучший архитектор.

Это качество неумного человека, при этом деятельного. Впрочем, это часто бывает. То, что он построил в Москве... понятно же, что это оболочка, а внутри гнилая экономика, непомерные расходы на замки. И ресурс для этой золотой оболочки — вся Россия. ( «КоммерсантЪ», 27.11.1999)

О Явлинском

Ум у него есть, а адекватности нет. Я много раз подчеркивал, что Явлинский сыграл огромную роль в строительстве демократического крыла политической жизни в России. Но сегодня у меня ощущение, что он устал. Плюс амбиции, которые для него абсолютно приоритетны, выше любых других чувств и резонов. («Совершенно секретно», 01.06.2003)

Об убийстве Влада Листьева

Убежден, Влада убрали спецслужбы из-за того, что я не подчинился им. Меня попытались обвинить в гибели Листьева. Одним выстрелом хотели поразить двоих. («Комсомольская правда», 09.02.2002)

О детстве

Мама рассказывала, что, когда я в пять лет тяжело болел (у меня была дифтерия), от высокой температуры я бредил и в бреду звал на помощь Сталина. («Профиль», №16/38, 1997)

О женщинах

Ко всем своим женщинам я всегда относился очень серьезно. Может быть, даже слишком серьезно. Сравнительно недавно я узнал, что в русском языке не было слова «любить». Его заменяли словом «жалеть». Не знаю, может, то, что я сейчас скажу, покажется неприятным или обидным кому-то из моих близких и любимых женщин, но я всегда их всех жалел. Конечно, это не значит, что жил с ними из жалости, но... вы меня понимаете? («Культ личностей», 01.07.1998)

О лидерстве

Я очень не люблю делать то, что другие делали лучше меня. Именно поэтому я бросил заниматься наукой: я понимал, что не буду первым, потому что есть люди, которые талантливее меня в математике. И, когда я стал заниматься бизнесом, мне стало комфортнее. Потому что я понимал: то, что я делаю, — очень мало людей могут делать так же. И уж совсем комфортно мне стало в политике. («Афиша», 16.09.2002)

Об антисемитизме

Я точно знаю, поскольку по роду своей службы имею доступ к различной информации: антисемитизма на государственном уровне в России сегодня не существует. («Профиль», №16/38, 1997)

О злопамятности

Я вообще не понимаю, что такое злая память. У меня просто отсутствует память на недобрые события в моей жизни. Может быть, это чисто генетически пришло от моей матери: она совершенно исключительный человек — не испытывает чувства зависти вообще. Это в значительной степени перешло и ко мне. («Профиль», №16/38, 1997)

О своей жизни

Господь дал мне феноменальную жизнь. Она реально феноменальная. Она даже для меня феноменальная, а ведь я живу в этой шкуре. («Афиша», 16.09.2002)