Помпеяне, репрессированные лично Везувием, негодуэ

НАКАЗАНИЙ БЕЗ ВИНЫ НЕ БЫВАЕТ

Дмитрий Лекух указывает, что казни не бывают внезапными: 

…Одним из самых неожиданных, скажем так, впечатлений от моей последней поездки в Италию стала поездка в Помпею. Нет, я там, в общем-то, и раньше бывал, и книжки не только писать, но и, извините, читать является частью моей нынешней профессиональной деятельности. Так что про извержение я знал и картину Брюлова помню как сейчас. По мощи изображения внезапного события - нечто равное другому известному произведению "Не ждали". 

Но: в этот раз мы бродили по раскопанным развалинам города с профессиональным гидом, и мне впервые довелось услышать не поэтический и художественный миф о неотвратимой стихии, а сухую и от этого еще куда более выразительную оттого статистику от профессионально занимающейся проблемой историка и археолога. 

Итак. 

В Помпее погибло 1200 человек. 

Население города на момент того жуткого извержения – составляло более 20 тысяч. 

Естественно, возник вполне закономерный вопрос: куда делись остальные? 

Так вот – они вполне благополучно уехали. 

Времени с момента пробуждения Везувия было для этого, оказывается, было более, чем достаточно. 

Сначала был столб пепла. 

Потом пошел «дождь» из горячей пемзы. 

Потом – полетели первые камни. 

И только – потом… 

…Погибли только те, кто либо вернулся, недооценив опасность, либо кого туда просто послали охранять имущество: клети, амбары. То есть в основном рабы. Это их тела образовывали пустоты в мгновенно застывающем пепле, который будущие археологи заливали гипсом: видны несвойственные для римлян «детали одежды», типа «варварских» штанов. 

Ну, и самое страшное, лично для меня, пожалуй: перекрученные «пустоты», оставшиеся от привязанных собак, которых добродетельные жители Помпей не стали отвязывать даже перед побегом – пусть себе имущество охраняют. 

Страшно. 

И особенно страшно, что «последний день Помпеи» - это даже – не день. 

Это, скорее, - «дни». 

Словом, казалось бы, - небольшая, в принципе, деталь, - но как меняется картина происходящего, превращаясь из «трагедии необоримой стихии» в нечто совершенно иное, расцвеченное совершенно чудными, не меняющимися в веках, красками человеческой глупости, жадности и подлости. 

Как говорили сталинские наркомы, «любая авария имеет имя, фамилию и должность». Что в переводе на язык сегодняшних событий значит:

нет такой «элиты», которая трудолюбиво не вырыла бы себе яму сама. 

Просто ей не нравится, когда ей об этом напоминают. 

А нам важно помнить: все многочисленные дети и внуки элиты 1920-1930-х, ставшие главными мастерами-иллюзионистами при создании «миллиарда расстрелянных лично Сталиным», - они как раз потомки тех самых помпеян, которые по упрямству, самомнению или жадности не внимали явным предупреждениям меняющейся эпохи. 

И поэтому в их мифологии – репрессии были внезапны, беспричинны и чудовищно кровавы. При этом условные «мемориальцы», старательно и поименно поминая «жертв из Дома-на-Набережной», точно так же старательно обходят и умалчивают тот медицинский факт, что въехать в этот самый «дом» в девяти из десяти случаях было физически невозможно, не умывшись по локоть в красной человечьей крови. Всё-таки туда въезжала элита пост-Гражданской войны, Коллективизации и Революции. 

Такие были, увы, не простые, скажем уж прямо, времена. 

И знаете что? 

Те ребята, которых сегодня из каждого утюга предупреждают о меняющемся характере Везувия и о том, что пошли столбы дыма – они потом, если выживут, будут описывать вероятную катастрофу своей общности именно во всяких внезапных терминах: сидим дома – и вдруг лава.

И всё, что нажито непосильным трудом – всё пропало…