Сталинский гений еще 70 лет назад внедрял зеленую экономику

В СССР переход к «Зелёной экономике» обсуждался не менее серьёзно, чем сейчас на Западе и в Китае. Об этом можно прочитать в книге «Анализ и прогнозы развития отраслей топливно-энергетического комплекса» доктора экономических наук, заслуженного деятеля науки Александра Некрасова.

Эту 600-страничную книгу он начал писать ещё в 1980-е и закончил только в 2000-е. Вышла она в издательстве РАН в 2013-м. Начнём с того, что эта «Зелёная программа» подстёгивалась не изменением климата, а более прозаической причиной – экологией. Некрасов пишет: «В СССР была сформирована и начала осуществляться государственная научно-техническая программа «Экологически чистая энергетика».

Тем не менее, уже в 1990-е Некрасов понимал, что мир придёт и к ВИЭ:

«За пределами 2025 г., возможно, потребуются специальные меры по регулированию выбросов СО2, прежде всего, за счёт интенсификации применения безуглеродных технологий и использования возобновляемых источников энергии».

Но что это за безуглеродные технологии? В позднем СССР были уверены, что основой ВИЭ и в нашей стране будут не солнечные панели и не ветряки, а… подземное тепло. Им предлагалось заменить до 80% потребляемых углеводородов. Некрасов пишет:

«Одним из перспективных направлений использования нетрадиционных источников энергии является извлечение её из петрогеотермальных ресурсов твёрдых горячих пород земных недр. В России на глубине 4-6 км такие массивы с температурой 100-150°С распространены почти повсеместно, а с температурой 180-200°С – на довольно значительной части страны. Этого достаточно для отопления. Производство же электроэнергии на базе глубинного тепла Земли возможно при температуре не менее 250°С при извлечении его с глубины примерно 10 км, а в зонах аномально высоких температур - и с меньших глубин.

Производительность одной ПЦС из двух скважин достаточна для подачи пара турбинам ПетроЭС в объеме 83,3 Гкал/ч при средней температуре 250°С. Суммарная рабочая мощность ПетроЭС может достигать 25 МВт. Она комплектуется отечественными турбинами мятого пара».

Проще говоря, в одну глубокую скважину закачивается вода, из другой выходит под давлением пар, который крутит турбину. В ценах 1990-х себестоимость 1 КВт*ч (без учёта капитальных затрат) получалась 1 цент. С учётом инфляции доллара сейчас это 2-2,5 цента, или 1,5-2 рубля.

И ещё у Некрасова много расчётов о снижении материалоёмкости. Вот характерный пример:

«Использование 1 т алюминия или пластмасс заменяет от 2,7 до 4,2 т рядового черного металла. Экономический эффект от применения алюминия составляет около 600 руб./т (в ценах позднего СССР), а перерасход энергоресурсов на производство этого энергоёмкого материала быстро окупается экономией при эксплуатации конструкций и изделий. Например, перерасход электроэнергии на производство алюминия для вагоностроения окупается менее чем за 5 лет за счёт экономии топлива при эксплуатации более лёгких, чем стальные, алюминиевых вагонов».

Что ещё интересно. В позднем СССР при стратегическом планировании на следующие 20 лет были уверены, что постепенно люди будут расселяться в частных домах и пригородах. В т.ч. это обосновывалось экономией ресурсов и улучшением экологии – вместо ТЭЦ и теплопотерь (как по трубам, так и отопления подъездов и нежилых помещений в МКД) использовались индивидуальные газовые котлы в доме:

«Основная часть застройки здесь приходится на районы с низкой плотностью тепловой нагрузки. Такой тип расселения будет возрастать в связи с развитием в перспективе коттеджного и малоэтажного домостроения. Можно ожидать, что суммарная тепловая нагрузка малых городов и ПГТ сохранится на уровне 1/3 от общей тепловой нагрузки городов. Именно в таких городах могут быть эффективно применены газовые универсальные теплогенераторы.

Замена в мелких энергоустановках угля и мазута природным газом наряду с повышением удобства и экономичности теплообеспечения населения даст возможность на порядок и более уменьшить ущерб от вредных выбросов».

Впрочем, все началось гораздо раньше.

«Большая нефть» (и газ), пришедшие из Восточной Сибири, изменили жизнь советских людей. В том смысле, что дали им возможность пользоваться огромным количеством благ цивилизации – начиная от пластмасс и заканчивая азотными удобрениями. (Точнее – результатом применения этих удобрений в виде значительного повышения урожайности в сельском хозяйстве.) Ну, и разумеется, сказано, что без учета данного фактора понять многие особенности советского бытия просто невозможно. (Например, это касается «срока ввода» массовой автомобилизации, зависимость которой от наличия нефти оспаривать невозможно.)

Однако – как это не странно прозвучит – определенную ценность имеет и противоположный момент. А именно: то, как СССР обходился без указанного «черного золота». Напомню, что вплоть до середины 1960 годов наша страна находилась на ограниченном «нефтяном пайке», потребляя где-то раз в пять-шесть раз меньше жидкого топлива, нежели те же США. И это было еще ничего, поскольку в 1940 году – т.е., до открытия татарской нефти – ее потребление на душу населения было ниже американского практически в 10 раз!

Разумеется, подобное время трудно назвать комфортным с нашей точки зрения. Однако в нем мы можем найти много ценного для будущего – т.е., для времени, в котором дешевая нефть уйдет в прошлое. Дело в том, что большая часть современных месторождений будет истощено к 2050 годам, новые же месторождения хотя и являются практически неисчерпаемыми, однако повысят цену на получаемый продукт в разы. Кстати, тут надо понимать, что для нефтехимии это повышение окажется не критичным. Но вот для энергетики – особенно понимаемой в обобщенной форме, как сумма всех наличествующих энергопреобразователей, включая разнообразным моторы – дело будет обстоять по-другому. (Например, для транспорта ситуация в данном случае изменится кардинально.)

Скорее всего, именно это – плюс понимание невозможности развития наиболее сложных энергетических источников, вроде АЭС – и приводит к популярности т.н. «зеленой энергетики». Т.е., энергетики, основанной на использовании солнечных панелей и ветряков, кои способны работать в условиях дорогих энергоносителей и неквалифицированного обслуживания. (То, что при этом доступность энергии падает на порядок, современную элиту не пугает: ей-то в любом случае хватит, ну, а народ… до кому он нужен.) Впрочем, все это надо рассматривать отдельно. В данном случае же хочется сказать про нечто другое.

А именно: про то, как уже было сказано выше, в истории существовало действительно развитое общество, находящееся в условиях «нефтегазового дефицита». Это – СССР до 1960 годов. Разумеется, тут надо понимать, что речь идет именно о «дефиците», а не об отсутствии «жидкого и газообразного топлива» - что так же важно. (Как уже было сказано, реально нефть не кончится никогда – речь идет только о снижении ее доступности.)

Ну, и конечно же, наиболее важно для нас тут то, что СССР указанного периода был не просто «индустриальной державой», но «индустриально развитой державой», способной реализовать уникальнейшие проекты – вроде создания первой АЭС, атомного ледокола или запуска космических ракет. (И вообще, именно СССР в этот момент задавал направление технического прогресса.)

То есть, «нефтедефицитный» СССР 1950 годов оказывался способным «на равных» существовать с нефтеизобильными США. Разумеется, существует еще более парадоксальный пример – это СССР до 1943 года – т.е., до времени, когда была открыта «татарская нефть», увеличившая нефтедобычу страны в пять раз: с 31 млн.

тонн в 1940 году до 147 мнл. тонн в 1960. И при этом создавший мощнейшую экономическую систему, способную выдержать самую тяжелую войну в истории. Тем не менее, , в любом случае, мы можем выделить несколько базовых особенностей «донефтеизобильного» СССР. Основной из которых является ориентация на использовании электроэнергии – которая «в мире без нефти» становилась базовой энергией. Не только в тех местах, где ее использование выглядит для нас привычным – скажем, в плане электрического освещения или замены паровых и дизельных приводов электрическими. Но и там, где – для нас – она кажется довольно странной.

Разумеется, есть и иные особенности – скажем, высокая доля использования угля. Впрочем, «по углю» СССР так же до 1960 годов находился далеко позади не только США, но и Германии с Великобританией. (Скажем, США в 1950 году добывали 600 млн. тонн угля, а СССР – лишь 200 млн. тонн.) Но этот самый уголь так же, по большей мере, шел на электрогенерацию. (Были еще паровозы и пароходы, но их доля невелика.)

Поэтому практически все время – начиная с 1920 и заканчивая 1960 годами – в СССР пытались внедрять электричество в самых неожиданных местах. Например, были популярны электротрактора. (Электровспашка.) Правда, этому мешало низкая квалификация работников на селе, которая существенно ограничивала применяемость технологии. Более повезло городскому электротранспорту, который в указанное время выстраивался, в основном, из трамваев и троллейбусов. Так же пытались внедрить электропривод в иных транспортных областях – например, на железной дороге. (Электровозы в стране начали производить еще в 1920 годах.) Или, даже, на карьерных самосвалах.

Но, в свою очередь, для максимальной электрификации страны необходима крайне качественная электроэнергия. В том смысле, что она не только должна выдерживать высокую нагрузку, но и обеспечивать высокую стабильность работы.В этом плане энергосистема «образца 1920-1930 годов» оказывалась недостаточной, поскольку она строилась на основании разнообразных генераторов энергии, не объединенных в единую сеть. Подобная ситуация была мировой нормой – именно так, «разрозненными сетями», происходила электрификация в «развитых странах». Но для указанных выше задач подобная схема не подходила. (Скажем, именно поэтому «не пошла» та же электрификация железных дорог в 1930 годах: она требовала «мощностей» вдоль всей длины путей.)

Поэтому уже в 1930 годы была поставлена задача изменить ситуацию. Разумеется, в то время нельзя было задумываться о создании «общенациональной электрической сети». (Точнее, задумываться было можно, строить еще было нельзя.) Поэтому была сделана ставка на строительство «районных станций». (ГРЭС.) Т.е., мощных электростанций, которые могли бы обеспечивать качественным электричеством целый район.

Причем, эти ГРЭС могли работать не только на угле – что было тогда нормой – но и на торфе. Что в условиях, когда не только нефть, но и уголь был дефицитом – по добыче угля СССР догнал развитые страны только в 1950 годах – оказывалось крайне ценным. Но, разумеется, еще более ценным было использование гидроресурсов. Которые – в отличие от ископаемого топлива – не требовали большого количества квалифицированного труда. (Уголь в то время добывали, в основном, шахтным методом. А шахтеры тогда относились к «элите» рабочего мира.)

Собственно, именно поэтому в «донефтеизобильную эру» будущая энергосистема страны разрабатывалась основанной именно на гидроэлектростанциях. Нет, разумеется, планировалось еще и создание мощных ГРЭС рядом с угольными месторождениями – особенно Кузбасским, которое можно было разрабатывать открытым способом – но это было, все же, вторичным.

Главной же особенностью будущей энергетики страны вплоть до 1960 годов виделась ориентации на строительство многочисленных гидроузлов. Начиная от «локальных», находящихся на небольших реках, и заканчивая мощными узлами всесоюзного значения, вроде того же Днепрогэса. Кстати, идея с перекрытием и «перенаправлением» сибирских рек возникла именно тогда, в 1930-1950 годах – другое дело, что технических возможностей для этого не было.

Поэтому знаменитый «Сталинский плане преобразования природы» - который до сих пор выступает непревзойденным по масштабности проектом «экологического инженеринга» - включал в себя не только создание сети лесополос и каналов, но и строительство множества гидроузлов. Которые должны были дать электроэнергию для питания транспортной сети, охватывающей все расположенные на данной территории предприятия и поселения.

То есть, в рамках указанного плана не только можно было бы превратить в плодородные нивы сухие степи, но и создать там, фактически, экологически чистые производственно-жилищные комплексы. В которых земля пахалась бы электротракторами, перевозки осуществлялись бы электровозами, а в городах господствовали бы трамваи и троллейбусы.

В действительности, понятное дело, большая часть всего этого не была реализована. Просто потому, что в условиях роста нефтедобычи – начавшейся, кстати, еще в 1951-52 годах за счет татарских месторождений – все это стало не актуальным. (Так что Хрущев, прекративший проект, имели для этого определенные основания.)

Тем не менее, создание единой энергетической системы на основании гидроузлов все же удалось сделать: в 1956 году произошло объединение энергосистем Центра и Средней Волги, в 1960 году была подсоединена Нижняя Волга, а в 1967 году вся Центральная часть РСФСР вместе с Украиной и Белоруссией была включена в единую диспетчерскую систему, позволяющую осуществлять управление энергией практически всех крупных станций. (Окончательно завершили строительство Единой Энергосистемы через десять лет, когда в нее была включена энергетика Сибири и Казахстана.) Но в 1970 годах это все стало уже не слишком актуальным, хотя, конечно, удобство ЕЭС (Единой Энергосистемы) ощущается и теперь. (Хотя бы в плане того, что в РФ не происходят столь «популярные» на Западе «блэкауты» - т.е., отключения от электроснабжения крупных городов.)

Впрочем, обо всем этом надо говорить уже отдельно – поскольку вопрос «эффективности электроснабжения», сама по себе, очень важен. Нам же – в рамках указанной темы – наиболее интересно то, что сам по себе «Сталинский план преобразования» может рассматриваться не только в «экологическо-сельскохозяйственном» смысле, но и в смысле энергетическом. Причем, в «том самом зеленом» - который столь моден в современном мире. (Электротрактора и троллейбусы вместо тракторов и автомобилей, электровозы вместо «фур», работающие на электричестве от ГЭС – это именно «зеленая энергетика».)

Причем, ИМХО, этот самый проект оказывается гораздо более реалистичным и привлекательным, нежели та убогая и бессмысленная конструкция, которую пытаются «соорудить» современные мыслители. Где господствует экологически вредное производство солнечных батарей и бессмысленное энергетически производство «ветряков». (В том смысле, что выплавка алюминия для них, а так же создание аккумуляторов для «зеленой энергии» полностью обесценивает всю «экономию».)

Впрочем, надо понимать, что данная идея, основанная на перестройке экологии целых регионов, оказывается для современного человека совершенно «неподъемной». (Ну, не способен он брать ответственность за подобные «мегапроекты». Впрочем, современный человек единственно, на что способен – так это на то, чтобы издавать запреты. Вот в этом деле он настоящий мастер.) И поэтому ожидать от него чего-то реально ценного, не приходится.